Дези не бросал слов на ветер и, начиная с этого же дня, взялся за успеваемость Валентина. Он бился над примерами, обрастал таблицами, множил схемы — делал всё, чтобы облегчить другу понимание того или иного предмета. Это дало свои плоды. Тот год альфа всё же закончил. На тройки, конечно, но в его случае тройка была сродни пятерке с плюсом.      

Частые посиделки, пусть и за учебниками, вновь сплотили Дези и Валентина, хотя от былой лёгкости мало, что осталось. Каждый скрывал что-то от другого. Валентин свои чувства и страхи, а Дези ни словом больше не обмолвился о театре или Филлипе. Их хрупкое перемирие держалось на общей цели: преуспеть в учёбе.      

Однако мир, в целом, трещал по швам. Всё чаще стали появляться новости о войне. Сперва слухи, на которые все махали рукой и плевали через плечо, дальше небольшие заметки в официальных газетах вроде «Как скоро разгорится фитиль войны?», и, наконец, огромные заголовки «Франция в оккупации. Пакт о ненападении нарушен». Валентин хорошо запомнил тот день, жаркий, как адское пекло, и тяжёлый от мысли, что где-то началась война. Насколько он понял, их стране это пока не грозило, вроде, они в союзе с нападающей стороной, но хорошо ли это? Как долго продлится? Не призовут ли его в армию?      

Сеньор Вега, видимо, думал о том же. Он бледнел, читая газету, шумно прихлёбывал чай, забыв о манерах, и ничего вокруг не замечал. А после весь день переговаривался то с одним, то с другим знакомым, пытаясь выведать неопубликованные подробности и слушая теории местечковых стратегов. Хотя этим занимался не только папа Валентина, весь город шумел. Они были слишком далеко от столицы, чтобы оперативно получать новости, поэтому довольствовались слухами, которые через «сломанный телефон» получались либо ужасными, либо мифически неправдоподобными.      

Напитавшись подобной дури, сплетники без конца пересказывали всем подряд преувеличенные версии и без того страшных событий, повергая наивных жителей в шок. Так прошла первая неделя, вторая, месяц, через два месяца паника в людских головах улеглась, а новости теперь обсуждали как события вымышленной вселенной. Их не касалась война, рекрутов не было, солнце светило всё так же ярко, фермы работали. Сложно переживать за то, что тебя не касается.      

Выдохнул и Валентин, тем более ему было, за что волноваться. На носу висели реальные проблемы. То, что Дези не говорил о Филлипе, не означало, что он его забыл. Пару раз Валентин наблюдал за репетицией, скрытно, разумеется, и ему очень не нравилось, что он видел. Омега ходил по сцене в полупрозрачной тунике, с распущенными волосами и босиком — это ему без сомнения шло, но подобное безрассудство бесило Валентина. Плюс Филлип постоянно крутился рядом: шутил, щекотал, улыбался и каждый раз провожал после репетиций. А Дези лишь краснел и глупо — непохоже на самого себя — хихикал.      

Следующий учебный год, финальный для них, должен был многое расставить по местам. Валентин планировал сделать Дези предложение после Рождества, переговорить с его отцом и весной справить свадьбу. И никакие чужие альфы не могли изменить его планов. Он свято верил, что Дези выберет его, стоит только признаться, и это моментально откроет омеге глаза, он ответит взаимностью. Вне всяких сомнений, будет так.      

А как только они поженятся, и театр, и Филлип тут же уйдут в прошлое, потому что Валентин на правах мужа запретит Дези подобные глупости. Да и не будет у того времени на них. Особенно, когда появятся дети. Мысль об общих детках всегда умиляла Валентина, он по незнанию крайне романтизировал беременность и роды, не зная о последствиях, зачастую необратимых. Однако один случай открыл ему глаза на проблему и заставил задуматься.      

Так как в городе не он один думал и планировал свадьбу, периодически у них в кафе справляли помолвки молодые (и не очень) парочки. Ему запомнились одни влюбленные, которые, словно два голубка, весь вечер ворковали и отчаянно краснели от криков «Горько!». Совершенно юные и красивые, они вызвали у Валентина интерес и зависть. Время от времени парочка попадала ему в поле зрения, и довольно скоро у омеги стал округляться животик. В радостном предвкушении они часто прогуливались через площадь и сидели на террасе их кафе, но потом внезапно пропали. Валентин мысленно задавался вопросом и пожимал плечами, но ответ нашёл его сам, когда через ту же площадь ему навстречу вышла траурная процессия во главе с альфой-женихом и будущим отцом, тот трясся от беззвучных рыданий и шёл на автомате, не замечая дороги, видя перед собой только светлый деревянный гроб.      

Эта картина долго преследовала Валентина. Он узнал подробности трагедии у отца, тот был в курсе всего, что происходило у них в городе. Оказалось, что милый юный омега умер во время родов, не сумев разродиться, он истёк кровью ещё до того, как прибыл врач. Увы, спасти ребёнка также не удалось. Смерть при столь ужасных обстоятельствах так поразила город, что все мысли о войне отошли на второй план. Сочувствие к молодому альфе в сердцах жителей боролось с трепетом от мысли, какие всё же мы хрупкие существа.      

Валентин не единожды выспрашивал у краснеющего папы подробности беременности и родов и, хотя ему о многом умолчали, пришёл в ужас от тех небольших фактов, которые он узнал. Оказывается, всё не так волшебно и романтично, как он себе фантазировал. Он начал сомневаться, хочет ли рискнуть здоровьем (и, возможно, жизнью) Дези ради ребёнка.      

Пока он размышлял о вечном и корректировал планы, жизнь Дези текла своим чередом. Валентин заметил, что омега стал более рассеянным и каким-то далёким. Он часто уплывал мыслями в свои мечты, улыбался им и отключался от разговора. А в один из дней он и вовсе не пришёл, не предупредив Валентина, просто не явился! Альфа оббегал все места, где друг мог быть, переступив через себя, он спрашивал у знакомых, не видели ли они Дези, те рассеянно качали головами и странно на него смотрели, наверное, многие сомневались в его способности говорить, настолько он был отчуждён от общества. В конце концов, он уселся на крыльцо дома Дези, решив дождаться друга.      

Ждать пришлось долго. Валентин успел замёрзнуть на холодном ветру, так как дома никого не было, чтобы проситься на постой. Сеньор Перес, как он знал, уехал в соседний город в банк, это всегда занимало у него целый день, а запасной ключ Дези, видимо, забрал с собой, так как под цветочной кадкой того не нашлось. Дрожа и стуча зубами, альфа растирал предплечья и бёдра, постоянно менял место прячась от ветра и шмыгал носом. И в момент, когда он уже решился оставить всё и вернуться домой, на тропинке показался Дези, но не один.      

Валентин спрятался за угол и навострил уши. Он всматривался в друга и не узнавал того, казалось, омега сияет изнутри. Он робко поглядывал то на свою руку, то на альфу рядом, Филлипа, разумеется, и так же робко улыбался, словно не веря своему счастью. Дойдя до дома, они остановились.      

— Я обязательно зайду завтра, прямо с утра, и поговорю с твоим отцом. Не говори ему пока, я сам хочу, чтобы было всё, как положено, хорошо?      

— Хорошо, — пролепетал Дези, — я так волнуюсь.      

— Из-за отца? Думаешь, он будет против?      

— Нет. Ты ему нравишься. Просто это так ново… и я так тебя люблю. Мне иногда кажется, что я теряю сознание и лечу куда-то, такое появляется страшное ощущение безысходности и пустоты.      

— Дези, что ты говоришь? — нежно обхватив лицо омеги руками, Филлип поцеловал того в висок и погладил по щеке. — Ничто не омрачит нашей жизни. Ты знаешь, я люблю тебя, с первого взгляда. Откуда эти мысли и страхи?      

— Не знаю, — прижавшись к груди альфы, ответил Дези, — наверное, это обратная сторона счастья. Страх его потерять.      

— Всё. Перестань думать о дурном, — бодро сказал Филлип, приподняв омегу над землёй, — у нас сегодня счастливейший день. Давай запомним его именно таким.      

Дези радостно улыбнулся, кивнул и быстро чмокнул альфу в уголок губ, хотел было отстраниться, но был коварно перехвачен для настоящего поцелуя.      

Валентин застыл в своём укрытии, он забыл, как дышать, от услышанного у него рвалось сердце. Он отказывался верить, не хотел видеть, но продолжал смотреть. Правда, мучить дальше его не стали, альфа и омега ещё минуту нежничали и попрощались, оставив Валентина переваривать по истине ужасающие новости.      

В доме зажёгся свет, взвизгнуло радио, зажурчала вода. Дези явно возился на кухне, в голос подпевая популярным песенкам, пока Валентин учился заново дышать. Ему будто ударили под дых и выбили из лёгких весь воздух. Хотя, возможно, реальный удар был бы гуманнее, нежели то, что с ним сделали сейчас. Спустя десяток минут он отлепился от стены и поднялся по ступеням, замёрзшая рука еле сжалась в кулак, но он смог постучать в дверь.      

— Папа? Ты рано? Плохо себя чув… О, Валентин! Это ты. Проходи, — Дези был весел и вел себя как обычно, словно не он сейчас воткнул нож в спину друга.      

— Ты не пришёл, — с трудом пробормотал Валентин, решив сперва объяснить то, как здесь оказался, — я искал тебя по всему городу.      

— Не пришёл? А мы разве договаривались на сегодня? — совершенно беспечно переспросил омега.      

Валентин дико уставился на Дези: уж не смеется ли над ним тот? Неужели действительно не понимает, какую боль причиняет?      

— Договаривались. А ты не пришёл.      

— Прости. Я, должно быть, забыл. Но теперь ты тут, — вновь улыбнулся Дези, — войди же в дом. Холодно. Ты весь озяб.      

— Я долго ждал тебя, — сделав шаг внутрь, сказал Валентин.      

— Долго? Как… как долго? — взволнованно переспросил омега.      

— Достаточно, чтобы увидеть.      

Прикусив губу, Дези покраснел и, казалось, засмущался.      

— Валентин, мне жаль, что ты всё так узнал. Я сам хотел тебе сказать, но после того, как Филлип переговорит с папой, — еле скрывая радость, лепетал Дези, он мечтательно теребил цепочку на шее, на конце которой болталось кольцо.      

— Ты… с ним? С ним? Как такое возможно? — Валентин вновь стал задыхаться, опёрся на стену и со свистом втянул воздух.      

— Я знаю, что он тебе не нравится. Ты думаешь, он будет против нашего общения? Но это неправда. Он знает о тебе и совершенно не против, чтобы мы переписывались и общались.      

— Какая щедрость, — не удержался от реплики альфа.      

— Ты не останешься один. Я всегда буду твоим другом, — несмотря на колкость уверял его Дези, словно именно это волновало Валентина.      

— Значит, вы поженитесь, и он увезёт тебя в другой город, но будет не против нашей переписки? Так?      

— Примерно… — пожал плечами омега, он чувствовал себя неловко и хотел сгладить углы, — на самом деле, я не хочу уезжать. Тут папа и все мои друзья, но у Филлипа дядя в соседнем городе, он предлагает ему работу. В любом случае, до этого ещё далеко. Сперва нужно закончить школу и получить аттестат. Не обижайся, Валентин. Ты же знаешь, как ты мне дорог.      

— Так дорог, что ты меня бросаешь.      

Дези насупился:      

— Перестань. Когда ты так говоришь… это похоже на шантаж. Это срабатывало в детстве, но теперь хватит. Не делай из меня виноватого. Я строю свою жизнь и не хочу тебя терять, но жертвовать всем ради тебя тоже не могу. Хоть раз, Валентин, поддержи меня. Порадуйся вместе со мной. Я всегда шёл тебе навстречу…      

— Навстречу? О, да… просто одаривал меня крохами своего внимания, когда остальное отдавал ему! Этому хлыщу!      

— Валентин, — испуганно попятился к стене Дези.      

— Что ты о нём знаешь? Что ты знаешь о его семье? А? Он тебе не пара.      

— При чём тут его семья?      

— При том, что «яблоко от яблони», а слухи о его семейке ходят мерзские.      

— Так не нужно собирать слухи, — огрызнулся Дези, по-прежнему прижимаясь к стене.      

Внезапно между ними повисла тишина. Валентин не знал, что ещё сказать, как побольнее атаковать омегу, а сам Дези вообще мечтал закончить странный разговор и оставить его в прошлом. Наконец, он сказал:      

— Нравится тебе или нет, это моя жизнь. Прими меня таким, какой я есть, как я принимаю тебя. Я не твоя вещь, я твой друг, слышишь?      

— Ты мне больше не друг, — со злостью выдавил Валентин, — если ты выбрал его, то ты мне больше не друг.      

Он последний раз посмотрел на растерянного омегу, развернулся и выбежал из дома, громко хлопнув дверью. Последнее, что он услышал — грохот от падения чего-то и удивлённый вскрик Дези.