Вэй Ин встретил рассвет с опухшими глазами. Пока не начало заниматься солнце, он был уверен, что спал этой ночью. К сожалению, это было не так, под гнетом произошедшего он так сильно погрузился в себя, что не заметил, как не сомкнул глаз. Осознание вновь обожгло внутри, сильнее этот приступ он почувствовал, когда заметил, что нижние одеяния, в которых он выбежал ночью, были не в состоянии прикрыть его голых ног в полной мере. Эта мысль протянулась вдоль его тела, и в горле он почувствовал мерзкий привкус: одна мысль о голых ногах, которые ему приходилось поднимать, вызвали у него рвотный рефлекс.

Бодрствующая Мадам Юй заметила потуги адепта и немедленно приказала:

— Не смей излить себя прямо тут, — властный женский голос окутал его, и он сглотнулся. Юноше ничего не осталось делать, кроме как запрокинуть голову так сильно, чтоб яркое солнце смиловалось над ним и выжгло бы глаза из орбит. И в глазах потемнело, но только из-за того, что он по настоящему смог уснуть. Разбудила его выливавшаяся на него ледяная вода. Слуга растормошил его и впихнул в рот все такой же безвкусный рис. Ему приходилось торопиться, рис падал с палочек прямо на одеяния и иногда на голую кожу. Усянь долго, тщательно рассматривал каждую рисинку, покоящуюся на его ногах, одна могла быть разбухшей, определенно переваренной, а рядом с ней — сухая и твердая. Это было единственно занятие, которое преследовало его целый день.

За этот день его никто не побеспокоил — ему дали отдых. Это он понял исходя из того, что уже на рассвете следующего дня его подхватили, и наступил следующий этап ада.

Сперва, как только к нему подошли служанки и принялись развязывать веревки, активизировался Цзян Чэн, и сердце Вэй Усяня затопило от горя.

— Хватит, скажите уже ублюдку Вэнь Чао оставить Вэй Усяня в покое, — гнев, сочившийся вперемешку с жалобным тоном, разлетелся по пристани. Но в еще большее бешенство пришла Мадам Юй, которой ничего не осталось делать, как пнуть своего сына, чтоб ему не вздумалось перетянуть на себя беду. Служанки не обратили внимания на второго ученика и повели Вэй Ина.

Вэй Усяня накрыло два противоположных чувства благодарности, было приятно ощущать беспокойство Цзян Чэна, но только он и так знал, что шиди будет всегда на его стороне и будет пытаться отвести прямые удары. Так он всегда и поступал, раньше бы Вэй Ин не обратил бы на это особенного внимания. Но не сейчас. Вэй Усянь не смог бы вытерпеть, если бы все, что он пережил, случилось бы с его Цзян Чэном. Так что он был рад, что Мадам Юй стукнула своего сына, надеясь, что так он не станет поступать опрометчиво.

Но, увидев знакомый маршрут и видневшийся павильон, Вэй Ин невольно запротестовал, отказавшись пойти дальше. Церемониться с ним не стали, к двум старым служанкам вышел мужчина, чуть крупнее Усяня в росте и плечах, ему не составило труда подхватить юношу, закинуть на плечо и отнести его на мытье.

На этот раз мыть его пришлось не прошлым двум знакомым служанкам, а молодой девушке и взрослому мужчине. Дева имела мягкие черты лица и густые, блестящие волосы, закрученные в рабочую прическу, от нее разило заботой, и можно было сразу подметить несвойственную походку.

Всю тяжелую работу по помывке взял на себя мужчина, только ему сейчас было под силу обуздать постоянно трепыхающееся тело. Для безопасности Вэй Ину не развязали руки, правда, это помогало слугам лишь отчасти. Девушка принялась полоскать ему волосы, мужчина же то пытался выполнить свою работу, то держал его тело, чтоб не выпорхнул из бочки.

— Молодой господин, раз не жалеете меня, то пожалейте деву, ей волноваться нельзя, а вы то и дело, что тревожите ее. Дайте сделать ей свою работу, — Вэй Усянь окинул ее взглядом и понял намек. Да, можно было разглядеть слегка выпирающий живот, ему не приходилось часто иметь контакта с женщинами в положении и он не мог предположить срок ее беременности. Поймав взгляд юноши, она погладила его по голове, и Вэй Усянь смутился.

— Неужели орден Вэнь не может себе позволить нанять других слуг, и нужно обязательно трудиться тем, кто в положении, — говорил себе под нос Вэй Ин, желая подстегнуть Вэней.

— Боюсь, наш орден имеет неукротимый аппетит, настолько, что обслужить всех господ уже не хватает слуг и поваров. Приходится работать даже сторонним ветвям, — разговорился мужчина, на его лице в миг разгладилась хмурая сладка на бровях. — А о моей племяннице лучше не думать, как о слабой и немощной, ее невозможно заставить сидеть на месте. Чем больше лун проходит, тем сильнее она хочет работать. Неугомонная, — пожурил мужчина, в его голосе не скользнула и капелька недовольства.

Девушка захихикала, купающийся это понял по тому, как мелко затряслись руки, перебирающие его волосы. Мужчина только больше начал светиться, наблюдая за ней.

Пока юноша наблюдал за ними, он не успел заметить, как мужская рука прошла по спине вниз, почувствовав мимолетное прикосновение, Вэй Ин не просто взбесился, он опрокинул бочку — чудом не в сторону бедной девы, которая так испуганно закричала, — и выпрыгнул из нее.

Вылететь из павильона не получилось, вокруг стоял барьер, не дающее ему убежать. Да и далеко бы он не смог со связанными руками даже уплыть. Юноша развернулся, взору предстала упавшая дева и совершенно злое лицо мужчины. Вэй Ина кольнуло легкое чувство вины.

— Милая, говорил же, это плохая затея, — ворчал он, подавая руку своей племяннице. — Ступай и переоденься, не стоит тебе ходить в мокром, — дева зашагала к противоположному выходу, проблем с невидимым ограждением у нее не возникло, она прошла, совершенно не замечая препятствий.

Тем временем мужчина поднял треснувшую бочку и поставил в стороне. Вода неприятно холодила ноги и тихонько через щели в досках стекала вниз.

— Столько от тебя проблем, хотел, как лучше для вас и для господина, а получилось как всегда, — на удивление на мужчине вновь разгладилась складка между бровей, но Вэй Усянь не спешил доверять такой перемене. — Я понял, молодой господин, сейчас я развяжу вам руки, промою в последний раз волосы, отдам вам одеяния и оставлю вас отдыхать, — доходчиво объяснял следующий ход действий мужчина. —Надеюсь, так вы будете устраивать меньше шума.

Мужчина с выжиданием смотрел и, догадавшись, что от него ждут ответа, он неохотно кивнул. Ему развязали руки и попросили подождать, пока нагреется вода. Взъерошив ещё раз волосы, мужчина отвел Вэй Ина в соседнюю комнату и предоставил одежды. На этот раз это было обычное ханьфу из серой ткани, ворот и рукава не были расшиты на огненный манер костюмов Вэней, его просто обрамляла плотная ткань. Пожалуй, Усяню, разбалованному дорогими клановыми одеждами, этот наряд показался невзрачным.

Ему пришлось привести свои волосы в порядок и нацепить привычные трехслойные одежды. Сделал хвост и сцепил волосы красной лентой, его оставили дожидаться своей участи. Вывели его только к закату.

Собрание в зале уже заканчивалось, шли последние поздравительные тосты, а люд расходился. Мимо Усяня прошествовали братья Вэни и не обратили на него внимания, а его самого отвели прочь от зала.

Тяжело вздохнув, Вэй Усянь взглянул на павильон дяди Цзяна, находиться здесь связанным и дожидаться своей участи совершенно не хотелось, уж лучше бы в дырявом сарае, чем осквернять обитель приемного родителя. Правда, они и так уже были в ужасном состоянии: подушки, валики, ткани — все было в цвете огня. Что уж говорить, его ворот и рукава также горели алым.

Из раздумий его вывел скрип — кто-то идет. Вэй Усянь мог предполагать, что войдет второй молодой господин Вэнь, но, к удивлению, на пороге оказался неизвестный ему человек.

Мужчина на вид был старше Вэй Ина на несколько лет, одет он был в роскошные одеяния, но через них было видно, как такой костюм был ему непривычен. Тоже самое можно будет ожидать, если с главы калана Не снять все его жесткое, твердое одеяние и заменить на любимые шелка Не Хуайсана.

Вошедший господин рассмотрел пленного, лицо его сделалось беспристрастным. Оглядев, он сперва стянул накидку с широкими рукавами, сложив ее, господин принялся обходить кровать, присмотрев прикрепленную к основанию кровати цепь, Вэнь принялся изучать ее. Кивнув самому себе, господин вытащил часть цепи на постель.

Конечно, как только его увели от Цзяней, он прекрасно осознавал свою участь. Правда, не ожидал, что его вновь скинут на кого-то другого, хотя Вэни подготовились, чтобы он ни в коем случае не попытался сбежать.

Вэй Ину предстояло вновь ощущать эту пытку, господин удобнее уселся на кровать и протянул руки к чужим бедрам, подхватив ткань и стянув штаны. Пленник сжал губы зубами, следующее прикосновение он ощутил на лодыжке, брякнул металл, и ногу сковал холод. Убедившись, что цепь держит юношу, мужчина почувствовал запах крови, он оглядел тонкую ногу на повреждения, но стоило ему окинуть взгляд на лицо пленника, как он все понял — Вэй Усянь успел растерзать свои губы в кровь.

Рука господина скользнула по лицу и очертила большим пальцем нижнюю губу, это не понравилось Вэю, и он отвел свое лицо. Вэнь на это никак не отреагировал, он лишь обтер палец об покрывало.

Господин встал с кровати и принялся снимать верхние одежды, Вэй Усянь заерзал, и это не укрылось от глаз:

— Не стоит трястись, больше потеряешь сил и понапрасну потратишь мое время, — юноша не знал, как ему поступать, легко было слушать «не нервничай».

Стоило Вэню вновь к нему прикоснуться, как пленник задергался. Недовольно мужчина подхватил юношу и усадил на свои бедра, Вэй Ин удивился такой смене позы и с ожиданием посмотрел. Пришлось вновь терпеть интимные прикосновение — серые одежды к тому времени с него стянули. Теплые руки обхватили запястья и медленно развязывали веревки.

— Я так понял, мне сильно преувеличили, когда говорили, что Вэй Усянь закалён в боях, — усмехнулся мужчина, пока вытягивал узлы. — Но тебе не стоит изводить мое терпение.

— Хоть бы кто-то позаботился о моем крошечном терпении, — под нос пробурчал Вэй Ин. Вэнь не повел и носом.

Стянув веревку окончательно, он предупредил:

— Я освободил тебе руки отнюдь не для того, чтоб ты брыкался и отбивался, надеюсь, это понятно.

— Я не собираюсь принимать в этом участия, — пролепетал Вэй Ин, чуть не сказав «в извращениях».

Господин округлил глаза, но вскоре засмеялся. Он удобнее улегся, придерживая Усяня за спину, вынуждая того лечь на чужую теплую грудь. Пленник недовольно засипел, особенно, когда широкая рука коснулась ниже его спины.

Тут же под ухом возмутились:

— Вот же поганцы, я им устрою, одеть они одели, а подготовить к вечеру поленились, — широкие пальцы двигались вокруг колечка мышц и это уже доставляло дискомфорт.

— Я им запретил, — оправдывал подчиненных Вэй Ин.

Господин устало вздохнул, скинул с себя пленника, он ушел в другую комнату, и Усянь догадывался, за чем именно. Принес он глиняный сосуд.

— Ложись на живот, — приказал ему господин и юноша неохотно подчинился, утыкаясь лбом в подушку. Холодное масло заставило его немного задрожать, на что мужчина шикнул на него.

Юноша терпеливо выдержал один палец, даже второй, но когда третий попытался втолкнуть внутрь, как он начал отодвигаться. Руки вспорхнули из-под подушки и схватили ладонь, перепачканную в масле.

Это не понравилось главе, чистой рукой он прижал тонкую шейку к подушке и угрожающее прохрипел:

— Я предупреждал не испытывать мое терпение, — Вэй Усянь сглотнул и прижался к постели вновь. Рука переместилась от шеи к пояснице и продолжала вжимать его. Юноша вновь покрепче сжал зубы и терпел.

Когда, по мнению мужчины, Вэй Ин был уже достаточно подготовлен, он в последний раз полил свою руку маслом и отставил глиняный сосуд. Он был готов к худшему, например, к тому, что его заставили перевернуться.

Чужие руки схватили под коленкой и с силой вжали ноги к лежащему телу, а Вэй Ин инстинктивно уперся ему в плечи руками, ему хотелось откинуть от себя мужчину, но он сдержался. Вэня это не напрягало, и он не обращал внимания.

Вэй Усянь почувствовал упирающийся в него разгоряченный орган, кожа вокруг прохода и так уже разболелась, и любое прикосновение приносило еще больше дискомфорта, чем в начале. Орган, проникающий в него, постепенно заполнял его нутро, и юноша вновь пожалел, что лежит на спине. Было бы легче, если бы он смог уткнуться в подушку, так ему не пришлось так сдерживаться.

Юноша, по правде, надеялся, что в этот раз ему придется легче пережить это. Вроде бы так писалось в весенних книжках. Ему не сразу пришло в голову, что весь его читательский опыт здесь почти бессилен — он никогда не интересовался мужчинами.

Мужчина вновь совершил рывок, войдя в юношу полностью, и Вэй Усянь не выдержал — он, с перекрытым сознанием на мгновенье, приподнялся насколько мог и инстинктивно воткнул свои зубы, куда попал. Сжал он зубами плечо Вэня. Все бы ничего, но вместе с этим он издал самый душащий и жалобный скулеж. Мужчина аккуратно вплел свою руку в волосы, поглаживая кожу, и поощряя.

Вэй Усянь расцепил хватку, вновь улёгся, терпя боль, которую приносил ему каждый следующий толчок. Он прекратил хвататься за плечи и спину, сжал руками простынь и мечтал, чтоб время ускорилось.

Юноша отвернулся и зацепился глазами за ширму. Чтобы хоть как-то отвлечься, он рассматривал каждый узор, каждый подтёк, тон краски. Была ли тут эта ширма, когда это были покои дяди Цзяна? Уже неважно, Вэй Ин без спросу выкинет её и сожжет. Он не сможет думать, что, когда сюда вернется дядя Цзян, он будет смотреть на эту ширму, а в ней уже навсегда останется призрачный отголосок, как Вэй Ин смотрел, пока его безвольное тело терзали.

Мерзкое дыхание опаляло взмокшую кожу, и он не представлял еще большего чувства бессилия. Единственная мысль, которая его сейчас хоть как-то успокаивала, что он не смиряется, он не позволяет себя унижать. Он громоотвод. Он наслал беду на орден, приютивший его с малых лет, и принимает заслуженный удар. Уж лучше, когда все закончится, по земле пройдется слух о нем, чем о его брате.

До ушей донесся стон, и движения замедлились. Вэй Усянь не мог нарадоваться, самое худшее он уже перенес, думал он. И правда, мужчина вышел из замученного тела, высвободил руку из растрепанных волос и улегся под боком.

Внутри него все саднило, и не хотелось ходить, пока он пытался хотя бы повернуться, он ощущал, с каким трудом отверстие закрывалось. Он уткнулся головой в подушку, моля о сне. Его сознание хотело покинуть тело, но чем сильнее он вжимал лицо в подушку, тем больше он обращал внимания на сторонние детали: он чувствует, как сильно гудит кровь, как пульсирует на кончиках пальцев ног, слышит, как скрипит истерзанное тело или скрежет, доносящийся с улицы.

Ещё он слышит тихое дыхание, его мучитель не думал спать, сперва лежал спиной к нему, но, не найдя покоя, встал и зажег благовония. Запах Усяню не понравился, он чувствовал его впервые. Но это устраивало Вэня, он с удовольствием вдохнул дым и отправился спать. Он укрылся тонким одеялом и спокойно засипел.