Валентин не пошёл в школу на следующий день. Он пребывал в состоянии глубокого шока. То, как Дези отвечал ему, не пошёл на встречу в такой мелочи, настораживало и пугало. Вёл себя агрессивно, кричал в ответ. Валентин думал об этом всю ночь и, наконец, понял. Это всё тот альфа, Филлип, староста, парень из машины, как угодно. Это он виноват!      

Растерянность Валентина довольно быстро переросла в гнев на Филлипа. Он старался вспомнить, что там говорил Дези о нём и его семье. Что они, вроде, состоятельные, держат конезавод… Нужно узнать больше. Кто предупрежден, тот вооружен. Валентин не был уверен, что данный лозунг подходил ситуации, но другой вспомнить не смог. Следовало как можно скорее собрать информацию о конкуренте, нарыть побольше грязи и открыть Дези глаза.      

Начал он, разумеется, с расспроса папы. Тот как раз заканчивал причёску, сидя перед огромным трюмо в своей комнате, но сыну счастливо улыбнулся и махнул рукой, приглашая зайти.      

— Что ты знаешь о конезаводе Де Ла Пенья Торра? — сходу спросил Валентин.      

— Эм… не очень много. Они всё же не так близко к городу живут, чтобы часто от них доходили новости. И, по-моему, им Веленья ближе, нет? Хм… а что ты о них вспомнил? — сеньор Вега внимательно присмотрелся к сыну.      

— Надо, — отрезал Валентин, — а о семье что ты можешь рассказать?      

— Ой, слухи о них не самые радужные. Помнишь сеньора Фредерика Петера? Он племянник мужа брата твоего отца. Нет? Ладно не важно. Так вот он у них в доме работал какое-то время. Лет наверное десять назад, ещё до того, как вышел замуж. Подрядился было убирать дом и мелкие поручения исполнять, но проработал от силы две недели. Говорил, что хозяева там редкостные высокомерные ублюдки. Обращались с ним, как с грязью под ногами, ругались и приказывали, унижали! Фредерик быстро смотал удочки. Благо, ему было где и на что жить…      

— Он так и сказал «высокомерные ублюдки»? — перебил Валентин. — А что ещё? Что ты знаешь про их сына?      

— Хм… дай-ка вспомнить, — жеманно приложив палец к губам, задумался сеньор Вега, — Фредерик что-то говорил. О! Точно! Рассказывал, как тот мальчик, их сын, как-то подстрелил человека на охоте, якобы ошибся, но слухи ходили разные.      

— Подстрелил? Насмерть?      

— Нет. Вроде просто ранил, но сам факт! Кто пустил ребёнка охотиться? Дал ему оружие! Кошмар. И, кстати, вот ещё Фредерик говорил, что тот мальчик очень грубый и жестокий. Он вечно стегал лошадей. Но, я так понял, в этом плане там вся семейка такая. Они помешаны на своих конях и на чистоте потомства. Всех бракованных жеребят уничтожают безжалостно. На мой взгляд, это отвратительно.      

— А что ещё?      

— Ну, милый… я, правда, и не знаю. Они богаты. Чертовски богаты, понимаешь? Вроде, у них даже титул какой-то есть… или был у кого-то из предков. М-м-м… и, кажется, я как-то видел в городе омегу-сеньора Де Ла Пенья Торра. Высокий такой, с острым носом, но одет был шикарно. Вот, пожалуй, и всё.      

Сеньор Вега припудрил лицо, завершая утренний ритуал, и, оглядев себя со всех сторон, кивнул. Обернулся к сыну и спросил:      

— Как я тебе?      

Валентин быстро окинул взглядом папу, зацепившись за новую булавку для шиньона и ответил:      

— Хорошо. Ты прекрасно выглядишь.      

— Спасибо, мой сладенький! — чмокнул его омега, оставив на щеке розовый след. — Ой, испачкал тебя. Погоди сейчас вытру.      

Наслюнявив платок он активно начал тереть щёку Валентина, размазывая пятно по всему лицу.      

— Пап! Перестань! — возмутился тот. И, выбравшись из рук отца, поспешил прочь из комнаты.      

Валентин остался неудовлетворен полученными сведениями. Слишком мало и расплывчато. Но он не знал, у кого можно уточнить подробности. Фредерика Петера он не видел уже лет пять, тот переехал в деревню куда-то на севере. Не писать же ему письмо? Это было бы странно.      

Он решил прогуляться. Ноги сами несли альфу, и лишь спустя полчаса он понял, что идет к холмам. Тем самым, за которыми находился дом Филлипа. Это идея! Попробовать посмотреть самому. Хотя идти предстояло не меньше двух часов. Он мог бы одолжить у папы рабочую машину, и тот дал бы, но не хотелось вызывать новую порцию вопросов, тянуть время. Пока есть решимость, нужно идти.      

Идти. Хорошо сказать. Холмы не зря так назывались, дорога из приятно-пологой резко пошла вверх и начала петлять. Валентин взмок и с трудом дышал. Он не был спортсменом, ходил обычно медленно и вразвалочку, поэтому подобный марафон его быстро измотал. Утирая пот со лба, он осмотрелся. До вершины оставалось примерно километр. «Дойду и тогда решу, спускаться в долину или нет» — решил Валентин.      

Минут через двадцать он исполнил план, возможно, не так легко, как ему думалось, но всё же. Вид с холма открывался удивительный. Альфа жалел, что пришёл сюда один, без Дези. Тот, будучи большим любителем красоты, наверняка от восторга бы заверещал. И лишь спустя миг Валентин вспомнил обстоятельства, которые его сюда привели и принялся более пристально вглядываться вниз. Лоскутками стелилась вспаханная и засеянная земля, тут и там мелькали крыши домов, а далеко впереди был виден силуэт большого города.      

Валентин пришёл к выводу, что длинный участок чуть справа от подножья холма, с огромными постройками и большим серым домом, и есть тот самый конезавод, а также резиденция самих Де Ла Пенья Торра. Это придало ему сил. Альфа передохнул пару минут и начал спуск, который — удивительно — шёл бодрее подъёма. Об обратной дороге Валентин старался не думать вовсе.      

Итак, меньше, чем за час, он спустился и подошёл к подъездной аллее, ведущей к дому. Одного Валентин не учёл — огромного каменного забора и кованных ворот перед собой. Через ворота удалось рассмотреть лишь часть территории: кусок сада и угол одного из стоил для лошадей. Дальше, судя по всему, шли манежи для выгула и поля, но, как бы Валентин не крутился и не всматривался, больше рассмотреть ему не удалось. Раздосадованный, уставший и голодный, он пошёл вдоль стены, особо ни на что не надеясь, просто не желая признавать поражение.      

Ещё минут сорок спустя он потерял последнюю надежду. Ни пролома в стене, ни калитки, даже дерева близ стены не нашлось. Гнев вновь закипел в нём, с силой пнув осточертевшие серые камни, Валентин повернул назад и вышел на дорогу. Бессмысленная разведка удручала. Он так глубоко ушёл в мысли и самосожаление, что не услышал шуршание шин позади себя и шарахнулся в сторону от звука клаксона. Из клубов пыли на него мчал ржавый драндулет, который когда-то был пикапом.      

Валентин сошёл с дороги, но, к его удивлению, машина не проехала мимо, а остановилась. Со стороны водительского окна на него пьяненько смотрел Жемер, улыбаясь своей щербатой улыбкой.      

— Привет, пацан! А я думал, ты-не ты! А это ты! Со спины просто копия твой отец. Упокой Господь его душу. Так, я это… спрашиваю, куда путь держишь? Никогда тебя тут не видел. Случилось что?      

— Нет. Я просто гулял, — неуклюже врал Валентин, переминаясь на обочине.      

— Хорошее место выбрал для прогулки, ничего не скажешь, — хрюкнул Жемер, — если нагулялся, то садись, подвезу.      

Не веря своей удаче, Валентин быстро кивнул и, обогнув кузов, уселся на соседнее место. Кабина изнутри выглядела чуть лучше, чем снаружи. Подлатанные сиденья, откровенные открытки с омегами, наклеенные на панель, и скромный букетик лаванды производили приятное впечатление. Пока Валентин осматривался, мотор жалобно хлюпнул, глушитель выдал трубу дыма, и они медленно поползли в гору.      

— Так, гулял, значит, — продолжил разговор Жемер, отпустив руль и поджигая папироску.      

— Да, я тут никогда не был… держите руль! Тут же поворот! — с паникой в голосе предупредил он и кинулся было помочь, но старший альфа отмахнулся, лихо крутанув баранку.      

— Не ссы! Я эту дорогу, как свои пальцы знаю, могу с закрытыми глазами водить. Как дела-то? Расскажи. А то я ж, пока в сезон работа есть, катаюсь… шибко часто к вам зайти не могу. Папка твой как? Всё лютует?      

— Лютует? Нет, он спокойный. С чего бы ему…      

— Ну, это понятно, пока меня нет, он смирный. Я-то у него особенный кадр, — он глумливо улыбнулся и всосал сигарету, окутывая себя дымом. — Не любит меня твой папка. Думает, что из-за меня отец твой погиб. Но глупости это. Ты же знаешь, да?      

Валентин, если честно, мало что помнил об отце, и о его смерти спрашивал лишь однажды. Тогда папа ему коротко пояснил, что тот погиб в аварии по дороге домой. Этого Валентину было достаточно. Сложно было скучать о ком-то, кого он знал по фотографии.      

— Он разбился, — ответил Валентин.      

— Ага. Мы с ним как раз… кхм… ну, работу закончили одну. Ясно дело, что для порядку выпили. Чисто символически, честное слово. И поехал он домой. А дорогу как раз развезло после дождя, и, говорят, его по склону селями утянуло. Где ж тут моя вина?      

Валентин равнодушно пожал плечами. Рассказ его не впечатлил. Пара новых деталей к смерти отца мало что меняли в общей картине, но теперь хотя бы он понимал нелюбовь папы к Жемеру. Однако дела прошлого лучше оставить в прошлом. Набравшись храбрости, Валентин как бы мимоходом сменил тему и задал вопрос:      

— Я видел там внизу большой участок за забором. Что там? Вроде, жилой дом есть, да?      

— Этот-то? — ткнул большим пальцем назад Жемер, — отож, и дом там есть, и коней разводят. Богатеи живут. Да такие, что на сраной козе не подъедешь. Нос прям выше неба задирают. Ага! Я им как-то корма возил. Но им, видителе, не понравилась моя машина. Сыночка их всё ходил по двору и нос зажимал. Мол, пахнет плохо! Нет, ты когда-нибудь слышал подобное? — не на шутку оскорбился альфа, погрузившись в воспоминание. — Моя малышка шибче всех бегает по дорогам.      

И только Валентин собирался уточнить пару интересующих его моментов, как «малышка» знатно стрельнула глушителем и с тихим свистом заглохла.      

— Ох ты ж, холера! — выругался Жемер.      

Почти полчаса ушло на то, чтобы завестись. Валентину же и вовсе повезло: он метров двести был удостоен чести толкать под зад старую чумазую машину, а после догонять, чтобы впрыгнуть в кабину. Уставшему и раздражённому до крайности, Валентину уже было не до разговоров, он был готов размазать первого, кто попадёт под руку. Жемер каким-то шестым чувством уловил настроение соседа и молчал в тряпочку. Лишь по прибытии в город он коротко попрощался и пообещал заехать «когда-нибудь».      

Итогом дня стало феерическое ничего! Злость не прошла, он ничего не узнал, Дези не видел, устал как чёрт — везде оказался в минусе.      

На следующий день Валентин решил также не ходить в школу. Особых планов он не строил, хотел собраться с мыслями, но ничего дельного в голову не приходило. Он слонялся по дому, вздыхал и заставлял всех работников нервничать, внезапно появляясь то из одной двери, то из другой. Сеньор Вега кидал на сына печальные взгляды, но любопытство пока сдерживал, проявляя чудеса такта.      

Устав от запахов кухни и шума зала, Валентин вышел в сад. Глотнул холодного воздуха и уставился в бледно-голубое небо. Приметы говорили, что в этом году выпадет снег, уже сейчас нос пощипывало лёгким морозцем, крайне редким гостем в их регионе. Задумавшись, он не сразу заметил движение калитки, но узнал робкие шаги по гравийной дорожке.      

— Привет, Валентин, — тихо поздоровался Дези, он мягко переступал с ноги на ногу, однако не решался подойти ближе.      

Валентин уже давно остыл от гнева на омегу, но он всегда туго переключался на лёгкий непринужденный тон, долго сопел и мялся, оттаивал. Так и теперь. Выдав в ответ «Привет» он продолжил пялится в пустоту.      

— Ты заболел? Почему не ходишь в школу, — сделав крошечный шажок к крыльцу, спросил Дези.      

— Нет. Я… — набрав полные лёгкие для фразы, альфа выдохнул её единым словом, — ярешилброситьшколу.      

— Что?      

— Я решил броси…      

— Я тебя понял, но как ты можешь? Нам осталось полтора года, — забыв смущение, Дези поднялся по лесенке и стал рядом с другом, грозно уперев руки в бока.      

— Не хочу… — начал выдумывать оправдания Валентин, — надоело штаны там просиживать. Чему меня там научат? А? Читать, писать умею, даже считать могу и знаю, где какая страна… примерно. Хватит с меня.      

— Папа твой знает? Он одобрил? — зашёл омега с другой стороны.      

— Ещё не знает, но он меня поддержит.      

Поняв, что сеньор Вега ему, и правда, слабый союзник, Дези начал ныть, дёргая Валентина за рукав:      

— Ты не можешь всё бросить! Доучись. Ну, пожалуйста. Как же та-а-ак? У тебя же всё получалось…      

— Да ничего у меня не получалось! — возмутился альфа. — Я не тяну! Не тяну программу.      

— Неправда! Мы же… ты занимаешься? И контрольная была. Ты её написал?      

— Написал… на двойку. От моих занятий дома толка нет вообще. Я что в школе не понимаю, о чём говорит учитель, что дома сижу как… идиот смотрю в учебник, — нехотя признался он, прошёл вглубь сада и уселся на скамью.      

— Почему ты не говорил? — сев рядом, спросил омега. Он выглядел так искренне расстроенным, что у Валентина кольнуло сердце.      

— Ты занят всё время. Не хотел отвлекать.      

— Но это важно. Ты мне важен! — хлопнув ладошкой по скамье, Дези воинственно нахохлился и задумался. — Так! Я тебе помогу. Мы подтянем все предметы, по которым ты плаваешь, хорошо?      

— Когда? У тебя каждый вечер занят, — слюняво фыркнул Валентин и смущённо утёр губу.      

— Я брошу танцы и вышивание, и школьную самодеятельность. У нас будет четыре вечера из семи.      

«Значит, театр остаётся?» — мысленно уточнил Валентин, но озвучивать вопрос не стал. Он был тронут таким отчаянным желанием помочь, поэтому согласно кивнул и пригласил Дези в дом. Однако мысль додумалась сама: «Лучше б ты бросил театр и оставляй тогда хоть все кружки мира… только не театр».