Если бы раньше Ларри кто-нибудь предложил представить, как выглядит вампир, он бы, конечно, дал типичное киношное описание Дракулы: плащ с высоким воротом, волочащийся по полу, бледное лицо, клыки и повадки кошки, играющей с мышкой. Мышкой была бы несчастная жертва, в наличии которой никто не сомневался.

Ах, да: и, конечно, вампир был бы представителем либо викторианской Англии, либо славянских народов — зависит от просвещенности в этом вопросе.

Отвечая на вопрос, каким был бы египетский вампир, Ларри, скорее всего, впал бы в ступор. В Египте вообще есть вампиры? Лучше бы ему было не знать ответа.

Должность ночного охранника в музее выглядела как самый скучный вариант в мире, и в любых других обстоятельствах Ларри бы от неё отказался. Но делать было нечего. В первую же ночь он быстро заснул.

Проснулся от взгляда, внимательного и неуютного. На стойке администрации с удобством устроился молодой парень, надменно смотрящий на Ларри сверху вниз. У него была смуглая кожа, большие глаза и золотая египетская корона на голове в дополнение к такой же золотой и древней одежде. Ларри никто не объяснял, как себя в этом случае вести, если не считать Сесила с его «главное — не пугайся ничего, ведь всегда можно договориться». Ну, Ларри его совет нарушил сразу же, свалившись с кресла от испуга.

— Какого чёрта? — не то прошептал, не то прокричал он. Прокричал шепотом, потому что голос слушаться внезапно отказался. — Тебе нельзя здесь находиться.

Он нашарил наконец фонарик и поспешно его зажег. Лучше бы не.

— О, поверь, мне можно, — расплылся в улыбке незнакомец, показывая свои длинные белоснежные клыки.

Как-то так всё началось. После нескольких минут бессмысленного бега Ларри по этажам ночного музея, пока вампир спокойно сидел на своём месте. После попыток Ларри бросить всё и уйти. После первого нормального разговора. По итогам всего перечисленного Ларри пришёл к выводу, что Акменра, как представился вампир, неплохой парень, а коротать смены в ночном музее веселее вдвоём. К счастью, кроме древнего фараона из египетского зала, оживать больше никто не собирался.

На пятую ночь фараон решительно прошёл мимо Ларри. Он нашел где-то обычную одежду и, похоже, музей покидал не первый раз. Ларри было попытался его догнать, но на улице вампир просто исчез. Превращаются ли вампиры в летучих мышей?

Вернулся Ак под утро, значительно Ларри испугав не столько своим появлением, сколько внешним видом: в уголках губ запеклась чья-то кровь, несколько капель попали на серую толстовку. Ларри ему ничего не сказал, только мучился весь день: ведь теперь это, в каком-то смысле, его музей, и фараон-вампир — его ответственность. Почему страдают невинные? Сводка новостей не сообщала ни о каких странных трупах, но мало ли. Дурной от недосыпа, той же ночью Ларри предложил Аку:

— Пей мою кровь, — решительно. — Только не всю, — менее решительно.

Ак удивился. Даже прикусил нижнюю губу клыками.

— Ты предлагаешь себя добровольно? — вопрос звучал слишком двусмысленно этим низким вкрадчивым голосом, но Ларри заставил себя кивнуть. Серьезно, ему слишком мало платят в этом музее.

И так всё началось. Первый раз было страшно. Ак не дышал, но его приближение к своей шее Ларри все равно ощутил. И, что самое странное, за секунду до укуса Ак его предупредил. Ларри почувствовал жжение, потом — как кровь, пульсируя, перетекает из его тела в рот Ака. Голова закружилась.

К счастью, Ак брал немного, но часто — практически каждую ночь. Его движения становились мягче, длились дольше, и вскоре Ларри даже начал получать удовольствие. Если не сказать — зависимость.

— Для тебе тоже есть польза, — как-то раз сказал Ак, поглаживая пальцами место укуса. — Вампирский яд попадает в кровь, проживёшь дольше, оставаясь молодым.

— А в вампира не превращусь? — пошутил Ларри.

— Только если попросишь, — многообещающе прошептал Ак, и у Ларри сердце зашлось нервным стуком.

Стать вампиром… Ларри как-то даже смирился с кровью. Да он и так уже ночью жил, днём спал. И Акменра еще, в качестве решающего аргумента.

— И если я хочу?

Ак улыбнулся, демонстрируя белоснежные клыки и склонился ближе, задевая незаживающие ранки.

— Предупреждаю, будет больно, — сказал он.

Ларри кивнул.

И так всё началось.