В это время Зимний обносил полки.

      Поначалу всё шло замечательно: он немного пошарил за стойкой кассира, повозился с программой заправки, а заодно отключил единственную работающую в этом захолустье камеру. После залил полный бак и еще несколько канистр, найденных под прилавком.

      И кто бы знал, что проблемы возникнут на самой простой части плана, а точнее, с обилием выбора и неумением Солдатом этот выбор делать. Куча цветных упаковок, ярких коробочек, шуршащих фантиков и красочных банок вводила Зимнего в ступор. Он стоял в не присущей ему нерешительности и не знал, что из этого хочет взять.

      Взгляд зацепился за что-то знакомое, а именно плиточный шоколад, точно такой же, как давал ему Командир, награждая за успешную миссию. «Держи, Принцесса, заслужил». Рука сама потянулась за любимой сладостью. Во рту сразу скопилась слюна, захотелось разорвать несчастную обертку, вдохнуть желанный запах какао и вцепиться в шоколад зубами. Раньше ему никогда не удавалось кусать шоколадную плитку. При его жизни любое удовольствие было большой редкостью, и шоколад Зимний ел небольшими дольками, долго смакуя каждую во рту, пока она полностью не растает.

      Сейчас же просыпалась неизвестная ранее жадность — точно такая же, что одолевала Актива рядом с командиром. Хотелось втереться в него всем собой и шипеть на каждого, кто попытается подойти к его человеку. Чтобы все знали, что это только его командир, Солдат полностью принадлежит ему, и никто больше не сможет командовать им. Это были настолько неправильные суждения, далеко выходящие за рамки протокола «Защита командира», что Зимний хранил это глубоко в себе, как самую большую тайну. Если у оружия вообще могут быть тайны.

Командира рядом не было, а от шоколадки даже запах не проходил сквозь маску, что уж мечтать сейчас о вкусе.

      И дальше Солдат уже не медлил. В сумку летели шоколадки, сникерсы, сладкие протеиновые батончики, М&М’s — всё, что попадалось ему на глаза. В голове крутилось слишком много мыслей, и основной было волнение за командира — как-то долго его нет. Нет, он не мог сомневаться в нем, но мало ли каким хитрым и подлым мог быть враг. Зимний еще раз обошел все полки, а потом не выдержал и остановился, прислушиваясь к тому, что происходило за дверью подсобки.

      Тяжелое чужое дыхание, тихие полустоны и ритмичные хлюпающие толчки, как если бы ходил поршень, выталкивая собой излишки масла. Среди звуков не было ничего похожего на борьбу или хотя бы просто знакомого Солдату, и он решил действовать по плану и дождаться командира в машине. Зимний уже подходил к выходу, как услышал чей-то голос.

Приказ.

Здесь была ловушка.

Командир в опасности, а он допустил это.

Защита командира в приоритете.

Хлипкая дверь подсобки слетела с петель с одного удара бионики.

— Солдат, не убивать! Не лезь вообще! — Рамлоу хрипел, лежа на полу с заломленными за спину руками.

Железный кулак уже летел в лицо не ожидавшего такого поворота кассира. Не убивать — хорошо, жить можно и на инвалидной коляске.

— Зимний, мать твою, отставить! Оглянись, пиздоглазый!

      С черного хода заходили люди в шлемах и бронежилетах, сзади Зимнего окружало еще человек десять с автоматами наперевес. Откуда-то из-за кактуса появился лысый мужик с повязкой на глазу (и как только не подох в плотном черном пальто в такую жару) и тоже направился к месту сбора.

      Солдат хмуро смотрел на Рамлоу. Его обижало это недоверие, кому как не командиру знать, на что способно лучшее оружие Гидры. Он бы справился с отрядом, пусть ценой пары отверстий от пуль в собственном теле.

— И блондина отпусти!

Зимний неохотно разжал пальцы с шеи кассира, которого уже пару минут придушивал под шумок.

Похоже, забег окончен.