Алатиэль влюблена в рев мотора и сухой шелест шин по асфальту. В свежий ветер, врывающийся сквозь поднятое забрало, и горячий запах железа. В скорость и пьянящее чувство свободы, которое дарит ей золотистый железный конь, подаренный самой себе на совершеннолетие.

Даже короткая утренняя поездка до академии заряжает Алатиэль хорошим настроением в самый ненастный день. Правда, теперь в дождливые дни ее подвозит Стелла – Алатиэль соглашается отказаться от мотоцикла не столько из-за привычной уже «нелетной» погоды, сколько ради возможности продлить ощущение уюта, которым наполняется все ее существо, когда рядом Стелла. И еще для того, чтобы долго целоваться в машине под мерный перестук дождевых капель, нисколько не стесняясь любопытных глаз проходящих мимо сокурсников.

Зато в погожие дни Алатиэль всецело отдается скорости, направляя своего железного коня за город, на неезженые дороги, к зеленым холмам, сосновым лесам и вересковым полям. С наслаждением ощущает ветер в волосах и теплые узкие ладони Стеллы на своей талии.

Оставив мотоцикл на обочине, они долго бродят, взявшись за руки, среди высоких трав, слушают пение птиц, журчанье ручьев, шорох листьев на ветру, а в теплые дни растягивают на какой-нибудь укромной полянке, впитывая солнечные лучи и наблюдая за бегом облаков в небесной синеве.

Сорвав пушистую метелку, Алатиэль нежно проводит ею по лицу Стеллы. Колосок мягко очерчивает скулы, переносицу, подбородок и спускается ниже – к шее, яремной впадине и выпирающим ключицам, обнаженным глубоким вырезом черного топа Стеллы. Девушка замирает, прикрыв глаза и наслаждаясь невесомыми прикосновениями. По ее спине пробегают приятные мурашки, когда Алатиэль, отбросив метелку, склоняется к возлюбленной и прижимается губами к яремной впадине – невинная, и в то же время обжигающая страстью до кончиков пальцев ласка. Губы Алатиэль медленно перемещаются вверх, целуя тонкую бледную шею, прижимаются к ямочке за ухом и наконец добираются до чуть приоткрытых в ожидании губ, касаясь их коротким дразнящим поцелуем. Но Стелла не согласна довольствоваться столь малым. Едва поцелуй обрывается, она, воспользовавшись эффектом неожиданности, обхватывает Алатиэль за талию и одним рывком оказывается сверху. Теперь Стелла сможет целовать ее, сколько душе угодно, хотя девушка догадывается, что ей всегда будет мало. Впрочем, Алатиэль нисколько не сопротивляется, с удовольствием позволяя Стелле вжимать себя в упругий травяной ковер и целовать, целовать, целовать…

Поцелуи Стеллы кружат голову, словно езда по скоростной трассе. Но если у скорости есть ограничения, установленные законом, мощностью мотора и разумом водителя, то у любви их нет.

Опускаются мягкие синие сумерки, когда они возвращаются в город, один за другим зажигающий им навстречу свои огни. Губы Алатиэль до сих пор пылают под мотоциклетным шлемом от несчетных поцелуев. Вечерний город умиротворяет, но ощущение родных рук на талии не позволяет не думать о продолжении. Алатиэль медленно вдыхает и выдыхает. Ей кажется, она вся сейчас состоит из наслаждения – наслаждения дорогой, скоростью и уютным светом витрин, прикосновением рук Стеллы, ее близостью, воспоминаниями о ее поцелуях и предвкушением новых.

Вернувшись домой, они выходят на балкон с чашками ароматного облепихового чая и долго смотрят на льдистые огоньки звезд, мерцающие в синем бархате небес.

– Спасибо, что ты есть, – говорит вдруг Стелла.

Алатиэль улыбается:

– Ты не поверишь, но я собиралась сказать тебе то же самое.