Как бы отвратительно это ни было, Спортакус не мог принять душ. Мало того, что он по-прежнему считал это вторжением в личную жизнь, так еще и каждый раз, думая о теле Робби, вспоминал свой сон и чувствовал, как щеки заливает румянец.

Был способ избавиться от напряжения, но… Нет, он так не мог. Он не хотел видеть Робби таким, пока Робби не продемонстрирует это сам, по своей воле.

Но это было маловероятно. Так что пока только быстрый холодный душ с закрытыми глазами и отчаянными попытками подумать о чем-нибудь другом.

***

У Робби таких отговорок не было.

Памятуя о первой неудачной попытке самоудовлетворения, он удостоверился, что ручка дверцы надежно закреплена, чтобы предотвратить несчастные случаи в дальнейшем.

Ненавидел ли он себя за это? Немного. Но ненависть к самому себе была привычной, и Робби без особых усилий смог проигнорировать ее.

Но, Боже, это слишком хорошо, чтобы прекращать. Каждый дюйм тела Спортакуса был… ну… потрясающим. Это стало почти зависимостью — изучать его, наблюдать, как оно реагирует на прикосновения.

Под горячей, почти обжигающей водой, он провел ладонями по соскам, ощущая расходящееся по телу возбуждение, чувствуя, как они быстро твердеют под кончиками пальцев. Кожа покраснела от жара, мускулы блестели в тусклом освещении ванной. Прикусив губу и чувствуя, как учащается сердцебиение, он взял в руку член Спортакуса, осторожно потирая, распределяя предэякулят по головке.

Член Спортакуса был немного короче его собственного, немного толще и необрезанный, как с интересом подметил Робби. От этого он был куда более чувствительным. Знание того, что он не должен этим заниматься, делало запретные моменты еще более захватывающими.

Когда он двинул рукой взад-вперед, положив другую на грудь и прислонившись головой к стене, в голову вдруг пришла мысль.

Делал ли Спортакус так же?

Эта идея заставила его увеличить скорость движений. По телу прокатилась волна желания.

Спортакус стонет, откинув голову, его руки исследуют тело — тело Робби, использует его…

Картинка была настолько будоражащей, что толкнула Робби за грань, колени подогнулись, и он, задыхаясь, кончил.

Когда он вымыл себя и вернулся в спальню, коварный внутренний голос, который всегда говорил правду, прошептал: «Ты же знаешь, что это не так. Он никогда не заинтересуется тобой».

 — Я знаю, — пробормотал он. — Знаю, что Спортакус никогда не пожелает даже притронуться ко мне.

Послеоргазменные ощущения угасали, на их место возвращалась привычная депрессия.

Это просто фантазии.

***

Спортакус поймал себя на том, что внимательно изучает лицо в зеркале: его угловатость, странную красоту; и покачал головой, заставляя себя отвести взгляд.

Потому что я не сдаюсь, Робби. Никогда не сдамся.

Это больше не являлось правдой. Он должен был сдаться. Не перед самим Робби, а перед надеждой, что тот когда-нибудь ответит на его чувства, когда-нибудь захочет его так же, как хотел Спортакус.

И он хотел его так, что это причиняло боль. Борьба с искушениями, взглядами, прикосновениями была одной из самых трудных вещей, с которыми сталкивался Спортакус.

Мысли, которых он старался избегать, сделались непреодолимыми, а растущая эрекция заставила поумерить фантазии.

Достаточно. Подрагивая от нервной энергии, он приготовился к пробежке. Ну, к такой, на которую он способен, прежде чем тело Робби неизбежно выдохнется, заставляя остановиться.

Он сходил с ума в оковах этого прекрасного тела, которого не смел коснуться… Должно было быть что-то еще, что он в силах сделать, чтобы помочь Робби вернуть все в норму.

Он решил, что заглянет к Робби после тренировки. Не потому, что отчаянно хотел любой ценой провести с ним время, каким бы болезненным оно не было. Просто помочь. Да-да, именно так.

***

Нахождение рядом с Робби заставляло его чувствовать головокружение, легкомысленность и одновременно полное опустошение. Конечно, Робби, поглощенный третьей чашкой кофе, не заметил эмоциональную дилемму Спортакуса.

Спортакус вздрогнул, но промолчал. По крайней мере, Робби теперь по большей части хорошо питался.

 — Знаешь, — сказал Спортакус, — может быть, семья, которая взяла того котенка, позволит тебе навестить его. Или, уверен, у ветеринара найдется еще один…

 — Меня не заботит этот глупый кот, Спортафлоп. — то, что он щелкал резинкой, надетой на запястье, говорило об обратном.

— …Или, может быть, собака?

Робби рассмеялся.

 — Собака? Не думаю. И от последней было достаточно неприятностей, — он машинально вздрогнул на последнем слове, почти уверенный, что робособака вот-вот выскочит из темноты и нападет.

Я просто хочу, чтобы у тебя что-то было, Робби. Даже если это не я.

Спортакус подумал, не проще ли просто признаться во всем. Признаться, быть отвергнутым и остаться с надеждой, которая просто не умрет. Все же лучше, чем так.

Робби с подозрением посмотрел на него.

 — Ты, наверное, думаешь о чем-то очень тяжелом. У тебя всегда такое странное выражение лица… Что происходит?

— Робби, ты….

Робби выжидающе приподнял брови.

 — … хочешь когда-нибудь навестить мой дом?

На лице Робби было написано удивление.

 — Твой… но… со мной? Зачем?

 — Думаю, тебе понравится. Я бы хотел, чтобы ты увидел, — это было самое простое признание, на которое он способен.

 — Я… Ну… — Робби недоуменно огляделся. — Я… очень занят здесь…

 — Да. Точно. Прости, я не должен был спрашивать.

Почему Спортакус выглядел таким несчастным? Если он так сильно хочет домой, почему не поедет сам?

 — Подожди… Спортакус. Там… действительно так, как ты рассказывал?

Спортакус улыбнулся.

 — Даже лучше.

 — Они не возражали бы… против моего пребывания? Эльфы?

 — Ни в коем случае. Они не будут, зная, что я доверяю тебе, — он сделал паузу. — На самом деле, они нашли бы тебя очаровательным.

Неправильный выбор слов — понял он, увидев лицо Робби.

 — Очаровательный. Прекрасно. Как какой-то уродец, которого ты поймал и привел, чтобы похвастаться.

 — Нет! Робби…

 — Спасибо за предложение. Не думаю, что смогу соответствовать, — его тон был ледяным.

 — Робби, послушай. Я не хотел…

— Да. Я знаю. Ты никогда так не делал.

— Робби… — Спортакус вздохнул от разочарования, больше из-за себя, чем из-за Робби. — Мой английский язык не… Хорошо. Я не это имел в виду.

Робби слегка смягчился:

 — Какое слово ты имел в виду?

Уникальный? Удивительный? Совершенный? Все эти слова были правдой, но Робби не поверит. Спортакус заговорил медленнее и осторожнее.

 — Думаю, им бы… понравилось встретить человека с магией, как у тебя. Наверное, они были бы рады раскрыть тебе часть твоего наследия. Были бы рады стать твоими друзьями.

Робби напрягся.

 — … Ты знал?

Спортакус озадачился.

 — Конечно, знал. Это очевидно для любого эльфа.

Робби скрестил руки на груди, нервным движением потирая бицепсы.

 — Я не знаю… многого о том, откуда я родом. В детстве я хранил этот секрет. Даже мои приемные родители не знали.

Спортакус положил руку на плечо Робби.

 — Это, должно быть, трудно. Трудно вписаться куда-то, когда нужно хранить свой секрет.

Робби одарил его пронзительным взглядом.

 — Как и тебе здесь?

Спортакус слегка улыбнулся.

 — Может быть. Просто… Приятно чувствовать рядом чужую магию.

 — Да уж, действительно. — Робби слегка придвинулся к нему.

Некоторое время они стояли в тишине, затем Робби втянул носом воздух.

 — Но я не позволю тебе идти туда в моем теле. У тебя вообще нет чувства стиля.

Улыбка Спортакуса могла бы зарядить энергией любую из машин в лаборатории.

— Разумеется, нет, Робби. Стиль — твоя задача! — он слегка склонился к нему. — Кроме того, паролем для входа является тройное сальто назад, так что…

Раздавшийся в ответ смех Робби был прекрасным. Он фыркнул:

— Спортакус, я не знал, что ты можешь быть смешным, — Робби утер выступившие слезы. — Я имею в виду, намеренно.

Спортакус ухмыльнулся.

 — Ты многого обо мне не знаешь.

У Робби заколотилось сердце. Почему? И отчего у него вдруг закружилась голова?

 — Хорошо. Вернись к работе, и тогда мы сможем начать планировать отпуск.

Спортакус усмехнулся и покорно кивнул.

Несколько минут спустя Робби в ужасе повернулся к нему.

 — Спортакус! Дирижабль…

 — Что с ним?

Робби побледнел и заерзал.

 — Я не могу. Там слишком высоко, я…

Спортакус подошел и накрыл ладонью его руку.

 — Я бы не допустил, чтобы с тобой что-то произошло, Робби. Но тебе необязательно отправляться в путь, если ты слишком боишься.

Робби сглотнул и посмотрел на него. Что-то в лице Спортакуса убедило его, потому что он кивнул.

 — Нет. Все будет нормально. Просто лети быстрее.

 — Я определенно могу это устроить! — Спортакус мягко коснулся его, и Робби снова захохотал:

 — Кажется, ты почувствовал себя лучше!

Он пожалел, что вообще заговорил, потому что лицо Спортакуса тут же вытянулось.

 — Что? Что ты имеешь в виду?

 — Ну… Ты хандришь который день. Смотришь на меня как… побитый щенок, или что-то вроде того.

Спортакус покраснел и отвел взгляд.

 — Я просто… переживаю, наверное.

Робби пристально посмотрел на него.

 — Ты уверен?

 — Да. Конечно.

— Потому что ты, знаешь… Не думай, что я расскажу все свои секреты, а ты сам ничего мне не скажешь. Это нечестно.

Он не мог понять выражение лица Спортакуса. Удивление? Или что-то другое?

 — Я просто скучаю по дому, вот и все. Мне полегчает, когда я смогу возобновить тренировки.

Робби смотрел на него до тех пор, пока Спортакус не встретился с ним взглядом.

 — Ты не лжешь?

На самом деле, эльф плохо скрывал свои эмоции. Он выглядел очень виноватым.

 — Эм… По большей части.

 — А в остальном?

 — … я не уверен, что готов рассказать об этом, — он задумчиво пожевал губами. — Это нормально?

Взгляд Робби смягчился.

 — Да. Нормально.

Спортакус с облегчением вздохнул и опять перевел взгляд на то, с чем Робби работал.

 — Так она все еще не включается?

Робби провел рукой по волосам.

 — Пока нет.

Спортакус протянул руку, чтобы потрогать ее, и поразился, увидев, как от его руки к машине стрельнул голубой импульс энергии. На секунду она загорелась и загудела, прежде чем снова отключиться.

Робби схватил его за руку.

 — Сделай так снова! Быстрее!

Спортакус скорее коснулся машины снова, но ничего не произошло. Он обхватил ее обеими руками, как мог — она лишь слегка загудела, а затем выключилась.

Робби вздохнул.

 — Ну, это… По крайней мере, хоть что-то. Это больше, чем я был в состоянии сделать, — он взглянул на Спортакуса. — У тебя есть какая-то… механическая магия, о которой я не знаю?

Спортакус покачал головой, сбитый с толку.

 — Нет… У меня с машинами никогда не выходило ничего хорошего. Не знаю, что это было. Раньше такого никогда не случалось.

Робби потер подбородок.

— Это не могло быть просто… статическим электричеством, да?

Спортакус беспомощно пожал плечами.

 — Прости, Робби. Я не понимаю, что сделал.

Робби ощутил потребность успокоить его.

 — Это хорошо: теперь мы хотя бы знаем, что она может включаться. Может быть, не хватает еще какой-нибудь детали?..

 — Ты знаешь, какой?

 — Если бы я знал, какой именно, мы бы не оказались в этой ситуации, не правда ли? — на него снова смотрели взглядом побитого щенка. — … Прости. Нет, я не знаю, какая деталь. Я перебирал ее части снова и снова, и все они выглядят так, как будто находятся на своих местах. Просто я больше ни о чем не могу думать.

Спортакус кивнул.

 — Ну, мы найдем это, чем бы оно ни было. Выход есть всегда.

Робби застонал.

 — Только не надо опять твоих песен, пожалуйста!

— Робби, ты просто обязан спеть со мной! У тебя такой красивый голос.

Робби не мог найтись со словами для ответа. Почему он вдруг покраснел?

 — Ну, не в твоем теле.

Спортакус рассмеялся.

 — Туше.

Его лицо стало серьезным. Он неуверенно взял Робби за руку, и Робби позволил ему.

 — Спасибо, что беспокоишься за меня, Робби. — тихо сказал он.

Робби прочистил горло, затем кашлянул снова, но все равно не смог ответить.

 — … Во всяком случае, я закончу уборку, а потом мы снова взглянем и проверим, чего у нас не хватает.

Когда Спортакус отпустил его руку, Робби почувствовал, что ему тоже чего-то не хватает.