Вэй Ин вывалился в темноту. Ему казалось, он застрял в ловушке, воздух в которой сгущался и душил его, ибо было тяжело дышать. Он крепко сжимал флейту в окровавленной руке, считая её единственным своим оружием. Если не призвать тьму, то хоть воткнуть кому-нибудь в глаз. Воздух ворвался в его лёгкие бурным потоком. Он раскашлялся, ощущая боль всем телом. Цзян Чэн так сильно его ненавидел, что мог бы лупить Цзыдянем до тех пор, пока не превратил бы в кровавое месиво. И тогда бы не остановился, ослеплённый совей местью. Нрав Цзян Чэна так испортился, что внушал ужас. Неужели он всегда таил в себе столько злобы? Человек не способен столько её накопить, если не склонен к насилию. Цзян Чэн стал чудовищем похуже Вэй Ина.

Он продолжал дышать и наконец сумел приподняться, сначала только на руках, потом подогнул под себя ноги и приложил усилие. Если на него не напали сразу, значит, позволили уйти. Значит, это не было расставленной ловушкой. Вэй Ин огляделся, увидел незнакомую местность, погружённую во мрак, пронзённый яркими лучами света. Это была ровная площадка, настолько огромная, что её края терялись за пределами освещённых участков. Трава росла тоже ровная, впереди красовалась идеально-ровная площадка из камня, широкой лентой тянущаяся в две стороны. В одном направлении всё так же на равном расстоянии друг от друга светили маленькие солнца. С другой стороны эти солнца встречались перед одним большим домом, освещённым как днём. Света было столько, что Вэй Ин усомнился в реальности происходящего.

Он заставил себя встать, хоть всё и болело. Он прижал рукой вправленное плечо и пошёл на свет, припадая на больную ногу. Он шёл и понимал, что тьма откликается ему, сопровождает его. Тьма и лютые мертвецы в ней. И далёкие голоса перепуганных людей.

— Запирайте ворота! — услышал он отголосок.

— Где Вэй Усянь?!

— Что? — Вэй Ин словно очнулся. Его искали. Цзян Чэн? Он тут же сделал вывод и произнёс его вслух. — Нет. Даже Цзян Чэн не мог создать столько света.

Он увидел ещё два ярких луча, просто ослепляющих. Он руку вскинул к глазам, прикрываясь от них. Лучи надвигались на него и рычали подобно голодному зверю. Вэй Ин охватил их тьмой, прощупал жёсткую движущуюся повозку без лошадей. Тьма проникла внутрь повозки и нащупала там трёх человек. Они ощутили прикосновение тьмы. Повозка завиляла из стороны в сторону. Интуитивно Вэй Ин осознал, что на такой скорости она может перевернуться, и если люди в ней не заклинатели, они погибнут. Заклинатель среди них был. Один. Заклинатель, не напоминающий Цзян Чэна. Сильный заклинатель. Он держался за грудь, словно защищая своё золотое ядро, подвергшееся разложению тьмы.

— Он там! Это он! Быстрее! — закричал один из людей, сидящих спереди.

Вэй Ин не уловил в них враждебности. Беспокойство. Даже интонация звучала испуганно. Он просто стоял и загораживал глаза от яркого света. Он не услышал, как повозка остановилась, зато услышал голоса уже наяву, прямо перед собой.

— Господин Вэй! — звали два из них наперебой.

— Вэй Усянь! Ты жив?! — кричал другой. Голос заклинателя.

— Мы нашли его. Он жив, — отстранённо произнёс один из первых голосов. — Сейчас возвращаемся. Какой проезд свободен?.. Там можно проехать?.. Держите меня в курсе.

Мир завертелся. Вэй Ин не хотел попасться в ещё большую ловушку. Хоть он не слышал враждебности, он всё равно остановил бегущую к нему троицу, вскинув руку с флейтой перед собой. Тьма взметнулась вверх, сгущая воздух, замедляя незнакомцев.

— Не подходите ко мне! — выкрикнул Вэй Ин и зубы сцепил. Во рту стоял вкус крови. С уголка губы стекала струйка, а он её даже не стёр.

— Вэй Усянь! — позвал заклинатель, решившийся пробиться сквозь волну тьмы, обе руки перед собой вскинул и защитился своей Ци. Он шёл. Медленно, но уверенно. Смутно знакомая фигура. Вэй Ин ослабил натиск силы.

— Остановись там! — распорядился Вэй Ин. — Что тебе нужно?!

— Вэй Усянь! Ты не узнаёшь меня?! — он не остановился и подошёл очень близко. Если он атакует, Вэй Ин мог не успеть защититься в таком плачевном состоянии. Заклинатель открыл лицо.

— Цзинь Цзысюань! — рявкнул Вэй Ин. Он знал, что это иллюзия. Что бы ни происходило вокруг, Вэй Ин не мог это контролировать. Он контролировал только тьму.

— Лютые мертвецы! — вскричал один из ожидающих. — Пожалуйста, скорее!

Испугались тварей. Вэй Ин усмехнулся. Для Цзинь Цзысюаня толпа лютых мертвецов — что разминка перед обедом.

— Вэй Усянь, что с тобой?! — звал и звал его Цзысюань. Он совсем близко подошёл. Вэй Ин позволил обхватить свои плечи и встряхнуть. Больное плечо отозвалось раскалённой стрелой, прострелившей всё тело. Вэй Ин издал стон, и Цзысюань тут же ослабил хватку. — Ты ранен? Где?

Глупый вопрос.

— Свет сюда! Быстро! — рявкнул уже Цзысюань.

Вэй Ин не понимал, что происходит. Когда это Цзинь Цзысюань стал столь дружественен к нему? Когда это он успел ожить? Что за проклятье навлёк на себя Вэй Ин, слишком глубоко погрузившись во тьму? Может быть, он уже охвачен безумием? Он просто стоял, не в силах разобраться в ситуации. Всё, что он мог — это либо наблюдать, либо всё испортить необдуманными действиями. Он устал сражаться. У него ноги подкашивались. Он хотел только покоя. Только забиться в самый дальний уголок и свернуться там калачиком, чтобы никто его не нашёл.

Луч света вырос из маленького предмета. Цзинь Цзысюань провёл этим лучом с головы до ног по Вэй Ину и выругался без единого звука, лишь шевеля губами. Он выронил предмет, а Вэй Ин проследил за ним до самой земли, смотрел, как луч света перекатывается, выхватывая сначала траву, а потом ступни твари, подобравшейся очень близко. Конечно же, он знал о ничтожном расстоянии, разделяющем живое и мёртвое, но, похоже, не знали они, даже такой великий заклинатель как Цзинь Цзысюань.

— Усянь, можешь идти? — спросил Цзысюань.

— Они здесь! — завопил один из сопровождающих, бросился к повозке.

Тварей было всего восемь. Жалкие крохи армии. Вэй Ин вдохнул и выдохнул. Он решил принять то, что видит сейчас перед собой. Переосмыслить можно и потом. Больше всего он боялся безумия. Если он погрузился в него, то никогда больше не вынырнет.

— Отойди, — Вэй Ин приподнял больную руку, прострелившую всё тело ещё раз, и отодвинул Цзысюаня вбок, подальше от тварей, а сам сделал шаг навстречу опасности.

— Стой! Ты что делаешь?! — Цзысюань удерживал его. — Не смей, слышишь?! Это не шоу! Просто пойдём!

Он не убегал.

— Думаешь, я не справлюсь с кучкой лютых мертвецов? — усмехнулся Вэй Ин, глотая кровь.

— Ты же никогда не сражался с ними! — резкий крик.

Цзинь Цзысюань правда боялся. Но боялся он не из-за надвигающейся опасности, а за него. Заклинатель из светлого ордена волновался за Вэй Ина, последователя тьмы и врага всего живого.

— Зачем мне сражаться с ними, если они — мои последователи? — Вэй Ин картинно развёл руки.

— Ты не можешь контролировать себя при такой концентрации изотопов.

— Конечно, я могу! — Вэй Ин начинал сердиться. Он помнил, как точно так же отвечал всем, кто пытался внушить ему, что он слаб перед тёмной энергией.

— Вэй Усянь, сейчас ты должен послушать меня. Позже я выслушаю тебя. Можешь даже накричать на меня…

— Ты не понимаешь?! — Вэй Ин пропустил тьму по своему телу. Она врывалась извне и вырывалась наружу, как ветер. Свободный ветер, забирающий у него боль. Тьма не лечила раны, она лишь заглушала ощущения.

Цзинь Цзысюань понял, что споры тут бесполезны. Он едва удержался на ногах от той мощной волны, остался рядом, повернулся лицом к опасности. Интересно, как он собирался сражаться без меча? Мёртвый Цзинь Цзысюань… Вэй Ин дрогнул. Он был жив. Или это ещё один лютый мертвец, в которого по ошибке вдохнули душу?

Цзинь Цзысюань стоял с ним бок о бок. Он не обращал внимания на крики из повозки. Лютые мертвецы надвигались, но никто не пытался бежать. Мир безумцев. Даже армия клана Вэнь страшилась тварей, если знала, что не в силах справиться с ней. Клан Вэнь, состоящий из тех, кто считал себя непобедимыми героями. Теперь они все мертвы.

Вэй Ин поднёс флейту к губам, когда твари подошли совсем близко. Он почувствовал, как тьма плещется в глазах, наверняка покрасневших от скопившегося в них огня. Он извлёк из флейты пронзительный звук, превращая его в переливчатую мелодию. Твари остановились, замерли, как вкопанные. Это была его армия, с которой он мог вытворять, что пожелает. Он постепенно превратил музыку в спокойную, протяжную, более мелодичную. Он продолжал играть, а Цзинь Цзысюань так и стоял рядом без единого движения, казалось, что поражённый увиденным, не отступил ни на шаг. Он покрылся испариной, по его телу прошла дрожь. Но он до сих пор не пытался нападать. Из повозки вышли оба незнакомца, взирали на происходящее раскрыв рты.

— Это невероятно, — произнёс один из них. — Невероятно. Господин Вэй, вы и правда герой, как и говорят.

Герой?

Вэй Ин широко улыбался. Он опустил флейту от губ, оставляя тварей просто стоять, опустив головы. Он развернулся к повозке с двумя лучами света. Со стороны дома приближались ещё две повозки, побольше. Потом в темноту ночи ворвалась музыка, исходящая не от человека. Вэй Ин только взгляд кинул на предмет в руке одного из незнакомцев. В любое другое время он бы, возможно, удивился или заинтересовался. Он бы взялся изучить все незнакомые предметы, но не тогда, когда он держался в сознании из последних сил.

— Они под контролем! — незнакомец с музыкальным предметом говорил взахлёб. — Вы должны это увидеть. Вэй Усянь… Он бесподобен!

Вэй Ин стоял и снова терялся. Легче было действовать, легче отвлечься от охватывающей его слабости. Он был полностью разбит и уничтожен. Цзян Чэн добился своего. Если бы он предпринял ещё одну попытку натиска, Вэй Ин не сумел бы остановить его. Но он находился среди незнакомцев, намерений которых не знал, но хотел поверить. Ведь верить так просто. И он готов был пойти с ними, ибо боль душила его. Ему хотелось только свалиться хотя бы на землю, свернуться калачиком и просто уснуть. Он как будто умирал, стоя на ногах.

— Держись, — Цзысюань был рядом, подхватил его под руку, перекладывая на себя часть его веса.

— Я сам.

— Хватит выделываться, — распорядился Цзысюань и уже решительнее потащил Вэй Ина к повозке. — Проклятье. Да меня уволят, когда увидят тебя в таком состоянии.

Повозка представляла собой тесную каморку, состоящую из одних сидений. Вэй Ину было всё равно. Он знал, что она может ездить — и этого оказалось достаточно. На сегодняшнюю ночь уж точно. Он откинулся на спинку. Он запрокинул голову и задышал через рот, а с его губ стекала и стекала кровь. На его теле не осталось живого места. Его руки были изранены до мяса. Он позволил себе расслабиться и выронил флейту. И лишь потом он опустил воспалившиеся веки. Горло царапало. Кровь не позволяла ему немедленно отрешиться. Тьма пульсировала в висках. Он сглотнул и раскашлялся, а Цзинь Цзысюань заботливо вытер его губы тряпицей. Вэй Ин только покосился на него.

— А что с лютыми мертвецами? — повернулся к ним один из незнакомцев.

— Ты можешь загнать их в клетки? — спросил Цзысюань. — Если тебе тяжело, то ничего, они сами теперь справятся.

— Не тяжело, — Вэй Ин чувствовал, как тьма утихомиривается, но всё ещё не угомонилась. — Покажи… куда… я всё сделаю.

Тварей держат в клетках? Что же это за место такое? Никто не вытворяет такого, насколько знал Вэй Ин. А о тварях он знал больше всех остальных. И в прежнем мире не было Цзинь Цзысюаня. В прежнем мире Цзысюань ненавидел его почти так же, как Цзян Чэн.

Вэй Ин позволил позаботиться о себе, позволил себе заснуть, хотя в глубине души всё ещё сомневался и не мог понять множества вещей. Он позволял вытворять со своим телом невообразимые вещи, лишь заинтересованно рассматривая странную обстановку и странные предметы, окружившие его. Чудесным образом тьма ослабила свой напор, давая волю боли, накопившейся в его истерзанном теле.

Когда он проснулся, солнце стояло высоко. Всё ещё не понимая, что происходит, он открыл глаза и уставился в белый потолок. Абсолютно белый, ровный и гладкий, так не похожий на деревянные, привычные глазу потолки. Он отсвечивал не как дерево. По нему, наверное, не смогла бы пройтись даже муха. Он лежал за ширмой, за которой различал две человеческих фигуры. Он не чувствовал тьмы вокруг, не ощущал лютых мертвецов, которых просто загнали в клетки, как зверей, показывать на потеху публике. Но судя по тому, как их боялись, заперли их всё-таки для другой цели, хотя куда проще было бы уничтожить. Вэй Ин хорошо помнил, когда, окружённый незнакомыми людьми, играл на своей флейте, созывая тварей со всей округи. Их было мало, в несколько сотен раз меньше, чем привычная для него армия. Земля, отторгающая тьму, реже и вдыхала жизнь в трупы. Вэй Ин помнил, как стоял посреди этих людей во дворе ярко освещённого дома, перед клетками, а лютые мертвецы друг за другом заходили в клетки и останавливались. Наверное, они до сих пор стояли там, под палящим солнцем. Всё, что Вэй Ин понимал, это то, что его увезли из этого дома, подальше от этой земли, пронизанной тьмой. Это точно был Илин, но Вэй Ин не узнавал очертаний гор и самой местности. Всё изменилось в мгновение ока. Если это безумие, то Вэй Ин начинал находить в нём очарование.

— Это было ошибкой — везти его туда, — произнёс один из беседующих за ширмой людей, не знакомый Вэй Ину. Силуэт второго смутно напоминал Цзинь Цзысюаня, только без ханьфу. Вэй Ин ощущал его, как самого себя. Ему не нужно было много времени, чтобы научиться узнавать человека среди толпы незнакомцев. А Цзысюаня он знал достаточно хорошо, хоть никогда не говорил с ним по душам. Это точно был он, только живой и дружелюбный. — Видите? — продолжал незнакомец, показывая на что-то прямоугольное в своей руке. — Это поток тёмных изотопов. Мне страшно представить, что с ним стало бы, если бы вы сразу не скрутили его по рукам и ногам и не привезли сюда.

— Я должен был заранее подготовиться, — это точно был Цзинь Цзысюань. — Я же мог изучить структуру пластов Илина. Я мог хотя бы проверить наличие тёмной энергии в слоях.

— Тьма для него как катализатор, — незнакомец перебил покаяние Цзысюаня, видимо, вовсе в нём не заинтересованный, тыкал пальцем в прямоугольный предмет у себя в руке — Вэй Ин различал только силуэты, не более. — Я ещё не знаю, как такое возможно. Даже обезумевший последователь тьмы не был способен просто привлечь тьму, сосредоточенную в пластах, на себя в единый миг. Вероятно, ваш подопечный что-то сделал сам, и она откликнулась.

— Вэй Усянь не стал бы так рисковать.

— Возможно, он не вполне осознавал последствия. Мне неизвестно, что там в действительности произошло, но, полагаю, в «Луаньцзан» сейчас расследует этот инцидент. Научный центр, специализирующийся на изучении тьмы, даст более подробное объяснение. Моя же задача — поставить на ноги пациента. Один сеанс уменьшил концентрацию лишь на четверть. Второй придётся провести через неделю, чтобы снизить давление на нервные узлы в организме.

— Второй сеанс так необходим? — Цзысюань явно переживал. Даже любопытно. Вэй Ин более заинтересованно повернул голову к беседующим силуэтам.

— Фактически, можно отложить и на пару месяцев, но мне не хотелось бы рисковать, с учётом того, что за это время концентрация снова начнёт увеличиваться в геометрической прогрессии. Когда она достигает определённой отметки, процесс ускоряется из-за обилия изотопов в организме.

— Я читал медицинские отчёты, — ответил Цзинь Цзысюань. — А что с ранами?

— Характер ран весьма необычен. Мы обнаружили остаточные ожоги, какие бывают от электричества.

— Но я не слышал, чтобы тьма ранила электричеством, — Цзысюань явно удивился.

— Никто не слышал. Это значит, что пациент получил раны извне. Где, по-вашему, он мог получить их?

— Ума не приложу.

— Никто не мог напасть на него в научном центре?

— Исключено. Вэй Усянь для них герой.

Снова это слово. Вэй Ин и правда задумался над самим значением этого слова и над тем, почему именно к нему его применяют. Герой? Да любой человек, не только заклинатель, скажет, что последователь тьмы — отступник, которого надо презирать. Тогда, быть может, эти люди как-то связаны с остатками клана Вэнь? С теми, кого Вэй Ин защищал в Илине? Он тут же опроверг эту версию. Цзинь Цзысюань ни за что не стал бы якшаться с отпрысками клана Вэнь. Он ненавидел их так сильно, как и все остальные кланы. Цзинь Цзысюань вообще вёл себя до крайности странно. Он даже не выглядел высокомерным небожителем, коим всегда хотел казаться. Окружение располагало к общению на совершенно ином уровне, который Вэй Ину ещё не удалось постичь. Но если он хотел выжить в этом мире, ему следовало сделать это как можно быстрее. Даже если придётся использовать Цзинь Цзысюаня. Только доверять ему не получалось.

— Для всех он герой, — поддержал незнакомец. — Мыслимо ли, ещё совсем юнцом спас столько народу, да ещё не обезумел от чрезмерной концентрации с первой же попытки. Этот человек интересен не только своим поступком, но и как объект для изучения.

— Поэтому «Луаньцзан» пригласили его в качестве талисмана. Но, полагаю, после случившегося, им придётся отказаться от удовольствия часто лицезреть его вживую.

Вэй Ин сел в кровати. Очень мягкая кровать, ничуть не напоминающая его прежнюю. Он даже не успел себе ничего отлежать. Два силуэта за ширмой, крепящейся на верхней перекладине, изменили положение, заметив пробуждение, как они выразились, героя. Вэй Ин чувствовал себя значительно лучше. Руку, которую вчера выбило из плеча, крепко стянули, чтобы она не двигалась. Его всего перемотали, закрывая каждый след от Цзыдяня. Как в кошмарном сне Вэй Ин вспоминал эту пытку. Мадам Юй била куда нежнее. Удары Цзян Чэна не шли ни в какое сравнение с её ударами. Сколько же ненависти Цзян Чэн вкладывал в эти удары.

— Проснулся? — Цзинь Цзысюань сдвинул ширму из лёгкой белой, полупрозрачной ткани. За ним остановился незнакомец, заглядывая в эту щель, но лишь взглянул и отступил, давая старым знакомым поговорить наедине. Цзысюань к кровати подошёл, а Вэй Ин остался сидеть на ней, потёр глаза нижней частью ладони. — Жить будешь?

— Не знаю, всё горит очищающим пламенем, — Вэй Ин принял эту игру. Нужно следовать её правилам, пока он не разберётся, что происходит, прежде чем постепенно добавлять свои. — Вы упоминали Луаньцзань?

— Ты помнишь?

Ещё бы не помнить. Вэй Ин искривил уголок губы в усмешке. Гора Луньцзан стала практически единственным его домом. Там остались люди, последние во всей Поднебесной, кто поддерживал его и даже любил.

— Как ты бежал от тварей, поджав хвост? — швырнул Вэй Ин, сопровождая фразу улыбкой. — Такое трудно забыть, — покривил душой. Цзысюань не бежал, а готовился принять бой.

Цзинь Цзысюань только брови чуть свёл. Прежний Цзинь Цзысюань ни за что бы не стерпел. С ним тоже что-то произошло. После смерти он приобрёл чуточку человечности, вынырнул из своего величия и взглянул на мир под другим углом. Смерть уравнивает всех. Одинаково умирают и великие герои, и нищие. Только обстоятельства зачастую разные. Ещё вопрос, чья смерть хуже: благородного господина, которого настигла месть, или погибшего от голода попрошайки.

Вэй Ин полностью повернулся к Цзинь Цзысюаню и придвинулся к нему, пытливо заглядывая в лицо:

— Прошу тебя, принеси мне вина. Умираю, хочу выпить.

— В больнице запрещено пить.

Скорый отчётливый ответ. Вэй Ин рассмеялся:

— Только не говори, что мы вернулись в Гусу с их тысячами запретов.

— Гусу? Что ты имеешь в виду? — собеседник слегка нахмурил лоб. — Вэй Усянь, ты с ума сошёл? Тьма повредила твой рассудок? — он на этом не остановился, ткнул пальнем Вэй Ину в лоб, как раз там, где у него самого должна была находиться красная точка.

Вэй Ин поймал его руку и сильно сжал. Цзысюань только попытался высвободиться, но хмурился всё больше, как Цзян Чэн. Казалось, любимое занятие Цзян Чэна — хмуриться. Чем чаще он это делал, тем сильнее доставалось Вэй Ину, словесно или физически. Если подумать, Вэй Ин никогда не был любимым ребёнком в семье Цзян. Он лишь тешил себя иллюзией, что они с Цзян Чэном настоящие браться, ибо настоящие хотя бы дают друг другу шанс оправдаться. Было горько от осознания одиночества, когда самый близкий для него человек повернулся спиной. Вэй Ин хотел спросить, где сейчас Цзян Чэн, но мир, в котором он очутился, был перевёрнут с ног на голову. Цзинь Цзысюань мог вовсе не знать Цзян Чэна.

— Прекрати, а то я тебе ещё и добавлю, — пригрозил Цзинь Цзысюань. Его лицо не избавилось от черт величия. Вэй Ин разжал пальцы, выпуская его.

— Значит, ты мой названый брат? — поинтересовался Вэй Ин, падая обратно на подушку. Мягкую подушку, тут же принявшую его голову в свои объятия.

— Ещё чего, — закономерный ответ. — Если моя семья приютила тебя, это не значит, что ты стал членом клана Цзинь.

Вэй Ин подготовил другой вопрос, но никак не ожидал услышать именно это. Он голову повернул к собеседнику, смотрел заинтересованно. Значит, Цзинь Цзысюань выполнял роль Цзян Чэна? Не значило ли это, что он тоже однажды обвинит Вэй Ина и предаст? Вэй Ин помалкивал. Зато Цзысюань не желал оставаться в тишине. И вопросов, судя по всему, у него было куда больше, чем стремления пожелать товарищу скорейшего выздоровления.

— Что с тобой там случилось? Что ты натворил? Почему на тебе вообще оказались те лохмотья? Я сам укладывал твои вещи. И что-то не припомню никаких средневековых одежд в твоём гардеробе.

— Цзысюань, — Вэй Ин должен был сделать этот шаг, — поехали домой.

Хотел посмотреть на клан Цзинь изнутри. Хотел увидеть всех его обитателей и, возможно, Яньли тоже. Он соскучился по ней, но вынужден был держать в себе. Он хотел спросить, женат ли Цзысюань, но если они знали друг друга с детства, этот вопрос выглядел бы странно.

— Завтра, если не получишь осложнений, — ответил Цзысюань.

— Хочу посмотреть на Башню Кои, — Вэй Ин снова улыбался, полностью расслабившись. Он и правда мог посмотреть на это знаменитое место. Он уже начал представлять, как пройдётся по светлым коридорам, высоко подняв голову, а слуги перед ним будут кланяться.

— Ты с дуба рухнул? — Цзысюань не выказал ни одной особой эмоции, как будто говорил о будничных вещах. Вэй Ин более заинтересованно взглянул на него, — Ты же терпеть не можешь правила и сам сбежал, едва получил паспорт.

— Тогда где…

Где же тогда он жил? Вэй Ин не закончил вопроса, ибо для Цзысюаня он прозвучал бы странно, и его точно сочли бы обезумевшим. Интересно, в этом мире не имеют склонности добивать обезумевших героев? Вэй Ин ясно мыслил и понимал, что его сознание чисто. Он и соображал быстро. Он даже смог почти сразу понять, что пересёк некую границу. Но если его дом не в Башне Кои и не на горе Луаньцзан, то где?

— Проводи меня в уборную, — попросил Вэй Ин, прикрывая свою неосведомлённость, и тут же обосновал просьбу. — Болит всё, боюсь упасть.

Не перегнул ли?

— Пойдём, — тут же согласился Цзысюань.

Не перегнул. Кажется, просить можно, о чём угодно. Только не о чаше вина.

— Когда… — Вэй Ин задержался в вертикальном положении, привыкая к ощущения вспыхнувшей боли во всех ранах от Цзыдяня, — я смогу выпить вина?

— О, Небо, ты меня в могилу сведёшь со своим вином. Когда тебя выпишут, клянусь, — Цзысюань руку к груди приложил, — куплю тебе бутылку самого лучшего вина.

— Меня бы вполне устроила «улыбка императора».

— Это пойло? Ты как хочешь, но травиться всякой синтетической дрянью я тебе не дам.

Пойло? Вэй Ин был крайне удивлён. Насколько он помнил, «улыбка императора» являлось лучшим вином, доступным простым смертным. Вэй Ин промолчал. Ему стало любопытно. Он хотел попробовать это «пойло» и оценить его беспристрастно. Он мог бы задать ещё кучу вопросов, которые показались бы Цзысюаню странными, но взгляд скользнул по окну. Это было огромное окно, закрытое сплошным стеклом, не разбитым на ровные квадратики. Как можно сделать такое громадное стекло? Он смотрел и смотрел.

— Что опять не так? — поторопил его Цзысюань.

Вэй Ин не ответил. Он захотел потрогать это стекло и убедиться, что не спит. Он подошёл, и стекло сразу перестало его интересовать, потому что он увидел внизу город. Громадный город, просто необъятный, в котором дома не были похожи ни на один дом, прежде им виденный, каменные и многоярусные, без покатых крыш, завёрнутых на краешках кверху. Дороги между кварталами были широкие и ровные, такие, какую он увидел той ночью в Илине. По дорогам тянулась бесконечная череда повозок без лошадей, а по бокам от дорог передвигалось множество людей. Сотни людей, тысячи. Столько людей сразу Вэй Ин никогда не видел, если они не собирались в огромную армию. Повозки не заезжали на тропы для людей. Вдоль дорог не стояло торговых лавок, не было вокруг ни лошадей, ни ослов, ни свиней. Не бегали даже куры. Люди были одеты совершенно по-другому, особенно женщины, бесстыдно показывающие голые ноги. Вэй Ин не верил в то, что видел. Он неосознанно обратился к тьме, чтобы рассмотреть получше. Он видел этих людей, видел этих женщин с голыми ногами. Он видел тысячи людей, и ни один из них не носил ханьфу. Большая часть из них, включая женщин, были облачены в штаны. Часть женщин в штанах, часть с голыми ногами, не дающими Вэй Ину покоя. Он сглотнул, заворожившись этим зрелищем. Он прильнул к стеклу лбом и раскрытой ладонью, смотрел вниз, вдаль, и видел необыкновенную суету, необыкновенный мир, так отличающийся от его прежнего мира, который его ненавидел. Может быть, здесь нет никакого подвоха? Может быть, этот мир и правда любил его? Может быть, он больше не изгой, и одержимость тьмой больше не является преступлением?

— Вэй Усянь, — позвал Цзинь Цзысюань из-за спины, — Что такое? Так не терпится поскорее купить вина?

— В горле… — Вэй Ин сглотнул, и правда ощущая сухость во рту от волнения и охватившего его страха. Это был лишь навет страха, мимолётный. Скоро пройдёт, едва он до конца осознает, что это за мир. — В горле пересохло, сил нет.

— Выпей воды.

— Да, — Вэй Ин наконец нашёл в себе силы отлепиться от стекла, отступил и развернулся.

— Да что с тобой? — Цзысюань совершенно искренне беспокоился. Быть может, он правда не враг? Он налил воды в высокую чашу с кольцом сбоку, за которое можно было держаться, и подал Вэй Ину. Вэй Ин выпил воду залпом. Обычную, кристально чистую воду без единого намёка на сторонний запах. Холодная вода приятно потекла вниз, остужая его и приводя в чувство. Вода — это источник жизни, если другого источника не оказывалось поблизости. Ибо сильнее вина не было ничего.

Вэй Ин просто стоял посреди большой прихожей. Это был странный дом, возвышающийся над землёй. Эта громадная комната, разделённая только стенами, в каждой из которых красовалась дверь, сама по себе являлась большой площадкой для раздолья. Вэй Ин стоял, лишь отойдя от входной двери, и мог отчётливо рассмотреть все коридоры. Всё это принадлежало ему одному. Весь дворец, которому позавидовал бы даже прежний Цзинь Цзысюань. Покои были даже больше, чем у него в Пристани Лотоса. Они были больше, чем у Цзян Чэна, чем у его родителей. Если бы не стены, они напоминали бы огромный зал для гостей. Цзинь Цзысюань впихнул его в эти покои и сказал:

— Никуда не выходи.

Он даже в этом мире считал себя особенным, будто все должны ему беспрекословно подчиняться. Корни великого клана давали о себе знать, как бы ни сближались люди из разных слоёв.

Вэй Ин сделал первые несколько шагов в сторону тихого гудения. Он открыл одну дверь, звук усилился, обозначая верное направление. Комната выглядела загромождённой. Нежилая комната. Вэй Ин понял это, хотя никогда прежде и не видел подобных предметов. Гудел высокий белый ящик в конце комнаты. Вэй Ин к нему подошёл и долго смотрел, прежде чем осмелился взяться за отчётливо выделяющуюся ручку. Он дёрнул дверь на себя и снова увидел свет. Кажется, люди в этом мире везде использовали свет. На полках лежала еда. Готовая еда, овощи, фрукты, нечто, пахшее мясом, имеющее продолговатую форму. Запахи были столь сильными, что Вэй Ин поначалу растерялся. Но где есть еда, там должно быть и вино. Он протянул руку к глубокой миске, заглянул в неё. Под туго натянутой прозрачной крышкой находился рис с мясом и овощами. Сразу захотелось есть. Вэй Ин попытался снять крышку, а она просто порвалась и упала на рис сверху. Вэй Ин вернул миску на место, взял яблоко, поднёс его ко рту. Яблоко оказалось жёстким и сочным, но по вкусу невнятным. Разве яблоки, созревшие под солнцем, могли быть такими безвкусными? Однако он всё равно продолжал его есть. Он взял тарелку с чем-то нарезанным аккуратными одинаковыми ломтиками. Похоже на свинину. Руки были заняты. Вэй Ин посмотрел на стол и без промедления выставил на него тарелку с ломтиками, недоеденное яблоко и миску с рисом. Потом он увидел прозрачные бутылки на дверце, взял одну, повертел в руках, пытаясь вытянуть крышечку. Вспомнить бы, как это делал Цзинь Цзысюань.

Вэй Ин решил, что еды ему хватит. Не обнаружив вина, он просто сел и принялся есть, прямо руками. Он снова и снова пытался выдернуть пробку из бутылки, сделанной из странного материала. Не стеклянная, не глиняная. Она тоже была мягкой, но не рвалась. Вэй Ин продолжал есть и наслаждаться едой, хоть и ледяной по ощущениям. Он опустошил половину миски и съел почти всю свинину, закусывая яблоком, а бутылка так и осталась запечатанной. Может, они закрывались заклинанием? Воду трудно удержать в сосуде, если он опрокинется. Люди должны были озадачиться этим вопросом, если создали дома до небес.

Цзинь Цзысюань сунул Вэй Ину в карман «мобильник» и сказал:

— Смотри у меня, если потеряешь. Свой даю. Временно. Куда надо было влезть, что весь научный центр не нашёл твоего телефона.

Вэй Ин вспомнил о мобильнике и сунулся было за ним, но вспомнил о грязных руках. Он знал, как включается вода. Поистине, это чудо. Он вымыл руки, вытер о полотенце, висящее здесь же, и только тогда достал «мобильник», не представляющий из себя ничего особенного. Плоская дощечка, очень гладкая на ощупь. Вэй Ин провёл по ней ладонью с обеих сторон, видел, как другие ими пользуются. Она должна засветиться. И она засветилась, правда, ненадолго. Пока Вэй Ин рассматривал золотые пионы на бежевом полотне, дощечка снова стала чёрной. Он провёл ладонью снова, и пионы вернулись. Цзинь Цзысюань был истинным сыном своего клана, чтящим традиции, соблюдающим церемонии. Почему же он связался с Вэй Ином, зная, кто он такой? И что с Цзян Чэном? Вэй Ин, наверное, больше хотел узнать, что случилось с ним. Не может быть, чтобы этот мир существовал без Цзян Чэна. Сочтёт Цзинь Цзысюань его странным или нет, он собирался спросить напрямую.

Мобильник заиграл резкой музыкой. Вэй Ин от неожиданности чуть не выронил его, успел перехватить над самым полом.

— Я слушаю, — приблизив к нему лицо, сказал Вэй Ин. Музыка продолжала играть. Другие тоже так делали, только держали по-другому. Вэй Ин приложил одну сторону к уху, и музыка словно пронзила его голову насквозь — такой резкой она была. Вэй Ин перевернул мобильник ещё раз, а потом закончилась музыка.

Он поднёс его к уху и снова заговорил:

— Я слушаю.

Он слышал только молчание. Он понимал, что где-то ошибся. Он вертел и вертел его, совершенно забыв о недоеденном рисе и парочке кусочков свинины на столе. В итоге он мобильник чуть не уронил в миску и лишь тогда отодвинул её подальше. Музыка заиграла снова, показывая золотые пионы на бежевом фоне. Вэй Ин несколько раз рукой провёл по светящейся стороне и наконец добился результата.

— Вэй Усянь! Ты слышишь меня?! — услышал он далёкий голос Цзысюаня. — Почему не отвечаешь?

Вэй Ин поднёс телефон к уху и произнёс, считая, что занимается ерундой:

— Цзинь Цзысюань.

— Наконец-то. Я подумал, что ты снова что-нибудь учудил. Почему так долго не отвечал?

— В уборной был, — выдумал Вэй Ин.

— Говори по-человечески.

— Ходил в уборную — это не человеческий язык?

— Видимо, изотопы таки повредили твой мозг. Если сейчас же не прекратишь валять дурака, я отменю всё твоё расписание и упеку в больницу на полный курс лечения.

— Где Цзян Чэн? — спросил Вэй Ин, пропустив непонятные угрозы мимо ушей. Угрозы всегда выполняют лишь одну функцию. Какими бы словами они ни были произнесены, смысл от этого не меняется.

Цзинь Цзысюань долго молчал. Вэй Ин слышал его дыхание и крепче сжимал мобильник в руке. Пауза затянулась. Возможно, этот мир не нуждался в Цзян Чэне. Вэй Ин ждал с замиранием сердца. Получая от него в последние годы только боль и ненависть, Вэй Ин всё равно вспоминал прежние времена с теплом. Как бы они ни враждовали сейчас, раньше они поддерживали друг друга и строили планы на будущее, в котором Вэй Ин должен был стать опорой клана Цзян и надёжным его защитником.

— Усянь, ты это брось, — наконец ответил Цзысюань. Его голос звучал тихо, словно с сочувствием. — Ты же сам чувствуешь, что на рожон лезешь со своей любвеобильностью.

Вэй Ин чуть не поперхнулся. Лезет с любвеобильностью? К Цзян Чэну? Он хрюкнул в телефон.

— Прекрати ржать, — с предупреждением остановил его веселье Цзысюань. — Тебе мало было скандала? Скажи спасибо, клану Цзян невыгодно раздувать конфликты с национальным героем.

— Он меня так ненавидит? — горько. И в этом мире Цзян Чэн ненавидел его.

— А кто в этом виноват?

И в этом мире виноватым считали Вэй Ина. Даже Цзысюань, который действительно стал казаться другом. Но друзья, даже такие близкие как названые братья, могли разойтись в противоположные стороны. У Вэй Ина был личный опыт.

— Да что я ему сделал? — возмутился Вэй Ин.

Он же не убил Яньли?

— Зачем ты за его сестрой приударил?

— Я… что?

— Вёл бы себя нормально и не бегал за каждой юбкой. Что в ней хорошего?

— Она — Яньли!

Цзинь Цзысюань снова начинал. Впервые он заговорил о ней с таким же презрением, и сейчас снова сделал это. Вэй Ин нахмурился. Не позволит никому так отзываться о своей сестрице.

— Ну и что?

Разве она не невеста Цзысюаня?

Разве Вэй Ин, будучи с Цзысюанем в дружеских отношениях, живя с ним в одном доме, посмел бы ухаживать за его невестой? Да Вэй Ин в жизни бы себе не позволил такого, даже если бы был влюблён в неё.

— Так Цзян Чэн на меня сердится из-за сестры? — Вэй Ин не стал уточнять. В этом вопросе ещё придётся разобраться. Он очень хотел увидеть и её, и названого брата, даже если Цзян Чэн не подозревает о глубоких связях между ними.

— Есть ещё повод? — Цзысюань насторожился, стал совсем холодным. — Не смей, слышишь? Если ты с ним поссорился, держи себя в руках. Вообще лучше с ним не заговаривай.

— Почему?

— Потому что сначала тебе придётся извиниться, а извиняться ты не любишь.

— За что я должен извиняться? За то, что уделил внимание его сестре?

Что же на самом деле произошло? Цзян Чэн против, потому что она кому-то уже обещана, или потому что Вэй Ин последователь тьмы?

— Если я не стану затрагивать его сестру, неужели он не захочет меня слушать?

— Я уже сказал, — Цзысюань надавил. — Ты окончательно его допёк своими шутками. Кто-то может их и не понимать. Это для тебя всё просто. А Цзян Ваньинь — человек серьёзный и занятой. Ему некогда даже думать о сторонних вещах, не то что пытаться в них вникнуть.

— Может, мне нравится его сестра. Может, я хочу на ней жениться. Что тогда? — насел Вэй Ин.

Сказал и сам вздрогнул. Она не сосватана? А что если и правда оберегать её самому? Уж он-то точно не позволит ей погибнуть, что бы ни происходило вокруг. Даже если бы весь мир грозил рухнуть, она осталась бы в безопасности. Яньли была как солнце, всегда знала, как усмирить названых братьев. Они поладили, наверное, только благодаря её улыбке. Наверное, Вэй Ин улыбался тоже только благодаря ей. Трудно вырасти беззаботным, если все вокруг тебя пинают и ставят на ступень ниже. А у Вэй Ина в семье Цзян сразу появились два близких человека: дядя Цзян и Яньли. Цзян Чэн был уже потом.

— Ты же знаешь, кто он, и кто ты. Зачем ты вечно всё усложняешь?

Всё-таки разделение. В этом мире великие кланы тоже придерживались друг друга.

— Я национальный герой. Это так плохо?

— Национальные герои не задирают других. А ты с Цзян Ваньинем что сделал?

— Что я с ним сделал?

— Для тебя не существует никаких преград, да? — спросил Цзысюань, но ответа на свой вопрос не требовал, продолжил говорить. — Он пытался отнестись к тебе объективно. Если бы ты не принялся высмеивать все его принципы, он бы отнёсся к тебе с терпением. Но тебе же надо обязательно выпендриться. Вот в этом между вами и разница. Семье Цзян не нужны бунтовщики. Ни одной благородной семье они не нужны.

— Не говоря уже о том, что я приверженец тьмы.

— Это тут при чём?

— Разве это не достаточный повод для отторжения? — Вэй Ин пытался и пытался собрать все ниточки воедино. Его рука свыклась с мобильником, словно держала его всю жизнь. Он встал и прошёлся до окна, взглянул на раскинувшийся внизу бескрайний шумный город.

— Вэй Усянь, перед тобой и так все девчонки стелятся. Выбирай любую. Почему тебе нужна именно Цзян Яньли?

— Может быть, потому что я её люблю?

— Если бы ты её любил, то и пел бы по-другому. Что-то я не замечал за тобой тоски и томных вздохов. Усянь, я серьёзно, перестань. Это уже далеко не шутки. Я не знаю, что ты себе навыдумывал, почему именно Цзян Ваньиня решил втянуть в свои игры. Но я тебе запрещаю поступать, как тебе вздумается.

Как же! Великий Цзинь Цзысюань!

— Запрещаешь?

— Да, запрещаю. Как твой менеджер, которого, кстати, чуть не уволили из-за тебя, запрещаю и буду за тобой наблюдать. Если надо, охрану приставлю.

— И что же будет, если я не соглашусь? У меня есть тьма. У меня есть армия лютых мертвецов.

— Не смешно.

— А мне показалось забавным.

— Только дурак будет смеяться над тьмой. Ты дурак?

— Что?

— Я скоро приеду. Никуда не выходи, слышишь меня?

— Я слышал и отлично понял в первый раз, — ответил Вэй Ин. — Если ты пообещаешь мне рассказать о Цзян Чэне, когда приедешь…

Вэй Ину некуда было пойти. Он мог просто заблудиться. Он не знал правил этого мира. А ещё хуже, что он не знал законов. Правило можно нарушить, закон — нет, если не хочешь стать преступником. Вэй Ин не хотел становиться угрозой всего живого ещё и здесь.

— Сам посмотри, — даже не задумавшись, произнёс Цзысюань. Велел сидеть дома, но предлагал посмотреть самому. Он тут же продолжил, полагая, что собеседник понимает каждое его слово. — Только не надо искать на сайтах для болтунов, там только скандалы раздувают, причём комментаторы между собой. Смотри на официальные сайты. Хотя я не представляю, что нового ты можешь там найти.

Вэй Ин не ответил. Для Цзысюаня всё сказанное было в порядке вещей.

— Усянь, ты меня слушаешь?

— Слушаю. Хорошо, я не буду искать болтунов.

— Надеюсь. Ну всё, мне пора. Дождись меня. Приеду поздно, но ты всё равно дождись. Ключи от твоей кошечки я всё равно забрал.

— Тиран, — нашёл Вэй Ин единственный подходящий ответ, пропуская мимо ушей упоминание о кошке. Цзинь Цзысюань не обиделся. Он вообще не обижался на высказывания, из-за которых вспыхнул бы праведным гневом прежде.

— Кладу трубку, — услышал Вэй Ин, а потом сразу короткие гудки, которые быстро закончились. Он слушал полную тишину.

— Цзинь Цзысюань…

Цзысюань не ответил. Это значит, мобильник больше не работает. Они попрощались. Чудесное изобретение, которое заканчивает работу, едва разговор закончился. Интересно, как он угадывает нужный момент?

Вэй Ин повертел мобильник в руках, а потом сунул обратно в карман, затем вернулся на кухню, но есть уже не хотелось. Хотелось только вина.

Вэй Ин задрал рубашку. Следы от Цзыдяня выделялись всё ещё отчётливо. Ему на руки пришлось перчатки надеть, чтобы никто не заметил его содранной и израненной кожи. Цзысюань заботился о нём. Действительно заботился. Он делился своей Ци, чтобы раны быстрее заживали. Тьма почти успокоилась, не встречая сопротивления мира.

Вэй Ин вздохнул и опустил рубашку. Странный наряд. Лучше бы он надел привычный ханьфу. Он развернулся к брусьям, протянутым почти через всю комнату, на которых висел просто ворох разной одежды: блестящей, разноцветной, украшенной перьями и перламутровыми чешуйками, сверкающими кружочками и вышитые замысловатыми узорами, сдержанной и открытой. Среди всего этого он нашёл ханьфу. Белый ханьфу с ободком красных цветов по низу и рукавам. Очень походило на ханьфу ордена Цишань Вэнь. Но вместо алых лучей солнца — расправившие крылья птицы, резвящиеся среди красных веток с листьями. Похоже на узор, что был выбит на полотке в его нынешних покоях. Вэй Ин надел этот ханьфу прямо поверх одежды, выданной незнакомой женщиной с голыми ногами, длинными ногтями, раскрашенными всеми цветами, с косметикой на лице, из-за чего она выглядела необычно. Вэй Ин даже забыл о её голых ногах, пытался понять, где кончается краска и начинается её настоящее лицо. Она вся целиком выглядела крайне необычно. Пока Вэй Ин рассматривал её, она улыбалась, а ворвавшийся в комнату Цзинь Цзысюань прервал эту идиллию строгим распоряжением:

— Быстрее. Вэй Усянь, не задерживай стилиста.

Госпожа Стилист ушла. Необычное имя.

Вэй Ин начал рассматривать свежие шрамы сразу же, как остался один. Он вертелся перед большим зеркалом, под потолок, и ужасался. В тот день он и правда мог умереть. Только чудо остановило разгневанного Цзян Чэна. Чудо и, наверное, отвага самого Вэй Ина. Если бы Цзян Чэн только заподозрил, что его названый брат готов пасть духом, он бы ни за что не остановился. Ужасно. Люди не должны поступать так с близкими. А они ведь были очень близки. Вэй Ин его неоднократно от смерти спасал, но в награду получил полное недоверие.

Потом был этот ханьфу. И когда Вэй Ин заканчивал перевязывать свои волосы красной лентой, в комнату снова зашёл Цзысюань. И застыл, только рот не приоткрыл. Вэй Ин развернулся, ещё в движении опуская руки. Цзысюань мог бы отругать его за самовольство. Но появляться перед людьми в странной одежде, практически не прикрывающей его грудь, было неловко даже Вэй Усяню.

— Ну что? — с недовольством откликнулся Вэй Ин, ожидая его характеристики.

Цзинь Цзысюань внутрь зашёл, хотя наверняка намеревался сказать что-то с порога. Он приблизился к Вэй Ину, поджав губы, и окинул его взглядом с ног до головы, развернул его поочерёдно обеими сторонами, потом спиной и снова лицом к себе, а затем спокойно спросил:

— Ты помнишь, что тебе предстоит петь?

Вэй Ин помнил. Он сразу обеспокоился тем, что его ждёт. Лучше быть готовым к любым неожиданностям. Он видел в телевизоре, как его точная копия в этих странных одеждах поёт эту песню. Ему нравилось то, что он видит. Ему даже нравилось его нынешнее положение. Он начал получать удовольствие от новой жизни, не задумываясь, что стало с тем, другим Вэй Ином. Он просто смотрел и запоминал. Он не был уверен, что сможет спеть так же. Он не запомнил слова, но мелодия отпечаталась в его голове. Он стиснул кулаки, пряча их в длинный рукавах ханьфу, скрывая в них флейту.

— По-твоему, я совсем дурной? — Вэй Ин широко улыбнулся. Наверное, в этом ханьфу он обязан был вести себя более зрело, но ему хотелось улыбаться. Он бы даже рассмеялся от чувства облегчения, когда осознал, насколько был близок к смерти от руки названого брата.

— Ты не дурной. Ты хитрый, — пояснил Цзинь Цзысюань. — Поэтому признавайся здесь и сейчас, что ты задумал?

— Я просто хочу выйти вот так, — Вэй Ин расставил руки в стороны, удерживая концы рукавов пальцами, и повернулся.

— Твой хвост совсем не гармонирует, — Цзысюань сам потянулся к его голове, сам взялся за его волосы. Приятные прикосновения. Приятное ощущение заботы. Приятное осознание всеобщей любви. Тьма несла в себе не только смерть. Она могла проявить и свою красоту.

— Вот так лучше, — произнёс Цзысюань, когда закончил. — Но нам лучше сменить композицию, потому что под этот наряд…

— Нет! — поспешно остановил его Вэй Ин.

Он подготовился именно к этой песне. Он не знал других. Он бы выглядел действительно как дурак.

— Ты хоть представляешь, что будет, если ты в таком виде… — Цзинь Цзысюань поводил перед собой рукой, а потом в комнату ворвался ещё один незнакомец и почти закричал:

— Ну что вы копаетесь?! Живо! Вас уже объявили!

Вэй Ин не дал Цзысюаню закончить, не позволил ему стащить с себя ханьфу, прошёл мимо, лишь колыхнув ветерком его стриженные волосы. Цзысюань только вслед ему развернулся и позвал вдогонку:

— Вэй Усянь!

Вэй Ин не ответил. Он просто шёл, и ему показывали дорогу. Вэй Ин крепко сжимал флейту в руке, всё ещё пряча её в рукаве. Даже если эта одежда не подходит для выбранной композиции, он собирался покорить весь зал.

Зал был огромен. Чудовищно огромен. Его дальний конец терялся где-то далеко позади. Его невозможно было окинуть простым взглядом. Чтобы достичь обоих концов зала, приходилось вслед за глазами поворачивать и голову. Зал пестрел забившими его людьми. Вэй Ин замешкался, никак не ожидая столько народу. Он мог бы собрать армию лютых мертвецов, и то она не выглядела бы столь многочисленной. Он просто стоял перед «микрофоном», не в силах прикоснуться к нему и вспомнить о музыке, уже звучащей со всех сторон. Столь объёмной и необычной музыки он ещё не слышал. То, что звучало сейчас, было несравнимо с тем, что он видел по телевизору.

«Ты победил армию псов Вэнь. Неужели дрогнешь перед людьми, которые обожают тебя?!» — пожурил он себя мысленно и широко улыбнулся. Поначалу заставил себя расплыться в улыбке, а потом само получилось. Она приобрела искренность.

Близился момент, когда ему следовало открыть рот. Вэй Ин знал, что не откроет его. Он не исторгнет из своего горла ни звука. Это сделает за него флейта.

Первая резкая нота ворвалась отчётливо и внезапно. Зал затих, словно затаился. Вэй Ин искал недовольных и не находил их. Он больше не различал отдельные лица, они все слились в одно целое. Едва Вэй Ин вместо голоса вырвал из флейты ту самую мелодию, зал взорвался, заглушая даже объёмную музыку. На миг. Потом люди угомонились. Вэй Ин повторял каждый перелив, каждую вариацию — всё то, что должен был спеть. За него пела флейта, без слов. Даже если бы он каким-то чудом успел выучить слова, он бы не смог спеть так же красиво и чисто, как она. За годы сражений он сжился с ней. Она стала неотъемлемой его частью. Даже пересекая границы между мирами, он крепко сжимал её в руке, боясь потерять.

Он «пел», а люди внизу, близкие и далёкие, слушали и махали тысячами разноцветных огоньков. Среди них преобладали красные. Вэй Ин любил красное и часто вплетал в волосы именно красную ленту. А когда он закончил и опустил флейту, пока музыка ещё играла, зал снова замер. Едва затих последний инструмент, воцарилась гробовая тишина. Вэй Ин слышал её и слышал своё дыхание. Первый звук раздался с середины — хлопанье в ладоши. Это послужило сигналом для всех остальных. Зал снова взорвался. Люди вставали со своих мест, кричали, свистели, швыряли на сцену цветы, телефоны, что-то блестящее, какие-то тряпки…

Вэй Ин понял, что добился успеха. Вероятно, на такую реакцию не рассчитывал никто. Вэй Ин осознавал, что люди ждут от него чего-то ещё. Но сейчас он мог только одно — обратиться к тьме. Он поднёс флейту к губам и заиграл медленную мелодию. Один, без сопровождения других инструментов. Он играл и поднимал клубы чёрного тумана. Он опустил веки, ибо глаза его вспыхнули, а когда поднял их, последний звук в зале затих. Люди снова были заворожены зрелищем. Вэй Ин знал, как это выглядит: жутко и прекрасно. Он сам себя чувствовал так же. Он играл на флейте и играл с тьмой, не затрагивая глубоких её струн. Он знал, где проходит граница, когда тьма перестаёт ласкать и превращается в острое копьё. Он доиграл мелодию до конца и остановился, глубоко вдохнул. Тьма постепенно опустилась вниз, расползлась вокруг его ног, подбиралась всё ближе и ближе. Нельзя оставлять её на сцене. Вэй Ин забирал её в себя. И когда последняя её капля влилась в его тело, он демонстративно отвесил поклон и сделал жест прощания, а потом ушёл. За спиной раздавались громкие крики. Его просили вернуться. Его флейту умоляли спеть ещё раз, а он не остановился. Он даже не оглянулся.

— Это бомба! — его встречали за кулисами, оттопыривая большие пальцы вверх от сжатых кулаков. Каждый из встречающих норовил прикоснуться к нему, как к талисману, заряжающему человека удачей. Вэй Ин улыбался в ответ и пытался скромно заверить:

— Но я же не сделал ничего особенного.

— Это будет новость первой величины в шоу-бизнесе! Это перевернёт всю индустрию эстрады!

— Вэй Усянь, мы любим тебя! — завизжали две молоденькие девочки. Как вообще за кулисами оказались? Он улыбнулся им, а они запрыгали от счастья.

В конце выстроившихся коридором людей его встречал Цзинь Цзысюань, такой же спокойный, как всегда. Не подобает его благородному лицу удивляться или пугаться. Помнится, от лютых мертвецов он тоже не впадал в панику. Он рот открыл, готовый отвесить комментарий, подобающий его высокому положению.

— Что вы делаете?! — к ним спешил человек лет сорока, держа лист бумаги в руке. Он бесцеремонно схватил Вэй Ина под руку и развернул обратно. — Немедленно выходи! Ещё одна композиция. Даже лучших певцов не так часто вызывают на бис.

— Что? — Вэй Ин растерялся. Он не знал больше ни одной композиции.

— Живо, я сказал!

— Но я не знаю…

— Бегом!

Он так подтолкнул Вэй Ина, что он почти вылетел на сцену. Оставался всего один шаг. Музыка снова заиграла, а он стоял и слушал. Он улавливал ритм и пытался подобрать мелодию. Если он не сможет, что же все эти люди скажут о нём? Он не хотел их разочаровывать. Он не хотел выглядеть робким перед остальными, перед всеми теми, кто провожал его на сцену.

Он сделал шаг. Не поднимая флейты к губам, он пустил вперёд себя чёрный туман. Он заставил его клубиться и подниматься до пояса, потом развеиваться и подниматься снова. Он словно плыл в своём ханьфу. Кажется, начало песни он пропустил, но лишь по незнанию. Когда аккорд настойчиво повторился, Вэй Ин поднёс флейту к губам и заиграл. Зал притих сразу. Вэй Ин видел перед собой удивлённые лица, постепенно меняющиеся на восхищённые. Кажется, с мелодией он и правда набедокурил. Но разве возможно угадать каждую ноту? Он просто играл вместе с музыкой. Он позволял флейте петь громче доносящегося со всех сторон звука. Уже знал, что эти люди примут его, что бы он ни исполнил, если это не будет марш лютых мертвецов, направленных на них. Он не собирался поганить и эту свою жизнь. Он получил второй шанс и хотел им воспользоваться, хотел забрать из него всё, что сможет.

Песня закончилась быстрее, чем он успел ей насладиться. Кажется, навыки сочинителя у него тоже были на высоте. Зал снова рукоплескал, а Вэй Ин собирал со сцены расползшуюся тьму. Он опять поклонился и опять просто ушёл.

— Со всех ракурсов записали? — люди, что прежде встречали его за кулисами, увлечённо переговаривались между собой. — Когда это попадёт на телевидение, рейтинги просто зашкалит.

Вэй Ин поравнялся с ними, хотел бросить что-нибудь подбадривающее, а один из незнакомцев его поймал в объятия и стиснул со всей силы:

— Вэй Усянь, ты просто нечто!

— Ай, в ухо-то зачем орать? — Вэй Ин демонстративно прижал ухо к плечу.

— Отдайте моего подопечного! — на помощь спешил Цзинь Цзысюань.

— Точно записали? А с галёрки? — допытывался мужчина лет сорока, который вытолкал Вэй Ина обратно на сцену.

Зрители никак не унимались. Вэй Ин начал опасаться, что его снова вызовут «на бис», но, кажется, никого больше не заботили желания зрителей.

— Кто бы ни вышел следующим, он точно в пролёте, — Цзинь Цзысюань вырвал Вэй Ина из рук восхищающегося незнакомца и потащил к комнате с обилием одежды. — Вэй Усянь, почему ты не сказал мне, что собираешься отмочить?

— А ты бы мне позволил? — не растерялся Вэй Ин.

— Конечно, нет!

И они оба замолчали. Они оба на миг задержались перед дверью. Цзинь Цзысюань, отпрыск великого клана, не считающего простых смертных людьми, пропустил Вэй Ина первым, а затем зашёл сам и плотно прикрыл за собой дверь.