Кровь. Повсюду была кровь. Гарри поскользнулся на липкой блестящей луже, проехал правой ногой вперёд и лишь в последний момент успел ухватиться за стол и не упасть. Его желудок сделал кувырок, когда он упёрся взглядом в неподвижное тело, распластанное на деревянном полу.
Всё шло не по плану.
Чертовски не по плану…
Двенадцать часов назад
— Уверен, что это сработает?
Гидеон с сомнением покосился на неприметный кулончик в руках Гарри. На длинной медной цепочке висел самый обыкновенный серебряный сикль с пробитой в нем дыркой, прямо там, где у чеканного дракона должен был находиться глаз.
— Ты за кого меня принимаешь? — в шутку оскорбился Гарри.
Они синхронно посмотрели на старый деревянный манекен, сиротливо стоявший посередине комнаты. Одно плечо у него держалась на честном слове — ниже локтя рука вообще отсутствовала, на животе было написано неприличное слово, а на месте лица нарисована кривая рожица, но для их дела он вполне подходил. Когда-то этот манекен использовался для практики на Защите и Чарах, и Гарри даже знать не хотел, каким образом Пруэттам удалось дотащить его через два этажа, минуя учеников, преподавателей и портреты. Судя по слою пыли, деревянный уродец дожидался своего звёздного часа уже не первый год.
«Будто секретную операцию по захвату Министерства планируем, а не Самайновский розыгрыш», — весело размышлял Гарри, запрыгнув на парту и болтая ногами в воздухе. Он вместе с близнецами занял пустой класс в дальнем крыле Хогвартса. Нашёл его Фабиан ещё на третьем курсе — этот кабинет единственный был открыт. Он тогда справедливо рассудил брату:
— Раз открыто, значит — не закрыто!
— Да ты просто гений мысли, — ответил ему в тон Гидеон. — Потрясающее умозаключение!
Пруэтты решили тактично не обращать внимания на то, что коридор этот, располагавшийся на пятом этаже, был давно заброшен и закрыт для прохода студентов.
На том и порешили, и с тех пор именно здесь размещался их самопровозглашённый «Штаб», где они хранили некоторые вещички, которые точно не стоило держать в общежитии: потёртые библиотечные книги — на некоторых Гарри с удивлением обнаружил штамп Запретной секции Хогвартса, но проверка показала, что это всего лишь копии; ингредиенты для зелий, не в ходящие в допустимый ученический перечень, сломанные артефакты, целые артефакты… Всё это было с огромной аккуратностью разложено по запылённым шкафам и тщательно сокрыто от посторонних глаз.
— Директора не обманешь, да и преподов не особо, но хоть что-то… — пояснил Гидеон, пока Гарри во все глаза рассматривал «коллекцию». — Мало что из этого вообще может быть полезно, но никогда не знаешь, как жизнь повернётся!
Гарри согласно хмыкнул и отложил брошюру с интригующим названием «Как избавиться от жены и фурункулов: советы бывалых».
— Джа-антельмены, — с ужасающим ливерпульским акцентом протянул Фабиан, прерывая разговоры. Он грохнул на парту котелок и горелку, выронил несколько кульков с ингредиентами и преувеличено громко застонал, растирая поясницу. — У меня спина сейчас отвалится!
— Пришьём! — Гидеон подскочил к брату, с силой хлопнул его сзади и увернулся от ответной затрещины. Прежде чем потасовка успела затянуться, Гарри влез между ними, с интересом засунув нос в котелок.
— Тут точно всё, что нужно?
Смотреть пока что было не на что — на дне лишь плескалось чуть-чуть воды.
— Точно! А теперь брысь — профессионалы будут заниматься делом! — Фабиан зажёг горелку, раскрыл и разложил ингредиенты и принялся за готовку.
Гидеон оттеснил Гарри, закатал рукава, но его брат громко фыркнул:
— Я сказал профессионалы, дружище. Ты в эту категорию не входишь.
Гидеон замер, потом обиженно показал язык, схватил свою мантию и маленький неприметный сундучок, стоявший в углу. Внутри что-то глухо забулькало.
— Ну и пошёл ты! Тогда вы, олухи, занимайтесь варкой, а я — как самый ответственный — займусь второй частью плана.
Когда он вышел, хлопнув дверью, Гарри осторожно уточнил:
— Ты же в курсе, что Зельеварение — это не моя область?
Фабиан беззаботно пожал плечами и всучил Гарри половник. У них в запасе было еще много времени, но стоило поторопиться — сделать предстояло многое.
Три с половиной часа назад
Гарри с интересом слушал соседа по комнате, уплетая пирог с почками за обе щёки. Джеффри, сверкая щербатой улыбкой, воодушевлённо рассказывал какую-то страшную историю, якобы произошедшую с ним этим летом. Рядом с ним сидели, разинув рты, ученицы второго и третьего курсов. Гарри очень хотел добавить: «А потом он улетел на драконе!», но сдержался. Маклагген вошёл в раж и выдумывал всё новые и новые подробности к и так уже невероятному приключению.
Большой Зал был украшен как подобает. В воздухе парило бесчисленное множество тыкв-светильников, они же пугающе щерили рты на столах. Все блюда были оформлены в духе Хэллоуина — домовики расстарались: леденцы-летучие мыши, пищавшие и махавшие крыльями; пирожные-отрубленные пальцы; запечённая курица, из которой толчками вытекала «кровь» и многие другие мерзкие и забавные вещи. Несмотря на оформление, всё было, как и всегда, так вкусно, что даже «отрубленная голова» на тарелке перед Гарри вызывала у него лишь желание поскорее отрезать себе кусочек на пробу.
— Эй, Гарри! Пс-с! — Гидеон подтолкнул его локтем в бок и кивнул на часы. Гарри дернул уголком рта, показывая, что всё понял. Они успели со всеми приготовлениями к грандиозной шутке, хотя и были на волоске от раскрытия — очень уж невовремя Реддл решил изменить своей привычке сидеть в библиотеке Хогвартса до, как выразился Гидеон, «состояния плоскожопия». Теперь оставалось лишь ждать. Пир уже подходил к концу, и совсем скоро учеников, кроме студентов седьмого курса, должны были начать разгонять по гостиным. Старшим была дарована особая привилегия — в одну из самых тёмных и мрачных ночей года им разрешалось допоздна побродить по замку, а все желающие могли присоединиться к Дикой Охоте — ежегодной игре, чем-то похожей на маггловские прятки-догонялки. Когда-то давно Охота была опасным ритуалом, который немногие волшебники проводили в ночь Самайна, но спустя века она превратилась лишь в весёлую традицию. Пока что всё шло согласно плану.
— Минуточку внимания! — Дамблдор встал со своего места и постучал вилкой по пустому кубку. Гарри уже привычно фыркнул — на директоре была блестящая мантия из фиолетового шёлка с вышитыми на ней крохотными тыковками. Ученики затихли, и даже Джеффри замолчал, оборвав свой рассказ очень вовремя, пока ни у кого не возникло вопросов в его правдивости. Седьмой курс уже знал, что будет дальше, и все без исключения испытывали радостный мандраж.
— Всем курсам с первого по шестой я желаю спокойных сновидений в эту тёмную, жуткую ночь, — вопреки словам директор лукаво улыбнулся. — Старосты, прошу вас развести учеников по гостиным и проследить, чтобы никто не покидал их после отбоя!
Заскрипели скамьи, загудели тут и там голоса. Гарри слышал, как какие-то пятикурсники-хаффлпафцы разочаровано загундосили, что они уже достаточно взрослые, чтобы принимать участие в игре. Разумеется, их старосте до этого не было никакого дела, и вскоре толпа шумящих студентов скрылась да дверьми Большого Зала.
— Смотрите, старики тоже уходят! — тихо хрюкнул Джеффри. И правда, большая часть преподавателей тоже собралась уходить, только Слизнорт задержался, шепнул пожелание удачи своим ученикам и только после этого поспешил вслед за коллегами.
— Ага, пенсионеров клонит в сон, — поддержал его шутку Честер и парни загоготали.
Дамблдор хлопнул ладонями — остатки еды исчезли со столов — и спустился вниз. К нему присоединился Реддл, одетый в праздничную зелёную мантию, и Стамп, не изменявший привычке носить остроконечную шляпу всегда и везде. Декан Гриффиндора подозвал семикурсников, и студенты сгрудились перед преподавателями. В воздухе ощутимо чувствовалось радостное предвкушение. Гарри увидел, как Монтгомери что-то тихо шептал Лиаму. Хаффлпафец хмурился и недоверчиво кивал головой. Мысленно пообещав себе разобраться с этим позже, Гарри устремил своё внимание на директора.
— Как вы все знаете, сегодня состоится Дикая Охота. Этой незамысловатой на первый взгляд игрой мы приобщаемся к прошлым поколениям ведьм и колдунов, выказываем своё почтение духам и проносим традиции сквозь века. Желающие участвовать? — все без исключения подняли руки, а выскочка Оливия Декстер даже пританцовывала на месте. — Чудесно! Нужно ли объяснять суть игры? — спросил Дамблдор. В толпе послышалось пара неуверенных согласий. — Сейчас вы вытянете бумажку с вашей ролью — это может быть или призрак, или человек. Задача «призраков» — ловить «людей», а задача «людей» — прятаться и убегать. Человек считается пойманным, если «призраку» удалось схватить его за руку — в таком случае необходимо отправиться в другой мир, в нашем случае это кабинет Защиты.
Из толпы раздались смешки. Дамблдор бросил смеющийся взгляд на Реддла, но тот и бровью не повёл, хотя выглядел странно довольным. Гарри задержал взгляд на крошечных змейках, вышитых на воротнике профессора и едва было не пропустил следующие слова директора.
— Важное условие: нельзя подниматься выше пятого этажа, заходить в закрытые коридоры, гостиные, спускаться в подземелья. Ах да, палочки вы должны оставить здесь. Заберёте их у профессора Реддла позже.
Раздался недовольный ропот, но семикурсники сделали, что велели. Гарри положил свою остролистовую палочку к вязовой Фабиана и встал в очередь. Без палочки он не ощущал себя совсем уж «голым» — так, лишь лёгкий дискомфорт, ведь ему придавало уверенности его какое-никакое, а всё же владение беспалочковой магией. Хотя понять остальных можно, и Гарри отстранённо подумал, что это грустно — с веками умение колдовать без вспомогательных средств вырождается всё сильнее и сильнее.
Тем временем Стамп снял шляпу, и в ней вдруг материализовалась кучка сложенных бумажек. Студенты вытягивали их и расходились по разные стороны: в «призраках» оказались Сьюзен, Морин, Джеффри, Оливия… Гидеону досталась роль человека — вытянув её, он значительно подмигнул Гарри и отошёл к Лиаму, Честеру и Меруле, которая бросала недовольные взгляды на своих сокомандников.
Гарри шагнул к декану, и его сердце забилось быстрее. Он не думал, кем хочет быть сегодняшней ночью — гораздо более важное место в мыслях занимал их с Пруэттами розыгрыш, но поучаствовать в общем веселье всё равно хотелось до дрожи в коленках. Стамп ухмыльнулся, потряс шляпой и протянул её вперёд. Гарри запустил руку, схватил самый верхний листочек и задержал дыхание, как перед прыжком.
Призрак.
Гарри хмыкнул, сунул бумажку в карман и отошёл. Сьюзен приглашающе подвинулась, и он присел на край стола рядом с ней.
— Значит так, Поттер, — начала она шептать ему. Остальные внимательно прислушивались. — Мы разделимся на пары и будем прочёсывать этажи по секторам. Ты пойдёшь с…
— Со мной! — вовремя подскочивший Фабиан, который только что вытянул роль «призрака», навалился всем своим немаленьким весом на Гарри и повис на его шее. Поттер чуть отодвинулся, пытаясь вырваться из цепкой хватки — было немного неловко упираться носом в веснушчатую щёку при всём Хогвартсе, но Пруэтт, казалось, ничего не заметил, и всё так же светился вечным неунывающим настроем. Сьюзен цокнула языком, но благосклонно кивнула.
— С Пруэттом. Второй этаж ваш. Пользуйтесь глазами, ушами и мозгами, гриффиндурки — в этот раз «живых» остаться не должно, — она поддела их скорее для галочки — агрессии в её голосе не было, только лишь сдержанное волнение.
Спустя считанные минуты все оказались при деле. Гарри переглядывался с Гидеоном (тот пытался что-то объяснить жестами, но безуспешно), когда заметил, как Монтгомери справа от него одними губами сказал что-то Лиаму. Уши у хаффлпафца тут же покраснели, и он, нахмурившись, спешно отвернулся. «Надеюсь, они не сговорились. Это же нечестно!», — успел подумать Гарри прежде, чем Дамблдор сказал:
— Встретимся в полночь, и… — он щёлкнул пальцами. — Удачной охоты!
Двери Зала распахнулись. «Люди», не сговариваясь, толпой выбежали наружу и бросились врассыпную. Гарри вдруг почувствовал азарт, будто вновь оказался на метле, в воздухе, в погоне за снитчем. Спустя пару минут Дамблдор, поправляя очки, приглашающе махнул «призракам», и команда восторженных старшекурсников, будто свора гончих, бросилась в темноту коридора.
Сорок минут назад
Гарри привалился к стене и устало смахнул растрёпанные волосы со лба. Фабиан, не заботясь о скрытности, застонал и растёр поясницу.
— Не знаю, как ты, а я жутко устал. Это было весело в первый час, — он запрыгнул на подоконник и упёр руки в колени. — Предлагаю отдохнуть пятнадцать минут, а потом продолжить.
Бродить одному в тёмных коридорах было жутковато, и пришлось согласиться с Фабианом. До полуночи ещё было время, и интерес к ночному Хогвартсу так и не оставил Гарри, но лужица, в которую растёкся его напарник, издавала слишком уж негодующие звуки, так что пришлось отказаться от затеи погулять по замку ещё немного. Они смогли поймать только одного «человека» — Мерулу, и та при этом сопротивлялась так, будто они в самом деле собирались отправить её в другой мир. По правде говоря, после очень нечестного удара по самому больному Гарри действительно захотелось пинком скинуть её с Астрономической башни, но до неё было слишком далеко идти, и он сдержал свой кровожадный порыв.
Неожиданный шум где-то невдалеке отвлёк его от размышлений. Фабиан поднял голову, потом поморщился и махнул рукой.
— Если хочешь — проверь, а я точно пас, — сказал он и растянулся на подоконнике во весь рост. Гарри не нужно было повторять дважды, и спустя несколько мгновений он уже выглядывал из-за угла. Дверь одного из кабинетов была приоткрыта, и лунный свет белой полосой вырывался на каменный пол замка. Гарри медленно подошёл и заглянул в щёлку, слыша, как его сердце грохочет в ушах.
— Чёрт! — по голосу он узнал Лиама. Его невысокий плечистый силуэт налетел спиной на парту, отчего та проехалась по полу и громко скрипнула. Гарри взялся за ручку и уже готов был влететь внутрь, но раздался второй голос:
— Мерлин, какой же ты неуклюжий! — рассмеялся кто-то. «Монтгомери?», — узнал его голос Гарри и притормозил.
— Да пошёл ты! — буркнул Лиам. — Молодец, поймал меня. А теперь дай пройти, мне нужно к остальным таким же неудачникам.
Гарри наклонился чуть ближе, но обзор всё равно был очень плохой. Он видел лишь два силуэта, которые мягко освещала луна. Монтгомери — он был чуть выше и стоял спиной к Гарри — медленно пошёл на Лиама. Тот попятился назад, но вновь наткнулся на парту и остановился.
— Я тебя ещё не поймал, Данбар.
Молчание. Гарри затаил дыхание. Почему он нарушает правила? Уж не об этом ли сговорились они там, ещё в Большом Зале?
— И чего ты ждёшь? — едва слышно буркнул Лиам. Гарри вдруг стало неловко, он будто подсматривал за кем-то.
«По факту, я этим и занимаюсь, — подумал он, но с места не сдвинулся. — Просто удостоверюсь, что они не поубивают друг друга», — решил он после недолгого колебания. Зная темперамент обоих… Это было вполне возможно.
— Не знаю. Просто захотелось поболтать.
Лиам фыркнул.
— А сделать это днём, как нормальный человек, ты не мог? Ты же в курсе, что у нас расписание пересекается, да?
Голос Лиама звучал весело, но тут его что-то осенило, и он растеряно продолжил:
— Ты просто не хочешь, чтобы слизеринцы видели, как ты общаешься с хаффлпафцем, да? Полукровкой-хаффлпафцем, чей отец сквиб.
Монтгомери ничего не ответил, и Гарри пожалел, что не видит его лица. Он был готов предотвратить драку, но решил не лезть в разговор, пока не запахнет жареным.
«Это всё ещё не моё дело...»
— Серьёзно? Ты… ну ты и кретин! Отойди в сторону или лови меня, — разочарованно прошипел Лиам. — Если, конечно, не побрезгуешь трогать!
— Нет, стой! Я… — Гарри впервые слышал, чтобы заносчивый, высокомерный и противный Монтгомери говорил таким тоном. — Не из-за этого. Просто раньше не было повода…
— Хорошенький повод ты нашёл! Уж лучше бы ты… Аргх, я сваливаю!
Гарри отскочил от двери, огляделся и, не зная, что предпринять, сделал первое, что пришло ему в голову — громко стукнул по рыцарским доспехам ладонью. Ему не хотелось, чтобы Лиам выходил прямо сейчас — тогда проницательный хаффлпафец точно поймёт, что Гарри подслушивал!
Глухой звон прокатился по коридору. Голоса затихли. Пару секунд спустя из кабинета вышел Монтгомери. Его лицо превратилось в хмурую гримасу, с которой он ходил всё время.
— О, это ты, Монтгомери! Мне показалось, э-э-э, что я слышал голоса, — актёрские способности Гарри оставляли желать лучшего, но Монтгомерии бровью не повёл.
— Мне тоже. Там никого.
Слизеринец захлопнул за собой дверь, схватил Гарри за локоть и настойчиво потащил вперёд по коридору.
— Пойдём, проверим дальше. А где Пруэтт?
— Какой из? — шутливо спросил Гарри, позволяя увести себя. Лиам вполне мог дать отпор хоть десяти таким как Монтгомери, но Поттер всё равно решил поговорить с хаффлпафцем позже — дать понять, что тот может всегда рассчитывать на его помощь.
— Я похож на того, кто их различает?
— Да ладно, а я думал ты только притворяешься тупым, — глумливо ответил Гарри, аккуратно высвобождая локоть из крепкого захвата Монтгомери. Тот из-под бровей глядел на него, как на досадное недоразумение, но ухмылку — в этот раз, ради разнообразия, вовсе не злобную — сдержать не смог.
— Поттер, я тебя прокляну.
— Палочки у нас забрали, забыл?
— Тогда я скину тебя с метлы на матче.
— Ну, игра со Слизерином ещё неизвестно когда, забудешь сто раз.
— О, поверь мне, ради такого я сделаю напоминалку!
Гарри было на удивление приятно в шутку препираться с Монтгомери. Казалось, что ночь Хэллоуина, её мрак скрывал все недомолвки и предубеждения между факультетами. Теперь Гарри начинал понимать, зачем действительно существовала эта традиция. Квиддич из товарищеского противостояния превратился в настоящую битву за первенство, как и борьба за Кубок школы, а Охота была не только данью традициям предков, но и попыткой заставить противоположности работать в команде. Работало неплохо, стоило признать.
— Не выпускал бы ты из виду Пруэттов, Поттер, — вдруг неожиданно сказал Монтгомери. Гарри вопросительно взглянул на него, потом понял, что в темноте слизеринец этого не увидит, и задал вопрос вслух.
— Каждый канун Самайна превращается в балаган из-за этих двоих, — Монтгомери цокнул недовольно. — Ну, знаешь, какая-нибудь глупость вроде нашествия летучих мышей, якобы проклятые шкатулки, тыквы-преследовательницы — безобидно и даже весело, но… Ой, я этого не говорил!
Гарри прыснул со смеху, и тогда Монтгомери всё понял. Он вздёрнул брови и загадочно протянул:
— Так ты с ними заодно! Судя по тому, что за день ничего не произошло, профессору Реддлу стоит держаться за штанишки крепче?
«О нет, только не это!», — подумал Гарри, ощущая, как его сердце уходит в пятки. Весёлость тут же улетучилась. Монтгомери правильно истолковал его молчание, и наверняка всё сейчас же расскажет профессору!
Будто прочитав мысли Гарри, слизеринец поспешил заверить его:
— Не волнуйся, я — могила! Весь курс ждёт не дождётся, когда уже что-нибудь да произойдёт. Последний год в школе, как никак…
— Спасибо, Монтг… Майкл! Не знаю, что было бы хуже — попасть под гнев Реддла или близнецов… — Гарри поёжился.
— Близнецов конечно. Реддл один, а этих — целых два экземпляра!
Они сдержанно рассмеялись, и до самой развилки шли молча.
— Теперь разделимся, а то ты мне надоел, — Монтгомери хмыкнул, показывая, что говорит не всерьёз. — Удачной Охоты! — он кивнул, развернулся на пятках и скрылся во мраке коридора.
— И тебе…
Гарри остался один. По ощущениям, оставалось еще где-то полчаса или меньше, и он понятия не имел, сколько еще «людей» пряталось в темноте. Решив, что Фабиан разберётся и без него, Гарри пошёл к лестнице — решил схитрить и подняться на третий этаж сразу, чтобы потом не пришлось бежать до класса Защиты. По пути он заглядывал за все незапертые двери. Мрак и пустота дышали на него оттуда, и он усилием воли прогонял тревожное ощущение чьего-то присутствия. Сердце вновь ускорило темп. Тихое сопение портретов, завывания сквозняков и неожиданные скрипы, и всё это в атмосфере брошенного замка, которую создавали погашенные факела, заставляли вглядываться чуть пристальнее во все очертания.
Гарри дошёл до просторного холла, в котором сходились три коридора и лестница, и замер. Едва различимый силуэт притаился возле стены. Гарри бы ни за что не признался, что испугался этой высокой фигуры до дрожи, но несмотря на накативший страх он выбросил вперёд руку и схватил неизвестного за запястье.
Металл. Гарри выдохнул, посмеиваясь сам над собой — ну и комично же он, должно быть, выглядел, с ошалелым взглядом кидаясь на рыцарские доспехи! — и порадовался, что его никто не видит.
— Поттер… — прошелестело у самого уха.
Гарри резко обернулся, вставая в защитную стойку, и машинально пнул ногой в воздух, едва задев кого-то носком ботинка.
— Мерлиновы портки, ну ты и дёрганный! — человек перед ним хохотнул, и Гарри бросило в жар от стыда.
— Профессор Реддл, вы… — он проглотил нецензурщину, готовую было сорваться с его языка. — Напугали меня до чёртиков! Что вы тут делаете?
Лицо Реддла было скрыто в тени — туда, где они стояли, свет не падал, но Гарри был готов поклясться, что на лице у профессора расцвело самое из ехидных и самодовольных его выражений.
— За тобой слежу, — абсолютно серьёзно ответил он. — Хожу, вздыхаю, жду, когда ж ты меня заметишь. Заняться-то мне больше нечем.
— Ох, ладно… Вы точно не «человек»?
— Точно. Я кентавр, — и Реддл вновь рассмеялся холодным, пробирающим смехом, от которого волосы на затылке вставали дыбом. — Поттер! Я не участвую в ваших прятках-догонялках. По статусу не положено.
Гарри хотелось провалиться сквозь землю.
— Ага, да… А когда вы учились, то кем были, сэр? — спросил он, не зная, как бы отделаться от профессора. Если он сейчас всё поймёт, тогда точно мало не покажется!
Реддл помолчал пару секунд и ответил:
— Призраком. От меня не спрячешься.
— О, это… похвально! Ну, я пошёл. Поищу ещё где-нибудь, кажется, я слышал что-то там, в коридоре…
— Врёшь ты неважно, Гарри. Пойдём, уже почти полночь. Не стоит разгуливать по замку в одиночестве — кто знает, что ждёт тебя там, в темноте, — загадочно изрёк Реддл и посторонился.
Гарри спешно протиснулся мимо него, вновь упёршись взглядом в вышивку в виде змеек и острый кадык. От профессора исходил приятный запах парфюма — что-то с нотками вереска и ландыша — и Гарри неосознанно вдохнул глубже. Если Реддл и заметил это, то не сказал ничего. Он заложил руки за спину и первым ступил на лестницу.
— Ты идешь, Поттер?
Гарри повесил голову, радуясь, что мрак скрывает его обречённое выражение лица, и поплёлся следом.
Пятнадцать минут назад
— Вы все большие молодцы!
Реддл стоял на кафедре, уперев руки в боки. В классе Защиты тускло горели факелы, и лицо его освещалось мягкими всполохами огня. Слова были похвалой, обращённой ко всему классу и скорее из простой вежливости, но Гарри всё равно чуть улыбнулся. Не каждый день Реддл так разбрасывается комплиментами! «Надеюсь, мы не сильно подпортим ему настроение», — подумал Гарри и вновь его сердце забилось быстрее от предвкушения.
Весь седьмой курс уже был в сборе. Гарри сидел на большой мягкой подушке, растрёпанный и раскрасневшийся, но довольный донельзя — победили «призраки», и ни одному «человеку» не удалось уйти от погони. Он старался не переглядываться с Пруэттами, чтобы не выглядеть подозрительно, но Майкл точно не соврал — ни один семикурсник не мог усидеть на месте ровно, все чего-то ожидали — полночь миновала, но ничего до сих пор не произошло. Напряжение достигло своего пика, но Реддл, словно не замечая настроений своих учеников, продолжал:
— Дикая Охота, как вы знаете, это дань традициям прошлого. В ночь Самайна мы вспоминаем предков рода, чествуем ушедших, а некоторые из нас даже способны заглянуть за грань, — он поставил ударение на последние слова и бросил таинственный взгляд на притихших студентов. Было очень тихо. Казалось, даже ветер сбавил силу. — Сегодня вы работали в команде, и это во многом помогло вам, не так ли? — некоторые неуверенно закивали, в том числе и Гарри. Реддл одобрительно кивнул, но в его улыбке было что-то острое, опасное. — Разумеется, нужно помнить, что только на себя можно положиться во всём, только вы являетесь вашим самым верным союзником. Не доверять себе — значит, быть неуверенным в своих решениях. Ни один волшебник в здравом уме не последует за тем, кто хоть на секунду может позволить себе усомниться, и наоборот. Никогда не идите за тем, кто не в состоянии отвечать за собственные действия и теряется перед каждым шагом.
Реддл заложил руки за спину и ходил взад-вперёд перед учениками, рассевшимися на подушках. Его глаза особенно ярко блестели, когда он приближался к факелам, и столь же быстро потухали, когда его фигура, высокая и стройная, скрывалась в тени. Гарри не мог понять, зачем Реддл всё это говорит, но голос профессора звучал так проникновенно, так завораживающе, что слушать хотелось и дальше. Было что-то в том, что он говорил и как: то ли манера, то ли скупые жесты, то ли сами слова, смысл которых был хоть и ясен, но всё же будто ускользал от понимания…
Дуновение ветра потушило все факелы, и Гарри вышел из оцепенения. Он поспешил принять тот же растерянный вид, что и у однокурсников. Шоу началось.
***
Том медленно вдохнул и так же медленно выдохнул. Действовать следовало аккуратно. Всё шло именно так, как он хотел — пусть медленно, осторожными шажками, но такой подход давал результаты: не нашлось бы ученика Хогвартса, который бы не относился к профессору Реддлу с почтением и уважением. Что до недавней вспышки… Том, хоть и считал себя по праву лучшим из лучших, всё ещё оставался человеком. В тот день он был абсолютно выбит из колеи, что случалось редко, но, как говорят магглы, метко. Девчонка Снайд просто попалась под руку со своим глупым замечанием, и Том сорвался! К его сдержанной радости, это происшествие не то что не повредило его репутации среди студентов, а даже наоборот — теперь он снискал расположение не только у чистокровок, но и среди полукровных и магглорождённых учеников. Все были довольны.
«Все, кроме Поттера», — чуть раздражённо подумал Том, когда наткнулся взглядом на лохматую голову. Он, благодаря своей привычке не забывать никаких деталей, прекрасно помнил Карлуса и Дорею — они уже выпускались из Хогвартса, когда Том только поступил на первый курс. В Поттере от родителей было… многое, если не сказать всё. Поначалу он показался Тому раздражающим, лишённым всякой деликатности, упрямым, прямолинейным не к месту типичным гриффиндорцем. Впоследствии первое впечатление не только подтвердилось, но и усилилось. Том хотел уже было задвинуть Поттера на задворки как бесперспективного ребёнка — нянькой он не нанимался, и собственное спокойствие было важнее — как тот вдруг начал проявлять способности, сразу же привлёкшие внимание Тома. И вот тогда-то профессор Реддл посмотрел на своего студента по-настоящему непредвзято и пристально, забыв на некоторое время неприятный летний инцидент. Поттер был молодым магом, но сила, что веками передавалась в семьях его родителей, уже начала проявляться в нём. Он неплохо владел боевой магией, при этом не отрицая важности магии защитной; он, хоть и пытался не один раз разубедить всех в этом, всё же обладал умением мыслить и принимать решения; он, судя по всему, интересовался не только квиддичем, но и созданием артефактов (разумеется, Том никоим образом не пытался намеренно получить эту информацию — просто факультативные списки профессора Латгард в учительской были приглашающе открыты). Помимо всего прочего было то ощущение, смутное и неясное, которое Поттер оставлял после себя. Дело было в его магической ауре. Том физически ощущал её, совершенно не по-Блэковски светлую и колючую, своей, тёмной и тягучей. Это было необычно, ведь немногие в столь юном возрасте могли похвастаться устойчивой магической силой. Том мог. Некоторые из его друзей могли. А теперь, оказалось, мог и Поттер, даже если сам он сейчас не осознавал своего потенциала. Такого мага — точнее того, кем он может стать — никак нельзя было упускать. Осталось лишь удерживать внимание норовистого и проницательного студента, подталкивать его и всячески подогревать интерес. А там… Там можно будет пробовать прививать его молодому неокрепшему разуму правильные интересы. Так же, как и всем этим восторженным, не погребённым под гнётом условностей и стереотипов ученикам.
Том едва успел закончить свою небольшую речь, как вдруг понял, что атмосфера в классе неуловимо изменилась. Секундой спустя вихрем пронёсся ветер, и факелы на стене погасли с шипением. Среди студентов пронёсся встревоженный ропот, но Том громко и чётко, спокойным голосом прервал панику:
— Нет причин волноваться. Всем оставаться на местах!
Предупреждение было сделано вовремя — несколько слизеринок уже были готовы рвануть подальше отсюда, прямо так, без волшебных палочек. Том уже привычно не позволил усмешке пробиться сквозь его обычное (строгое, но в то же время располагающе-приятное) выражение лица. «Конечно, в одиночестве бегать в тёмных коридорах Хогвартса куда менее страшно, чем сидеть вместе со всеми в классе», — промелькнула у него язвительная мысль, пока он неспешной походкой подходил к ближайшему факелу на стене. Тишина, столь уютно стоявшая в кабинете, разбилась, и вновь ветер завывал где-то за стеклом, в ночи.
Том щёлкнул над факелом. Искра, вылетевшая между его тонких пальцев, лишь мигнула и погасла, так и не разгоревшись. Том нахмурился и шумно выдохнул — он терпеть не мог, когда что-то не получалось. Вторая искра потухла, как и предыдущая. Ещё больше, чем свои неудачи, Том не любил свои неудачи по чужой вине, а в том, что кто-то или что-то сдерживает магию, он теперь не сомневался. Он внимательно осмотрел цепочку рун на факеле. Всё было в порядке. Чувствуя, как глухое раздражение начинает кипеть где-то внутри, Том медленно развернулся к классу. Семикурсники все так же неподвижно сидели в темноте.
— Ваши волшебные палочки останутся у меня, пока тот, кто это сделал, не вернёт всё в первоначальное состояние, — его голос звучал наигранно-спокойно, но даже самый тупой услышал бы скрытую угрозу в словах. Том пожалел, что не мог разглядеть лиц, а выцепить с помощью ментальной магии одного из толпы возбуждённых подростков было словно искать иголку в стоге других иголок — занятие раздражающее и бесполезное. Он сделал пару шагов вперёд и почувствовал, как ещё сильнее насторожились студенты. «Правильно, — подумал он, — Меня не стоит выводить из себя». — Рунические цепочки, которые поддерживают горение факелов — это древняя, сложная магия, и пытаться внести изменения…
В эту секунду Том замолчал. До его чуткого нюха донёсся запах.
В нём не было ничего необычного, и он почти за три десятка лет не раз сталкивался с ним при различных обстоятельствах. Том совершенно не удивился бы, находись он сейчас среди гниющих остатков драконьего обеда, в тролльей пещере или рядом с работающим среди свежевырытых могил некромантом, но никак не в школе. Почувствовать это в Хогвартсе было настораживающе и жутко. Сладковатый запах гнили достиг наконец и студентов. Они повскакивали со своих мест, озираясь и шумя, но только Том сосредоточенно смотрел под ноги — он единственный понял, что именно из-под тёмных половиц пахнуло...
— Смертью… Мерлин, будто кто-то сдох!
— Да брось, это просто… Ну подумаешь, стухло что-нибудь…
— Меня сейчас стошнит!
Том, не обращая внимания на сгрудившихся учеников, обернулся вокруг своей оси, пока его взгляд не наткнулся на большой шкаф у стены. Он позволил магии разлиться вокруг него, и она, ведомая силой воли, наткнулась на что-то.
В этом шкафу.
Том сделал осторожный шаг в темноте, не зажигая Люмос. Ярость, холодная и едва сдерживаемая, струилась вокруг него — её сила успокоила даже самых паниковавших, словно придавив их сверху каменной плитой. Ничего не произошло. Когда он сделал второй шаг…
БАМ!
Раздались вскрики, но Том даже не вздрогнул. Что-то глухо ударило изнутри шкафа. Том поднял палочку, но не спешил колдовать. Он сделал ещё один шаг.
БАМ! — что-то снова громыхнуло. С каждым шагом смердело всё сильнее, и в голову Тома ворвалась вереница неприятных воспоминаний, которые пришлось усиленно отгонять — сейчас не время поминать прошлое. То, что сидело внутри, не могло быть боггартом, а других идей у него пока не было, поэтому лучшим вариантом он счёл сначала узнать, что за чертовщина тут происходит. Если бы не запах...
Наконец, пройдя путь (который на самом деле состоял из нескольких метров, а не километров, как могло показаться), Том отвел руку с палочкой назад, а другую положил на ручку шкафа. Он сосредоточился на звуках внутри. Сначала было тихо, но потом стал различим едва слышный шорох, словно кто-то скрёб по доске ногтями.
Том рывком распахнул дверцу, и в ту же секунду из темноты шкафа на него вывалилось тело. Рычащее, гниющее и отвратительное тело, словно ждавшее этого момента. Студенты завизжали, Том мгновенно отпрыгнул назад, вскидывая палочку, и смог наконец рассмотреть это: рваные куски плоти, кожа цвета несвежего гноя, полнейшее отсутствие глаз и волос, торчащие коричневатые кости… Теперь, когда Том видел противника, он позволил себе пару мгновений, в течении которых с некоторой ленцой размышлял, какое лучше заклинание ему применить.
«Что-то эффектное… Огонь? — думал он. — Нет, кабинет маловат. Красиво, но может задеть детей. Режущее? Ну и мерзость будет, если это разлетится вокруг».
Тем временем омерзительное существо с гортанным хрипом сделало несколько движений и… повалилось вперёд, словно невидимый кукловод обрезал у него нити. Том замер. Он зажёг всё-таки на конце палочки свет, присел перед телом под вздохи семикурсниц и нахмурился.
Перед ним лицом вниз лежало нечто, напоминавшее человека наличием головы и конечностей. На этом сходства с родом людей заканчивались. Том махнул рукой, и, повинуясь его желанию, фигура перевернулась на спину. Узнаванием засветилось лицо Тома. «Я думал, никогда больше не увижу эту куклу», — с ностальгией подумал он. Вот эту нехорошую надпись, например, написал Мальсибер на пятом курсе, а руки манекен лишился, когда юные волшебники практиковали на нём отсекающее проклятие. Тогда Блэк в шутку обрезал длинную шевелюру Малфоя, и они чуть не поубивали друг друга… Том тряхнул головой, отгоняя непрошенные воспоминания. Зная, что со спины никто этого не увидит, он позволил усмешке появиться на его лице. Усмешка эта не предвещала ничего хорошего.
Том заметил блеснувшее на шее у куклы серебро, и одним движением сорвал артефакт. «Достаточно искусная работа, — с лёгким удивлением подумал он. — Кажется, кое-кто выдал сам себя». Он незаметно сунул ставшую бесполезной побрякушку в карман и встал, поворачиваясь к классу. Теперь, когда он сложил два и два, Том мог с уверенностью назвать не только причину запаха гнили, но даже и зачинщика. «Сомневаюсь, что Поттер проделал это один, но отдуваться придётся именно ему, — подумал Том с лёгким чувством предвкушения, но решил не бросаться сразу с обвинениями. — Для начала стоит его немного проучить». Ни одному человеку на свете Том не спустил бы с рук попытку выставить его идиотом.
— Я хочу, чтобы вы сейчас меня внимательно выслушали, — сказал он быстро, чуть волнующимся и несвойственным ему голосом. Актёр из Тома был прекрасный.
«Никто не смеет даже пытаться выставить меня идиотом».
Пять минут назад
Гарри сидел в полутьме класса, без палочки, абсолютно один, и размышлял, в какой момент его жизнь свернула не туда.
«А как всё хорошо начиналось», — с горечью подумал он. И правда, судя по взглядам, однокурсники были в восторге от идеи с «ожившим трупом», (хотя с запахом заговорщики, кажется, переборщили), и даже Реддл будто бы испугался… «Да кого я обманываю!» — Гарри встал со своего места и принялся мерить комнату шагами. Если Реддл и испугался, то лишь за чистоту своего костюма (слизи тоже вышло многовато).
По плану манекен в роли ожившего мертвеца должен был пройти пару шагов, напугать профессора ЗоТИ, потом упасть и больше уже не вставать — амулета, который Гарри сделал на скорую руку, на большее бы и не хватило. Потом уже пошло бы разбирательство, и не факт, что их поймали бы, а если и да — неделя отработок — это не самое худшее, что случалось с Гарри. Увы и ах, свою роль на отлично выполнил один лишь манекен…
И вот Гарри сидел в полутьме. Реддл с чего-то перепугался — или сделал вид? — и растащил всех по разным классам, коих в Хогвартсе было в избытке (зачем в замке столько неиспользуемых помещений, Гарри даже не задумывался — возможно, именно для таких вот ситуаций). Профессор сказал что-то про риск, мол, запах идёт снизу и то, что его издаёт, может быть опасно… Теперь-то точно кто-нибудь из слизеринцев перепугается и выдаст «шутников»!
Гарри с досадой саданул по двери, и тут же одёрнул руку к губам — костяшки заныли.
— Вот я идиот!— застонал он, но неожиданно дверь начала открываться. Громкий протяжный скрип — и стала видна темнота коридора.
— Вот я гений! — радостно воскликнул Гарри, и, не думая, что будет делать дальше, распахнул дверь и вылетел в наружу — сидеть без дела уже надоело.
— Пойду и признаюсь! — бормотал Гарри под нос, решительно шагая к кабинету Защиты. — Уж лучше так, чем кто-нибудь сдаст… Да-а, неудобно вышло с розыгрышем. Ну почему воняло-то так сильно? А что сказать? — Гарри остановился перед дверью с вычурной, как и во всём замке, ручкой и уставился на деревянную поверхность, будто она могла дать ответ. — «Профессор, я согрешил»! Фу, как-то пошло… «Профессор, возникло небольшое недопонимание!» Или может: «Профессор, только не бейте, но…»
Тьфу ты!
Гарри решил, что тут поможет только импровизация, и громко постучал. Не дождавшись ответа, он обречённо зашёл в класс, предварительно вдохнув поглубже. Огонь уже должен был вновь гореть — действие артефакта не могло длиться так долго, но по какой-то причине освещался лишь преподавательский стол. Гарри замер. Реддла не было в поле зрения. Впервые за сегодняшний вечер почувствовав себя неуютно без волшебной палочки, Гарри медленно подошёл к столу. На нём не было ничего необычного — те же аккуратно сложенные кипы бумаг, папки, стопка книг… Гарри почувствовал под ногой что-то неприятное и замер. Он посмотрел вниз. Что-то чёрное и блестящее вытекало из-за стола, едва заметное на фоне тёмных половиц. Сердце пропустило удар, когда у Гарри возникло подозрение, что это может быть. Он рванулся вперёд, но поскользнулся, потерял равновесие и лишь в последний момент ухватился за край стола. К горлу подступила тошнота.
На полу лицом вниз лежал Том Реддл.
В голове вдруг стало звеняще пусто. Гарри бросился к профессору, не понимая, не осознавая.
— М-мистер Реддл?
Стараясь не смотреть на чёрные растрёпанные кудри, блестевшие от влаги в тусклом свете факела, Гарри схватил мужчину за плечи и перевернул. В потолок уставились два почти прозрачных, незрячих глаза. Струйка крови стекла по лбу, обогнула ухо и капнула в лужу. Этот звук показался Гарри громче выстрела. Он одёрнул руки, попытался отскочить, но повалился назад и, пытаясь отползти, со скрипом размазал подошвами кровь по полу.
В эту секунду лицо лежащего Реддла исказилось, поплыло — едва заметно, но Гарри даже сквозь удушающую его панику смог зацепиться за эту деталь. Ещё секунда, и воздух пошёл волнами. Гарри, не заботясь о чистоте одежды, ошарашено опустился на пол. Иллюзия — а это была именно она — окончательно спала, и перед ним лежал старый, потрёпанный многими поколениями учеников деревянный манекен. «Без одной руки», — возникла вдруг мысль в абсолютном вакууме разума Гарри, когда он окинул взглядом лежащую перед ним фигуру.
— Ну как вам, мистер Поттер, мои сложные копирующие чары? Такому вас в Хогвартсе не научат.
Дрожь прошла по всему телу Гарри, когда он услышал этот насмешливый, чуть самодовольный голос. Он, всё так же сидевший на полу с глупым видом, обернулся через плечо и наткнулся взглядом на чёрные клетчатые брюки и блестящие носки туфель.
—Я сомневался в гуманности своих действий, но сейчас, глядя на ваше лицо, не жалею ничуть. Жаль, колдокамеры под рукой нет…
Гарри с трудом разлепил пересохшие губы и выдавил первое, что пришло на ум:
— Очень педагогично, сэр.
— О, да ты в состоянии шутить! Значит, всё в порядке, — Реддл наигранно улыбнулся ему и подошёл, протягивая ладонь. Гарри взглянул на свои пальцы, потом на обувь — ни следа крови. «Иллюзия», — напомнил он себе и, отогнав смущение, крепко ухватился за протянутую ему руку. Реддл помог ему подняться, и Гарри, пошатнувшись, почти что уткнулся носом в профессора, но вовремя отскочил и тут же неловко натолкнулся спиной на стол. Спелые помидоры в теплицах Бири позавидовали бы тому цвету, которое приняло лицо и шея Гарри. «Ну почему именно перед Реддлом я становлюсь грациозным, как бегемот?!».
— Не надо так шугаться, Поттер. Я же не оживший мертвец.
— По этому поводу, профессор, я…
— Две недели отработок в кабинете ЗоТИ. Никаких очищающих заклятий — с питомцем, которого вы мне подкинули, познакомитесь поближе, вам полезно будет. Я не собираюсь спрашивать, откуда вы достали существо класса три икс, — Реддл сурово посмотрел на Гарри, — но точно собираюсь доложить вашему декану о… инциденте. Подельников сдать не хотите?
Гарри невинно на него посмотрел.
— Каких подельников?
— А если я разделю между вами наказание поровну? — хитро прищурился Реддл.
Гарри не сомневался ни секунды.
— Я был один, и наказывать нужно только меня.
— Гриффиндорцы… — фыркнул Реддл и протянул Гарри его волшебную палочку. — Теперь, когда мы во всём разобрались, стоит выпустить ваших однокурсников, пока мисс Снайд не разнесла по кирпичикам стены.
Гарри забрал палочку у профессора, едва коснувшись его пальцев. «Холодные», — не к месту подумал он и тут же отдёрнул руку.
— А, и… — Реддл наклонил голову и произнёс ровным тоном: — Минус тридцать баллов с Гриффиндора за выходку…
«Справедливо».
— …И плюс десять баллов за мастерство исполнения, и еще пять за то, что смогли меня развеселить.
Гарри ошарашено посмотрел на Реддла, но спорить не стал и постарался скрыть смех за кашлем — отчего-то слова профессора показались ему забавными.
Уже несколько позже, идя по коридорам в сопровождении взбудораженных гриффиндорцев в свои спальни, Гарри вдруг кое-что понял. Ему было абсолютно плевать на то, что придётся потратить две недели на отработки, что его родители будут совсем не в восторге, что он, в конце концов, будет лежать без сна и прокручивать все неловкие моменты до самого конца учебного года… Всё это было неважно — лишь бы профессор Реддл был жив.