— Ты ничего не сказал про форточку, — цедит Вергилий, — Когда я уже месяц чувствую за собой нехилую слежку. 

Брат, конечно, опускает все типичные «это ты во всем виноват» и «снова подвергаешь нас риску». Очередные обвинения вместо извинений и просьб о помощи. 

— А ты, значит, можешь скрывать свои сны? Мысли о Кэт? Корчить из себя равнодушную глыбу? Она хотела от тебя взаимности, если ты забыл! Твоя помешанность на медиумах стоила ей жизни! Что, это снова я её плохо защищал от Мундуса? Или ты перестал рвать жопу? 

— Её тело не нашли! Данте, хватит. У нас в клане шпионы. В камерах — половина тех, кто точно были вхожи в моё крыло. И никто не сознается, даже когда я выставил дежурных. 

Данте скалится в ответ:

— Что, снова я на грязной работе? Или это у тебя снова едет крыша на предательстве? 

Вергилий презрительно фыркает:

— Хочешь уладить всё заранее — становись на дневное дежурство. Будет слушать их мысли, пока они не сознаются в том, как проникли и выпили Кэт. 

Данте отталкивает Вергилия, уходя прочь. 

Обсуждать здесь нечего: вместо поручения он снова слушает выговоры, а не пытается найти останки Кэт. 

***

После этого разговора Данте сбегает на три дня — рубит мечом и разбирает клыками больше от ярости, чем от голода, вызывает на поединок слишком много пешек Мундуса, вскрывает глотки и оставляет остывать тела, тут же забывая, что минуту назад был голоден. 

Кровь, льющаяся фонтаном прямо в его глотку, лишь раззодоривает то, что оказывается пересиливабщим даже это, а по факту — почти позабытым ощущением.

Горе в одиночестве, вот что понимает Данте. 

Вергилий, закрываясь от него, снова напоминает об их юности, с которой и начались их попытки отомстить. Три четверти вампирской крови, одна — людская. Дети, которым было запрещено появляться на свет. Дети отродья. Дети дампирессы и высшего вампира. 

— Мама... 

Данте резко отпускает тело и видит, как из двери шокировано смотрит девушка. 

Вот оно что. 

Он едва успевает вскрыть свою ладонь, чтобы напоить свою умирающую жертву. 

Девушка щерится, но Данте показывает ей такие же клыки — новообращённые должны иметь возможность примкнуть к ним. 

— Хотела обратить её, да? Забирай. 

Девушка трясет головой, стриженой до коротких, похожих на мох кудряшек. 

— Нет. Она уже не принадлежит себе. 

Данте пожимает плечами. 

— В следующий раз хотя бы не скидывай это дело на других. 

Он набирает номер подчинённых Вергилия. 

Связная цыкает языком, но слушает Данте:

— Кажется, у нас есть приманка. 

— Ого! Что, все же будете ловить тех, кто объелись теми пленниками? Тогда мы скоро прибудем.

— Сами не подставьтесь. У нас ещё в планах есть что покруче. 

Связная фыркает и отключается — группа прибудет за считанные минуты. 

Если кто-то пьет кровь вампиров — это нужно не откладывать в долгий ящик.