В подсобке пахло пылью, колени неприятно упирались в твердый деревянный пол, а от неудобной позы начинала ныть шея.

      Немного непривычно было находиться в обратной ситуации — обычно именно Броку смазливые мальчики по-быстрому отсасывали в тесных туалетных кабинках или на улице за углом какого-нибудь ночного клуба. Самому бывать таким мальчиком приходилось намного реже: мужики побрутальнее предпочитали таких же твинков, которые вешались на Брока, а сами сладкие мальчики не рисковали предлагать поменяться ролями. Тем не менее сосать Рамлоу умел, а иногда даже любил — зависело от партнера. Сейчас как раз такой случай, когда человек был более чем подходящий.

      Черт, Брок еще долго будет вспоминать эти накачанные напряженные бедра; эти ягодицы, что поджимаются под его руками, и этот горячий текущий член, маячащий перед глазами.

      Член был особенно прекрасен: ровный, с нежной кожицей чуть темнее остального тела (а если сравнивать с белоснежными бедрами, то и вовсе колоссальная разница). Еще он оказался необрезанным. Сам Рамлоу был обрезан и партнеры ему доставались такие же, но он слышал, что мужчины с необрезанным членом более чувствительны. И видеть своими глазами, как крайняя плоть обнажает трогательно-розовую головку, как та дергается от теплого дыхания и на самом краешке выступает маленькая капелька смазки — восхитительно. Будь у Брока пара лишних часов, он бы потратил это время на воздаяние прекрасному члену должных почестей.

      Во рту он ощущался еще круче, чем на ощупь. Тяжелый, толстый, не маленький, но и не елда двухметровая, дюймов шесть с половиной — семь. Идеальный размер. Вкус был не менее идеальным, по крайней мере то, что успел разобрать Рамлоу, прежде чем пропустить ствол глубже, утыкаясь носом в завитки темных волос. И даже эти волоски приятно пахли простым мылом, кожей, свежим потом и чем-то еще, наверное, самим мужчиной.

      Член медленно въезжал внутрь, раздвигал стенки тугой глотки, перекрывая доступ к кислороду, а широкая ладонь в волосах не позволяла отстраниться ровно до того, как Брок начнет задыхаться.

      Из глаз текли слезы, по подбородку вниз бежала слюна, ползла по шее на ворот футболки, пропитывая ткань. Казалось, что еще немного — и он помрет с членом во рту, так и не кончив. И даже непонятно, за что было бы обидно сильнее. Но партнер идеально ловил момент и отстранялся именно тогда, когда еще секунда — и острое удовольствие перерастет в полноценное удушение.

      Собственный член болезненно стоял, и стало настоящим облегчением наконец расстегнуть штаны и обхватить его ладонью. Брок чувствовал себя течной сукой, которую ебут глубоко в горло, а она только поскуливает от удовольствия.

      Впервые за долгие месяцы работы с Активом от Рамлоу ничего не зависело, и эта возможность скинуть с себя груз ответственности била по мозгам похлеще терпкого запаха возбуждения и шумных вздохов, иногда прерывающихся тихими стонами, что доносились сверху.

      Может, всему виной было долгое воздержание (он уже и не помнил, когда в последний раз касался другого человека в таком ключе), а может, природный темперамент Брока, горячая итальянская кровь давала о себе знать. Так или иначе, он наслаждался этой передышкой в их забеге, ловил свой кайф от самой ситуации, когда можно стоять на коленях перед красивым отзывчивым мужиком и ни о чем не думать.

      Вскоре толчки стали более рваными и аритмичными, ладонь в волосах сжалась крепче, не позволяя отстраниться. Последний толчок был особенно глубоким, в горло ударила горячая струя спермы, и Рамлоу ожидаемо закашлялся.

      Собственное удовольствие мешало нормально дышать, из головы разом вынесло все мысли, и остался только гул крови в висках, ничуть не заглушивший слова:

«Роджерс. Цель захвачена. Окружить периметр».