Зима приближалась медленно, нехотя, рывками пробиваясь сквозь задержавшуюся осень, и, когда наконец наступила, не принесла с собой совершенно никаких изменений. Холод окутал Хогвартс. Слизеринцы усиленно утепляли себя и подземелья, рейвенкловцы сетовали на невыносимые сквозняки в своей башне, гриффиндорцы пытались заставить камины пылать ярче, а хаффлпафцы… Они, кажется, единственные во всей школе чувствовали себя прекомфортно.
Гарри, несмотря на общую подавленную атмосферу, старался не унывать, хоть и было это весьма непросто. Работы прибавлялось с каждым днём. Преподаватели давили на студентов, начиная и заканчивая каждый урок с лекции о важности П.А.У.К., задавали миллионы тестов и километры эссе, не думая, что у учеников помимо этого есть и другие дела вроде сна и перерыва на обед, и в целом даже не пытались унять панические настроения. Тем, кто ходил на дополнительные занятия и факультативы, или хуже того, занимался квиддичем, сочувствовали всем ученическим составом и обещали носить цветы на могилки. Гарри метался между всеми делами, умудряясь сохранять присутствие духа: упорно нарезал круги по полю под руководством Маккены, просиживал до отбоя в библиотеке и учил даты из курса современной истории (справедливости ради стоит заметить, что те вылетали из его головы в ту же секунду, как в журнале появлялась положительная отметка). За эти недели, как ему думалось, он извёл больше бумаги, чем за всю свою жизнь. Гарри водил пером по пергаменту, пока не начинала отваливаться рука, утирал пот со лба, сдавал работу и начинал всё по новой. И если с некоторыми предметами, на которые ему, в сущности, было наплевать, вынести теоретические — и только — занятия было ещё возможно, то от бесполезного сидения за партой на Защите хотелось выть, как оборотню на Голубую Луну.
Не последним в списке забот Гарри находился Реддл. С первого взгляда всё оставалось как обычно: профессор выдавал им тесты, спрашивал пересказ текста и в целом выглядел апатично и, казалось, смирился с жёсткими рамками, воздвигнутыми Министерством. Это было так на него непохоже, но Гарри тешил себя мыслью, что Реддл не такой уж и дерзкий, каким хотел казаться, и скорее предпочтёт тихо пересидеть бурю, чем бежать против ветра. Хотя стоило ли так удивляться? Иногда Гарри забывал, что Реддл — истинный слизеринец, а какой настоящий слизеринец захочет доказывать что-то в ущерб себе? Так они и занимались ЗоТИ — пусть и слушая интересные лекции и истории из профессионального опыта профессора и готовясь к сдаче экзамена, но уже без былого «огонька». О, рассказывать он умел! Харизма — страшное оружие, особенно когда оно присуще кому-то с аналитическим складом ума, повадками командира и внешностью модели «Ведьмополитена». Пруэтты вовсю делали ставки, когда уже Реддла отравят амортенцией и кто именно это будет. Гарри в этом балагане не участвовал и предпочитал отмалчиваться. Кто вообще в здравом уме попытается приворожить профессора?
Почему-то мысль о пускающем слюни и глупо улыбающемся Реддле больше не смешила, а когда рядом с ним возник размытый девчачий образ, которому эта улыбка была адресована, то и вовсе стало противно.
Однако на более глубоком уровне Гарри понимал, что что-то изменилось. За каких-то жалких три месяца он успел прикипеть к их словесным перепалкам, обсуждениям и даже (пусть он в этом никогда и не признается) к едва заметному огоньку одобрения в глазах, которого удостаивались очень немногие — и то по особенным случаям. После того казуса в кабинете Реддл резко отстранился. Гарри и сам испытывал некую неловкость, словно ступил на зыбкую почву: шаг влево, шаг вправо — и вот твои лёгкие уже наполняются обжигающим песком. Стоило ли ему самому так реагировать на простые прикосновения? Определённо нет. Обычно он и не реагировал: ежедневные миллион тычков, похлопываний, дёрганий за рукава и полуобъятий от гипер-тактильных Пруэттов уже давно не раздражали; случайные (и не очень) касания от Элис, которая в последнее время не отлипала от него, не вызывали желания отодвинуться; даже когда Морин по его просьбе одним лёгким движением руки вправила ему нос после одной неудачной тренировки — ну кому хочется бегать в лазарет по мелочам, правда? — его совершенно не смутил тот факт, что девушка крепко держала его лицо в своих ладонях. «Как он», — думал Гарри много позже, в задумчивости потирая щёку. Это нормально — помогать, оказывать поддержку, выражать сочувствие… Но вписывался ли Реддл в понятие нормы? Всё, что он делал, всегда было продуманно до мелочей — удивительно точных для немного рассеянного Гарри, и даже самые незначительные движения всегда приводили к нужному результату. Поттер не мог понять самого себя: воспоминания о холодных пальцах на лице бесконечно прокручивались в его голове, вызывая удушающий коктейль из стыда, неловкости и ещё чего-то, о чём он предпочитал не думать, и он совершенно не понимал, почему.
Он всем своим существом отрицал то, что цеплялся за любое неосторожное слово профессора в попытке вернуть хоть малую часть их (и только их) общения. Объективных причин для спора не было, и вскоре Гарри смирился с тем фактом, что его недо-неприятель и пере-преподаватель окончательно потерял к нему интерес. Это осознание в корне расходилось с тем фактом, что Поттер всё ещё ловил на себе тёмные, заинтересованные и почти ничем не прикрытые взгляды Реддла. Почти как раньше, только сейчас он не злился и раздражался, а скорее терялся, вновь и вновь чувствуя себя препарированной лягушкой. Никому не захочется показывать своё нутро, а Реддл словно смотрел ему в самую душу.
Зато профессор не отменил их уговор, и Гарри не знал, плакать ему от счастья или смеяться от горя. С одной стороны, проект по артефактам пошёл в гору, Латгард была довольна до ужаса, Поттер узнал много нового — в основном темномагического; с другой — теперь перспектива оставаться с Реддлом наедине не казалась такой воодушевляющей. Воздух между ними словно искрился, тучи сгущались, и дышать становилось всё тяжелее. Хотя Гарри допускал мысль о том, что, возможно, так кажется только ему, судя по расслабленному лицу профессора.
Жизнь шла своим чередом — какое-то время.
В один из дней природа, словно вспомнив о том, что на дворе должна стоять зима, вдруг сделалась печальна и задумчива, безветренной тишиной окутав замок и его окрестности и предвещая скорый снегопад. Так и случилось. На следующий день, выпавший на первое воскресенье декабря, утро встретило восторженных учеников Хогвартса сияющим белым покровом, простирающимся до самого горизонта. Чёрное озеро покрылось тонким слоем льда и матово, опасно блестело — выходить на него было пока ещё рано, но это не мешало студентам прогуливаться вдоль берега и ломать хрустящую под ногами корку. Было достаточно тепло, и Гарри вместе с толпой гриффиндорских старшекурсников проводил на свежем воздухе денёк с тем редким сочетанием свободного от работы времени и приятной погоды, когда сидеть в четырёх стенах казалось настоящим преступлением.
Он медленно брёл вверх, отдаляясь от Озера, у которого они провели половину дня. Прикрыв глаза и полной грудью вдыхая холодный воздух, Гарри краем уха прислушивался к разговорам вокруг. Где-то совсем рядом весело щебетали девчонки, справа от него кто-то громко спорил, а чуть впереди валяли друг друга в снегу его соседи по комнате, причём совершенно неспортивного Бена от этой участи не спас даже значок старосты. Было громко и весело. Гарри кинул взгляд на далёкую озёрную гладь, когда они подошли к стенам замка, и в этот самый момент кто-то большой и тяжёлый навалился на него сверху. Поттер тут же сгруппировался, правой рукой схватил чужое плечо, присел и с силой бросил напавшего в сугроб, не давая уйти из захвата.
Вопя и брыкаясь, Фабиан пытался вырваться, но не мог — хохотал так, что наглотался снега. Гарри, раскрасневшийся, со съехавшей на глаза шапкой и перекошенным шарфом, смеялся куда сильнее и долго держать оборону не смог, потому вскоре они повалились на землю вдвоём, пытаясь отдышаться. Долго их счастье не продлилось. Гарри услышал топот и едва успел поднять голову, как увидел перед собой Гидеона с неистовым выражением на лице, который магией поднял в воздух огромную массу снега и нёсся прямо на него.
— Это тебе за моего брата! — возопил он в традициях лучших трагедий Шекспира и обрушил лавину прямо на Гарри.
Поттер успел глотнуть немного воздуха, прежде чем оказаться погребённым заживо, и в отместку сделал подсечку. Он ничего не видел и бил наугад, но всё равно попал в цель — правда, не совсем в ту. Гарри осознал свою ошибку в тот момент, когда прямо на него упала староста седьмого курса Эрика, выбив дух острым локтем. Он попытался скинуть с себя покрасневшую и разозлившуюся девушку, одновременно оплёвываясь от её белых волос, но ему помешала лучшая подруга гриффиндорки — та, пытаясь помочь, неожиданно поскользнулась и приземлилась на зад рядом с ними. Поттер задрал голову и увидел хихикающих Пруэттов — шутники заколдовали часть тропинки и превратили её в настоящий каток. Он мстительно ухмыльнулся и, вытащив одну руку, сделал резкое движение кистью. К огромному удивлению Гарри, льдом покрылась гораздо большая площадь, чем он рассчитывал, и вся толпа гриффиндорцев вдруг начала скользить, падать, визжать и хвататься друг за друга — и всё это породило ещё больший хаос.
Так и началась первая снежная битва этого учебного года.
Гарри почувствовал, как кто-то тянет его и Эрику вверх за шиворот. Он задрал голову и увидел Морин, растрёпанную, без шапки, и с таким безумным, азартным взглядом, какой бывал у неё во время особо удачных тренировок. Она бросилась с ними за ледяную насыпь и прокричала сквозь нарастающий гул голосов:
— Мы разделились на два лагеря! Всё, что севернее — наше, что южнее — соперника. Надо сдвинуть поле битвы в сторону, где не так скользко. — Морин выглянула за насыпь и тут же села обратно. — Ты понял? — спросила она и испытующе уставилась на Гарри.
Поттер понял только то, что гриффиндорцы забавлялись так не впервые — все уже знали, что нужно делать. Все, кроме него…
— А план какой? Правила?
— Вымотать и задавить соперника!
— То есть ни правил, ни плана?
Морин согласно кивнула, улыбнулась широко-широко, отчего в её глазах заплясали чертята, и бросилась в сторону. Гарри остался за насыпью один — исчезли куда-то Эрика с подругой и, судя по звукам, уже обстреливали снежками кого-то совсем рядом. «Ну а что, — подумал Гарри, следуя за капитаншей в полуприсяде, — правила мы не нарушаем, а присутствие старосты любое сомнительное мероприятие делает вполне законным». Магию по негласной договорённости гриффиндорцы не применяли — иначе вселенский позор, бойкот от товарищей и клеймо «мошенника» в придачу.
Гарри давненько так не веселился. Он лепил огромные тяжёлые снежки и с силой бросал в соперников. Те не оставались в долгу, и вскоре Поттер с ног до головы был весь белый, кое-где даже покрытый льдом — впрочем, как и все остальные. Он смеялся до колик, вдыхал обжигающе холодный воздух и выдыхал его клубящимися облачками пара, смахивал с ресниц застывшие на них льдинки, снова наклонялся за снегом… Снаряды летали над головой, как белоснежные снитчи, только куда больше и тяжелее, и спустя какое-то время в этом беспорядке было невозможно отличить своих от чужих, но это, кажется, никого совершенно не волновало.
Неожиданно сквозь какофонию звуков и красно-жёлтое мельтешение Гарри увидел что-то, что его насторожило (за что был моментально наказан прилетевшим в плечо снежком). Он вгляделся и с удивлением распознал синие шарфы рейвенкловцев. И правда: спустя несколько секунд на изрядно притоптанной полянке появился весь седьмой курс умников собственной персоной. Они, скучая в своей башне, просто не смогли проигнорировать разворачивающуюся вакханалию и примчались, едва успев натянуть шапки и тёплые мантии.
— Эгей! — разнёсся вокруг низкий, пронзительный голос Эджкома. — Посторонитесь!
Гарри вполне переваривал капитана сборной Рейвенкло, если они находились вне квиддичного поля, а потому воспринял появление новых противников, как и большинство — с коварной радостью. Так совершенно неожиданно гриффиндорцы вновь объединились, и тут уже ставки поднялись: одно дело — баловаться со своими друзьями, а совсем другое — отстаивать честь целого факультета.
Когда Гарри случайно пересёкся взглядом с Морин, то поспешил отойти подальше — девушка пылала такой яростью, что, казалось, ещё чуть-чуть, и снег вокруг неё начнёт таять. «Уж кто теперь точно ни за что не позволит нам проиграть, так это она», — подумал Гарри, точным попаданием в ногу сбивая кого-то в сугроб и моментально ныряя за дерево. Силы были неравны, и Гриффиндор терял позиции…
Наверняка их ждал бы разгром, если бы в дело не вмешался не иначе как сам Мерлин! Когда в толпу, как акула в косяк рыб, врезались слизеринцы, чаша весов резко качнулась в другую сторону. Если раньше Гарри худо-бедно различал, в кого кидаться снегом точно не стоит, то теперь уже не мог с точностью сказать, кому он только что всыпал за шиворот здоровенную порцию льда.
А ещё серо-зелёные шарфики принесли с собой важное нововведение, не гнушаясь использовать магию. В ответ гриффиндорцы стали биться куда ожесточённее.
Когда Гарри почувствовал, что его скулы уже саднит от холода, а сам он взмок и подустал, то привалился спиной к укрытию и попытался отдышаться. В его голове промелькнула мысль: до каких пор они, собственно, будут тут торчать? Пока последний воин не упадёт на снег от усталости? Пока их не разгонят профессора? Пока…
— Поттер! — Гарри неловко отшатнулся, когда чей-то голос раздался над его плечом. Он обернулся, уже зная, кого там увидит — одна лишь Сьюзен обладала этой странной привычкой подкрадываться и пугать, шепча в самое ухо. — Ты чего расселся?
Гарри вдруг понял, что устал куда сильнее, чем ему показалось сначала. Он сгрёб шапку и утёр взмокший лоб. К его огромному удивлению, Сьюзен резко выдернула её из его рук и тут же нахлобучила на место.
— Простынешь — и вы продуете следующий матч! — недовольно прошипела она, всё ещё не в силах забыть своё поражение на поле. Гарри закатил глаза — эти девчонки вечно думают только об одном! —и спросил, одновременно проверяя, не обнаружил ли кто их скромное укрытие:
— Вы тут что вообще забыли? Ладно эти вот, — он махнул рукой на вратаря О’Коннора, виртуозно пропахавшего снег носом, — из Башни увидели. Ваши окна вроде в Озеро выходят, или я что-то путаю?
— Вышли пещерки проветрить, — саркастично ответила Сьюзен и скорчила рожу. — И я тут привела кое-кого тебе в помощь!
С этими словами она с хитрым видом вдруг вытянула из-за своей спины Элис и толкнула её в сторону Гарри. Поттер неловко придержал пятикурсницу, которая почему-то упорно не поднимала на него взгляд и стремительно краснела, и смущённо поздоровался. Чёрт возьми, за пышной мантией слизеринки он и не заметил её!
— А ещё Майки позвал Лиама, Лиам — Пенни, а та притащила весь седьмой курс, — как бы невзначай проронила Сьюзен и первая выскочила из-за насыпи снега. С хаффлпафцами у неё были особенные счёты…
Гарри поперхнулся воздухом. Неужели они действительно собрали все факультеты здесь, на улице? Целая толпа выпускников (и некоторые затесавшиеся ребята помладше), которые вдруг побросали дела и побежали валяться в снегу? Уму непостижимо!
Элис смущённо, но напористо потянула его за собой, и Гарри пришлось повиноваться. Они присоединились к Сьюзен, подкидывая для неё снег. Если бы Поттер заметил, что слизеринка превращает снежки в льдинки, сам засунул бы их ей за шиворот, но он был в слишком азартном и весёлом настроении, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Как-то само собой разумеющимся оказалось то, что под их обстрел попадали исключительно рейвенкловцы и хаффлпафцы, и вскоре ряды учеников, принимавших участие в забаве, значительно поредели. Некоторые предпочли вернуться в замок, погреться и выпить чего-нибудь тёплого, причём шли они смешанными группами, уже не обращая внимания на то, кто в какой шарф был замотан. Большинство всё ещё оставалось, сидя в стороне и дожидаясь исхода битвы.
Гарри стоял, полностью открытый всем атакам, и пытался отряхнуть лицо от налипшего снега именно в тот момент, когда над полем раздался резкий голос Эджкома:
— Мы так до Мерлинова воскрешения будем тут торчать! — он сложил руки рупором, не решаясь вытащить палочку и наколдовать Сонорус. — Предлагаю так: кто первым добежит до хижины лесника — факультет того человека и победил!
Предложение было встречено секундным молчанием, а потом одобрительным гулом, вскоре переросшим в выкрики. Стало ясно, что все временные альянсы и объединения распались — каждый факультет вновь играл сам за себя. Гарри, несмотря на усталость, бросился вниз по склону. Он почувствовал себя, как чувствовал каждый раз, выходя на квиддичное поле, ведя рукой по древку метлы или возводя перед собой мощный щит. Взгляд был сфокусирован на одной крохотной точке — едва заметном дымке, который вился над трубой каменной избушки. Ветер дул ему в лицо, шапка давно осталась где-то в сугробах, и его волосы торчали во все стороны застывшими ледяными пиками. Белая простыня снега скрадывала расстояние, и Гарри, проскользив на пятках по дорожке из льда, понял, что бежать ему придётся дальше, чем показалось изначально. Он усмехнулся, когда спрыгнул с пригорка точно на тропинку, а бегущая рядом с ним — кто бы мог подумать? — Мерула провалилась в снег по ключицы. Мало кто из учеников вообще задумывался, а так ли гладка поверхность земли под слоем снега, и никто не замедлял ход, не пытался найти признаки тропинки, и вскоре большая часть семикурсников осталась далеко позади.
Гарри бежал вниз по склону, нога в ногу и чуть впереди, рядом с небольшой группой самых стойких: среди прочих больше всего выделялись Эджком и Маккена, посекундно пытавшиеся сбить друг друга. Семикурсники были уже на полпути к победе. Морозный воздух обжигал лёгкие, глаза слезились от ветра, который редкими дуновениями поднимал в воздух миллионы крошечных льдинок и обсыпал ими раскрасневшиеся щёки. Гарри уже предвкушал победу, зная, каким преимуществом может оказаться его владение невербальной магией вкупе с беспалочковой, пока не понял, что теряет равновесие. Он неловко взмахнул руками, споткнулся и чуть не полетел вперёд, запоздало осознавая, что кто-то нарочно использовал заклинание спутанных ног. Удержаться не вышло — с другого бока в него врезались с такой силой, что он пролетел добрых пару метров, прежде чем удар о снег выбил весь воздух из его лёгких.
— Упс, — пропели над ним и Гарри дёрнулся вперёд, пытаясь одновременно схватить за штанину Лиама — а это был именно он, и подняться.
Данбар увернулся, не останавливаясь, дал пять Монтгомери, на лице которого расцвела ехидная улыбка, и они побежали вперёд.
Гарри помянул всех известных ему магов — живых и не очень, пока снимал заклятие. Прошло всего несколько секунд, не больше, но драгоценное время было упущено — его оставили далеко позади. «Разве что колбаской покатиться», — иронично подумал Гарри, уже отринув мысли о победе и думая повернуть назад, как вдруг прямо перед ним возникла не кто иная, как Элис Купер. Удивительно, но она не сдалась даже тогда, когда, казалось, никаких шансов у неё не было.
— Хватайся! — девушка выглядела куда воинственнее, чем полчаса назад, и Гарри, глядя в её горящие, широко открытые голубые глаза, не задумываясь, схватил её за протянутую руку.
Мгновением позже он понял, что делать этого не стоило.
Он не ожидал, что снег, лежащий под ними и покрывающий крутой склон, моментально превратится в лёд, и только выправка ловца позволила ему не позорно упасть лицом вниз, а вполне элегантно сесть на зад. Гарри рефлекторно прижал к себе Элис, даже сквозь слои одежды чувствуя, как сильно стучит её сердце, хотя девушка точно была готова к такому повороту — она просунула одну руку между ними и со знанием дела направила лёд в нужную сторону. Секунда, и они с огромной скоростью покатились вниз.
Когда они со свистом пронеслись мимо парочки, что минуту назад так бессовестно его сбила, то Гарри не удержался и мстительно послал в их сторону порыв ветра, да такой резкий, что Лиам и Майкл свалились друг на друга, запутались в мантиях и долго не могли встать. Остальные кричали что-то им вслед, но Поттер не расслышал. Он ухмыльнулся, видя, что хижина приближается с каждой секундой. Сквозь шум ветра Гарри прокричал:
— Тормози!
Элис махнула рукой один раз, другой… Ничего не произошло. Она испуганно подняла голову, едва не столкнувшись носом с Гарри, и в ужасе завопила:
— Не получается! Слишком быстро!
Гарри опешил. Хижина была совсем близко, за ней — деревья, лес и ледяные насыпи. Последнее, чего хотелось Поттеру, так это размазать себя и Купер по каменной кладке, поэтому он попытался упереться пятками в лёд и, крепко прижав к себе девушку одной рукой, резким движением вытряхнул палочку из кобуры в другую.
— Держись! — приказал он, когда до стены избушки было всего ничего, и выкрикнул: — Арресто Моментум!
Гарри почувствовал всеми своими внутренностями, как амортизирующие чары не дают им впечататься в хижину. Словно в замедленной съемке, они замерли у самой её стены — всего на мгновение, за которое Поттер успел упереться ногами, и в следующую секунду заклинание прекратило действовать. Гарри отпружинил, и они с Элис завалились в снег, пытаясь отдышаться. Только сейчас он понял, как сильно ему не хватало кислорода. Он жадно глотал воздух до тех пор, пока не начал смеяться, и его смех тут же подхватила Элис.
Они всё ещё лежали в обнимку, и, судя по лицу Купер, она это только что осознала. Девушка тут же смутилась, озорство ушло, и её лицо вновь приняло привычный смущённо-нервный вид. Она закусила губу, но с места не сдвинулась.
— Как ты это сделала? — весело спросил Гарри. Он улыбался, хотя сам чувствовал, как фонит от неё острыми, странными эмоциями. Он хотел встать, да не мог отчего-то сдвинуться с места, и так и оставался лежать на спине, нос к носу с Элис.
— У меня в роду была ундина, — ответила она так, словно это объясняло всё на свете. Гарри сразу же заинтересовался — подумать только, ундина! — но счёл их позицию не располагающей к разговору. Он неловко откашлялся, задал голову вверх и сказал, увидев приближающихся ребят:
— Кажется, Гриффиндор опять оставил всех в дураках.
— И как это никто не догадался просто скатиться? — фыркнула Элис, а Гарри посмотрел на неё скептично.
— Наверное, никто не хотел разбиться насмерть? Хотя, признаюсь, это было весело!
Они в очередной раз рассмеялись, но вскоре утихли. Молчание затягивалось. Спина у Гарри замёрзла. Наверняка простынет, как и большая часть седьмого курса…А ещё, стоило только схлынуть запалу, тут же начало саднить ногу и жечь щёки и уши от кусачего мороза.
Декабрьское небо слепило своей белизной. Краем глаза он видел торчащие из-под шапки каштановые волосы и чувствовал щекой чужое дыхание. Гарри аккуратно попытался отстранить от себя Элис, но вышло так, что они лишь плотнее придвинулись друг к другу. Он тяжело сглотнул и перевёл взгляд с облаков на её потрескавшиеся розовые губы. Элис сморгнула с ресниц снежинку и начала медленно наклоняться. Гарри задержал дыхание…
— Вы чего тут разлеглися? Заболеете жеж! — одновременно с оглушительным стуком распахнувшейся двери раздался чей-то зычный голос, и Поттер с Купер резко отпрянули друг от друга, одновременно пытаясь подняться. Вышло не очень: Гарри случайно дернул девушку за волосы, а она, не глядя, наступила ему на ногу. Они барахтались под звуки раскатистого смеха и, когда Поттер смог наконец обернуться, он обомлел. Перед ним на ступеньках каменного дома стоял лесничий. Огромный, вдвое выше него, он походил на скалу. Гарри медленно запрокинул голову, пока не упёрся взглядом в его лицо. Поттер впервые видел полувеликана вблизи — до этого он лишь изредка замечал его фигуру, и уж тем более никогда не слышал, как этот исполинский устрашающий мужчина смеётся. У него были короткие нечесаные космы и бакенбарды, крупные черты лица и совершенно незлое лицо с лучиками морщинок у век. Лесничий сложил на груди руки-бочонки, отчего его жилетка натянулась на плечах, и смерил их дружелюбным взглядом маленьких чёрных глаз. Гарри справился с удивлением и только открыл рот, чтобы поздороваться, но лесничий вдруг посмотрел им за спины, расплылся в широченной улыбке и помахал кому-то громадной лапищей: — Привет, Том!
Земля ушла у Гарри из-под ног, когда он обернулся. В нескольких шагах от него стоял Реддл. Пульс подскочил, краска бросилась в лицо — пришло осознание, что профессор стал свидетелем всей развернувшейся у хижины сцены. Гарри только собрался поприветствовать его, но остановился, наткнувшись на его ледяной и равнодушный взгляд.
— Мистер Поттер, мисс Купер, — повеяло холодом, под стать сегодняшнему дню. Необъяснимое желание провалиться сквозь землю заставило Гарри перевести взгляд от серых глаз Реддла чуть выше, и теперь он сосредоточенно пялился на припорошенные снегом волосы. — Я всегда полагал, что ума вам недодали, но даже не думал, что настолько! Вашим родителям будет отправлено письмо о том, что вы подвергли опасности не только себя, но и другого студента, — спустя секунду Гарри понял, что едкие слова были адресованы только ему. Он возмущённо втянул воздух, но потом, бросив быстрый взгляд на Элис, медленно выдохнул. Нет, он не будет отнекиваться — ему-то ничего не сделают, а вот Купер выглядела испуганной и даже не поднимала головы.
Реддл прошёл мимо них, задев полой мантии Гарри, но потом остановился и бросил через плечо в своей обычной, чуть высокомерной манере: — И минус двадцать балов с Гриффиндора за неподобающее поведение.
Тут-то Гарри волей-неволей вскинул голову и сцепился с ним взглядами. «Неподобающее поведение? — он нахмурился. — Двадцать баллов?!»
Реддл в ответ чуть сощурил глаза и хищно наклонил голову. Весь его вид говорил: «поспорь, и я сниму ещё столько же». На Гарри будто опустилась каменная плита, и удерживать взгляд профессора становилось всё тяжелее.
— Чего ты, в самом деле? — беззаботно махнул рукой лесничий, всё это время наблюдавший за разговором. Реддл отвернулся первый. Напряжение немного рассеялось. — Что ли сам подростком не был? — и лесничий понимающе подмигнул Гарри. — Дуйте в свою гостиную греться, только смотрите, не сворачивайте! — лесничий хохотнул и посторонился. — Том, заходь — нечего уши морозить! А ты чего ты опять без шапки?
Реддл, не удостоив Гарри взглядом, прошёл в дом.
— Благодарю, Рубеус, — прохладно, но достаточно дружелюбно сказал он.
Дверь за мужчинами закрылась. Гарри краем сознания подумал, что лесничий должно быть, совершенно не воспринимает настроения окружающих его людей, и потому он совсем не заметил, как накалился между ним и Реддлом воздух. Зато заметила Элис:
— Я думала, он нас проклянёт, — дрожащим голосом призналась она, двигаясь едва ли не бегом. Купер обернулась на Гарри и протянула к нему руку, словно хотела что-то сказать, но потом бросила быстрый взгляд на хижину и закончила движение, засунув её в карман. — Ты… Ты не сказал, что это была не твоя идея. Тебе не влетит?
Гарри чуть замедлился — Элис была куда ниже его, и не могла так резво прыгать по скользкой тропинке наверх, и ответил, пожевав губу:
— Влетит конечно. Ладно, мне не привыкать, — он рассмеялся, но когда увидел жалостливое выражение лица, то смутился и неловко похлопал девушку по плечу в попытке успокоить. — Мне правда ничего не будет. Так, может быть, на рождественских каникулах мама поручит мне самую нудную и скучную работу по дому.
— Хорошо, — судя по тону, он её не убедил. — Ты вообще видел этого лесника хоть раз так близко? Он такой огромный! И пугающий … Я даже лица его не смогла рассмотреть!
Гарри был рад, что она сменила тему, и до самой гостиной Гриффиндора они обсуждали этого «Рубеуса» и гадали, как так вообще вышло, что на свет родился полувеликан, и кто из его родителей был человеком.
Когда они назвали пароль и вошли внутрь, раздался такой шум, что на секунду Гарри показалось, будто кто-то взорвал рядом с ними бомбу — так громко их приветствовали. Сильнее, наверное, его сокурсники радовались лишь когда он поймал снитч, но сейчас они были не на поле, а в помещении, и горластость гриффиндорцев поистине ошеломляла.
«Ах да, мы же вроде как первые добрались до хижины», — вспомнил Гарри. Он совершенно позабыл об этом, прокручивая в голове только неприятный момент с Реддлом. Чёрт, да приятных моментов с этим пижоном вообще не бывает!
Холодные пальцы на щеке. Тёплый блеск в серых глазах. Часы совместной работы над проектом, склонённые головы и совместный мозговой штурм…
Гарри потряс головой. Глупости какие! Ему стоило перестать витать в облаках и больше обращать внимание на то, что происходит вокруг. А вокруг, кажется, творилась та же вакханалия, что и на улице, только в тепле и в чуть меньшем размахе.
— Обогнали! Обогнали! — в два голоса кричали Пруэтты, прыгая прямо на одном из столов. Несчастная мебель стенала, трещала, но ещё держалась. Гарри немного покружился в хороводе с однокурсниками, куда его почти моментально втащили, и незаметно проскользнул к стене. Он не совсем понимал, почему все вокруг в таком воодушевлении, словно случилось что-то из ряда вон выходящее. «Более того, мы не то что не заработали, а потеряли двадцать баллов», — хмуро подумал Гарри. Странно, но от воспоминаний сердце не покрывалось льдом, а совсем наоборот: внутри поднимались жар и смутное желание вернуться и сказать хоть что-то. И с каких это пор Гарри разучился острить в ответ? Что дальше — перестанет отличать снитч от квоффла?
Он, пребывая в невесёлых размышлениях, случайно наткнулся взглядом на макушку Купер и, заметив, что она тоже ищет кого-то в толпе, отвернулся и постарался слиться со стеной. Сам не понимая почему, в последнее время в её обществе он начинал чувствовать себя до дурноты неловко. Он терялся и не мог подобрать слов, а если и удавалось выдавить что-то — всё сказанное вслух казалось глупым и вымученным. Мерлин и Моргана, да ещё месяц назад всё было нормально! Что произошло за последние недели?
Элис растеряно протиснулась сквозь парочку других пятикурсниц, совсем рядом с ним. Не заметив Гарри, она расстроенно потёрла запястье и скрылась где-то на другом конце гостиной. Он проводил её взглядом, неожиданно понимая, что чем дальше друг от друга они находятся, тем меньшее замешательство испытывает его многострадальный разум.
Что-то в голове у него щёлкнуло, и он, чувствуя себя полнейшим идиотом, уткнулся в ладони и яростно растёр лицо.
— Бладжер мне в зад, какой же я тугодум!
Это не Гарри не мог вздохнуть от смущения всё это время, а Элис. Это всё она!
«Какого чёрта они не заглушаются? — коря себя за недальновидность разочарованно подумал Гарри, хотя ответ прекрасно знал. Его способности к окклюменции оставляли желать лучшего, и ментальные щиты, которыми он худо-бедно ограждал разум от ненамеренного воздействия извне, никак не могли помочь при воздействии целенаправленном. — Но Элис точно не стала бы делать это намеренно! Если только…»
Ундины в роду — так она сказала? Тогда всё вполне логично. Полувеликаны имеют поразительную сопротивляемость заклятиям и зельям; полувейлы — нечеловеческую красоту и способности к гипнозу; полуундины… Ну, Гарри мало что знал о них, но была определённая логика в том, что водный народ плохо контролирует свои эмоции.
«Буду держаться от Элис на расстоянии, — твёрдо решил Гарри. — По крайней мере пока не разберусь, как заградиться от этого…»
О том, что с ней можно просто поговорить, он совершенно не подумал.
Когда стемнело окончательно и старосты разогнали малышню по спальням, стало немного веселее. Кто-то притащил волшебный патефон, и теперь по всей гостиной разносились звуки старых, ещё довоенных хитов. Верхний свет погас, но зажглись рожки на стенах, и вместе с ярко пылавшими каминами они отбрасывали на стены причудливые огненные отблески. На Хогвартс опустилась ночь, и принесла с собой очередной снегопад. Гарри видел крупные хлопья, пролетавшие мимо окна в темноту.
Неожиданно старшекурсники — те, кто не расположились на диванчиках и креслах — принялись тесниться к стенам. Гарри недоумённо наблюдал, как в центре комнаты образовалось свободное пространство, и спустя секунду до него дошло: ребята собрались танцевать. Он рассмеялся, окончательно избавившись от тяжёлых мыслей. Широкая улыбка не сходила с его лица, пока он хлопал в такт вместе с остальными. Большинство свинговать не умело совершенно — они путались, сталкивались, наступали друг другу на ноги, но в тот вечер никого это не волновало.
— Что ты как бедный родственник? — возникло перед Гарри веснушчатое лицо. Гидеон пританцовывал на месте, перебирая длинными ногами. — Давай к нам!
Гарри в отчаянии замахал головой. Он, конечно, умел танцевать, несмотря на неодобрительное отношение высшего магического общества к современным молодёжным танцам, но это совсем не означало, что делать это он любил. Гидеона совершенно не убедили попытки Гарри улизнуть, и он, не слушая вялых возражений, втащил его в круг к танцующим. Поттер упёрся ногами в пол, всеми силами удерживая недовольное выражение лица, но подоспевший на помощь к брату Фабиан подтолкнул его в спину, и ловушка захлопнулась.
В конце концов, танцевать оказалось не так уж и плохо! Парни кривлялись перед девочками, на что те только закатывали глаза и продолжали элегантно переступать ногами. Гарри оказался напротив Билли Брайт, той самой девочки, в которую в начале года он неосторожно и совершенно случайно запустил кашей. Они мало общались, но она, встретившись с ним взглядом, в шутку — это он понял сразу — принялась строить глупые выражения лиц и заигрывать одними бровями. В простом голубом платье Билли больше походила на студентку-маглу, чем на ученицу школы.
—Так поцелуй меня и скажи, что поймешь… — едва шевеля губами прошептал Гарри последнюю строчку куда-то в пустоту, вторя нежному женскому голосу. Патефон щёлкнул, пластинка взлетела и перевернулась сама собой. Заиграла уже другая песня.
Гарри отступил назад, справедливо считая, что одного танца с него хватит. Он повернул голову и подавился смешком, увидев, как Бен — староста! — большими глотками хлестал не пойми откуда взявшееся сливочное пиво. Гарри сделал шаг, но тут же врезался в кого-то.
— О, Поттер! Держи! — Это оказался Честер. Он всунул Гарри в руку стеклянную бутылку, судя по блестящим глазам оприходовавший уже не одну такую.
— Вам только дай повод… — фыркнул Гарри и посмотрел на бутыль. Этикетки не было. — Что это?
Честер заговорщически подмигнул и сделал демонстративный глоток.
— А ты попробуй.
Гарри помялся мгновение, но потом скрутил крышку и сделал большой глоток.
Напиток оказался настолько кислым и газированным, что на секунду Поттер потерял ориентацию в пространстве. Под гогот Честера он закашлялся и вдруг понял, что его ноги больше не касаются земли. Он глянул вниз —нет, всё ещё на красном потёртом ковре. Ага, значит…
— Шипучка-летучка? — Гарри удивлённо вскинул брови.
— Она самая. А ты чего такой кислый? — и Честер загоготал со своего каламбура.
— Это я должен спросить, с чего вы такие весёлые.
Пикс удивился и осоловело моргнул. Он наклонился очень близко, словно плохо видел, и попытался понять, не шутит ли Поттер. Гарри не шутил.
— Эх, ты, дурмстранговец! Следи за руками: последний — ик! пр’шу прощения — год в Хогвартсе. Как думаешь, многие из нас по выпуске смогут не то что в снежки поиграть, а вообще… — он не договорил и обвёл широким жестом уютную, шумную гостиную. Патефон сменил довоенные песни современным джазом. Гарри понятливо кивнул. В чём-то Честер был прав. — А ещё у нас просто появился повод оторваться. Этого мало?
Гарри рассмеялся, чувствуя, будто его нутро парит в мягких облаках. Он сделал ещё глоток и спросил:
— Где достали, бутлегеры доморощенные?
Честер многозначительно кивнул на Пруэттов, а потом добавил:
— Только не думай, что они вот так запросто выдадут свои секретики. Никто так и не понял, откуда они тащат запрещёнку, но лично мне кажется, что тут как-то замешаны хаффлпафцы.
Гарри, наслаждаясь ощущением полёта и приятной кислинкой на языке, подумал, что с него уже достаточно «секретиков». Некоторым вещам всё же лучше не становиться общественным достоянием…
***
Уроки в понедельник утром стали совершенной насмешкой над тонкой душевной организацией подростков. Точнее над теми, кто засиделся допоздна. По большей части это касалось гриффиндорцев.
Гарри был как раз из таких. Когда большинство ушло спать, оставшиеся — вся квиддичная команда и некоторые другие старшекурсники — ещё долго сидели у камина, играя в чью-то настольную игру и просто разговаривая. Было спокойно и уютно, как и подобает гостиной Гриффиндора, но Поттер не мог расслабиться до самого ухода Элис. Девушка до последнего сидела с ними, но ушла, когда в третий раз уронила голову на грудь. Тогда дело пошло веселее, и Гарри, старательно игнорируя намёки и подколки от соседей по комнате, в пух и прах разнёс всех в «Скрэббл», попутно перейдя с шипучки-летучки на кое-что покрепче.
И вот, преодолев несколько долгих, нудных пар, где, как обычно, они только и делали, что писали, Гарри шёл по протоптанной в снегу тропинке в совятню. Башенка, уже припорошенная снегом, возвышалась невдалеке, и он медленно брёл к ней, насаждаясь свежим морозным воздухом. Он с некоторым содроганием думал о рождественской вечеринке Лиама, приглашение на которую так неосмотрительно принял — если один только Гриффиндор вчера устроил такую попойку, он и представить не мог, на что способны все четыре факультета. Гарри в какой-то мере был согласен с Честером — что-то с этими хаффлпафцами точно было нечисто! Кто знает, что они взращивают в своих теплицах, пока профессор Бири не видит?
Он легко взбежал по каменным ступеням, умудрившись даже ни разу не поскользнуться. Совятня встретила его теплом и запахом свежего сена — домовики всегда следили за чистотой птичьей обители, и Гарри моментально нашёл в общей серо-коричневой массе белоснежную Хедвигу. Сова сидела к нему спиной, но, услышав отклик, повернула голову и уставилась на него жёлтыми глазами.
— Давай же! — Гарри помахал письмом. В ответ птица моргнула одним глазом. — Ну не капризничай ты!
Хедвига отряхнулась и, словно делая великое одолжение, одним взмахом крыльев перелетела ближе к Гарри. Он погладил её по клюву, отчего она заурчала, и начал привязывать письмо к мохнатой лапке.
— Отнесешь это Флимонту. И прошу, — Гарри нахмурился и строго взглянул на Хедвигу, — не клюй больше Юфимию! Она же тебе ничего не сделала!
Во взгляде Хедвиги из-под полуопущенных век можно было увидеть что угодно, но только не покорность. Она ухнула напоследок и вылетела в окно, мазнув крылом по щеке Гарри.
Он смотрел ей вслед, пока белая точка не растворилась на фоне такого же белого неба, а потом ещё долго стоял, привалившись к каменной стене. Ему нравилось в совятне — тут было тихо, спокойно, и лишь изредка какая-нибудь птица решала вдруг переменить место или отряхнуть перья.
Когда он услышал звук шагов за спиной, он знал ещё до того, как обернулся, кто нарушил его покой.
Почему-то из всех людей, живущих в Хогвартсе, именно с профессором Защиты судьба сталкивала Гарри чуть ли не каждый день — и не только на уроках. Он встречался с ним взглядом в Большом зале, когда обедал. Он замечал его высокую фигуру на улице, когда шёл на тренировку. Он замедлял шаг, завидев его чёрную макушку у полок библиотеки. Он видел его во снах…
Гарри кашлянул. Уж об этом Реддлу знать точно не обязательно! А судьба — это всё выдумки и простые совпадения.
— Мистер Поттер, — ровно поздоровался с ним Реддл. Гарри кивнул:
— Сэр…
Реддл, не обращая больше внимания на Гарри, свистнул, и к нему из-под самого потолка спустилась большая рыжая сипуха. Он привязал к её лапе конверт, на котором Гарри с удивлением не увидел ни адреса, ни имени получателя, и шепнул что-то птице. Сипуха моргнула и молнией вылетела в окно. Второй раз за день Гарри прилетело крылом по лицу, и в этот раз куда более прицельно.
— Ауч, — Поттер потёр глаз и проморгался.
— Не волнуйся. Глаза — парный орган.
Гарри оторвал руку от лица. Как он не пытался скрыть это, его взгляд наполнился надеждой. Неужели профессор уже отошёл, и они вновь могут вернуться к ставшему привычным для Гарри насмешливому подтруниванию друг над другом?
— Это вы её науськали, я всё видел! — на пробу сказал он. Сейчас ему либо влетит, либо…
— Ну конечно! — саркастично признался Реддл. — Купи очки, кругленькие такие. Тебе пойдут, — он показал на своём лице, какие именно, и Гарри не смог сдержать смех. — Ты идешь или будешь ждать привета прямо здесь?
Не дожидаясь ответа Реддл вышел. Гарри выдохнул и поспешил вслед за профессором. Ему и вправду стоило идти, пока ноги не примёрзли к полу. Всё равно в ближайший день ждать ответа не стоит.
Проскользив по ступеньке, Гарри перепрыгнул сразу через четыре и оказался рядом с Реддлом. Тот бросил на него косой взгляд и насмешливо сказал:
— Мало тебе того, что без глаза чуть не остался, так ты ещё и ног хочешь лишиться.
— Зато у Джеффри будет компания!
— А кто будет раздражать меня на уроках?
— Уверен, и без меня найдётся, кому этим заняться.
— Гарри, — Реддл скептично на него посмотрел и плотнее затянул шарф, — из всех людей в Хогвартсе ты единственный, кто меня раздражает.
«Ещё Дамблдор», — подумал Гарри, но благоразумно промолчал. Вместо этого он, пользуясь случаем, сказал:
— Ни за что бы не подумал, что вы такой расположенный к общению. С лесником — и тем дружите!
Выражение лица Реддла не изменилось, но скулы его проступили чётче, крылья носа дёрнулись, а в глазах вновь появился опасный, предостерегающий блеск. У Гарри уже не было никаких сил корить себя за длинный язык, и он просто напустил самый невинный вид.
— Дружу — громко сказано, — после небольшой паузы ответил Реддл. — Мы… знакомы. Не я один тут близок с получеловеком, не так ли?
Обманчиво спокойные интонации не провели Гарри. Он тяжело сглотнул, избегая поворачивать голову в сторону профессора. Откуда он вообще..?
— Не понимаю, о чём вы.
— Да брось, — они отошли от совятни и шли по тропинке к замку. Она была слишком узка, и Гарри шёл чуть позади, но рукой он всё равно время от времени касался полы длинной мантии профессора. — Твоя мисс Купер. Её аура просто светится магией водного народа.
— Она не моя! — тут же взвился Гарри, зацепившись только за одну строчку.
— А чья? — Реддл усмехнулся. — Я бы на твоём месте не разбрасывался таким ресурсом.
— Люди — не ресурс, — Гарри нахмурился.
Реддл закатил глаза.
— Я такого не говорил. Ресурс — это то, что эти люди могут тебе дать.
— Это разве не одно и то же?
Реддл не ответил, только дёрнул уголком губ.
— И вообще, — Гарри не мог оставить это без внимания. Он сам и не понял, но его просто сжигало изнутри желание оправдаться. Реддл всё не так понял! — Вы всё не так поняли. Мы с Элис не вместе!
— То есть ты хочешь сказать, что обманываешь несчастную девочку, а сам просто развлекаешься? И где твоё гриффиндорское благородство? Мне следовало снять не двадцать, а все пятьдесят баллов!
Он строго отчитывал Гарри, но тот с каким-то внутренним трепетом осознал, что Реддла вся эта ситуация лишь развеселила. Желание оправдаться никуда не исчезло, а только усилилось, но Поттеру стало противно от самого себя. В чём-то профессор был прав — он и вправду поступал не совсем честно. Ему стоило пойти и прямо сейчас объясниться с Элис — она не заслуживала того, чтобы её игнорировали и избегали!
— Вижу по твоему лицу, ты решил сделать что-то глупое, — проницательно заметил Реддл, — так что знай: дела любовные решай на холодную голову!
— Да нет никакой любви! — раздражённо сказал Гарри куда громче, чем следовало. Они остановились.
— Нет? — Реддл хитро смотрел на него, и в глубине его глаз светилось что-то тёмное.
— Нет, — твёрдо сказал Гарри. Во рту у него пересохло.
Они ещё несколько секунд удерживали взгляды друг друга. Реддл отвернулся первым и кивнул:
— Хорошо.
— Хорошо? — не понял Гарри, догоняя его и пытаясь заглянуть в лицо.
— Хорошо, что ты не отвлекаешься от учёбы. Профессор Латгард очень довольна тем, как продвигаются твои занятия по артефактам. Не думал связать с этим жизнь? Или наследнику благородных домов не пристало заниматься чем-то столь приземлённым?
— Да я как-то… — Гарри запнулся. Он не ожидал, что Реддл вот так в лоб спросит его о планах на будущее.
Они почти подошли к замку. Тропинка расширилась, и Гарри мог идти нога в ногу с профессором. Наблюдая за их тенями, скачущими по снегу, он сказал, усердно подбирая слова:
— Я ещё не решил. Мне нравятся артефакты, и есть некоторые идеи и проекты, но… Но надо искать Мастера, набиваться к нему ученики — а это фактически добровольное рабство, получать степень… Вдруг я пойму, что мне это не нравится? Или у меня ничего не выйдет? И что прикажете делать?
— Понимаю, куда уж Блэку-Поттеру отдаваться в «добровольное рабство», верно? — Реддл усмехнулся, но потом посерьёзнел. Он внимательно посмотрел на Гарри. — Как сказал один мудрый человек: «Не неудача, а низкая цель — преступление», Гарри. У тебя есть идеалы, и ты стараешься претворить их в жизнь. Даже если тебе не удастся — и что? Без стремлений ты так и останешься прозябать в болоте, среди других таких же закостенелых, глупых, недалёких людей. Разве ты никогда не хотел свободы?
— Закостенелые, глупые и недалёкие — вы только что тремя словами втоптали в грязь весь высший магический свет, — ответил Гарри, старательно игнорируя вопрос.
Разве ты никогда не хотел свободы?
Если бы он хоть раз остановился и подумал, чего хочет на самом деле, то ответ, возможно, у него бы был. Но он не останавливался, всю жизнь двигаясь только вперёд. В последнее время ему всё чаще казалось, что он давно живёт по инерции, словно сторонний наблюдатель, а жизнь — его жизнь — катится мимо. Само понятие «свобода» казалось далёким и эфемерным, никак не относящимся к реальности. Оглядываясь назад, весь его путь был просто чередой заранее запланированных шагов. Что для него вообще «свобода»? Сделать шаг влево, когда говорят прыгать? Держать глаза открытыми, когда велят зажмуриться? Взлететь, когда приказывают упасть? Потому что больше это походило на детское желание сделать всё наперекор взрослым, поступить по-своему, и к свободе выбора не имело никакого отношения.
Он хотел её. Он хотел дышать, не думая, как много от него зависит. Он хотел жить, не оглядываясь на других. Он хотел без боязни за своё будущее и будущее близких принимать решения, идти вперёд, ошибаться и учиться на своих ошибках. Гарри никогда не был тепличным цветком — он всеми силами пытался выбраться наружу, вдохнуть холодный воздух и увидеть свет. Даже если этот свет в конце концов не принесёт ничего, кроме разочарования — не важно. Ведь свобода — это о выборе?
Реддл наблюдал за эмоциями, отразившимися на лице Гарри, с отстранённым исследовательским интересом. Щёки у Поттера зажглись лихорадочным румянцем, дыхание потяжелело, а в глазах появился тот огонёк, какой бывает только у молодых людей, чьи сердца ещё полнятся яростью, страстью и желанием изменить всё — и себя, и свой мир, и заодно мир всех вокруг.
— Я сказал чистую правду, — сказал Реддл спустя минуту молчания. Они вошли в замок, и медленно начали подниматься по лестнице в сторону его кабинета. Гарри этого даже не заметил. В тусклом свете дня фигура Реддла в длинном плаще приняла ещё более инфернальный, чем обычно, вид. Гарри поднял взгляд к его лицу, словно впервые его видел, и недоверчиво нахмурился. — И не смотри так на меня. Я не говорю ничего о тех, кто этого не заслуживает, а мнение тех, кто заслужил, меня совершенно не интересует.
— Да-да, я понял. Ничего просто так, всё — с определённой целью, — ответил Гарри. Он до поры до времени засунул философские размышления в дальний уголок сознания, чтобы не грузить себя ещё больше. У него и так в последнее время голова шла кругом. Если бы можно было просто отключиться…
Он вгляделся в серые глаза профессора, гадая, читает ли тот его мысли прямо сейчас. Даже если и да, всё равно ничего путного он там не рассмотрит. Квиддич, друзья, учёба…
Холодные пальцы на щеке. Тёплый блеск в серых глазах…
«Заткнись», — приказал сам себе Гарри и сказал неожиданно, продолжая разговор, который, казалось, уже увял:
— А вы как считаете, профессор?
— Как и все люди — могу в уме, могу столбиком, а могу и на волшебных счётах, — невозмутимо отозвался Реддл.
— Ха-ха, очень смешно! Я имел ввиду…
— Я понял, — перебил Реддл и сказал, тщательно подбирая слова: — Будь у меня в семнадцать твои возможности, я бы бросил все силы на то, во что действительно верю.
— И во что же вы верите?
— В справедливость, — просто отозвался он, и взгляд, которым он наградил Гарри, был полон какого-то странного торжества. — Но у меня их не было, и мне пришлось много и упорно работать.
— В справедливость? — недоверчиво переспросил Гарри.
— Откуда столько скепсиса, Поттер?
— Вы не похожи на поборника правосудия. Я бы понял, будь вы адвокатом, но преподаватель?
Они остановились, дожидаясь, когда лестница придёт в нужное им положение, и Реддл отстранённо сказал, глядя наверх, на портреты, теряющиеся в вышине:
— В справедливость другого рода, Гарри… В мире столько вещей, о которых стоит волноваться, но зачастую люди настолько зациклены на себе и своих переживаниях, что оставляют их без внимания.
— Как, например, инклюзивное образование, — вспомнил Гарри свои давние размышления.
Реддл кивнул. Если он и удивился, то виду не подал.
— И это тоже. Возвращаясь к твоему вопросу: реши, что тебе нравится, и вперёд. Вот чем бы ты хотел заняться сейчас? Кроме десятичасового сна — судя по твоему цвету лица, есть такая необходимость.
Они шли по коридору, и Гарри, услышав вопрос, непроизвольно отвёл глаза. В груди заворочалось смущение.
— Я… я бы хотел стать артефактологом. И вступить в Гильдию Мастеров, но для этого мне нужно в совершенстве владеть Защитой.
— Жаль, что обстоятельства настроены против тебя, да? — без капли сочувствия ответил профессор.
Гарри вспыхнул. Доля вины Реддла в этом, вообще-то, тоже была! Он возмущённо открыл рот, но прежде, чем произошло непоправимое, он заметил, что с другого конца коридора к ним идёт не кто иной, как Дамблдор. Реддл тоже его заметил и, скоро распрощавшись с Гарри, направился было к нему, но у директора были другие планы.
— Мистер Поттер, добрый день. Мистер Реддл, — Дамблдор кивнул. Вид у него был усталый, но вполне дружелюбный. Гарри старался не смотреть ему в глаза, но на поверку оказалось, что смотреть на мантию ещё хуже — крохотные мандрагоры, вышитые на лацканах, вызывали у него неконтролируемые позывы к смеху. Он пересекся взглядом с каменно-спокойным Реддлом и, судя по всему, обоих одолевали одни и те же мысли. — Чудесная погода для прогулки, не так ли?
Дамблдор обращался к Гарри, но Реддл ответил первым:
— Абсолютно верно. Мы как раз с улицы — нам с мистером Поттером было по пути. Он собирался в библиотеку, — и Реддл приподнял брови в немом вопросе «почему ты всё ещё здесь?».
Гарри растерялся, но тут же вспыхнул. По правде сказать, он только сейчас осознал, что шёл за Реддлом к его кабинету, в совершенно другую от гостиной сторону. И ни в какую библиотеку он не собирался!
— Чудесно! А к тебе, Том, у меня есть разговор…
— Альбус, я…
Гарри уже не слышал, о чём говорили волшебники, оставившие его стоять в коридоре. Он пожевал губу, резко развернулся на пятках и быстрым шагом пошёл вперёд. В гостиную — не в библиотеку.
«Свобода, говоришь? Хочу ли я свободы?», — с затаённой яростью подумал Гарри. О, его свобода начнётся прямо сейчас! Реддл подал просто удивительную идею, сам того наверняка не осознавая, и Гарри ни за что не собирался попусту её растрачивать. Профессор прав — нельзя прозябать всю жизнь, стоя на одном месте, и бояться ошибиться тоже нельзя, потому что второе неизбежно ведёт к первому. Если он хочет изменить мир, нужно начать с малого. С себя, например. Хоть он не скажет об этом даже под пытками, Реддл — прекрасный преподаватель, но раз Министерство (или провидение, или сам рогатый чёрт — он уже не понимал) вмешивается в дела школы, то Гарри следует самому устроить себе дополнительные уроки!
«И как я раньше до этого не додумался?», — спрашивал он сам себя. Пруэтты должны быть там — сегодня у них тренировка. А вот после можно будет и поговорить…
Он ясно видел, что ему нужно делать.
Чего он не видел, так это того, как мелькнула усмешка на губах Реддла. Мелькнула — и исчезла.