Они добрались до него.

Фенрис с самого начала знал, что его не оставят в покое, но в глубине души все же надеялся начать новую жизнь, как свободный человек. Он был идиотом. Все это время за ним охотились, выжидая подходящий момент для засады.

Охотники напали на него, когда он вместе с Хоук, Варриком и Изабелой шли к Расколотой горе. Какое же удовлетворение он испытал, услышав хруст шейных позвонков того мага. Но прежде чем сдохнуть, он выдал местоположение этой дряни.

Мощным взмахом двуручника Фенрис разделался с двумя наемниками Адрианы, но следующая атака не заставила себя ждать. Один особо крупный головорез бросился на него как сумасшедший, занеся свой меч для мощного удара. Он поднял оружие и, повернув его боковой стороной, отразил удар. Наклонившись вперед, он ударил нападающего в грудь, тем самым оттолкнув его назад. Тот упал на землю и Фенрис, не мешкая, рассек мечом его горло.

Зарубив последнего из окруживших его охотников, он оглянулся, выискивая глазами Адриану. Ведьма творила заклинания, стоя среди свиты своих людей. Фенрис в гневе скривил губы, крепче сжал рукоять меча и с криком стремительно понесся в ее сторону.

Он врезался в толпу наемников, яростно размахивая оружием. Противники всем скопом ринулись атаковать его. Обнаружив уязвимые места в броне нескольких врагов, он тут же воспользовался этим, и вскоре трое головорезов пали замертво.

Надо отдать Адриане должное – она постаралась. Отыскала профессионалов своего дела, но и он был не один. Вскоре ряды охотников стали стремительно редеть. Однако и Фенрис, и его друзья были достаточно вымотаны в результате часов сражения.

Хотя Фенрис и орудовал мечом с непревзойденным мастером, он понимал, что против своры вооруженных наемников он долго выстоять не сможет. Он был прав: вскоре ему приходилось постоянно отступать, с трудом отражая непрерывные атаки. Его плечи налились усталостью, а меч начал казаться тяжелее обычного. Чем больше он сражался, тем большую усталость ощущал. Один из головорезов подкрался к нему сзади, но Фенрис вовремя заметил опасность. Он с разворота вонзил широкое лезвие охотнику между ребер.

Рывком высвободив меч, Фенрис обернулся и с удивлением обнаружил одного из нападавших замороженным. Тот застыл с устремленным ему в грудь клинком и ужасной гримасой на лице. Если бы наемник не превратился в ледяную статую, ему бы точно не поздоровилось.

Он оглянулся.

Неподалеку, слева от него, сражалась Хоук. Она кивнула ему, не прекращая колдовать с помощью своего магического посоха. Красный камень на его вершине ярко засветился и по катакомбе прошла мощная волна энергии, раскидав часть охотников по разным углам.

Оказавшись без прикрытия, Адриана, сжав зубы от злости, на миг исчезла из их поля зрения. Спустя несколько секунд она материализовалась на противоположной стороне пещеры, окружив себя защитным магическим барьером. Варрик выстрелил в нее из арбалета, но болт так и не достиг цели. Фенрис издал рычащий звук бессилия, и Хоук окликнула его.

— Эй, ей не уйти. Мы загнали ее в угол.

— Не хочу встревать, но не все из этих уродов мертвы, — крикнула Изабела.

Выжившие наемники, шатаясь, поднялись на ноги и поспешили на защиту своей госпожи.

— Это не надолго, — усмехнулся Варрик и выпустил в воздух весь запас имеющихся болтов, градом обрушившихся на Адриану и горстку ее оставшихся защитников.

Ее люди пали почти сразу, а она сама из последних сил старалась не позволить пробить магический щит. Похоже, на это ушел весь запас лириума, который был у нее при себе.

Хоук ядовито ухмыльнулась, залпом опустошила два флакона со светящимся зельем подряд и прикрыла глаза. Алый камень на вершине ее посоха засветился еще ярче прежнего и мощнейшие порывы штормового ветра сотрясли помещение катакомб.

— Не перестарайся, Хоук, — нервно бросил ей Варрик.

Фенрис видел ужас на лице Адрианы, когда Хоук наконец открыла глаза. В тот момент ему показалось, что они светились холодным голубым светом. Ветер разрушительной силы швырнул Адриану о стену, рассеяв ее магический щит. Она обессиленно и тяжело дыша упала на пол. Если бы сотворенный барьер не принял на себя основной удар, вряд ли бы она выжила.

Фенрис пораженно смотрел на Хоук – он никогда раньше не видел, чтобы она делала нечто подобное. Из оцепенения его вывел протяжный стон боли Адрианы. Ведьма с трудом приподнялась с земли, облокотившись на локоть. Он быстрым шагом направился к ней, замахиваясь мечом. Уже готовясь зарубить ее на месте, он замахнулся мечем, как тут она выкрикнула:

— Стой! Ты не хочешь моей смерти!

— Есть только один человек, чьей смерти я желаю больше, — голос Фенриса дрожал от ненависти.

— У меня есть информация, эльф! Я меняю ее на жизнь!

Он горько усмехнулся.

— Ну да. Местонахождение Данариуса. Зачем оно мне? Пусть лучше думает, что потерял свою игрушку.

Однако следующая фраза Адрианы заставила его опустить оружие.

— У тебя есть сестра!

«Сестра?»

Адриана потребовала, чтобы он дал слово, что отпустит ее в обмен на информацию, и он его дал. Фенрис выслушал ее, наклонившись совсем близко и пристально вглядываясь в ее ледяные глаза. Ведьма назвала ее имя, место, где она находится и, самое важное, рассказала о том, что она – не рабыня.

Фенрис еще несколько секунд смотрел на нее.

— Я тебе верю.

Лириумные метки вспыхнули ярким голубым светом, пронизывая магией его плоть. Резким движением он выбросил руку вперед, проникая в грудную клетку Адрианы. Та коротко вскрикнула. Фенрис, отчасти вернув материальность ладони, крепко сжал ее сердце, раздавив его в кулаке.

— Мы закончили здесь, — сквозь зубы процедил он.

***

Трудно было описать, в каком состоянии сейчас пребывал Фенрис. Его переполняла бессильная злость. Он разминулся с компаньонами и сейчас бесцельно бродил по округе в растерянных чувствах.

Верить ли Адриане? Не подстроил ли все Данариус? Неужели у него и правда есть сестра? А если и есть, то как с ней связаться? И стоит ли вообще?

Вопросы мучили его сознание. Множество вопросов, на которые пока не находилось ни единого ответа. Фенрис ранее особо не задумывался о том кто он и есть ли у него семья. Все что он делал – ожидал нападения. Он постоянно был начеку, часто сопровождал Хоук и ее друзей на их совместных вылазках, но никогда всерьез не старался вспомнить жизнь, которую он вел до ритуала. Но он часто ее представлял. Пытался нарисовать в голове примерные портреты родителей, друзей, возможно. И все же, это всегда было лишь фантазией.

Но сейчас все изменилось – его сестра была реальной. Она находилась там, где-то в этом проклятом Тевинтере, на службе у какого-то магистра. Успокаивало лишь то, что она не рабыня.

Если Адриана не солгала.

Нет, она не лгала. Он точно знал – видел это по глазам. Фенрис до боли стиснул зубы, не в силах справиться с охватившей его дрожью. К нему в миг вернулись с силой запрятанные воспоминания о долгих ночах, проведенных в пустом, холодном подвале, о бесконечных издевательствах, злых насмешках, душевных и физических истязаниях.

Внутри него кипела ненависть. Ненависть к Адриане, Данариусу за то, что они сделали с ним. Ненависть ко всей этой большой помойке, так называемой Империи Тевинтер. Ненависть ко всему и всем, в том числе и к самому себе.

Снова и снова он все переживал заново: ужас на лице Адрианы, когда его рука пробила ее грудную клетку. Судорожное вздрагивание ее век, кроткий взгляд холодных глаз, на секунду задержавшийся на нем перед тем, как угаснуть навсегда. Его гнев на Хоук, которая всего лишь пыталась его утешить.

Он столько всего ей наговорил.

— Кто может коснуться магии и не запачкаться?

Хоук так посмотрела на него… В ее взгляде смешались вопрос, грусть и обида. Фенрис изо всех сил пнул ближайшее дерево. Ему было ужасно стыдно за все свои слова. Она так много для него сделала. Только с ней он чувствовал, что может говорить обо всем.

Фенрис сделал несколько глубоких вдохов и, когда немного пришел в себя, осмотрелся: он стоял посреди узкой каменистой тропы, петляющей между ущельями и пропастями. Снизу от воды доносился мягкий шум прибоя. Солнце стояло в зените, а до Киркволла еще идти и идти. Он вздохнул и повернул в противоположную сторону, поднимаясь по довольно крутому склону. Всем известно, что вечернее время не самый лучший выбор для прогулок по Рваному берегу.

Идя размеренным шагом по гребню горы, Фенрис надеялся, что успеет добраться до дома подруги до наступления темноты. Он не может оставить все как есть.

***

Хоук выругалась, собирая растрепавшиеся волосы обратно в хвост.

«Этим ублюдкам делать что-ли по вечерам больше нечего?» — недовольно думала она, обыскивая труп очередного разбойника. Вот уже который год она пыталась разобраться с бандитскими группировками, которым не было конца. Стоило покончить с одной, как ее место тут же занимала другая.

Не найдя ничего интересного на теле бандита, Хоук, было, собралась уходить, как вдруг из-за спины раздался удивленный голос Мерриль.

— Кто же мог ее выбросить? — озабоченно воскликнула та, роясь в груде небрежно валявшихся мешков, набитых всяким хламом.

— Что ты там нашла, котенок? — мягко спросила Изабела и подошла к долийке.

— Небось, очередные штаны, — с усмешкой предположил Варрик, шаря по карманам мертвого главаря шайки преступников.

— Нет, не на этот раз… — рассматривая находку протянула Хоук.

Она держала в руках увесистый фолиант в черном, немного потрепанном кожаном переплете. Книга была завернута в узорчатую женскую домотканую рубашку, которую сейчас осматривали Изабела и Мерриль. Почти стершаяся надпись, вытесненная на темной обложке серебряными буквами, гласила: «Жизнь Раба».

— Ну-ка дай взглянуть, — Варрик с заинтересованным видом взял книгу и пролистал ее. — Так это же книга Шартана – эльфа-защитника Андрасте.

— Серьезно? Того самого Шартана? — пораженно переспросила Хоук.

Варрик скептически на нее посмотрел.

— А ты знаешь какого-то еще Шартана? — любезно осведомился он.

— Ой, не умничай, — буркнула Хоук, забирая у него книгу обратно.

— Да-а... за нее дадут немало, — в глазах Варрика блеснул огонек, но, глядя на спутницу, он добавил: — Хотя, вижу, у тебя и так на примете есть тот, кто будет заинтересован в ней не меньше какого-нибудь заядлого коллекционера.

— Ага, — кивнула Хоук и осторожно положила книгу в сумку. — Ну что, здесь мы закончи…

Изабела и Мерриль все это время примеряли разные тряпки из того мешка.

— … ли, — договорила она.

— Ну а что? Тут очень даже неплохие шмотки. Жаль, что шляпы нет.

Хоук пожала плечами. А вещички действительно были ничего.

— Ладно, сбагрим их завтра какому-нибудь лавочнику. Главное не нарваться на хозяина собственной персоной.

— Как говорится, можно вывезти девушку из Нижнего города, но не Нижний город из девушки, — ехидно заметил Варрик.

В ответ на это она скорчила ему рожицу.

Когда Хоук дошла до имения Фенриса, было уже темно. Она несколько минут в нерешительности стояла напротив его двери. Они не виделись с тех пор, как он пришел к ней с извинениями несколько дней назад. Хоук, на самом деле, даже на него и не злилась. Скорее была расстроена и немного испугана – она никогда раньше не видела Фенриса в таком состоянии.

— Эта ненависть… я думал, что избавился от нее. Но куда бы я не шел, она идет следом.

— Это нормально, Фенрис – ненавидеть тех, кто причинил тебе столько боли. Ты же не думал, что сможешь просто забыть то, что они с тобой сделали?

Хоук была действительно рада, что та ведьма мертва. Она вошла в поместье, закрыв за собою дверь.

— Фенрис, — окликнула его она, — ты не спишь?

Ответа не было. Хоук хотела уходить, но услышала какой-то шорох сверху.

— Фенрис? У тебя все нормально?

Она быстро взбежала вверх по лестнице в центральную комнату, но его там не было. В разбитые окна дул ветер, камин был не разожжен. В комнате было холодно как в склепе. Хоук подобрала с пола несколько пыльных одеял и занавесила ими окна, но из щелей все еще завывал ветер.

Она вздохнула.

«Как он вообще здесь живет?»

— Хоук? Это ты? — позвал ее слабый хриплый голос.

Фенрис лежал в углу на кровати, с головой укрывшись прохудившимся пледом. Он выглядел смертельно усталым: под глазами пролегли темные круги, щеки впали. Он закашлялся.

Хоук кинулась к нему и, присев на край кровати, приложила руку к его лбу.

— Да ты весь горишь! — обеспокоенно выпалила она. — Давно ты в таком состоянии?

Было видно, что Фенрису трудно говорить, но, тем не менее, он из себя выдавил: — Со вчерашнего дня.

Хоук ошарашено на него посмотрела, а затем встала с кровати и, глубоко вздохнув, запустила пальцы в волосы.

— Почему ты… — она осеклась, с трудом сдерживая негодование. — Вставай, идем со мной, — в конце концов произнесла она.

— Что? Я не…

— Это не обсуждается, — перебила его Хоук и помогла подняться. — Я не могу тебя оставить в этой… — у нее язык не поворачивался назвать это комнатой.

Порывшись у него в шкафах, Хоук достала теплую кофту и накинула ее на дрожащего в ознобе Фенриса.

«Кретин»

***

Фенрис спал как убитый. Без сновидений, в одном и том же положении. Изредка открывая глаза, но все еще толком не приходя в сознание, он вновь проваливался в забытье. Он почувствовал, как кто-то сел рядом с ним на кровать. Не разлепляя глаз, он попытался сообразить где он и что произошло. 

Воспоминания обрывались на том, как он, лежа в своей постели и будучи не в состоянии забыться сном из-за ужасного холода, услышал шорох и обеспокоенный голос Хоук. Она что-то говорила и в конце концов привела его в свое поместье. А дальше – только пустота.

— Эй, как ты? — послышался мягкий голос.

Фенрис с удивлением обнаружил, что не может говорить. Вернее, он бы смог, но для этого пришлось бы прикладывать усилия. Ужасно хотелось пить. Он наконец раскрыл глаза. За окном было темно и он не знал тот же это вечер, или другой. Рядом с ним сидела Хоук, с тревогой поглядывая на него.

— Может, воды?

Придерживая его голову, она поднесла к губам прохладный стакан. Залпом осушив его, он вновь упал на мягкие подушки. В комнату вошла Лиандра, неся что-то в руках. Он видел как она склонилась над ним, чтобы положить ему на лоб холодный компресс.

— Все нормально, это не обязательно. Мне лучше вернуться, — сиплым голосом пробормотал Фенрис и попытался подняться.

— Тише, молодой человек. В таком состоянии вы никуда не пойдете. В ближайшие три дня я вас точно никуда не отпущу, — спокойно сказала она, заботливо подоткнув ему одеяло.

— Но я… 

Лиандра одарила его красноречивым взглядом. Вот что-что, а эту способность выразительно смотреть Хоук явно унаследовала от матери. Фенрис умоляюще посмотрел на подругу, но та и бровью не повела. Лишь едва заметная насмешливая улыбка выдавала, что ее явно веселит происходящее.

«Черт бы тебя побрал, Хоук», — недовольно подумал Фенрис. Он не ребенок. Но Лиандра, похоже, была другого мнения. Чего еще ожидать от женщины, воспитавшей троих детей.

Он хотел сказать что-то еще, но ужасный приступ кашля заставил его замолчать. С трудом отдышавшись, он прикрыл глаза. Он не знал, как себя вести – никто и никогда не ухаживал за ним во время болезни. Он чувствовал сильную слабость и усталость. Его глаза потихоньку начали закрываться и он, незаметно для себя, вновь провалился в глубокий сон.

Фенриса разбудил проникающий сквозь окна солнечный свет. Окно было открыто и снаружи до него доходил гул с улицы. Рядом слышался тихий скрип карандаша по листу бумаги – погруженная глубоко в свои мысли Хоук сидела на кровати напротив него с внушительным альбомом на коленях. В воздухе витал приятный запах пищи. Он втянул в себя этот аромат и почувствовал, что умирает от голода. На прикроватном столике стоял кувшин с водой и стакан. Фенрис медленно сел в постели и потянулся за напитком.

— Я помогу! — тут же вскочила Хоук, отбросив свое занятие.

Он поморщился и откинулся на подушки. Она налила воды и поднесла стакан к его губам.

— Хоук, хватит. Я же не при смерти, в конце концов.

Хоук немного поколебалась, но потом все же уступила. Пока он пил, она стояла рядом, в любой момент готовая подхватить стакан, если Фенрис вдруг его уронит.

«Это уже совсем ненормально», — подумал он про себя, но вслух ничего говорить не стал.

— Ты не голоден?

— Ну я...

— Я принесу тебе мамин суп. В миг на ноги встанешь, обещаю, — бодро заверила его Хоук и выпорхнула за дверь. Фенрису оставалось лишь удивленно смотреть ей вслед. 

Через насколько минут в комнату вошла Орана, а вслед за ней Хоук с бутербродом в зубах и кувшином сока в руках. Служанка установила на его кровати маленький переносный столик. Фенрис в удивлении рассматривал все, что она принесла. Здесь было так много всего: фрукты, тарелка с пирожками и миска горячего куриного супа.

— Спасибо, — поблагодарил он ее.

Орана коротко кивнула и удалилась. Хоук рассказывала, что девушка все еще немного пуглива, но Фенрис был уверен, что со временем это пройдет. Он был рад, что Хоук тогда решила взять ее к себе.

Он перевел взгляд на подругу.

— Ты вправду думаешь, что я все это съем?

— Не-а. Я все равно планировала украсть у тебя парочку пирожков, — ухмыльнулась она и бросила в суп гренки. — Советую начать с супа.

Фенрис так и сделал и следующие минуты прошли в молчании. Тишину нарушали только негромкий стук ложки о тарелку и периодическое шмыгание носом. Доев, Фенрис стал наблюдать за Хоук – та продолжила что-то рисовать в своем альбоме, жуя бутерброд.

— Можно посмотреть? — осторожно попросил он.

Хоук отвлеклась от рисования и неловко закусила губу.

— Можно, но сначала поешь. Ты проспал весь вчерашний день.

— Так много? — изумился он. — Прости, если доставил неудобства.

Она бросила на него недовольный взгляд и села рядом, легонько стукнув его по плечу.

— Не неси чушь. Мы друзья, и если ты еще раз так все запустишь... Серьезно, о чем ты только думал? Пообещай, что если тебе опять станет плохо, то ты придешь ко мне.

— Я... хорошо. Обещаю, — немного смущенно произнес он.

Хоук кивнула и протянула альбом. Фенрис взял его и пролистал несколько страниц. На плотной, немного желтоватой бумаге были нарисованы карандашные наброски портретов людей, архитектурных элементов зданий, пейзажи. Хоук говорила, что это все рисовал ее отец. На одной из альбомных страниц, были изображены смеющиеся дети, молодая женщина, очень похожая на Лиандру. 

Фенрис не мог сдерживать улыбку, рассматривая изображения. Большая часть этого увесистого альбома была заполнена семейными портретами и детскими рисунками, для каждого из которых у Хоук имелась история. Перевернув очередную страницу, Фенрис увидел набросок мужчины с лукавой улыбкой на губах. Точь в точь, как у Хоук. 

— А это… 

— Папа, да, — улыбнулась Хоук. 

— Вы так похожи… — Фенрис пораженно смотрел на набросок. 

— Даже больше, чем ты думаешь, — усмехнулась она. — Мама говорит, что мы как две капли воды, в том числе и характерами.

Усмехнувшись, он продолжил увлеченно рассматривать рисунки. Там были все: Изабела, Варрик, Авелин, Мерриль, даже Андерс и… он сам. Выражение его лица было везде разным: то он был на чем-то сосредоточен, то взгляд был отрешенным, ушедшим в себя. Он всегда смотрел куда-то в сторону, но на последнем изображении Фенрис был нарисован спящим.

Он спал, развалившись на кровати, подмяв под себя одеяло. Голова была повернута к окну, а на освещенном солнечными лучами лице застыло безмятежное спокойствие. Он чувствовал, что Хоук смотрит на него, ожидая реакции, но он и понятия не имел, что сказать. Дальше альбом был пуст. Фенрис взглянул на подругу и с теплой улыбкой вернул его обратно.

— Спасибо, что показала. Мне было интересно, — благодарно произнес он.

Хоук смущенно улыбнулась и остаток дня пролетел незаметно. Она поделилась еще несколькими историями из детства, в обмен на рассказы Фенриса о Тевинтере. Он не горел желанием об этом говорить, но так было честно. Позднее к ним присоединилась Лиандра. Приходили Авелин, Варрик, Изабела. Даже Мерриль, чему Фенрис, хоть при этом и был не в восторге, все же удивился. Упрямство, с которым эта долийка пыталась с ним поладить, заставляло его раз за разом закатывать глаза. Спасибо, что хоть одержимый не наведался.

И все же Хоук не могла днями напролет болтать с ним. Следующие два дня она возвращалась домой глубоко за полночь. Компанию ему составляли Рой, который запрыгивал к нему на кровать, облизывая с головы до ног, Лиандра, то и дело жаловавшаяся на дочь, что та совсем избаловала пса. Но Фенрис был не против. Он также перекидывался с Варриком и Изабелой в карты, когда те приходили. Скучать не приходилось, конечно, но он очень жалел, что не может сейчас прикрывать Хоук. Так что он испытал облегчение, когда наконец-то поправился и мог возвращаться к себе.

У дверей имения его поджидала Хоук.

— Фенрис, ты только не бесись, — с виноватым видом попросила его она и открыла перед ним дверь.

Фенрис в замешательстве на нее посмотрел и они вошли в поместье. Вроде, ничего не изменилось, но когда они дошли до его комнаты, он понял, что имелось ввиду: паутина была тщательно вычищена из углов потолка, вся пыль была протерта, а вместо разбитых стекол сияли блестящие новые окна. Постельное белье, одеяла и даже матрац были другими, не говоря уже о широком мягком ковре у камина.

— Ты… убралась здесь, — констатировал Фенрис, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться. Он сел на кресло, раздраженно приложив руку ко лбу. — Хоук, ты… Какого… Kaffas!

— Ну прости. Если хочешь, я могу взять палку и выбить стекла обратно. На паутину и плесень потребуется время, конечно, но я думаю ты справишься. С постельным бельем все сложнее – твое я выбросила, ведь оно больше чем наполовину состояло из дыр, — рассуждала она.

Фенрис недобро глянул на Хоук. Порою эта ее улыбочка выводила его из себя.

— Ты еще и смеешься! — негодующе воскликнул он.

— Ну ладно-ладно, не злись на меня, а? — попросила она. — Мне просто казалось, что ты точно снова заболеешь, если вернешься в эту свою сырую пещеру.

Фенрис несколько минут смотрел на нее.

— Дело не в этом. Просто мне… я и сам могу со всем разобраться.

— Можешь, но это не обязательно. Друзья для того и нужны – чтобы не справляться со всем в одиночку, — примирительно улыбнулась она.

И что на это можно было сказать? Ничего. Фенрис издал отрывистый смешок. 

— Ну, а ковер то зачем, Хоук?!

— Так, для полноты картины, — развела руками она.

Фенрис устало вздохнул, а Хоук протянула ему толстую потрепанную книгу. — Вот, я несла ее тебе в тот вечер. Решила, тебе будет интересно.

Он в ужасе уставился на книгу, чувствуя как краснеет.

— Это… это книга.

— Вижу, со зрением у тебя все в порядке, — ухмыльнулась та. — Она о Шартане – эльфе, который помог Андрасте освободить рабов. Ты же слышал о нем, да?

— Немного, просто… — если бы со стыда можно было провалиться сквозь землю и исчезнуть, он бы так и сделал. — Рабам не позволено уметь читать. Я так никогда и не научился.

Фенрис нервно поглаживал корешок книги, боясь посмотреть ей в глаза. Хоук присела рядом с ним на подлокотник кресла.

— Хочешь я тебя научу? Правда, нужно будет начать с чего-нибудь попроще – эта книга написана довольно сложным языком, — попыталась подбодрить его Хоук. — Я подберу что-нибудь интересное и не очень трудное. В ее голосе не было осуждения или насмешки.

— Я был бы рад, — облегченно вздохнул Фенрис поняв, что в ее голосе нет осуждения. Он и поднял взгляд. — Мне всегда хотелось узнать побольше о Шартане. Может, это мой шанс.

— Тогда до завтра? — с надеждой спросила она.

— Да, до завтра, — согласился Фенрис.