Эдмунд не мог припомнить, чтобы он так нервничал с тех самых пор, как застрял с Питером и русалками в диких землях севера. Правда, есть маленькое отличие: тогда его брату было почти тридцать. Он был высоким и статным, а более десяти лет боевого опыта за плечами ощущались приятным подспорьем. Но здесь и сейчас Питер — совсем ещё мальчишка, так что Мираз возвышается над ним на голову, а память бывшего короля подёрнута туманной пеленой. Сейчас Питер ничем не напоминал того искусного фехтовальщика, каким его помнил брат.

Эдмунд сжимал кулаки, невероятным усилием воли пригвоздив себя к месту, чтобы оставаться частью взволнованных зрителей и не броситься в рукопашную схватку. Он внимательно следил за тельмарским генералом, так что не пропустил неудачную попытку Мираза подать тому отмашку для выстрела в противника. Раздался сигнал передышки, и Пэвенси вытащил брата с арены.

Судя по всему, Мираз вывихнул Питеру плечо, когда во время одного из захватов резко вывернул руку с мечом. Это тоже не осталось для Эдмунда незамеченным.

— Думаю, это вывих, — напряжённо пробормотал Питер; и да, Справедливый король не был слепым.

Он просунул руку под наплечник брата, готовый вставить плечо на место, несмотря на то, что тот выглядел совершенно отвратительно разбитым. Им было жизненно необходимо, чтобы Питер до самого конца боя выглядел хотя бы сносно, потому что его измученный вид совершенно не помогал прогнать страх, скручивающий внутренности Эдмунда.

А потом Питер за один грёбанный миг умудрился сделать всё намного хуже.

— Как ты думаешь, что произойдёт дома, если мы умрём здесь?

Эдмунду очень остро захотелось задушить брата за эти слова, но пришлось ограничиться крайне свирепым взглядом, призванным передать всё, что он думает по поводу подобных предположений. Потом Питер явно приготовился нести какую-то сентиментальную чушь, но Эдмунд не дал ему ничего сказать. Он толкнул брата на место, оборвав на корню поток тоскливых слов резким движением, вправившим кость и вызвавшим болезненный стон. Честно говоря, время для риторических вопросов Питер подобрал как нельзя более дерьмовое, потому что теперь Справедливый король не мог перестать думать о газетных заголовках в духе «Таинственное исчезновение четырёх школьников: тела не найдены». Чёрт возьми, этому засранцу лучше не умирать, иначе Эдмунд каким-нибудь сказочным образом вернёт его, чтобы собственноручно убить ещё раз.

Питер вышел обратно на арену, и на какое-то ужасающее мгновение показалось, что Мираз одержит верх, но в конце концов он оказался на коленях. Оба бойца выронили свои мечи во время дуэли, и нарнийский король заколебался, уже занеся руку для последнего удара. Нашёл время для рыцарства! Эдмунд в ярости подумал, что иногда его брат был слишком благороден, — слишком привык царствовать и делать широкие жесты.

Он видел презрительные взгляды одного из лордов, которые тот то и дело бросал на своего повелителя, побежденного семнадцатилетним мальчишкой. Значит, у Мираза вряд ли получится оправиться от этого позора в глазах своих людей. Питер развернулся, чтобы что-то сказать, и тельмарин воспользовался этим, чтобы подняться с колен и нанести удар со спины; сердце Эдмунда бешено заколотилось где-то в горле, пока он молча клял себя за то, что не смог этого предугадать. К счастью, его брат не зря был Верховным королем: у него получилось отразить удар, перехватив меч из рук противника и сделав ответный выпад. Клинок с отвратительной лёгкостью вошёл в щель в броне Мираза.

Питер снова заколебался, и Эдмунду захотелось крикнуть брату, чтобы тот перестал быть таким чересчур порядочным идиотом. Но вот среди собравшихся нарнийцев показалась макушка Каспиана, и брат перевёл на него взгляд. Всё это начинало напоминать тот случай в Галме, когда он ввязался в очередную дуэль с каким-то молодым не слишком благоразумным рыцарем. Обезоружив противника, Великолепный король пощадил его жизнь и позволил суду Гальмы вынести ему приговор. Эдмунд буквально видел, как в этой дурной златовласой голове формируется похожая идея; и конечно же, Питер предложил Каспиану меч побеждённого Мираза, позволив принцу лично вынести приговор своему дяде.

У Эдмунда возникло внезапное иррациональное желание увести Каспиана с поля битвы, найти одну из лошадей и попросить её довезти их до танцующих лужаек, где ждут Ветрогривая с Рилианом. Но куда бы они направились, поступи он так? Купили бы билет на корабль, плывущий по Великому восточному морю? Скорее всего, они даже не смогли бы пройти мимо Сьюзен с её лучниками и отрядом кентавров.

Каспиан стоял над своим дядей, и Справедливому королю вспомнилась ночь штурма — ночь, когда умерла леди Прунапризмия и всё пошло наперекосяк. Он снова задался вопросом, что же произошло в замке между Миразом и его племянником до того, как принц вбежал в покои тёти. И ему пришло в голову, что Каспиан точно не случайно наткнулся на умирающую леди: должно быть, услышал, как кто-то говорил о перевороте или о плане убийства Рилиана. Но это совершенно не объясняло, почему сам Мираз не кинулся защищать жену и сына.

Принц с силой вонзил меч в землю и отпустил Мираза. Он стоял во весь рост перед собравшимися тельмарскими лордами, — сын их короля от начала и до конца — и даже слепой увидел бы льстивые взгляды бывших советников. Всё остальное померкло для Эдмунда, когда Каспиан направился к нему, и лоскут синей рубашки, привязанной к предплечью, был похож на ослепительный мазок краски на сером полотне. Это была прекрасная картина, и королю ужасно захотелось поцеловать принца.

— Предательство! — воскликнул кто-то, и Эдмунду пришлось оторвать взгляд от Каспиана.

Тот лорд, который кривился, глядя на проигрыш своего владыки, стоял над телом Мираза, и доставал нарнийскую стрелу из щели в его броне. Угол был совершенно неправильным: ни один из их самых талантливых лучников, даже Сьюзен не смогла бы выпустить стрелу со стен холма и вонзить её под ребро Мираза так, чтобы острие вошло снизу вверх и пронзило его сердце. Без сомнений, тельмарина убил его приближенный лорд, но у Эдмунда уже не было времени спорить с оставшимися военачальниками противника, потому что они уже мчались на всём скаку обратно к своей армии, выкрикивая приказы атаковать.

Питер крикнул нарнийцам, чтобы они тоже готовились к нападению. Эдмунд повернулся к Каспиану; принц уже вскочил на коня, готовый направиться обратно в холм и нижние пещеры. Но перед тем как скрыться в толпе, он рысцой направил коня к королю и наклонился, чтобы легко поцеловать его в волосы. А затем перешёл на галоп, уезжая всё дальше от Эдмунда.