Трандуил вернулся через полгода, под видом заключения каких-то контрактов на поставку вина, или рыбы, или еще чего-то. Он не вникал: чтобы помнить, какие именно контракты надо оговорить, есть советники. И первое, что услышал от Барда, помимо официальных приветствий на публике, было:

— Я же говорил тебе — не возвращайся.

— С каких это пор смертный указывает Владыке Лихолесья? — ответил Трандуил еще высокомернее, чем при первой их встрече. — Не льсти себе, ради сомнительного удовольствия лицезреть тебя я бы в такую даль не поехал. Меня интересуют обещанные поставки.

— Вот и отлично, — Бард хмыкнул, сгреб со стола какие-то пергаменты. — Ваше величество наверняка устали с дороги. Дела подождут до утра. Я распоряжусь, чтобы вас разместили в лучших покоях, какие найдутся среди наших развалин.

Он вышел, не попрощавшись и кивком. Трандуил едва удержал на лице маску ледяной отрешенности. Поведение Барда было невыносимо. И все еще крайне увлекательно.

***

В Дейл Трандуил теперь наведывался в среднем раз в два месяца. Предлог всегда находился: то переговоры с Торином, с которым постепенно установились приемлемые отношения, то очередные контракты, как с гномами, так и с людьми, то еще что-нибудь.

Очередной визит он нанес осенью, незадолго до Праздника Урожая. Город постепенно восстанавливали: починили ворота, заделывали пробоины в стене, мостили дороги, начали отстраивать ратушу. Пепелищ стало меньше, а новых домов — больше.

Возле жилого крыла дворца какой-то человек препирался со стражей, доказывая, что ему нужно немедленно увидеть правителя. Более того, он попытался проскользнуть внутрь, когда стражники распахнули дверь перед Трандуилом. Правда, разглядев, кого чуть не оттолкнул, наглец попятился.

— Пошел прочь, — Трандуил даже голову не повернул. А когда человек не поспешил выполнить приказ, распорядился: — Если он не уберется отсюда, вышвырните его.

— Да, Владыка! — стражники вытянулись по струнке.

Трандуил окинул их скептическим взглядом. Ну, по крайней мере, они не казались рыбаками, впервые взявшимися за меч. Похоже, Бард все-таки озаботился тем, чтобы все выглядело представительно.

Неспешно следуя по коридорам в сторону кабинета Барда, Трандуил с чувством внутреннего удовлетворения осматривался. Нужно отдать гномам должное, строили они быстро и на совесть. Кое-где еще виднелась незаконченная отделка, но впечатления это не портило. Тесаный камень, светлое дерево, резьба. Просторные залы, высокие окна, изящные, но при этом надежные кованые решетки — жилище, достойное короля.

Трандуилу стоило немалых усилий убедить Барда, что правителю не подобает ютиться в какой-то хибаре и необходимо возвести дворец, с апартаментами, подсобными помещениями и полагающимся штатом прислуги. Еще больше времени он потратил, ненавязчиво подводя того к мысли, что для эльфийского посольства требуется не отдельный дом, а гостевое крыло в этом самом дворце.

— А, это ты, — когда Трандуил вошел, Бард на миг поднял взгляд от пергамента и махнул рукой в сторону камина. — Подожди, с делами закончу.

Судя по стопке бумаг на столе, закончить ему светило еще не скоро. Но возмущаться таким пренебрежением Трандуил не стал: за два года понял, что бесполезно. Да и на низком столике между двух кресел стояла оплетенная бутыль и два кубка. Сегодня его, по крайней мере, ждали.

— Ты распустил подданных, — уведомил он, откупоривая бутыль.

— Что? — Бард снова оторвался от пергамента.

— Зал для приемов. Официальная подача жалоб и прошений, — пояснил Трандуил и наполнил кубки. — А когда чуть не в покои ломятся — это беспримерная наглость.

— Может, важное дело...

— Обождет, — прервал его Трандуил. — Ты им не приятель, а правитель. Пусть проявляют должное уважение.

— Я в короли не рвался, — угрюмо проворчал Бард.

— Но выбора у тебя нет. Король может быть хорошим для всех, но не для каждого. Так что хватит панибратства с подданными, пора проявлять жесткость. Иначе тебя сочтут слабым.

— Ты слишком плохо думаешь о людях.

— Я всего лишь не питаю иллюзий, в отличие от тебя. Для правителя наивность еще хуже, чем глупость. Не избавишься от нее — плохо закончишь. У людей, знаешь ли, «милейшие обычаи» относительно разочаровавших кумиров.

— Тебя так волнует мое будущее? — Бард недоверчиво выгнул бровь.

— Меня волнует спокойствие на собственных границах. А это возможно только при стабильной власти в соседних странах. Я уже начинаю думать, что ты безнадежен, — Трандуил подошел к нему и принялся бесцеремонно перекладывать свитки. — Вот на что ты время тратишь?

— Руки убери, — Бард смахнул все бумаги в ящик стола, выдернул у Трандуила последний пергамент и отправил туда же.

— Ладно, может, не совсем безнадежен, — Трандуил позволил себе улыбку. — Раз сообразил, что не стоит позволять правителю сопредельного государства, пусть и союзного, рыться в документах. Хотя все равно большинству этих эпистол место в камине, а остальным — у секретаря.

— Ясно, спокойно поработать ты мне не дашь, — тяжело вздохнул Бард.

— Я учу тебя основам дипломатии, — высокомерно поправил его Трандуил. — И правильно расставлять приоритеты. Владыке дружественной державы король внимание уделять обязан, а жалобам каких-то купцов и тому, что можно перепоручить советникам — нет.

— Я пока не король, — возразил Бард.

— Кстати, сколько ты еще намерен тянуть с коронацией? — Трандуил радостно ухватился за новый повод поучить его жизни. — Это тоже неприлично.

— Успеется, — Бард запер ящик, устроился в кресле и взял кубок. — Вот закончим город отстраивать...

— Похоже, я поторопился с выводами, и ты неисправим, — покачал головой Трандуил. — Удивляюсь, как тебе ума хватило стребовать с гномов часть положенной доли строительными работами. И не раздать полученное золото своим погорельцам, а распорядится им с толком.

— Исключительно вашими мудрыми советами, Владыка, — усмехнулся Бард и залпом опрокинул в себя вино. — Исключительно вашими советами.

Он отставил кубок, потянулся — явно демонстративно. Тонкий лен рубахи обрисовал напрягшиеся мышцы, и мысли Трандуила свернули с того, как достойно ответить на язвительный выпад, на то, как быстрее перебраться из кабинета в спальню. И как после не дать Барду сбежать. Задержать его на ночь удавалось хорошо если один раз из трех. Но Трандуил не сдавался: эта «шкатулка с секретом» по-прежнему привлекала и вызывала интерес.

***

То ли Бард решил проявить несвойственное ему — в отношении Трандуила уж точно — гостеприимство, то ли впрямь понял, что обходить вниманием столь важную персону вопиюще невежливо, но на следующий день пригласил его пройтись по городу. Трандуил милостиво согласился. И не сразу осознал свою ошибку. Кто же мог знать, что под невинным на первый предложением таятся подводные камни, и «прогулка» выльется в проверку строительных работ и смотр гарнизона. В результате Бард носился повсюду, вникал в различные дела, несомненно, важные для него, а Трандуил вынужден был скучать в стороне, дышать пылью и пачкать в грязи сапоги и плащ. Но уйти, чтобы избежать сомнительного удовольствия, не позволяла гордость. Это означало признать поражение в очередном раунде их своеобразного противостояния. Поэтому не оставалось ничего другого, кроме как сохранять невозмутимое лицо и мысленно строить планы возмездия за подобное издевательство.

Строительство Трандуил с грехом пополам выдержал, а перед воротами даже ненадолго забыл о раздражении: созерцать отточенные, слаженные действия гномов, подгонявших камни один к другому так, что между ними и волос не просунуть, было истинным удовольствием. Но на тренировке городской стражи его терпение лопнуло. Понаблюдав немного за безуспешными и весьма убогими попытками бывших рыбаков или землепашцев освоить владение мечом, Трандуил страдальчески поднял глаза к нему.

— Вот из этих, пожалуй, и выйдет толк, лет... через двадцать, — он небрежно указал на нескольких человек. — А остальным лучше вручить лопаты. Будет больше проку.

— Все настолько плохо? — уточнил Бард.

Стоявший неподалеку пожилой стражник с физиономией бывалого рубаки подошел ближе, прислушиваясь.

— Отвратительно, — Трандуил поморщился. — Оружие должно быть продолжением руки. А у них никакого понимания, зачем вообще нужен меч, и как его держать.

— Если бы Владыка Трандуил был так любезен... — с поклоном встрял в разговор тот самый стражник.

Трандуил поначалу хотел проигнорировать наглеца. «Надо же, вмешиваться в беседу двух королей. Бард все-таки слишком распустил своих подданных». Но внезапно передумал. Конечно, никому из людей не светило достичь совершенства, разве что уровня, когда не стыдно меч носить. Но почему бы не показать им, к чему действительно стоит стремиться?

Он повелительно взмахнул рукой, приказывая расступиться, снял плащ, который у него почтительно принял стражник, и проследовал в центр площадки. Шаг стал плавным, скользящим, мечи с тихим шелестом выскользнули из ножен, сверкнули серебристыми молниями. Бой с тенью это, скорее, танец: равно красивый и смертоносный. Настоящее искусство.

Шаг, упасть на колено, двойной удар — вперед и за спину. Лезвия со свистом рассекают воздух, сливаются в ослепительную мельницу. Трандуил забывает обо всем и обо всех, сейчас есть только он — и песня клинков в его руках. Он сам будто становится вихрем остро отточенной стали. Шаг, выпад, отход, перекат, выпад... Налетевший ветер взметает с земли листья, и те в мгновение ока превращаются в мельчайшее крошево, красной пылью оседающее на волосах и тунике. Шаг, выпад, перекат — и он на три удара сердца застывает неподвижно. А затем выпрямляется, стряхивает с клинков воображаемую кровь, прежде чем одним слитным движением вложить их обратно в ножны.

За это время собрались еще люди, помимо гарнизона. Даже гномы отложили инструменты и присоединились к зрителям. Трандуил прошествовал через площадку, наслаждаясь восторженными взглядами и возгласами. Позволил старому вояке набросить ему на плечи плащ. Все это грело самолюбие. Но гораздо ценнее внимания толпы было неподдельное восхищение в глазах Барда. Да, одно это стоило небольшой демонстрации. День сразу перестал казаться ужасным.

По возвращении во дворец стало еще лучше. В постели Бард никогда не сдерживался, и заманить его туда было не то чтобы сложно. Но вот первый шаг он делал крайне редко, невзирая на все ухищрения. Трандуил начинал, а Бард то ли уступал, то ли снисходил — и не поймешь. А тут, едва закрыв дверь спальни, сам расстегнул на нем перевязь с мечами, сдернул плащ, прижал к стене и накрыл губами его губы. Зарылся пальцами в волосы на затылке, сжал в кулаке — просто так не вырваться. Впрочем, Трандуил и не собирался. Ради столь редкого случая он готов был уступить во всем. Ну, почти во всем — при выборе между полом и кроватью выигрывала, несомненно, кровать. Когда они оторвались друг от друга, чтобы перевести дыхание, Трандуил провел языком по припухшей нижней губе, которую Бард в порыве прикусил, и усмехнулся.

— Неужели я обнаружил второй способ, как побудить тебя действовать? И, пожалуй, он мне нравится больше, чем напоить и разозлить.

— Это было очень красиво, — Бард скользнул взглядом по лежащим поверх плаща клинкам. — Невероятно.

— Надо же, не думал, что ты оценишь, — Трандуил был уверен, что Барда восхитило мастерство, и не предполагал, что тот способен понять именно красоту увиденного. Ведь к разным красотам, включая совершенство в его, Трандуила, лице, он дышал довольно-таки ровно. — Но с реальным противником еще красивее.

— Один на один?

— Скорее трое или четверо на одного, — с оттенком самодовольства отозвался Трандуил. — С меньшим числом мне даже тренироваться неинтересно.

— Хотелось бы посмотреть, — мечтательно протянул Бард. — И на Лихолесье тоже. Жаль, не получится.

— Почему не получится? — недоуменно переспросил Трандуил.

— Ну, вы же к себе никого не пускаете...

— Кого пускать в свое королевство, решать мне, — может, Трандуил и не жаловал представителей других народов, но Бард впервые о чем-то попросил, и он не собирался упускать такую возможность. — Приезжай.

— А что скажут твои подданные? — уточнил Бард, все еще недоверчиво, но глаза загорелись, словно у ребенка, получившего желанный подарок.

— Мои подданные не имеют привычки обсуждать решения своего короля. Это ты своим дал слишком много воли, о чем я уже говорил, — отрезал Трандуил. — Но свиту оставишь на границе, приглашение касается тебя одного.

Как ни странно, насчет свиты Бард не спорил — молча кивнул и улыбнулся. А затем стало не до разговоров: сложно одновременно разговаривать, целоваться, раздевать друг друга на ходу и стараться по пути к кровати не наткнуться на кресла, столы и прочую мебель.

Оставшиеся дни прошли на удивление мирно. Бард не скрывался, уделял Трандуилу все свободное время, не норовил выставить его из спальни. И на прощание не последовало ставшего привычным напутствия «не возвращайся», которое он упорно повторял после каждого визита эльфов в Дейл. Это была еще не окончательная победа, но значительный шаг на пути к ней. Всю обратную дорогу Трандуил пребывал в прекрасном расположении духа.

***

Бард приехал, когда Трандуил уже начал подумывать, что за подобное неуважение стоит снести голову. Человек, которому оказали великую честь, пригласив в эльфийское королевство, где мало кому из смертных посчастливилось побывать, должен был воспользоваться удачей незамедлительно. Конечно, Трандуил понимал, что отстраивающийся Дейл — не Лихолесье, где все течет установленным веками порядком и король может позволить себе с одинаковой легкостью уехать на месяц, на год, а то и лет на десять, зная, что по возвращении найдет дела такими же, как оставил. И что Бард не может позволить себе так просто сорваться с места. Но полгода ожидания — это было слишком.

Правда, после прибытия Барда дурное настроение развеялось, как утренний туман под солнечными лучами. Тот с радостью проводил целые дни с Трандуилом, который, как и полагается гостеприимному хозяину, показывал свои владения. Во взгляде Барда читался искренний восторг и почти детское любопытство, он порывался кругом успеть и как можно больше увидеть. Трандуил поймал себя на том, что ему неожиданно приятно такое восхищение его лесами, и стремился поразить Барда разными диковинами, сам при этом заражаясь его радостью.

К тому же на чужой территории Бард растерял большую часть своей дерзости. Не возражал, когда его разместили в покоях рядом с королевскими, не выставлял Трандуила за дверь и  не удирал сам. А Трандуил наслаждался жизнью, теплым телом под боком по утрам и удивлялся, как ему раньше в голову не пришла такая замечательная идея — зазвать Барда в Лихолесье.

Идиллия длилась дюжину дней. Но потом, в один из вечеров, Трандуил столкнулся на галерее с Бардом, который возвращался к себе, судя по кувшину в руках, из винного погреба. Что-то явно было не так. За несколько лет знакомства он неплохо изучил Барда, чтобы почуять неладное.

— Что-то случилось?

— Да так, — Бард отмахнулся, а потом в голосе прорезалась язвительность, уже подзабытая Трандуилом за последние дни. — У тебя там стража пьянствует. А еще мне про дисциплину говорил.

— Пьянствует, значит?

Трандуил нахмурился и стремительно, так что плащ крыльями взметнулся за спиной, сбежал вниз по лестнице. С твердым намерением устроить охране разнос. То есть, выказать высочайшее королевское неудовлетворение. Он был в ярости. В памяти еще свежа была история с гномами, которые сбежали как раз потому, что караульные изволили напиваться на посту. И вот опять!

До погреба Трандуил добрался быстро, но на подходе замедлил шаг. Теперь он ступал неслышно — шел бы по лесу, и травинка бы не шелохнулась, — чтобы наверняка поймать нарушителей на горячем. И невольно уловил часть разговора.

Ярость усилилась. Мало того, что стражники позволили себе пить. Они еще посмели обсуждать своего короля! Едва не пари заключать, долго ли продержится Бард и как скоро Трандуилу приестся новая игрушка.

Слушать эту болтовню дальше Трандуил не собирался. Он толкнул дверь, вошел, окинул презрительным взглядом двух стражников, картину явного нарушения в виде трех пустых кувшинов и ледяным тоном несколько минут излагал, что о них думает. Разумеется, не упоминая о том, что подслушал. Но и так список прегрешений набрался солидный: караульные не исполнили свои обязанности, пили на посту, более того, допустили, чтобы это увидел гость и тем самым практически опозорили своего короля в глазах человека. И не просто человека — Убийцы Дракона, героя кровопролитной битвы, сражавшегося плечо к плечу с эльфами, правителя союзного государства!

В завершение разноса Трандуил приказал обоим присоединиться к отряду, патрулирующему границы, и не попадаться ему на глаза хотя бы лет пять. Потом отыскал начальника караула и отправил его следом за подчиненными, а заодно сообщил, что еще одно подобное происшествие, и патрулировать границы отправится вся дворцовая стража. После чего, еще кипя от ярости, вернулся к себе.

Потребовалось какое-то время, чтобы восстановить привычную всем невозмутимость. Не хватало еще показывать окружающим, особенно Барду, что его умудрились вывести из себя. Но такой настрой совсем не располагал ни к сидению во дворце, ни к лицезрению подданных. Поэтому вскоре Трандуил стоял перед покоями Барда, намереваясь вытащить его на охоту или посмотреть очередные лесные красоты.

Однако внутри царила странная пустота. Не было не только Барда, но и всяких мелочей, которые обычно так и расползаются по комнатам, придавая им жилой вид. Трандуил огляделся. Он помнил, что на крюке около двери висели лук и колчан, по столу были раскиданы кинжалы, кусок ремня, несколько пергаментов — Бард набрасывал для него схему новых укреплений Дейла, советовался. На кресле возле окна лежали ножны с мечом — накануне они тренировались... Все это исчезло. Только в центре кровати белел сложенный вдвое листок.

Трандуил быстро пробежал послание глазами. «Владыка Трандуил, я безмерно признателен Вам за гостеприимство, но не считаю возможным и дальше обременять Вас и Ваших поданных своим присутствием».

Он смял злосчастный листок в кулаке, испытывая абсолютно недостойное желание что-нибудь разбить или сломать. Ведь еще утром все было хорошо, Бард и не думал про отъезд. Как вдруг — вот это. А вместо прощания — короткая официальная записка, больше похожая на утонченное издевательство.

«Почему? Не пьяные же стражники его спровоцировали?» Трандуил мысленно пообещал, что если караульные проявили неуважение, то патрулировать границы они будут не пять лет, а все пятьдесят. Подслушанные высказывания, конечно, были оскорбительны, но ведь Бард не мог их понять. Или... мог? В груди почему-то неприятно похолодело. Трандуил ринулся к конюшням, надеясь перехватить Барда и потребовать объяснений. Но опоздал — тот уже уехал.

— Владыка, вы же сами приказали ни в чем вашему гостю не препятствовать, — недоуменно ответили стражи на воротах, когда Трандуил возмутился, что Барда выпустили из дворца без его дозволения.

— А у вас, видимо, ума меньше, чем у орков, раз вы забыли, что человеку одному в наших лесах небезопасно! — Трандуил одарил стражников чрезвычайно неприязненным взглядом. Не говорить же, что какой-то смертный попросту сбежал и ни в грош не ставит их короля. — Почему не доложили мне? Почему не выделили почетному гостю сопровождение?!

— Владыка... — один из стражей хотел что-то сказать, но осекся.

— Если из-за вашей глупости с правителем Дейла что-нибудь случится, и мы останемся без вина и других товаров, вы у меня будете сами землю пахать и виноград выращивать! — припечатал Трандуил. — Если уж на вас полагаться нельзя, придется разбираться самому.

Он терпеть не мог, когда что-то нарушало его планы, и когда события шли не так, как ему хотелось. Ситуацию нужно было срочно исправлять: сейчас это означало догнать Барда и вернуть туда, где Трандуил желал его видеть. То есть, во дворец.

Вот только повод, придуманный для разноса страже, оказался пророческим. Место, где Бард свернул с тропы, Трандуил заметил сразу — по запутавшимся в плетях ежевики волоскам из конской гривы. Лошадь у Барда была приметная, белая, не обознаешься. Трандуил и сам бы свернул где-то здесь, чтобы не следовать причудливым изгибам тропы, напрямик выходило быстрее. Но он бы не заблудился, тогда как след Барда, чем дальше, тем больше отклонялся на юг, в чащу. А где-то через полторы лиги^[1] стало ясно, что того несет прямиком в логово пауков, которое еще не успели вычистить.

Но как Трандуил ни спешил, к началу схватки он опоздал: Бард влетел прямиком в гостеприимно распахнутые жвалы лесных хищников. И вообще едва не опоздал. На поляне валялось пять туш, нашпигованных стрелами, но пауков было слишком много, и Бард оказался в незавидном положении. Его сбили с ног, сверху насели две твари, сбоку заходила третья. Со всех сторон — из-за деревьев и кустов — раздавалось щелканье и треск.

Бард извернулся, вбил кинжал в жвалы одного паука, спихнул его с себя, но второй тут же раскрыл хелицеры,^[2] на которых белели мутные капли яда. В следующий миг Трандуил прыгнул прямо из седла, приземлился на спину пауку, вогнал клинок между сочленений панциря, развернулся, всадил второй меч в голову второму и выпустил рукоять. Соскочил на землю, свободной рукой отшвырнул членистоногую тушу и вздернул Барда на ноги.

Тот уставился на него, будто впервые видел — изумленно и слишком пристально. Но Трандуилу было не до того, чтобы разбираться со странностями. Живой, дышит — и хорошо. Треск и щелканье стали громче, из зарослей появились новые пауки. Он оттолкнул Барда к ближайшему дереву, рявкнув:

— Не мешайся!

Выдернув из паучьего трупа меч, Трандуил ринулся в бой. Пауков было много, и нападали они яростно, но тупые твари и есть тупые твари. Опасен такой противник лишь численностью. Трандуил легко прикончил одного, второго паука, почти распластался по земле и вспорол брюхо третьему, ударом снизу встретил четвертого. Крутнулся, принял на клинок еще одного, подобравшегося сзади. Бард разумному совету держаться в стороне, чтобы спина была прикрыта деревом, не последовал: вертелся юлой, с мечом в одной руке и кинжалом в другой, отбивался от трех тварей. Впрочем, возмущаться было некогда — на Трандуила кинулись сразу несколько пауков. Он уворачивался, наносил удар за ударом, отсекая щетинистые лапы и пробивая жизненно важные центры, снова уклонялся.

— В сторону!

Трандуил мгновенно отскочил, над ухом свистнула стрела. На место, где он только что стоял, сверху рухнула паучья туша, несколько раз дернула лапами и затихла. Последовало еще несколько выстрелов. Трандуил добил тех, до кого успел дотянуться — последнего сразу с двух рук, отделив голову от туловища. Выдохнул, огляделся, прислушался, но все было тихо. Бард тоже осмотрелся и пошел по кругу, собирая стрелы.

— Я предупреждал, что по этим лесам не стоит ездить в одиночку, — назидательно произнес Трандуил. — Надеюсь, это послужит наглядным уроком, почему не стоит игнорировать советы тех, кто тебя значительно старше и мудрее.

Он сорвал горсть травы, тщательно вытер клинки и убрал их в ножны.

— Я заблудился, — буркнул Бард.

— Представь себе, я заметил, — Трандуил тоже прошелся между тушами пауков, выбирая ту, что была целее других. — Подойдет. Давай, забирай его, — распорядился он и кивнул на деревья, под которыми стояли рядом его олень и белая кобыла Барда. Удивительно, но она не сбежала, хотя обычно лошадей, оставленных без присмотра, после такого побоища только по всему лесу ловить.

— Зачем тебе эта мерзость? — удивленно поинтересовался Бард.

— Мне незачем, а вот тебе пригодится. Сделаешь чучело и поставишь в зале для приемов. Ну, или голову над камином прибьешь.

— С чего ты взял, что мне захочется видеть в своем доме дохлого паука? — Бард продолжал как-то странно коситься.

— Охотничий трофей, — покровительственно пояснил Трандуил. — Людям полезно напоминать, какой у них героический король. До головы Смауга, жаль, не добраться, но это тоже будет смотреться внушительно.

— Опять ты за свое, — Бард поморщился. — И как я, по-твоему, должен тащить эту дохлятину? Гвильвилет ее точно не увезет.

Бард как раз подошел к лошади. Та фыркнула и ткнулась мордой в плечо хозяину.

— Гвильвилет?^[3] — переспросил Трандуил, решив, что ему послышалось.

— Меня не спрашивай, это же твои так ее поименовали, — Бард принялся чесать лошади лоб. — Хотя, должен признать, ты умеешь делать полезные подарки.

— Рад, что ты оценил, — Трандуил едва не спросил, когда это он дарил Барду лошадь, но быстро вспомнил.

Еще перед Битвой, когда они собирались на переговоры с Торином. Он тогда велел эльфам подобрать для Барда коня — не сажать же позади себя — и перед выездом сам передал ему повод. А лошадь, оказывается, так и осталась у Барда. Но говорить об этом Трандуил не собирался. То, что Бард считает кобылу его подарком и явно ею дорожит, почему-то грело.

— Ну, спасибо, что не олень, — усмехнулся Бард. Трандуил всегда поражался его умению сказать что-то приятное, а следом выдать резкость или дерзость, способную напрочь испортить впечатление.

— Не стоит судить о том, в чем не разбираешься, — Трандуил вернулся к высокомерному тону. — В лесу олень практичнее. Он выносливее и легко пройдет там, где лошадь поломает ноги.

— И выглядит гораздо представительнее, — снова послышался смешок.

— Разумеется. Мне уже начинает надоедать объяснять тебе очевидное, — Трандуил разве что не скривился. — Что красиво и достойно нужно выглядеть всегда, независимо от ситуации.

— А по-моему, ты просто любишь показуху на публику.

— Это называется «производить правильное впечатление».

— Как вам будет угодно, Владыка, — хмыкнул Бард, и Трандуил едва удержался от неподобающего королевской особе высказывания. Все-таки тот был чересчур дерзок и непочтителен, даже вежливую на первый взгляд фразу умудрялся приправить толикой язвительности. — Но тащить с собой вот это, — Бард носком сапога ткнул паука, — я все равно отказываюсь.

— Как хочешь, — спорить Трандуил не стал. Ему ничто не мешало прислать сюда отряд, подобрать подходящую тушу и вручить чучело Барду перед отъездом. — Нам лучше поторопиться, чтобы вернуться во дворец до ночи.

Бард, проверявший подпругу, вдруг замер и мотнул головой:

— Нет.

— Что «нет»? — Трандуил не понял, к чему относилось возражение.

— Я не собираюсь возвращаться в твой дворец, — относительно жизнерадостное, несмотря на всю язвительность, настроение Барда как ветром сдуло. Он перешел на официальный тон, которым обычно удостаивал Трандуила только при посторонних. — Я буду крайне признателен, Владыка, если вы поможете мне выбраться из лесу. Обстоятельства требуют моего немедленного возвращения в Дейл.

Бард мог спорить, не соглашаться, дерзить, но Трандуил всегда понимал, когда это просто слова, а когда дело серьезно. И сейчас не оставалось сомнений — ничего не выйдет. А если он откажется показать дорогу, с Барда станется и дальше плутать по лесу.

— Ты не успеешь выбраться из Лихолесья до темноты, — предпринял он обходной маневр.

— Значит, заночую здесь, — безразлично ответил Бард. — Мне главное тропу найти.

Бард снова умудрился повернуть все так, что Трандуил растерялся и не знал, как поступить. Любому другому он мог бы приказать, надавить, пригрозить, польстить, в конце концов, и добиться своего. Но с Бардом проверенные методы не срабатывали. Он не подчинялся приказам, не боялся угроз, не слушал увещеваний, не велся на лесть, а действовать силой — означало попросту расписаться в своем поражении. Трандуил вполголоса выдал заковыристую тираду на синдарине, раз уж больше ничего в голову не приходило, и заметил, что Бард прислушивается. Подозрения дали о себе знать с новой силой.

— И давно ты выучил эльфийский? — как можно равнодушнее поинтересовался Трандуил.

— Я не выучил, — возразил Бард.

Стоило признать, что кое-что полезное Бард у него все же перенял. К примеру, уходить от неудобных вопросов или давать на них правдивые, но уклончивые ответы. Впрочем, Трандуил в такую простую ловушку не попался и уточнил:

— А когда ты начал его учить?

— Когда понял, что ты будешь таскаться в Дейл независимо от того, насколько тебя рады там видеть, и что я на этот счет думаю, — Бард отвернулся и взлетел в седло. — Так ты покажешь дорогу или придется самому искать?

«Пятьсот лет. Минимум. В самой глуши», — мысленно проклял болтливых стражников Трандуил. Будь Бард в него влюблен, он бы попытался переубедить, пустив в ход все свое красноречие. Но между ними до сих пор ничего не прояснилось: Бард то подпускал, то отталкивал, а уж гордости у него хватило бы на двух эльфийских королей. И после того, что он услышал, нечего и думать заманить его обратно во дворец.

Как Трандуил и говорил, сумерки застали их в лесу. А тащиться ночью по оврагам и буреломам не стоило. На самом деле, он мог выбраться из чащи очень быстро, но воспользовался тем, что Бард здесь не ориентировался, и не спешил найти торную дорогу. Пусть упрямый смертный и вознамерился уехать, но произойдет это на его, Трандуила, условиях.

— Надо же, неужели ваше величество собралось ночевать в лесу? — язвительно осведомился Бард, когда Трандуил остановил оленя и спешился. — Без любимого шатра, ковров и чего там еще?

— А что тебя удивляет? — Трандуил пожалел, что в темноте Бард вряд ли разглядит его снисходительную усмешку. — Я просто не вижу смысла лишать себя комфорта там, где этого можно избежать. И ночевка в лесу не доставит мне неудобств, доводилось проводить время и в условиях куда хуже.

— Мог бы вывести меня на дорогу и отправиться во дворец.

— Законы гостеприимства обязывают убедиться, что гость покинул мои владения в целостности и сохранности, — Трандуил устроился на земле, прислонившись спиной к дереву и вытянув ноги. При всей любви к комфорту, в лесу он чувствовал себя вполне уютно, как любой эльф. Тем более в собственном лесу. — И до рассвета я не тронусь с места. Если тебе не терпится, можешь рискнуть и поискать тропу сам. Или развести костер и спокойно дождаться утра.

Расчет оправдался. Может, Бард и был зол, но не настолько, чтобы вопреки здравому смыслу ломиться в ночи по бездорожью без проводника. Правда, и разговор не начинал, отмалчивался. Расседлал кобылу, разжег огонь, уселся с другой стороны костра и время от времени бросал на Трандуила короткие взгляды. Потом встал, пересел к нему, протянул руку и провел пальцами по левой щеке. Ощущалось это... непривычно. Трандуил удивленно приподнял бровь.

— Где это тебя так? — спросил Бард.

Теперь Трандуил осознал, в чем была странность: прикосновение к маске-заклинанию ощущались по-другому, а сейчас пальцы Барда бережно очерчивали неровную поверхность шрамов.

— Дракон, — бросил он, поспешно восстанавливая чары.

— Смауг?

— Нет. Другой. Давно, — обсуждать это не хотелось. Трандуил лихорадочно соображал, когда слетело заклинание, скрывавшее изуродованную часть лица. Похоже, что во время боя с пауками — он вспомнил, как тогда посмотрел на него Бард. — Мог бы и раньше сказать.

— Откуда мне было знать? — Бард пожал плечами. — Может, тебе так надо.

Шрамы и молочно-белый глаз выглядели жутко, поэтому Трандуил и прятал их даже от подданных. Реакцией тех, кто видел это впервые, обычно были ужас, потрясение, отвращение или, того хуже, жалость. Но Бард снова сумел удивить его. Он не испугался, не отвернулся, и противно ему явно не было. Смотрел так, словно речь шла о царапинах, а не глубоких, местами до кости, провалах, превращающих лицо в уродливую бугристую маску.

Трандуил перехватил Барда за руку, притянул к себе. Тот не отстранился, но опять съехидничал.

— Сейчас еще окажется, что предаваться бурной страсти на голой земле тебя тоже не смущает?

— Я над этим думаю, — усмехнулся Трандуил, продолжая обнимать его.

— А я, между прочим, последовал твоему совету, — после краткого молчания произнес Бард. — Коронация в конце лета.

— Приурочили к годовщине Битвы?

— К годовщине убийства Смауга. Ты же говорил, что символы и правильное впечатление — это важно.

— Приятно видеть, что мои усилия не пропали даром, — Трандуил улыбнулся. — Я могу считать это приглашением?

— Приглашение я тебе официальное пришлю, как ты любишь. На самом дорогом пергаменте, с вензелями и печатями.

— А если неофициально? — настаивал Трандуил. — Ты хочешь, чтобы я приехал?

— Да, — Бард как-то тяжело вздохнул. — Приезжай.

Бард не отталкивал его, признался, что хочет видеть, несмотря на оскорбительное поведение эльфов. Трандуил прижал его к себе крепче, бездумно поглаживая по плечу. Почему-то у долгожданного триумфа оказался непонятный привкус горечи. Но приехать на коронацию он все равно собирался. Победа далась ему нелегко, и хотелось в полной мере насладиться ее плодами. К тому же, хоть он и не обладал привычкой Элронда вмешиваться в дела смертных и изображать из себя мудрого наставника и советника, в этого человеческого короля Трандуил вложил немало сил и желал полюбоваться результатом.