Дези вернулся в школу спустя неделю. Немного бледный и осунувшийся, но в остальном обычный, весёлый и жизнерадостный. Валентин его ни о чём не расспрашивал: из рассказа папы он догадался, что тема деликатная, и её не принято обсуждать. А жаль. Откровенно говоря, альфа так и не понял, что там с омегами происходит в эти дни.      

А вот что точно изменилось в друге, так это его запах. Ненавязчивый флёр сирени теперь окутывал Дези постоянно. На него стали чаще обращать внимание альфы из старших классов, провожая взглядом по коридору. Это безумно раздражало Валентина. Но Дези ничего не замечал, а на рычание друга лишь смеялся, призывая того «не нести чепуху».      

— Валентин! Ты преувеличиваешь! Просто я со многими знаком, мы вместе ставим выступление перед Рождеством. Ты кстати ничего не придумал? Может, стихотворение прочтёшь? Или споёшь гимн?      

— Что? Нет! Не меняй тему. Они пялятся на тебя…      

— Узнают, здороваются! Это нормально! Просто дружелюбие, понимаешь?      

— Нет, не так! А будто хотят… — альфа подыскивал слова, но всё звучало неправильно.      

— Что хотят? — осторожно поинтересовался омега.      

— Съесть тебя, — ответил Валентин. Он умолчал, что с недавнего времени сам относится к желающим прикусить омегу.      

— Глупости, — отмахнулся Дези.      

И продолжил беспечно щебетать об итоговом концерте, номерах, в которых планирует участвовать. А Валентин находил успокоение лишь в одной мысли: Дези ни на кого не обращает внимания. Омега совершенно ровно общался со всеми и по-настоящему дружил только с ним, Валентином, это не могло не греть душу альфы. Это и ещё одно. В старшей школе не было того мальчика, старосты. Валентин понятия не имел, куда тот делся, он даже имени его не знал, но молился каждый день, чтобы он не вернулся.

***

      — И как это? Быть пятнадцатилетним? — спросил Дези, удобно устроившись в любимом кресле у камина.      

Валентин ухмыльнулся и пожал плечами:      

— Так же, как и неделю назад.      

Дези хихикнул и нагнулся поворошить угли в камине. День выдался на редкость холодный, и они решили провести его дома. Сеньор Перес что-то писал в своём кабинете, а они по давней привычке заняли гостиную.      

Жар камина разморил Валентина, он смотрел на Дези, мысли плавно текли, не формируясь во что-то конкретное. Ему казалось, что сможет просидеть тут всю жизнь, и это будет счастливая полная жизнь, потому что рядом был Дези. Волосы омеги ловили отблески огня и переливались загадочным золотисто-красным цветом, движения казались плавными и красивыми. Слишком красивыми. Валентину было почти больно от этого.      

Не замечая на себе тяжёлого взгляда, Дези отбросил растрепанную косу за спину и утёр платочком лицо, после чего вернулся в кресло, повернулся к Валентину, чтобы что-то сказать, но тот внезапно подался вперёд, взял омегу за руку, сильно и в тоже время трепетно. Он словно сам не знал, что на него нашло, не знал, что делать дальше, просто смотрел на Дези и открывал рот, решая, что сказать.      

— Ты чего? — наивно хлопнув глазами, спросил Дези.      

— Ты… я… мне… — мямлил Валентин.      

— Что такое? Жарко? Давай отсядем подальше. Хочешь принесу воды? Подожди, — вырвав руку, он быстро сбегал на кухню, вернулся и протянул альфе полный стакан и свой платок. — Возьми.      

— Ага, пить хотелось, точно… — пробормотал он в ответ.      

Приличия ради Валентин выпил воды, но, когда решил воспользоваться платком, ему в нос ударил нежный аромат сирени. Ничего не понимающий Дези взволнованно всматривался в друга, даже не догадываясь, как влияет на него, как от его вида и запаха альфе кружит голову, что каждое доброе слово и улыбка привязывает его всё сильнее.      

— Тебе лучше? Ты такой красный! Может, позвонить твоему папе? Он заедет за тобой…      

— Вот уж нет, — тут же собрался Валентин, — всё со мной в порядке, а он меня потом месяц будет по врачам таскать.      

— Разве это плохо? — улыбнулся Дези, но, поймав недовольный взгляд друга, добавил. — Забота. Я имею ввиду её.      

— Не плохо, — согласно кивнул альфа и тряхнул головой, выбивая из нее странный морок, — ладно, хватит квохтать надо мной, ты обещал почитать.      

— Точно! Что хочешь? У меня есть сказки… скандинавские. От папы осталось. Хочешь?      

Валентин вновь кивнул, он был готов слушать инструкцию по эксплуатации трактора в исполнении Дези, не то что сказки.      

— Итак, сказка называется «Колечко». Жил-был однажды принц…      

«Опять принц» — подумал альфа, — «почему всегда принцы? Их же на всех не хватит, да и не могут все принцы быть хорошими. Почему бы не написать про простого парня? Неужели только принцы достойны любви?»      

— Ты слушаешь? — требовательно спросил Дези.      

— А? Да-да! Извини, — ответил Валентин, отмёл свои мысли в сторону и полностью сосредоточился на рассказе.

***

      Это был вечер субботы. Валентин обычно проводил его, гуляя с Дези, но сегодня тот вновь «помогал папе», поэтому альфа решил никуда не ходить вовсе. Без друга было скучно. Он бесцельно бродил по дому, периодически выходя в зал кафе. С наступлением вечера контингент заметно менялся, и на смену студентам, парочкам и семьям приходили шумные компании, желающие найти пару и местные выпивохи. Один из них, завсегдатай француз Жемер, как раз устроился с первой пинтой в своём излюбленном уголке, когда Валентин в очередной раз вышел проверить зал.      

— Хо-хо! Здарова, пацан! — не стесняясь крикнул Жемер. — Иди давай сюда! Слышь!!!      

Он так громко орал и так сильно жестикулировал, что Валентину стало неловко. Косясь на людей, он подошёл к столику и сдавленно поздоровался.      

— Да что ты как не родной! Садись давай. Как дела, сынок? Ничего, что я к тебе так по-свойски? Мы ж с твоим отцом были не разлей вода. Упокой Господь его душу, — скорбно добавил альфа, хлебнув напиток.      

— Спасибо, у меня всё хорошо.      

— Да не жмись, — Жемер крепко хлопнул парня по плечу и улыбнулся шальной беззубой улыбкой. — Да, сынок. Незавидная тебе выпала доля. Папка-то твой не дожил… да… воспитание альф сплошь и рядом в руках омег. Куда катится мир, а? Куда, я тебя спрашиваю?      

— Я… не знаю. А что плохого в омегах…      

— Плохого? Господь с тобой! Ничего плохого, — он вновь приложился к кружке, — но и хорошего ничего! Ха! Понял, да? Ха-ха-ха!      

Валентин дико смотрел на смеющегося чудака и пытался придумать веский повод откланяться, но Жемер приобнял его за плечи и доверительно зашептал.      

— Вот ты уже взрослый лоб. Макушкой потолок задевать скоро будешь, а бриться тебя нормально никто не научил. Вот для чего батя нужен. Смотри, как царапнул, — он ткнул черным от сажи пальцем под нос Валентина, где заживал порез после утреннего бритья. — И на меня посмотри? Руки трясутся, а ни одной ранки! О! Вот как меня папка мой научил! Светлая ему память, — очередной глоток из кружки.     

 — Я вроде сам учусь… — попытался оправдаться Валентин, но собеседник его словно не слышал.      

— Да-а-а… печально. А о жизни тебе кто расскажет? Что омеги о жизни альф знают? Ни-че-го. Ничего! У них же все дела — это дом, дети, да в течку чтоб присунул кто погорячее, на большее мозгов не хватает. За судьбы мира, за политику — не поговорить с ними. Хотя ладно, тут я махнул. Когда они текут — не до политики. А? Ха-ха-ха-ха! Понял?! — Жемер хохотал и отчаянно тыкал пальцем Валентину в бок, словно пытаясь расшевелить.      

— Я не понимаю, о чём Вы, — густо покраснел парень.      

— Что ж тут не понимать? Я ничего странного не говорю. Всё естественно, а это, как известно, не безобразно. Опять-таки детишек делать надо. Куда ж без этого. Но ты уже и сам поди омежек щупал? Видел я как-то рядом с тобой золотую милашку. Ух, хорошенький! Глаз, конечно, у тебя отцовский! Да!      

— Вы о Дези? Он мой друг.      

Жемер допил пинту, утёр рукавом рот и рыгнул.      

— Какая дружба с таким аппетитным золотком? Вали его на сеновал и топчи, как курочку. И, главное, на всякие отказы да слова не ведись. Все они сперва «Ах, мне не можно», «Ах, как же так», — писклявым тоном пародировал он, — а потом сами стонут и добавки просят. Поверь.      

— Какую курочку? — недоумевал Валентин. — Вы о чём?      

— Тфу, ты опять «О чём?». Об энтом я. Что альфы с омегами делают, — внимательно всмотревшись в парня, он почесал подбородок и нерешительно спросил, — ты же знаешь, откуда дети берутся?      

Валентин ещё пуще залился краской, щёки покрылись багряным румянцем и пылали, он облизнул губы и сказал:      

— Эм… у омег наступают специальные дни, когда они пахнут, и после свадьбы появляются дети.      

Нижняя челюсть у Жемера комично отпала, казалось, он не верит своим ушам.      

— Парень, тебе сколько лет? Ты что? Как? — захлебывался слюной он.      

— Пятнадцать, — зачем-то ответил Валентин.      

— О-о-о! Я не знал, что всё настолько плохо. От папка твой не дожил… от он, конечно, дал маху… как же ты, бедняга… Что, с друзьями никогда не обсуждал кто кого, — он изобразил красноречивый жест, смысл которого Валентин не понял. — Да быть не может! Здоровый лось — и нате-здасте. Так, ладно, я сейчас тебе всё объясню. Твой отец бы одобрил. Погоди минуту.     

 Жемер встал и прыгающей походкой пошёл к бару за новой порцией напитка. Для Валентина это стало шансом слинять, но он был заинтригован и смущён. У него впервые в жизни появился реальный случай приоткрыть завесу в странный интимный мир взрослых, пусть и при помощи старика-алкаша. Тем временем альфа с тремя стопками в одной руке и до краев полной пинтой в другой шёл обратно.      

— Значит так, пацан, — хлопнув стопку, начал он, — ты всю эту романтичную ерунду отбрось. Свадьбы-херадьбы. Первое, что ты должен запомнить: омеги любят силу! Чтоб знали, где их место, чтоб боялись и думали, что и как говорят. Это называется уважение. А если какой поперек вякнет, так ты не тяни и сразу на место его ставь.      

— Как?      

— Ну, как? Как? Кулаком. Как ещё? Пока кости не хрустнут не понимают они. Зато потом как шёлковые. Во-о-от.      

Он опрокинул вторую рюмку, крякнул и хрипло продолжил:      

— Дальше, ты вот думаешь, эта штука между ног тебе для красоты дана? А? Да не красней ты. Тут дело серьёзное. Это твой главный способ указать омеге место. Потому что ежели ты кого на хрен себе насадил, так пусть не вякает.      

— Насадил? Как это? Куда?      

— О боже! — взмолился Жемер, взял салфетку, из кармана достал огрызок карандаша и быстро схематично набросал картинку отвечающую на вопрос «Куда?». — Вот так. На, оставь себе, поизучай. И, наконец, третье! Самое главное! Это метка. Вот, что делает омегу твоим навек. Ежели у вас всё срослось и сеновал попался мягкий, то не теряй время, кусай его за шею. Да посильнее, чтоб взвыл. Пять минут боли, зато потом никуда не убежит. Твой будет и против слова твоего ничего сделать не сможет! Ты для него становишься царь и господин, понял?      

В этот момент у Валентина в сознании будто шлюз открылся и мозг затопило информацией. Фантазии так ярко вспыхивали на подкорке, что он задыхался от восторга. И, пусть пока это было похоже на сумбур, он наконец осознал свои чувства к Дези. Желание быть рядом, касаться его, нюхать, даже желание укусить — всё объяснялось просто и логично!      

— Так что? Вопросы есть? — уже с трудом ворочая языком, спросил Жемер.      

Валентин задумался и открыл было рот, чтобы уточнить пару моментов, как сзади раздалось:      

— Валентин! Что ты делаешь? Ты пьёшь?      

— Папа? Нет… я просто подошёл поздороваться.      

Валентин встал из-за стола и уставился на папу, тот сверлил яростным взглядом Жемера, который, в свою очередь, подобострастно улыбнулся.      

— Сеньор Вега, какая честь. Я имел удовольствие общаться с Вашим удивительным сыном. Пара уважительных фраз о его покойном батюшке, ничего больше, уверяю Вас, — он сделал странный жест рукой, будто приподнял шляпу, но на нём не было шляпы.      

— Иди к себе, Валентин! — приказал отец, и, дождавшись, когда он отойдёт достаточно далеко, начал выговаривать Жемеру, от чего тот сжался в комок и сдавленно кивал.      

«Странно это выглядит после того, что он мне говорил» — подумал Валентин, достал из кармана салфетку с каракулями и всмотрелся в пошлый рисунок. От этого у него опять вспыхнули уши и щёки, а под пупком всё словно скрутило и приятно тянуло. Он поспешил к себе в комнату, запер дверь и лёг на кровать.      

После разговора с Жемером у него в голове творился настоящий хаос, прошлые смутные желания накладывались на понимание, делая образы чёткими, пикантными и стыдными. Хотел он или нет, но всё крутилось вокруг Дези, заворачивая омегу во все фантазии разом. Невольно начали появляться вопросы: что у него под одеждой, какой он на вкус, как это с омегой вообще?      

Вторым откровением вечера стало то, что, фантазируя, можно получить больше удовольствия. Валентин привык к мысли, что по утрам его может ждать весьма сомнительный сюрприз под одеялом, который приятно разрешается, если себя погладить. Но, если к этому добавить мысли, удовольствие можно было продлить и улучшить… и не нужно было ждать утра. В итоге та ночь стала шокирующе чувственной.      

Но ему захотелось узнать больше. Вопрос только «Где о таком можно узнать?». Говорить на такие темы с папой он не будет. С кем-то из взрослых знакомых тоже. С Дези? Точно нет! С одноклассниками он почти не общался… а больше никого не знал. Разве что найти Жемера и расспросить его? Однако и в этом была проблема: он понятия не имел, где искать француза, тот мог пропадать непонятно где неделями или, наоборот, не вылазить из кабаков по несколько дней, упившись в хлам.      

А что, если никого вообще не просить ни о чём, а просто пойти посмотреть? Валентин знал одно место, ему строго-настрого запрещали подходить к этому дому, называя его «притоном разврата». Раньше альфе казалось, что «разврата» — это такое чудовище, которое живёт в доме и поедает всех, кто проходит мимо, но теперь он понимал, чем там могут заниматься. И… может, за действом можно подсмотреть?      

Собирался он долго. Отговаривал себя и вновь закипал решительностью. Обдумывал… хотя сложно обдумать то, чего не знаешь. Но решил за него случай. Как-то спустя почти месяц после «откровения», сеньор Вега отправил его с заказом на новую посуду, по случайности посудная лавка находилась в двух кварталах от «притона разврата». Приняв это как знак судьбы, Валентин быстро отдал заказ и поспешил к тому самому дому.      

Узнать его оказалось нетрудно. Хоть на дворе стоял день, работа кипела, из дома доносился смех и звон бокалов. Валентин притаился за углом: он не хотел, чтобы его заметили и осмеяли. Следовало быть осторожным. Но, стоя снаружи, Валентин видел мало: пару раз в дверь стучали странного вида альфы, да один раз вышел покурить омега с растрёпанными волосами, ярким макияжем и расхристанной рубашкой. Что же делать дальше?      

Валентин вышел из укрытия, опасливо оглянулся и подошёл к окну, стараясь рассмотреть хоть что-нибудь, но тяжёлые занавески не пропускали ничего. Тогда он двинулся дальше, обошёл дом сзади, осмотрел фасад и заметил на втором этаже чуть приоткрытое окно. Очевидно, что его роста не хватит для того, чтобы заглянуть внутрь. Тогда альфа решился на опасный шаг, он прошерстил переулок, собрал все коробки и деревянные кадки, нагромоздил из них пирамиду и с трудом вскарабкался на самый верх. До окна всё равно не хватало почти полметра, но теперь он мог слышать голоса из комнаты. Чей-то разговор.      

— …скотина. Говорил же, не бери его. Как ты с такой задницей будешь работать?      

В ответ Валентин расслышал лишь всхлипы и скулёж.      

— Да, мажу я, мажу! Толку-то? Кошмар. Тут ещё и синяки. Так, всё, идём к папочке, пусть принимает меры. Слушать ничего не желаю! Идём.      

Тут послышался щелчок и, видимо, в комнате появился кто-то третий.      

— Что вы тут? Мне сказали, комната свободна… О! Цветочек, выглядишь ужасно, сочувствую, но поторопитесь пожалуйста. Клиент подымается. Что-то они рано сегодня начали. Ещё даже не обед, а у меня уже третий.      

Валентин замер, впитывал фразы и звуки, шуршание тканей и звук шагов, представляя почему-то того курящего у двери омегу. Через минуту дверь вновь щёлкнула.      

— Привет, — сказал голос альфы, — скучал? Я два месяца только о тебе и думал.      

— Ох, уверен, ты всем это говоришь, — кокетливо ответил омега и звонко рассмеялся.      

Дальше Валентин почти не слышал слов, их сменили другие звуки: чмоки, охи, скрип пружин, а чуть позднее ритмичные чвоки, словно что-то шлепало. Ему невероятно сильно захотелось посмотреть, что же там происходит! Ради этого он шёл на такой риск! Валентин аккуратно зацепился за подоконник и, еле удерживая себя на весу, подтянулся. Сил хватило всего на пару секунд, но он был вознаграждён. Он увидел кровать и два тела на ней, и движения, и приоткрытый в очередном стоне рот омеги.      

Домой Валентин возвращался, как во сне. Он слабо помнил, как спустился и разобрал самодельную пирамиду, перед глазами стоял тот момент. Странный, новый и завораживающий. Он мотал головой от осознания полноты открытия. Последние месяцы жизнь была перенасыщена информацией. И эта информация круто меняла его жизнь. Правда, он пока не знал, в какую сторону.