«Никто не имеет права совершать насилие».

— А если бы ты встретил отца, что бы ты ему сказал?..

Юр оборачивается так резко, что едва не сшибает джезву с плиты. Вишну под его взглядом вжимается в спинку стула и неловко приподнимает брови, мол, ты чего?

«И правда, чего это я?» — медленно выдыхает Юр. Поправляет джезву, осторожно помешивает палочкой кофе — и кусает губы.

Сделать вид, что не слышал вопроса? Дать понять своим молчанием, что не готов обсуждать подобные вещи? Или...

А и правда, что бы сказал? А узнал бы его вообще — спустя столько лет и столько сеансов у психолога?..

— А ты чего такие вопросы задаёшь? — интересуется Юр. Старается, чтобы звучало небрежно и дружелюбно, а выходит как-то чересчур подозрительно, будто он боится, что Вишну познакомился с его отцом и намерен устроить им встречу. Тьфу ты.

— Да просто спросил... — растерянно бормочет Вишну. И усмехается коротко и как-то вымученно: — Мир-то — большая деревня; и я подумал: вдруг вы столкнётесь?

Совсем на него не похоже, где его наглость и уверенность, почему не отшучивается? Или понимает, что это больная тема, и боится задеть?..

Больная тема... Ходил-ходил к психологу — и что в итоге? Да, кошмары ушли; но всё равно вздрагивает невольно каждый раз, когда заходит речь об отце. Может, пора бы уже встретиться с ним лицом к лицу?

То есть не с ним, конечно, а всего лишь с его образом в своей голове, но...

— Что бы я сказал... — выдыхает Юр, наблюдая за готовым подняться кофе, и пути назад уже нет, начал отвечать — так заканчивай.

Закричал бы, что он не имел никакого права так поступать? Действительно не имел: где это видано — собственных детей в реке посреди города топить?

Прошипел бы: «Да пошёл ты!» — чтобы он больше никогда-никогда не возвращался?

А может...

Тьфу ты, какое милосердие, какой надоевший до зубовного скрежета альтруизм! Своих обидчиков надо прощать, не держи зла, бр-р-р, мерзость!

«Я бы дал ему в зубы, — ухмыляется Юр себе под нос. — Ответил насилием на насилие, так сказать».

И снимает с плиты сварившийся кофе.

Вишну, кажется, уже не ждёт ответа, хотя и поглядывает с некоторым интересом. Или это ему невтерпёж получить свою порцию?

— Если бы я встретился с отцом, — говорит Юр, ставя чашку на стол и глядя Вишну прямо в глаза, — я бы... его простил.

Слова вырываются точно против воли, и Юр пару секунд стоит совершенно окаменевший: это что я сейчас сказал?..

А потом по щекам почему-то текут слёзы, а Вишну шепчет:

— Ого. — И прибавляет, опустив глаза: — Ты невероятно крутой. Такое прощать — это надо уметь.

«Да какой я крутой!..» — закусывает губу Юр. Но не спорит. Если уж оно взяло и прозвучало — значит, на самом деле сказал бы именно это?

Значит, всё это время хотел только одного — наконец-то его простить?..

И если бы нечаянно столкнулся — смог бы повторить вслух?

«Смог бы», — не сомневается Юр. И с улыбкой отпивает кофе.