Пристань Лотоса.

Вэй Ин любил гулять по пристани, иногда он представлял, каково было бы жить здесь вместе со своей семьей. Будь у него родители, среди народа не разошлись бы мерзкие слухи о его рождении, и у мадам Юй не было бы причин для ненависти и презрения.

Сидя у воды и глубоко погруженный в свои мысли, он любил вспоминать детство, когда было так просто жить. Они с Цзян Чэном не совсем понимали ссоры супругов Цзян, да и не были они такими бурными, как сейчас. Вэй Ин знал, как задевают слова отца и матери его шиди, хотя тот и не показывал этого.

Справа раздались уверенные и тяжелые шаги, из-за угла вышла Юй Цзыюань, привычно одетая в смесь стилей орденов Цзян и Юй. От одного ее присутствия все тело мгновенно напрягалось, и вот он уже не сидит, свесив ноги к воде, а стоит с прямой спиной и сложенными за поясницей руками.

— Мадам Юй, — голос Вэй Ина не дрогнул, хотя спрятанные за спиной пальцы нервно дрожали. Собрав всю волю в воображаемый кулак, он с уверенностью, которую на самом деле не ощущал, встретился с обжигающим взглядом ядовитых глаз Пурпурной Паучихи.

Хозяйка Пристани Лотоса с идеально ровной осанкой величественно стояла у лотосового озера, а за ее спиной стояли верные служанки. Сколько парень себя помнил, эти три женщины всегда держались вместе, функционируя как одно целое. Они были удивительным примером того, что люди называют гармонией.

Вэй Ин хотел, чтобы они с Цзян Чэном были такими же. Ради этого он готов усердно трудиться, как никогда до этого.

Поэтому он спросил прямо, именно так, как он любит:

— Вы правда думаете, что я стану причиной неудач Цзян Чэна?

Юй Цзыюань непривычно удивилась, подозрительно взглянув на главного ученика, причину ее ежедневных головных болей. Но паршивец был серьёзен, не казалось, что он задумал очередную шалость, которая обязательно встряхнет весь орден.

Замешательство не продлилось достаточно долго, и на его место пришел привычный гнев.

— Какое высокомерие. Ты правда думаешь, что мой сын не справится со всеми твоими выходками? Или ты забыл, кто <i>он</i>, а кто <i>ты</i>?

Находясь в противоречии, Вэй Ин не знал, что ответить. Ему хотелось сказать, что не ему надо говорить, насколько прекрасен Цзян Чэн, что не он должен слышать эту незаметную похвалу. Но парень не был готов, и никогда не будет, поднять столь щепетильную тему. Потому что считал, что это не его место.

И все же он не намерен так просто отступиться от собственных убеждений: он и Цзян Чэн были бы лучшим дуэтом братьев по оружию, никакие Два Нефрита Гусу Лань и рядом не стояли.

— И все же, мадам Юй, — Вэй Ин настоял, как никогда убежденный, что если он сейчас не поговорит с ней, то второго шанса не будет. — Почему вы говорите, что мне не место рядом с Цзян Чэном? Мы же…

— Вы что? — перебила его женщина, сделав резкий выпад в его сторону и возвышаясь над ним. Ее накрашенные губы были искривлены в змеиной усмешке, отчего по спине юноши потек холодный пот.

Но Вэй Усянь и Юй Цзыюань больше не были одни.

— Моя леди, у вас какое-то дело к А-Ину? — голос Цзян Фэнмяня дошел до их ушей, отогнав странную атмосферу, нависшую над ними.

Женщина обернулась, посмотрев в ставшее ненавистным лицо супруга. Как всегда безразличный ко всему происходящему, Цзян Фэнмянь оживал только когда дело касалось сына его дражайшей Цансэ-саньжэнь. Иногда Юй Цзыюань желала, чтобы он оставался мертвым по отношению ко всему миру, тогда было бы не так гадко жить с мыслью, что ты для кого-то второй сорт.

— Хмф, — мадам Юй усмехнулась, отказываясь показывать истинные эмоции, а затем молча отвернулась, поспешив прочь, как можно дальше от человека, которого вынуждена звать своим мужем.

Мужчина лишь молча смотрел вслед удаляющейся спине.

Затем Цзян Фэнмянь наклонил голову к Вэй Ину, спрашивая о его мнении, но тот мог только неловко пожать плечами, беззаботно бросив:

— Ничего такого.

И он не врал. Ему правда нечего сказать, не подобрать слов, как он сделал это с мадам Юй. Дядя Цзян был чем-то, с чем Вэй Ин не имел желания разбираться. Он любил его, бесконечно благодарен за подаренный дом и Цзян Чэна, и все же счастье было на вкус горьким, как пилюли, которым их кормили целители.

Как же он хочет, чтобы Цзян Чэн сейчас был рядом.

<center>***</center>

В конце концов настал день, когда Цзян Чэн должен был вернуться домой. Закончив с отличием обучение в Облачных глубинах, он осознал, что будет скучать по этому месту.

Отблагодарив всех учителей, потративших на него свое драгоценное время, мужчина забрался в лодку, когда понял, что сегодня один из дней, когда он будет в своем особом настроении. Осталось только надеяться, что никто не спровоцирует его, хотя это маловероятно, учитывая ждущего его прибытия Вэй Усяня.

Оперевшись о бортик лодки, Цзян Чэн попытался сделать глубоких вдох и медленный выдох. К несчастью, дыхательные упражнения никак не усмирили чувство жжения в груди.

Ему не хотелось возвращаться на Пристань Лотоса, которая еще не подвергалась нападению Вэньцев. Чем больше он думал, тем сильнее казалось, что орден далек от понятия дома.

Потому что свой дом он отстроил собственными руками, вместе со всеми жителями, вернувшимися после войны в полуразрушенную и сожженную Пристань Лотоса. Заклинатели из ордена Вэнь не особо заботились о высказывании уважения к покоренным территориям.

Проплывая мимо цветущих лотосов, Цзян Чэн заметил до боли знакомую спину «затонувшего человека». В плохом настроении и скверном характере, мужчина взмахом руки попросил передать ему весло, которым он без зазрения совести ткнул во всплывшую открытую поясницу.

Тело вмиг ожило. И забарахталось.

Цзян Чэн с удовлетворением следил за мучениями широкого известного нарушителя спокойствия.

— Цзян Чэн! — голос Вэй Ин был слегка хрипловатым, очевидно, парню не посчастливилось наглотаться воды. Мокрые волосы облепили покрасневшее юношеское лицо, но губы были растянуты в радушной улыбке. — Ты вернулся!

Мужчина и не заметил, как его плохое настроение ушло, вместо этого наслаждаясь лучами солнца, запахом озерной воды и шумами оживленной пристани.

Цзян Чэн протянул руку, помогая Вэй Ину забраться в лодку, но прежде, чем тот попытался утащить его с собой в воду, мужчина разжал пальцы, и мокрая ладонь с легкостью выскользнула; раздался звук упавшего в озеро тела.

Цзян Чэн чувствовал себя отомщенным за все годы страданий, когда он столь наивно велся на уловки Вэй Ина.

— Ах ты! — вынырнувший парень тут же заголосил, привлекая к себе внимание каждого человека. — Облачные глубины плохо на тебя повлияли, Цзян Чэн! Они испортили моего любимого шиди, ты никогда не был таким.

Любуясь счастливым и беззаботным братом, мужчине хотелось как можно дольше остаться в этом блаженном моменте. Потому что вскоре все поменяется, ужасы войны сломают широкую ухмылку брата.

В воспоминаниях вновь появилось ожесточенное лицо Старейшины Илина, чужеродное лицо Мо Сюаньюя.

У Цзян Чэна появилась идея, поистине дикая и глупая, которую он ни за что в жизни не попытался бы реализовать. Что-то глубоко внутри противилось, хорошо знакомые страхи поднимали уродливую голову. Но прожив вторую жизнь, Цзян Чэн впервые решился поступать без оглядки на последствия, действуя по принципу «будь что будет».

Прислонив меч в ножнах к сиденью, он на пробу наступил на бортик лодки, словно убеждаясь в чем-то. Первоначально заинтересованное лицо Вэй Ина медленно искажалось сомнением, будто он не верил увиденному. В пустой голове отчетливо билась мысль: «Ну нет, он же не будет, да нет, невозможно».

Но Цзян Чэн ухмыльнулся, удивление Вэй Ина очевидно придавало ему сил и делало таким же глупым. Секунда — и он летит прямо на растерявшегося брата, не знавшего, куда плыть и что делать. Потерянное время на обдумывание решения не дало Вэй Ину избежать подлой атаки всегда серьезного Цзян Чэна, из-за чего парень в третий раз оказался под толщей воды, придавленный тяжелым весом.

Широко раскрытыми глазами Вэй Ин смотрел на Цзян Чэна, на плавно изгибающуюся челку и переливающиеся серебристые глаза. Истосковавшийся Вэй Ин, не думая протянул долговязые руки вперед, смертельной хваткой вцепившись в податливое тело.

Воздух в легких заканчивался, стало сложнее оставаться расслабленным, но прерывать умиротворенный момент хотелось и того меньше. Особенно когда его так надежно держали за затылок, прижимая к открытой шее.

Вэй Ин снова почувствовал себя как дома.

Но ничто не вечно в Поднебесной, и им вскоре пришлось всплыть, оказавшись под обстрелом обеспокоенных и испуганных взглядов других адептов. Привычно отмахнувшись от чужой заботы, Вэй Ин отказывался отходить от Цзян Чэна, из-за чего их руки и ноги неловко натыкались друг на друга, нарушая равновесие. В рот привычно попала пресная вода.

— Вэй Усянь! Отцепись ты! Хочешь превратиться в речного гуля, так делай это один, — родное ворчание творило чудеса с настроением Вэй Ина, ему казалось, что ничто не испортит столь замечательный день.

Появившаяся у причала фигура мадам Юй немного поубавила уверенности, но Цзян Чэн продолжал вести себя как обычно. Не было попыток привести себя в порядок, выпрямить спину или принять благовоспитанный образ. Нет, казалось, что Цзян Чэн полностью уверен в себе. Вэй Ину стало интересно, что же такого произошло в Облачных глубинах, раз его шиди вернулся другим человеком.

Судя по взгляду Юй Цзыюань, ее волновал тот же вопрос.

Цзян Чэн же, как ни в чем не бывало, поднялся на причал. С него капала вода, а под ногами уже образовалась лужа; волосы растрепались, а от строгого пучка не осталось следа. Весь образ наследника Цзян был неряшливым, никто еще не видел его в столь неподобающем виде. Но он держал и вел себя так, словно ничего особенного не произошло.

Спокойным голосом он сказал:

— Я вернулся, матушка, сестра, — и вежливо поклонился, сложив перед собой руки полукругом.