Перед стенами города возница натянул поводья, и тяжёлая повозка медленно остановилась, когда старая лошадка поняла, что дальше тянуть её не нужно, и замерла на месте, сразу же опустив голову, чтобы поискать под ногами сочную траву. Двое молодых парней спрыгнули ещё на ходу и бодрым шагом направились за ворота. Пожилой словоохотливый мужчина, ехавший ещё из самого Ривервуда, тоже выбрался из повозки, опираясь на корявый посох, и шепнул вознице:

— Девочку-то будить пора.

Тот кивнул в ответ и обернулся. Девчонка, которую он подобрал во дворе одного трактира, задремала на скамье, укрывшись большим тяжёлым плащом — в него две таких поместилось бы. Она выглядела оборванкой и поначалу брать её в дорогу не хотелось. Чаще всего от таких приходится ожидать только неприятностей. Но у неё нашлись деньги, да и этот богатый плащ вряд ли был краденым, так что возница не стал задавать вопросов и (на свой страх и риск) разрешил ей забраться в повозку. Девчонка оказалась диковатой, не болтала и не привлекала к себе внимания, так что в пути с ней оказалось нетрудно. А большего знать и не нужно было.

Возница всё же окликнул её:

— Эй, эльф. Приехали.

Босмерка тревожно приподнялась на локте, будто и не спала вовсе, тряхнула копной светлых волос и осмотрелась. Стены города вызвали в ней то ли восхищение, то ли страх. Она упавшим голосом спросила:

— Это Рифтен?

— Рифтен, Рифтен, — пробурчал в ответ норд. — Стяги, что ли, не видишь?

Тёмно-фиолетовые стяги, вывешенные на высоких стенах, изображали два скрещенных кинжала и совершенно ни о чём не говорили чужестранке. Но сомневаться в словах возницы не пришлось, и Наэрвен тихо поблагодарила:

— Спасибо. Одна я бы не добралась сюда.

Возница хмыкнул. Ей показалось, будто он хмыкнул из-за её акцента. Или потому что она сказала что-то не так, ведь даже спустя столько времени разговоры на общем языке давались ей с трудом. Но, хорошенько подумав, Наэрвен решила, что всё же не сделала никакой ошибки.

Воздух в Рифтене был морозно-свежим. Город стоял на берегу большого озера, над которым застыла прохлада, и оттуда, с берега, доносились голоса рыбаков, женщин и детей. Весело лаяли собаки.

Голоса! Наэрвен уже хорошо успела познакомиться с северными городами и знала, что эти беззаботные и добрые голоса для неё будут звучать жестоко и грубо. Она, лесная эльфийка с юга, для всех этих людей была ненавистна из-за войны, и, пусть норды редко выражали это открыто, Наэрвен чувствовала их неприязнь.

Она неуверенно пошла к воротам, и двое караульных ещё издалека заметили её. Под их взглядами было неуютно и холодно. Стражники ничего не сказали ей, и Наэрвен пришлось заговорить первой:

— Здравствуйте.

— И ты не хворай, — отозвался тот, что носил густую рыжую бороду, и слегка наклонил голову, будто под этим углом смотреть на эльфийку было интереснее. — Чем помочь?

— Я ищу Когана.

Норд переглянулся со своим напарником и насмешливо переспросил:

— Кого? Когана? Я не ослышался?

Такая реакция сбила Наэрвен с толку. Она неуверенно кивнула и тихо добавила:

— Он сказал, что я смогу найти его в Рифтене.

— Ну, раз он сказал, — протянул стражник, усмехаясь в пышные усы. — Его дом слева от Храма Мары. Мимо не пройдёшь.

Стражники почему-то засмеялись, похоже, найдя эту шутку чрезвычайно забавной, и Наэрвен, кротко поблагодарив их, вошла в город.

Рифтен оказался весьма необычным городом для севера. Его пронзали жилами водные каналы, сейчас скованные льдом, и их берега были настолько круты, что внизу располагался ещё один ярус зданий. Здесь же, наверху, люди ходили по скользким деревянным мостикам, перекинутым через каналы, и Наэрвен подумалось, что высота городов-деревьев Валенвуда намного безопаснее этих мостов.

В западной стене был устроен шлюз, перекрывающий воду с озера, но сейчас, зимой, его открыли, и отсюда было видно, что на льду Хонрика жизнь идёт активнее, чем в городе. Однако Наэрвен нужно было отыскать Храм Мары. Она его не видела и пошла вперёд, в центр. Насколько она успела понять, там располагался рынок.

Ей не позволили сделать и двух шагов.

— Эй, маленькая лесная эльфийка.

Звучание этого грубого мужского голоса пробрало до мурашек. Наэрвен медленно обернулась и увидела за своей спиной огромного бородатого норда, из-за плеча которого выглядывала рукоять грозного оружия. Наэрвен и впрямь была маленькой по сравнению с этим мужчиной — едва доставала ему до груди.

— Я случайно услышал, что ты кое-кого ищешь.

Наэрвен ничего не ответила. Коган говорил ей, что его знают в Рифтене, но всё это начинало её пугать. Поэтому она молча испуганно смотрела на громилу перед собой и ждала, когда он скажет что-то ещё. И он продолжил:

— Твоё дело к нему — это твоё дело. Я лезть не стану. Но учти, если вздумаешь сделать что-то, что ему — или мне — не понравится, то поймёшь, что я это не для красоты ношу. — Он кивнул на рукоять оружия, и Наэрвен показалось, будто её сердце от страха рухнуло куда-то вниз. Напоследок норд предупредил: — И не вынюхивай здесь особо. Нам лишние разговоры не нужны.

Наэрвен медленно кивнула, давая понять, что всё услышала, и поспешила как можно скорее уйти от этого страшного мужчины. Когда она скрылась в рыночной толпе и осмелилась обернуться, огромного норда уже нигде не было, и она смогла перевести дух, прислонившись к стене какого-то здания.

Торговое утро было в самом разгаре. Здесь продавали абсолютно всё, от соли до оружия, но больше всего было рыбы. И, глядя на это разнообразие, Наэрвен почувствовала, как голод свернулся колючим комом в животе.

Она пробиралась мимо не замечающих её людей и засматривалась на разложенные на прилавках товары, останавливаясь то здесь, то там. Вскоре она добрела до ларька со свежим хлебом и не удержалась.

— Чего смотришь? Надо брать! — заметив её заинтересованность, рассмеялась пожилая булочница.

— Сколько возьмёте за эту? — Наэрвен указала на самую маленькую медовую коврижку, которые старуха пекла, наверное, только чтобы местную ребятню радовать.

— Десять медяшек.

Босмерка кивнула и потянулась в карман за деньгами. Но рука почему-то не ощутила привычную твёрдость кошелька. Наэрвен с ужасом посмотрела в другом кармане, проверила ещё раз в первом, паникующим взглядом осмотрела толпу и поняла, что теперь она окончательно пропала.

— Убирайся отсюда, пока я не позвала стражу, — злобно посоветовала пожилая булочница. — Знаю я таких попрошаек. Со мной этот фокус не пройдёт!

— Всё не так, как вы подумали! — Наэрвен хотела оправдаться, но по взгляду женщины поняла, что убедить её ни в чём не получится.

— Убирайся!

Босмерка ушла от хлебной лавки так быстро, как только смогла, и, мышью пробравшись сквозь толпу, остановилась перевести дух только тогда, когда злосчастный рынок остался позади. Слёзы сами наполнили глаза.

Когда она осмелилась посмотреть перед собой, то увидела высокое красивое здание с колоннами, к которому вела широкая каменная лестница. В прилегающем саду работали люди, облачённые в длинные бурые одеяния, и каждый, кто заходил внутрь, обязательно кланялся перед дверью.

Храм Мары, с каким-то воодушевлением догадалась Наэрвен и тут же посмотрела налево. Дом, который стоял рядом, был ничуть не ниже и не беднее красивого храма. Он тоже выделялся на фоне остальной архитектуры Рифтена.

Наэрвен осторожно, будто боясь спугнуть видение, подошла к калитке сада, заворожённо осмотрела аккуратные кустарники снежноягодника и рябины, посаженные вокруг. На деревьях алели гроздья ягод, и шумные птицы, споря, суетливо прыгали с ветку на ветку.

Наэрвен поднялась по очищенным от снега ступеням на крыльцо и занесла руку над узорами тяжёлой двери. Но почему-то остановилась в нерешительности. Коган не обязан ей помогать. Он ничего ей не должен. Может, в тот раз он рассказал ей о Рифтене, надеясь, что она никогда сюда не доберётся? Чтобы избавиться от неё поскорее? Почему она думает, что он станет что-то для неё делать?

И пока она размышляла, дверь вдруг отворилась. Наэрвен вздрогнула от неожиданности, и красивая девушка, вышедшая на улицу, тоже испугалась присутствия незнакомки. На ней были дорогие тёплые одежды, из-под новой меховой шапки выбивались лоснящиеся локоны чёрных волос. Северянка смотрела на неё с недоумением и не решалась о чём-либо спросить. Тогда Наэрвен заговорила первой.

— Здравствуйте, — тихо поздоровалась босмерка. — Я… ищу Когана.

— Его сейчас нет.

— Вы не знаете, когда он вернётся?

— Не знаю. Подожди где-нибудь.

Девушка закрыла дверь на ключ и, привычно сбежав с крыльца, скрылась в уличной толпе. Наэрвен тихо поблагодарила её, но северянка этого уже не слышала.

Зимой вечер наступал быстро. Наэрвен сидела на каменной скамье в саду усадьбы и наблюдала, как стремительно смеркается и как птицы прыгают по ветвям рябины. Она отвлеклась на что угодно, лишь бы не замечать голода.

Когда окончательно стемнело и улицы Рифтена опустели, начался снегопад. Наэрвен обессилено легла на скамью, поджала ноги к груди и, укрывшись тёплым большим плащом словно одеялом, заплакала.

Кувалда окликнул его:

— Эй, Коган.

— В чём дело?

— Днём тебя искала какая-то девчонка, лесной эльф. На ней был твой плащ.

Босмера это заинтересовало, он кивнул:

— Хорошо. Не знаешь, где она сейчас?

— До сих пор сидит под твоей дверью.

Кувалда знал, что Коган не станет ничего объяснять и рассказывать, потому и не спрашивал, кто она. Да и личная жизнь Когана его не касалась. 

Коган действительно больше ничего не сказал. Поблагодарил за информацию и направился к Рифтвельду. Калитка в сад была приоткрыта. 

Снег, не прекращающийся с самого вечера давно замёл все следы, но Коган сразу увидел её, свернувшуюся котёнком на скамье в саду. Она с головой укрылась плащом, и снег обнял её толстым белым покрывалом — и не заметишь сразу, что кто-то под ним есть.

Коган подошёл ближе по хрустящему морозу и спросил:

— Опять хочешь замёрзнуть до полусмерти?

Белый сугроб на его скамье зашевелился, и из-под плаща выглянули огромные испуганные глаза цвета прозрачного серого камня. Наэрвен спросонья не сразу поняла, что случилось, но потом суетливо поднялась на ноги и потупила взгляд. Коган вздохнул:

— И откуда ты такая свалилась на мою голову? Пойдём.

Он подошёл к двери, открыл замок тяжёлым большим ключом и пропустил Наэрвен вперёд, в темноту длинного коридора.

— Это ты с самого вечера лежала там? — Она ничего не сказала, и Коган пояснил: — Уже рассвет скоро…

Он зажёг светильник у входа, снял сапоги, куртку и свернул на кухню. Наэрвен робко последовала за ним.

— Да присядь ты, — позволил он, когда она замерла в центре зала. — Я не кусаюсь.

Сам он сложил заранее заготовленные дрова в камине, развёл огонь и, убедившись, что всё в порядке, зажёг ещё несколько ламп, прибавляя света.

— Напомни, как тебя зовут, — попросил он эльфийку.

Она ответила сразу же:

— Наэрвен.

— Есть хочешь?

Босмерка посмотрела на него щенячьим взглядом, и Когану не потребовалось слов. Он поставил на огонь кастрюлю с водой.

— Почему ты так заботишься обо мне?

Он даже улыбнулся. Заботится? Заботиться он ни о ком не умеет.

— Я собираюсь сварить кашу, — сказал он с усмешкой. — Нашла заботу…

Через какое-то время вода закипела, он засыпал в неё крупу и ушёл. Наэрвен, оставшаяся одна, была вынуждена только прислушиваться. И она ничего не слышала. Ни единого звука в этом огромном доме, кроме шагов Когана в коридоре и собственного громко бьющегося сердца. Это было очень странно.

Каша едва не убежала. Наэрвен вовремя заметила это, спрыгнула с высокого стула и принялась мешать её, заодно посолив. Когда Коган неслышно вернулся, она едва не выронила полковник из рук.

— Смотрю, ты уже начинаешь тут осваиваться.

— Просто… — начала она и не смогла ничего сказать. Что тут скажешь?

— Хорошо. 

Он достал две миски из шкафа, и Наэрвен наложила в них по большой порции. Живот крутило от одного только вида еды.

Коган нарезал хлеб и протянул ей. Наэрвен казалось, что она никогда ничего вкуснее не ела — жидкая каша на воде да кусок хлеба. Как мало ей, оказывается, надо.

Коган смотрел, с каким аппетитом она ест, и почему-то было забавно. Словно подобрал котёнка с улицы и сейчас наблюдал, как этот запуганный дикий зверёк добрался до миски, о которой и мечтать не мог. Занятно. 

Потом Коган налил ей чаю, который как раз заварился к этому времени, а сам закурил. Наэрвен посмотрела на его трубку с какой-то жадностью, но, заметив его любопытство, быстро спрятала взгляд. Коган почему-то подумал, что именно это стало причиной её побега из Валенвуда. Девочка знала вкус табака.

Они почти не говорили. Коган молча смотрел на неё и курил, Наэрвен пила чай, ища взглядом что-то на дне кружки. Она не знала, о чём он думал в этот момент, но ей было неловко.

— Отдохни сегодня, — сказал он, когда она выпила чай. — У меня есть свободная комнатка для тебя, там… короче, разберёшься.

Эльфийка осмелилась поднять на него взгляд и впервые за долгое время стала очень серьёзной.

— Коган?.. — Он заинтересованно посмотрел на неё, с любопытством ожидая, что она скажет. И она спросила: — В самом деле, почему? Зачем ты делаешь для меня всё это?

Столь строгий вопрос Коган неожиданно свёл в шутку:

— Много лет назад я приехал в Скайрим, чтобы найти свою кузину. Не нашёл. Впрочем, я даже не знаю, как она выглядит, так что ты вполне можешь оказаться ею.

Наэрвен улыбнулась, но Коган будто бы и не шутил, продолжая неторопливо курить свою трубку и смотреть на девушку так, словно между ними и впрямь можно было заметить какие-то схожие черты.

Схожих черт не было. Коган был высок, широкоплеч, с правильными острыми чертами лица, и Наэрвен, которая всю жизнь провела среди босмеров, прекрасно видела, что он не являлся чистокровным бойчи. В нём — на четверть точно — была и альтмерская кровь.

И почему-то этот факт заставил её испугаться того незнакомца, который спас ей жизнь и подарил крышу над головой. Она не верила, что всё это бескорыстно. И эти люди в городе, которые так странно реагировали на одно только упоминание о нём…

Но прямо спросить, кто он такой, Наэрвен не сумела. Похоже, ей самой предстоит понять это. Даже если позже она об этом пожалеет, сейчас выбора у неё не было.

Коган, тоже о чём-то задумавшийся, вдруг произнёс, словно подслушивал её мысли:

— У меня не было выбора. Отдать Скайриму очередную жизнь или попытаться спасти её — это не выбор. Так что не мучай себя такими вопросами. Пойдём. Покажу тебе твою комнату.

Он поднялся из-за стола и вышел в коридор, а Наэрвен, идя следом, могла думать только о том, сколько же жизней отобрал у Когана Скайрим, раз теперь этот эльф так непоколебимо пытается вырвать из его лап ту, которая действительно заслуживает смерти?

Вслух Наэрвен этого не сказала.