На улице идет дождь. Немногочисленные капли тут и там, едва делающие землю влажной, в итоге собираются в такую стену воды, что едва ли кто-то видит, что находится прямо у него перед носом. Без этого шторма меня могли бы заметить, когда я ускользнул с поля битвы. Я ... и другие дезертиры.

Я смотрю вниз на холодное тело рядом со мной. Я не могу распознать символ на его протекторе, но из-за одежды, которую он носит, я бы рискнул предположить, что он был из Скрытого Камня.

Он был здесь, в этой мелкой пещере - больше похожей на небольшое углубление на склоне холма - когда я пробрался внутрь. Он мог победить меня. В том состоянии, в котором я сейчас нахожусь, я чувствую, что даже десятилетний ребенок может сбить меня с ног. Но он был потрясен моей внешностью - окровавленный, избитый, вода стекала на моё полуголое тело, швы разошлись во многих местах, открывая плоть, кости и нити внутри - и он отреагировал слишком поздно. Так что я остался жив, а он просто труп с дырой в грудной клетке.

Сердце, которое я забрал у него, бьется в груди быстро и нервно. Это слабое сердце, именно то, что я ожидал бы от труса со слишком медленной реакцией, но оно всё равно пригодилось, учитывая что мое собственное - мое последнее оставшееся - погибло.

Я прислоняюсь головой к влажной стене своего укрытия и пытаюсь очистить свой разум. Мои воспоминания расплывчаты. Я помню как очнулся, битву ... эти дети из Конохи, бесчисленное множество Зецу и других членов Акацуки, даже Гинкаку и Кинкаку ... Но как я туда попал? Почему я был там и за что боролся? Был ли я действительно мертв - или, что более важно, жив ли я сейчас?

Только на мгновение я закрываю глаза и пытаюсь успокоить свое ноющее тело и унять головокружение, хотя я знаю, что пора уходить. Мне нужно быть как можно дальше отсюда и как можно быстрее. Поиск ответов на эти вопросы может подождать, пока я не окажусь в безопасности, и мое единственное сердце не будет пытаться вырваться из груди. Я никогда не чувствовал себя так плохо за всю свою жизнь. Даже когда я был побеждён первым Каге Листа или прошёл через чёртов ад, устроенный мне моими же людьми.

Такое ощущение, что я должен умереть, и я просто цепляюсь за свое существование исключительно благодаря воле.

Внезапно я понимаю, что однажды я всё-таки чувствовал себя так же паршиво. Лёжа на животе, мои нити вокруг меня в беспорядке, уже не под моим контролем. Это проклятое чучело с Шаринганом, Какаши, стоящий надо мной, с чидори в его руке, готовый к последнему удару.

Я не помню их точных слов - они звучали так, будто я был под водой и почти ничего не слышал - но я уверен, что они издевались. Я проиграл, а он выжил. Хоть и не сам - спасенный тем пацаном. Девятихвостым.

Теперь я понимаю, что я был мертв и меня вернули. Память подсказывала, что это техника Орочимару, но я не уверен, что это сделал он. Полагаю, теперь это не имеет никакого значения.

В конце концов, дзюцу развеялось или закончилось намеренно, не всё ли равно? В тот момент я сражался, у меня все еще было по крайней мере три сердца, но меня сбили с ног. Почему мое существование не прекратилось в тот момент? Я не достаточно разбираюсь в этом дзюцу, чтобы знать ответ. Может быть, оно должно было что-то сделать с моими сердцами. Может, потому что я не в полной мере человек. Что важно, так это то, что я жив, даже если и едва жив, и я далеко от той войны (хотя меня легко найти, если дождь прекратится).

Я сгибаю ноги и встаю. Требуется больше усилий, чем я ожидал. Моя левая рука низко свисает, и мне приходится поддержать ее другой рукой, чтобы плоть прижалась к плоти и нити могли пришить её на место. Каждый вздох, каждый шаг отдаётся болью, но мне нужно двигаться, прежде чем меня обнаружат. Я уверен, сейчас меня окружают лишь враги.

Я иду под дождём вперёд, но в какой-то момент понимаю, что не знаю, куда идти. Может быть, я должен пойти в одно из убежищ Акацуки, забрать денег из запасов и снять комнату в каком-то приличном заведении, где я мог бы отлежаться и прийти в норму. Эта цель придаёт мне сил делать один нетвёрдый шаг за другим.

Это все, кто остались, как я понимаю. Акацуки, похоже, потерпели поражение. На той битве кроме меня были четверо - Итачи, Дейдара, Сасори и человек, который называл себя Пейн, хотя и не был похож на него, - все были явно мёртвыми, вызванными к жизни так же, как и я. Был Зецу, который видимо был всё же живым ... и, может у меня просто разум помутился, но... Тоби отдавал приказы? В любом случае, остаются ещё Кисаме, Конан и Хидан. Есть шанс, что они ещё живы, ведь их не было среди поднятых мертвецов.

Что сказала та девчонка-блондинка? Что-то о том, что Хидан гниёт там, где его оставили. Интересно, может ли быть, что он в тюрьме Конохи? Если он проиграл, но они не смогли убить его, они, вероятно, взяли его в плен. Может быть, заперли его в тёмной камере, которую никто никогда не посещал, потому что невозможно было слушать его вопли, проклятья и молитвы Джашину, и угрозы убить их самым извращённым способом. Возможно, со всеми, кто восстал для этой глупой войны, я смог бы освободить его.

Эта мысль заставляет меня остановиться. Я же не настолько рехнулся? Думать о том, чтобы вернуться в Коноху снова, спасти Хидана из заточения? Ни за что. Я просто возьму свои деньги и исчезну на несколько лет. Это единственный разумный вариант.

/ * / * / * /

Когда я в третий раз падаю на землю, мне кажется, я потерял сознание на полчаса или час, и я задаюсь вопросом, доберусь ли я куда-нибудь вообще. Кажется, моя сила полностью покинула меня. Мое тело не справляется.

На самом деле, я даже не уверен, что это мое тело. Я спал редко и совсем немного, если можно вообще назвать это сном - падал без сознания прямо на там, где шёл. Но каждый раз мне вспышками снился кто-то, другой человек, который пытался вернуть контроль над телом. Его тело было использовано, чтобы воскресить меня? В таком случае неудивительно, что тело отвергает меня.

Оно хочет быть мертвым, но я хочу жить. Все, что я могу назвать своим, - это мой разум и воля, которые я только недавно обрёл. И я не собираюсь потерять это снова. Я не сдамся. Если я в чём-то понимаю, так это в том, как оставаться живым не смотря ни на что.

Поэтому, как бы не было тяжело сделать шаг, как бы не было больно, как бы не путались мысли, я продолжаю идти. Если я не могу идти - я ползу. Я держусь в стороне от дороги, и пока что мне везло никого не встретить. Мне нужно больше сердец - я не знаю, как долго проживёт то, что у меня есть, с такими-то нагрузками. За семьдесят лет у меня никогда не было всего одного сердца. Это страшно, но я не уверен, смогу ли я добыть ещё сердец в моём состоянии.

Мне настолько хреново, я двигался не соображая, и в итоге только через несколько дней я понял, что я в самом деле возвращаюсь в Коноху.

Может быть, я всего лишь призрак, привязанный к месту, где меня убили? Впервые за это время я решил взглянуть на себя в отражении воды в луже. Я более менее похож на себя, каким я себя помню, но лицо осунувшееся, уставшее. Единственное очевидное изменение в моих глазах, там, где раньше был красный, теперь черный, что сильно контрастирует с зеленью радужной оболочки. Это тревожное изменение, но до сих пор не объясняет, почему я, черт возьми, возвращаюсь к Конохе, хотя я определенно решил не делать этого.

Я думаю, что раз уж зашёл так далеко, имеет смысл проверить место битвы с Какаши. Может я смогу найти что-то, что подскажет где мой напарник... Позже я решу, что делать с этой информацией.

Так что я просто продолжаю идти, редко пью дождевую воду и перекусываю чем-то. Дико хочется спать, но я избегаю сна. Сны о человеке, чье тело я использую, слишком тревожат меня, и каждый раз, когда я больше не могу бороться со сном, меня охватывает страх, что я никогда больше не проснусь.

/ * / * / * /

Я не знаю, сколько времени мне понадобилось, чтобы добраться до этого долбаного места, где нас постигла неудача. Моё чувство времени меня подводило, это могли быть дни, может, недели. Сильная тревога и предчувствие охватывают меня вдруг, подсказывая, что я в том самом месте. Здесь настоящий огромный кратер, где меня достал этот проклятый Джинчуурики. Если бы я верил во что-то, кроме денег, я бы точно произнёс молитву, чтобы оставшиеся в живых Акацуки схватили его и вытянули все его силы.

Я не задерживаюсь здесь надолго. Как бы я ни отрицал это, стоит признать, что я понимаю, зачем я здесь. Поэтому я начинаю искать хоть какие-то подсказки, чтобы найти Хидана.

Что-то подталкивает меня в лес, я чувствую. Должно быть, это какой-то долбаный магнит между проклятым фанатиком и моей скрытой мазохистской стороной, потому что мне действительно удается его найти.

Я смотрю на неровную поверхность. Похоже, это большая яма, полностью засыпанная камнями и землей. Он внизу - я чувствую, как его чакра периодически вспыхивает и исчезает, словно пульс. Это биение очень слабое, но мне этого достаточно, чтобы поверить, что он там, и он жив.

У меня нет инструментов или даже оружия, которое я мог бы использовать, поэтому я укрепляю свою кожу и начинаю копать голыми руками. Это чертовски тяжело, столько физических движений, и поддержание дзюцу чакрой, голова начинает кружиться. Я останавливаюсь отдохнуть, яма чуть ниже колена, когда я чувствую чьё-то присутствие. Я слышу движение сзади и успеваю обернуться назад как раз вовремя. Это удивительно, но это не человек, а... олень?

Он устремляется прочь, потому что был замечен раньше времени, и останавливается на краю поляны. Рядом с ним наблюдают и другие. Я полагаю, что эти олени - стражи, и могу только надеяться, что все сейчас заняты войной и никто не обратит внимания на тревогу. Мне нужно поторопиться.

Из-за моего плачевного состояния мне приходится слишком часто останавливаться и отдыхать, чтобы не потерять сознание, и я проклинаю это слабое тело и сердце. Наконец я что-то вижу - руку. На указательном пальце с потрескавшимся лаком я вижу кольцо. Грязное, я не могу разглядеть на нём иероглиф, но я точно знаю, что там написано "три". Я тяну конечность на себя, чтобы понять, насколько она завязла в земле, но не встречаю сопротивления.

Какое-то время я просто пялюсь на нёе. Без сомнения, это левая рука Хидана, но она заканчивается под запястьем грубым обрубком. Взглянув вниз, я вижу изодранный край его плаща, торчащий из-под камней. Подняв его, я вижу, что ткань лежит на чем-то, что кажется верхней частью груди Хидана. Черт, это просто отдельные части. Они разорвали его на куски и похоронили в этом глухом месте. Не удивительно, что он не смог выбраться.

Необъяснимый всплеск гнева накрывает меня. Хоть я и множество раз грозился разнести на части этого надоедливого идиота, я всё же чувствую, что ублюдки не имели права делать это с ним. Они понимали, что он не умрёт от этого? О да, видимо, понимали.

Теперь я работаю быстрее, моя ярость подталкивает меня. Будь прокляты эти твари из Конохи, и чертов Хидан, что позволил загнать себя в такую ловушку. Если бы он не был настолько глуп, чтобы разделиться со мной тогда, это не закончилось бы так. Ни для кого из нас.

Моя ярость продолжает расти, когда я выкапываю все больше и больше частей своего идиотского напарника. Я выбрасываю разные его части из ямы, мысленно готовясь к утомительному процессу сшивания его обратно. Судя по всему, его тело не разлагается и насекомые его не едят, это радует. Все окровавлено и порвано - кости разбиты, их острые края пробиваются сквозь изорванную плоть, кишки и другие поврежденные органы. Тем не менее, они теплые, живые, и я не могу не восхищаться удивительной силой, которая поддерживает жизнь Хидана в таких условиях. С усмешкой я думаю, что наверно Хидан просто слишком тупой, чтобы понять, что он должен умирать от такого, потому что я отказываюсь верить в какое-то божественное вмешательство.

Голову я нахожу последней. Она цела, только челюсть сломана. Глаза Хидана остаются закрытыми, даже когда я поднимаю голову за волосы, хотя я и жду ругательств и возмущений, по привычке. Я вижу, как его глаза движутся за веками, как будто он спит. Я выбрасываю голову из ямы и лезу наверх.

/ * / * / * /

Тело Хидана похоже на отвратительный мясной паззл. Мне требуется некоторое время, чтобы обернуть всю эту кровавую мешанину в его потрепанный плащ и утащить подальше от ямы и бдительных глаз оленей. Могу только надеяться, что не забыл и не упустил какую-то жизненно-важную часть.

Собирать его тело получается, но чертовски медленно. Ему повезло, что я отлично разбираюсь в анатомии, иначе я бы не справился. С другой стороны, мне действительно трудно вспомнить все то, чему я научился за эти годы. Истощение близко: мои руки дрожат, когда я прошиваю нитями плоть и кожу, и я почти отключаюсь каждый раз, но стараюсь держаться.

Не помню, когда в последний раз я ел, пил или спал. Желудок болит от одной этой мысли, хотя может быть это из-за сердца, которое я держу в руке… не то, чтобы я был брезгливым... Орган в моей руке бьется медленно, упрямо, хотя он не связан ни с какими артериями, чтобы качать через них кровь. Может быть, я должен забрать его себе - интересно, будет ли оно биться вечно, оно же бессмертно? Но нет - мысль о сердце Хидана в моем теле кажется неправильной. Неприятной. Поэтому я возвращаю его туда, где ему место, и наблюдаю, как оно связывается с организмом само, даже без помощи моих нитей.

Я сшиваю грудь, так что теперь осталась только голова. Немного подправил тут и там, и наконец, наконец, всё готово. Неровные рваные края могут не совсем подходить друг к другу, но я уверен, регенерация Хидана закончит всё сама. Важно то, что он целый, живой и он дышит, даже если его тело выглядит хуже, чем моё, всё в швах, ранах, истощённое и грязное. Он еще не проснулся, но я уверен, что он проснётся.

Когда я, наконец, закончил, силы окончательно меня покинули и я просто упал на мшистую землю. Пытаюсь бороться со сном, сейчас, когда у меня совсем не осталось сил, я не уверен, что та странная тень в моём сознании не заберет у меня это тело. Но я не могу умереть сейчас, сразу после того, как вернул Хидана, это был бы самый дурацкий конец истории.

Я цепляюсь за эту мысль, пока меня охватывает тьма.

/ * / * / * /

Я просыпаюсь, что-то острое впивается мне в плечи, и кто-то трясёт меня так сильно, что я невольно бьюсь головой о землю.

Мой несколько туманный взгляд находит лицо Хидана всего в нескольких дюймах от моего. Он смотрит на меня широко открытыми безумными глазами, хотя я не уверен, что он действительно что-то видит.

«Хватит меня трясти», - шепотом говорю я. Голос слабый и хриплый, на мгновение я даже задумался, а когда я последний раз говорил вслух? Хидан останавливается и, кажется сосредотачивается.

«Это действительно ты», - шепчет он, и осторожно дотрагивается до моего лица. Меня немного беспокоит это прикосновение, но у меня нет сил даже оттолкнуть его руку. «Ты вернулся. Ты вернулся за мной, я знал, что ты вернёшься».

В его словах такое сильное удивление, что мне кажется, что он лишился последнего рассудка. Я не знаю, как долго он был в яме, ведь я не знаю, как долго я был мертв. Вероятно, достаточно долго, чтобы сломать и более адекватных людей, чем он.

Я хочу ответить чем-то саркастичным, как обычно, но это стоит слишком много усилий. Вместо этого я просто закрываю глаза и снова засыпаю. Кажется, я чувствую, как Хидан тихо ложится рядом со мной, но, вероятно, мне просто мерещится.

1 комментарий

Оглавление