— Р… Робби?

Спортакус проснулся от робкого оклика Зигги и моргнул, слегка нахмурившись. Как долго он спал? Солнце сияло в небе, тело задеревенело и ныло.

— Робби? Это ты?

Он попытался улыбнуться, несмотря на боль, больше эмоциональную, чем физическую. У него и раньше были боль и страдания. Они пройдут.

— Нет, это я, Спортакус.

 — Значит, ты все еще в теле Робби, — Зигги выглядел удрученным. — Он не смог исправить это? Ты останешься таким навсегда?

Спортакус рассмеялся, и это прозвучало так, как смеялся бы Робби. Зигги немного удивленно сделал шаг назад.

 — Он по-прежнему кропотливо работает над этим! Не волнуйся, мы вернемся к нормальной жизни в кратчайшие сроки!

Зигги не выглядел слишком уверенным, но через мгновение он лучезарно улыбнулся Спортакусу:

 — Хорошо-хорошо! — весело ответил он, и поковылял прочь, опять сосредоточившись на своем леденце.

Дети доверяли ему беспрекословно. Он с беспокойством осознал, что солгал им. Нет, не солгал — Робби был гением, как ранее и сказал Спортакус, и, конечно, сможет исправить машину — но не сказал всей правды. Если ее еще не починили, как долго это будет продолжаться?

Его мысли были прерваны синим промельком и страдальческим воплем.

— Как выключить эту штуку?!

 — Робби? — Спортакус сорвался со скамьи и споткнулся: суставы трещали, а мышцы протестовали против резких движений. Он встряхнулся и бросился к Робби, сидевшему на корточках и закапывавшему в землю кристалл со своей груди.

 — Убери это прочь от меня! — взвыл Робби, едва не плача.

— Робби! Все нормально. Я помогу тебе. Успокойся.

Робби умоляюще посмотрел на него.

 — Это в моей голове!

— Я знаю. Я знаю. Все нормально. Мы поговорим об этом потом. Что ты видишь?

Робби потряс головой, в его глазах немного прояснилось.

 — Розовая девочка… Она…

 — Помогите!

Стефани повисла на внешней стороне домика на дереве. Она пыталась нашарить ногами опору на стене, но безуспешно. Спортакус видел в своем уме маршрут, которым он должен воспользоваться, чтобы поймать ее, и инстинктивно встал на ноги, но с замиранием сердца вспомнил, что не в состоянии сделать это.

— Робби. Ты должен спасти ее.

К чести Робби, он не стал спорить или отказываться.

 — Как? — сказал он с отчаянием в голосе.

Спортакус крепко взял Робби за плечи.

 — Это просто мышечная память. Позволь инстинктам взять все на себя. Ты сможешь.

Робби еще колебался, но Стефани соскальзывала, и они теряли время.

— Робби, ты единственный, кто может сделать это! Ты немедленно должен идти!

Робби сделал глубокий вдох и рванул с места. Получилось гораздо меньше сальто, чем Спортакус предпочел бы, но с естественной неуклюжестью Робби даже в теле Спортакуса это было, наверное, к лучшему. Он остановился под деревом как раз вовремя, чтобы поймать руками падающую Стефани.

 — Спортакус! Ты… — она осеклась, когда более внимательно разглядела спасшего ее человека. — Ты… Робби?

Робби выглядел изумленным. Он смотрел на Стефани так, будто силился понять, действительно ли она существует. Стефани явно скептически отнеслась к такому повороту событий, но через минуту крепко обняла Робби за шею.

— Спасибо, Робби, — сказала она, улыбаясь. — Спасибо за то, что спас меня.

Затем она убежала прочь, со смехом рассказывая друзьям об опасности, в которой оказалась, и планируя следующий футбольный матч.

Спортакус положил руку на плечо Робби, и Робби подскочил. Спортакус улыбнулся ему.

 — Ты поступил очень хорошо, Робби. Ты действительно герой.

Робби быстро заморгал и сглотнул, как будто хотел что-то сказать, но потом стряхнул руку Спортакуса и молча зашагал прочь.

 — Робби! Подожди…

Но он снова унесся неизвестно куда, словно синий вихрь.

***

Спортакус дал Робби немного времени, а затем снова отправился искать его. Удивительно, но тот был не в своем логове, а сидел под деревом возле бейсбольной площадки, на том самом месте, где прятался, активируя машину в первый раз.

Шапка сидела на нем криво, и Спортакус, не подумав, натянул ее пониже. Слишком поздно он вспомнил, какой Робби нервный, и одернул себя за внезапное движение. Но Робби был слишком погружен в свои мысли.

 — Робби?

Робби устало моргнул в ответ, все еще глядя прямо перед собой.

 — Робби, ты в порядке?

Молчание, затем тяжелый вздох.

 — Я никогда не знал, как работает твой кристалл, — сказал он дрожащим голосом так тихо, что Спортакусу пришлось наклониться, чтобы услышать. — Я догадывался, что должен был спросить…

Он сжал и разжал кулаки.

 — Это было… Как… Я чувствовал то, что чувствовала она. Как ей было страшно. Мои мысли больше не были моими.

— Я знаю, — сказал Спортакус, желая утешающе приобнять его, но зная, что Робби не обрадуется. Сначала было трудно привыкнуть к кристаллу, но, по крайней мере, он знал, на что шел. Робби же был слишком слабым, эмоциональным, его ум был слишком личным пространством. Он мог только представлять, как, должно быть, страшно это чувствовать: так быстро, без предупреждения и подготовки. Его сердце разрывалось.

— Прости. Это моя вина. Я должен был предупредить тебя о том, что произойдет, если он сработает.

Робби фыркнул и поднялся на ноги.

 — Это не имеет значения. Мы поменяемся обратно, и такого больше не повторится.

— Да? — Спортакус вскочил на ноги и тут же пожалел об этом. Это тело действительно не привыкло к быстрым движениям. — Ты починил?

 — Ну… Почти, — Робби избегал его взгляда.

 — Отлично! — Спортакус хлопнул было его по спине, но остановился на полпути, неловко опуская руку. — Я знаю, что ты сможешь!

— Да, — Робби отмахнулся и хотел уйти, но внезапно остановился. — Должен ли я… Вернуть его тебе? — он сделал неопределенный жест, указывая на кристалл на своей груди.

 — Нет, — ответил Спортакус, улыбаясь. — Сейчас он должен быть у тебя. Если ты хочешь, я имею в виду, — он сделал паузу. — Ты станешь хорошим героем, Робби.

Робби открыл рот, чтобы заговорить, но на последнем слове его рот захлопнулся, и он унесся прочь в свое логово, оставив Спортакуса, как обычно, смотреть ему вслед в смешанных чувствах.

***

Когда Робби добрался до своего логова, он был так зол, что его трясло. Он взял лежавшую поблизости трубу и швырнул ее, удовлетворенно глядя, как она тяжело врезается в стену. Все, что попадалось ему под руку, он сбрасывал, сбивая тяжелые мощные машины одним лишь усилием мускулистой руки. Тот факт, что его сила была чужой, только подогревал ярость.

Наконец выдохнувшись — эмоционально, если не физически — он рухнул на свое пушистое кресло. Оглядев разрушения в своем доме, он разрыдался.

Герой? Как он посмел сказать ему что-то подобное? Ненависть к Спортакусу крепла внутри, как тяжелый булыжник в груди.

Спортакус смеялся над ним. Насмехался. Он знал, так же как и Робби, одну вещь: Робби никогда не мог быть героем. Бросив этот жестокий факт ему в лицо.

«Однако, смешно, что ты веришь мне» — сказал Спортакус в его голове, его добрые черты лица превратились в карикатурную отвратительную ухмылку. «Поверь мне совсем немного, хоть на секунду. Ты бесполезен, Робби, и ты это знаешь».

 — Заткнись! — крикнул Робби, вскакивая на ноги, ища, что бы еще бросить. Вместо этого взгляд упал на его руки, загорелые, мозолистые. Он бил металлические стены, пока не закровоточили костяшки.

***

Когда Стефани открыла люк в логово Робби, крикнула и не получила ответа, она позволила себе забраться внутрь. Она чувствовала себя неловко, делая это, но Спортакусу нужна чистая одежда, даже если он сам никогда ее не попросит.

Она осторожно шагала и звала Робби, но его нигде не было, а лаборатория была разрушена. «Гм…»

Стефани действительно не хотела совать нос в чужие дела, как бы ни был любопытен ей беспорядок. Но если уж она пришла, то могла бы захватить какую-нибудь одежду и уйти как можно быстрее. Она не боялась Робби — кто боялся бы? — но если бы он поймал ее, она была уверена, что выслушает длинную, драматичную лекцию о взломе и проникновении. Демонстративную, может быть, но Робби никогда не придавал этому особого значения.

Изучив заднюю стенку, Стефани обнаружила крохотный рычаг, который сливался с обстановкой так хорошо, что она почти прошла мимо. Осторожно потянув, она увидела, что открылся проход в спальню.

Бинго! Она направилась к шкафу, открывавшемуся другим скрытым рычагом, и тщательно осмотрела его содержимое, положив руки на пояс. Обычные костюмы в тонкую полоску, тщательно развешанные вместе, и несколько полок в стороне, с аккуратно сложенными фиолетовыми вещами. На верхних полках лежали несколько пар очков в толстой черной оправе.

Я не знаю, действительно ли полосы подойдут к стилю Спортакуса, — подумала Стефани про себя, поморщившись. К счастью, она нашла в куче одежды какие-то спортивные штаны и футболку, и, что интересно, какие-то фиолетовые кроссовки.

Зачем они ему? Тем не менее, Стефани была довольна своей находкой, и была уверена, что Спортакус был бы тоже. Когда она повернулась, чтобы уйти, то вопросительно обернулась на очки. Маскировка Робби хранилась в трубах в лаборатории — почему они здесь, в шкафу? Подумав, она взяла пару из них тоже, на всякий случай. Стефани аккуратно сложила все в сумку, оставила Робби записку и выбралась обратно в город, снова размышляя, где Робби может скрываться.

***

Робби сидел в душе полностью одетый, позволяя холодной воде смывать свой гнев. Он пытался гулять в ночной прохладе, чтобы успокоиться. Но чем больше он двигался, тем больше разочаровывался, и пришел домой еще более расстроенным, чем уходил.

Наконец Робби с ворчанием выключил воду, чувствуя если не улучшение, то хотя бы опустошение. Вывалившись из душа и капая на пол, он заметил на тумбочке записку на розовой бумаге. Он видел ее, когда еще только пришел, но был слишком взвинчен, чтобы отметить для себя ее наличие. Он поднял записку.

Дорогой Робби,

Спортакусу нужна чистая одежда, я надеюсь, ты не против того, что я захватила немного твоей, чтобы он носил, пока машина не будет отремонтирована! Думаю, в его дирижабле не работает распознавание речи, поэтому сейчас он поселился со мной и дядей. Еще раз спасибо, что спас меня сегодня!

С любовью, Стефани

Робби смял записку в кулаке. Заблокировано от Спортакуса! Это немного порадовало его. Он ожидал от себя, что возмутится из-за взлома, не говоря уже о грубом нарушении неприкосновенности частной жизни, но он, честно, слишком устал, чтобы волноваться.

Он с опаской обернулся к своей кровати. Прекрасная кровать с комплектом шелковых пурпурных полосатых простыней, но он никогда не спал в ней. Он предпочитал спать в кресле — в кровати по какой-то причине всегда снились кошмары.

Но он слишком устал, чтобы еще о чем-то беспокоиться, и лег поверх одеяла, все еще мокрый, и когда он видел сны, это были действительно ночные кошмары.