Медовый месяц кончился быстро, и хоть мы не уехали из Островной Империи, вновь начались трудовые будни. Всё как судьбой прописано. А прописано было то, что жизнь с человеком по имени Вацлав не всегда будет ванилью, а тем более, жизнь с не просто Вацлавом, а Коллером. Чтобы держать себя в руках, я каждый раз себе говорила: «Милая, ты замужем за гением, и тебе повезло хотя бы в том, что он на тебе женился». Вацлав целиком ушёл в работу, а мне ничего больше не оставалось, как заняться написанием книги об Островной Империи, специально для этого я решила наведаться в Дануолл, чтобы пообщаться с местными жителями и составить общую картину о городе. 

   — Будь осторожна, — сказал мне Вацлав, помогая забраться в лодку. 

   — Не переживай так, Вацлик, я всегда осторожна, — улыбнулась я и, запустив мотор, направилась к Дануоллу, муж проводил меня взглядом и вернулся в институт.

   Дануолл действительно поражал своей архитектурой и инженерными изысками. Главной достопримечательностью города был мост, построенный по последнему слову техники, управляемый не человеком, а специальным механизмом, и часовая башня. Хочу отметить, что систему безопасности главного острова Империи Соколов хорошо продумал. Как только я вышла из лодки, то почти сразу же наткнулась на электрическую стену, электричество тут получали буквально из воздуха, а точнее с ветряной мельницы. Возле стены стояли двое имперских солдат. Поначалу я думала, что меня не пустят в город, но солдаты, узнав у меня, что я турист и, вдобавок, мой муж подрабатывает в Адемире, пропустили меня за стену. В отличие от Карнаки и Серконоса, Дануолл был немного мрачнее, учитывая стену и дома из красного кирпича, но всё равно он не был таким мрачным, как говорили люди живущие в Карнаке. 

   Люди здесь приветливые, с ними легко заговорить, некоторые, узнав, что я приехала сюда с другой стороны Великого океана, спрашивали меня о жизни там. Врать я не стала, а сказала, что тут намного лучше, чем там. 

   — Значит, китобои не врали про напряжённость с другой стороны океана, — говорили они. Я сразу же переключалась, переводила разговор на другую тему, не очень хотелось портить настроение людей Дануолла тем, что происходило за океаном. Люди охотно рассказывали про все достопримечательности Империи, а также о жизни здесь и о животных. Всё это я записывала на бумагу, использовать встроенный в телефон мужа диктофон не стала, так как не хотела шокировать местных жителей непонятной технологией, не все люди в Империи знали, что мы туристы. Получив немного информации об Островной Империи, я решила сделать фотографии Дануолла, благо людей на улицах было немного, и все они занимались своими делами и не обращали внимания на женщину, которая фотографирует город на странный аппарат. В городе полно красивых домов, говорящих о том, что их построили ещё на заре Империи. 

   — Миссис Коллер, не ожидала вас увидеть в Дануолле, — услышала я знакомый голос. Я обернулась, позади меня стояла Меган Фостер, правда без её аугментаций её трудно было узнать, у неё был один глаз и одна рука, в которой она держала курительную трубку.  

   — Мадам Фостер, а где ваши... — хотела спросить я. 

   — Аугментации? Хотели спросить. Что ж, я ими не пользуюсь в свободное от работы время. Китобоям нужен сильный лидер, — ответила Меган. Я рассказала мадам Фостер о том, что собираюсь написать книгу про Карнаку и Дануолл, и хотела бы узнать о китобоях и об их вкладе в Островную Империю, если это не секрет. 

   — Это не секрет, миссис. Как видите, у нас есть электричество, но не всегда тут есть ветер, для этого мы используем баки с ворванью, — сказала Меган Фостер и продолжила свой рассказ. Я только записывала всё, что говорит мадам Фостер, она рассказывала обо всем, что происходило в Империи. Мы разговорились и не заметили, как начало темнеть, я поблагодарила мадам Фостер за её рассказ и поспешила назад в порт, а оттуда на лодке вернулась в Адемир. В институте вовсю горели огни, а фонарь, работающий на пристани, не давал наткнуться на прибрежные скалы. Никаких лодок и кораблей на причале у института не было, если у Вацлава были сегодня пациенты, то они либо разошлись по домам, либо сидят в своих палатах. 

   Монтана Джонс и та женщина, о которой он говорил, давно разошлись по своим комнатам, и только мой Вашек по-прежнему работал в отведённой ему лаборатории. 

   — Ты бы поспал, что ли? — предложила я мужу. 

   — Привет, прости, что не встретил, много работы, — начал оправдывать себя Вацлав. 

   — А остальные что, и этот твой друг? — поинтересовалась я. Такое отношение людей к работе меня возмутило. 

   — Они не очень разбираются в этих технологиях, — с печалью в голосе ответил Вацлав и спросил, как прошёл мой день. Я рассказала мужу о том, что собрала достаточное количество информации о Дануолле, и показала ему сделанные мной фотографии. 

   — Да, Монти не врал, город на самом деле красивый, — признался Вацлав. 

   — Лава, ты бы хоть чуть-чуть прогулялся бы по городу, — предложила я мужу. 

   — Вот денег накоплю на этой работе, и мы погуляем, — улыбнулся Вацлав. 

   — Обещаешь?

   — Слово Вацлава, — твёрдо ответил муж.  

   — Ладно, жду тебя в кровати, — сказала я и поднялась на лифте в нашу комнату. Тут было немного прохладно, так как институт находился на скалистом острове и был окружён Великим океаном. Я пролежала два часа без сна, Вацлик так и не пришёл в комнату, не выдержав, я накинула на свою ночную рубашку тёплый махровый халат и спустилась к мужу в лабораторию. 

   — Так я и знала, уснул на рабочем месте. Эх, Лава-Лава, нельзя же так себя изводить, — вздохнула я. Я приподняла спящего Вацлава, хоть он был тяжёлым, мне удалось его поднять на ноги. 

   — Так, красавчик, облокотись на меня, и я доведу тебя до спальни, — сказала я мужу. Вацлав ничего не ответил, но всё же облокотился на меня, и я осторожно дотащила его до лифта, а потом и до спальной комнаты. После чего уложила его на кровать. Потом сняла с его ног ботинки, а затем и брюки с рубашкой, после чего накрыла Вацлава одеялом и легла рядом с ним. Чувствую, после того, как я дотащила мужа до кровати, у меня начнут болеть мышцы утром, а ещё надо было потратить хотя бы немного нервов и попытаться уговорить мужа вернуться обратно в Чехию, а то он опять надрывается на работе. 

   Я проспала до самого утра, и как только первый луч солнца заглянул в окно, проснулась. Вашек ещё спал, и, судя по позе, в которой, я и уложила его спать, он ни разу не просыпался. Осторожно, чтобы не разбудить мужа, я встала с кровати, переоделась и, заколов волосы на затылке, спустилась в лабораторию. Теперь настало время поработать вместо Вацлава, а тот пусть снова отдохнёт. Монтана Джонс и Гепатия Алесандрийская уже были в лаборатории, похоже, они встали раньше меня и ждали, когда спустится доктор Коллер.  

   — Пусть доктор Коллер отдохнёт, а то вчера он уснул на рабочем месте, — сказала я ребятам. 

   — А как же пациенты, у нас тут двое строителей пострадали, и им необходимы аугментации, а то как же они будет работать потом? — спросил Монти. 

   — Я вижу, вы за месяцы проживания в Островной Империи уже командуете здесь, — ехидно сказала я. — Что ж, я за него поработаю, пока он не проснётся.  

   — Вы разбираетесь в нейропротезировании?! — удивлённо спросила Гепатия. 

   — И не только, кое-чему я научилась у своего дяди, потом у отца, а потом и мужа, когда наблюдала за ним в его лаборатории, — сказала я и попросила показать мне то, над чем начал работать Вацлав. 

***

   Когда я проснулся, то Китти рядом не оказалось, я так и не понял, как я очутился в кровати, да ещё и без одежды. Неужели жене удалось дотащить меня до спальной комнаты. Когда я спустился в лабораторию, то был, приятно удивлён, услышав разговор Китти с Гепатией.

   — Если эти люди — строители, то некоторые аугментации рук надо усилить, всё же они таскают здоровенные каменные блоки, — говорила Китти Гепатии. 

   — Где именно? — спросила Гепатия. 

   — Вот в этих местах, — ответила Китти, указывая на плане.  

   «Ого, я не знал, что Катарина разбирается в ауг-технологиях...» — и тут до меня дошло, что я женился на женской версии себя, неужели её дядя Алан, о которым она мне рассказывала, тоже занимался изготовлением аугментаций, надо бы её об этом расспросить. 

   — Ваша жена под стать вам, доктор Коллер, она даже вашего друга, Монтану Джонса, заткнула за пояс, — увидев меня, сказала Гепатия. 

   — Я решила, что если уж на то пошло, то будем работать по очереди, — предложила мне жена. Я попытался оправдать себя тем, что мне это не сложно, и я не пересиживаю на работе, но Китти была непреклонна.

   — Ну да, спорим, ты не заметил, как я дотащила тебя до кровати и уложила спать, — начала Китти, но потом вновь сменила гнев на милость и добавила: — Ты мне очень дорог, Вацлав, и я не хочу, чтобы было как раньше. 

   — Вот что значит любящая жена, — подметил Монти, а потом спросил: — И где ты нашёл себе такую жену? 

   Это вызвало на моём лице лёгкую улыбку: скажу, мало кто мне поверит, что я вышел из своего подвала и решил сходить на конференцию одного тивианского учёного. Всё за меня сказала Китти. 

   — Это не похоже на того доктора Коллера, которого я знал! — удивился Монти. 

   — Я человек-неожиданность, — сказал я другу. Китти, по ходу, серьёзно увлеклась нейропротезированием, консультируя в этом Гепатию, а ещё она попросила Монтану Джонса сплавать в Дануолл и узнать, где можно раздобыть алмазное напыление, чтобы аугментации, которые я собираюсь приживлять строителям, дольше продержались. Я не из тех людей, кто сваливает все заботы на плечи женщины, поэтому я сказал жене, что буду ей помогать. 

   — Вижу, вы прекрасно дополняете друг друга, — заметила Гепатия. 

   — А кто-то говорит, что мы так вместе не продержимся, — сказал я. 

   — Зависть... — проговорила Гепатия. 

   — Если бы вы, доктор Гепатия, были на большой земле, то вы наверняка догадались бы, кто отец этой леди, — улыбнулся я. 

   — Даже не представляю, расскажите, мистер Коллер? — попросила Гепатия. 

   — Отец Катарины — знаменитый в научных кругах профессор Обид Мортон, — ответил я. 

   — Что, решил примазаться к славе семьи Мортон? — спросила Гепатия.

   — Ну да, — съёрничал я. Когда я только познакомился с Китти, я не знал, кто её родители, когда я оставлял в журнале приглашённых свою подпись, увидел, что она подписалась как мисс Мартин. — Да, богиня моя, я женился на тебе не из-за славы твоего отца, я просто влюбился в тебя с первого взгляда, — сказал я жене и поцеловал её в щёку. Я пообещал Китти, что я не собираюсь долго задерживаться в Адемире, и как только получим нужную сумму на жизнь, переедем в город. 

   — Как ни странно, но я тебе верю, — игриво сказала Китти. 

   Так и случилось, после двух недель работы в Адемире Гепатия поблагодарила нас за помощь и заплатила нужную нам сумму. Мы, взяв все свои вещи из нашей комнаты, сели на лодку и переехали в Дануолл. Китти сказала мне, что в культурном центре города есть небольшая гостиница, туда мы и направились. Как только мы углубились в центр Дануолла, передо мной открылся совсем другой вид, здесь дома были сделаны не из красного, а из белого кирпича. 

   — Смотри, там впереди — имперский дворец! — сказала мне Китти. 

   — Можно на него взглянуть? — поинтересовался я. 

   — И не только, я мимо него проходила, когда расспрашивала людей о городе, стража там стоит только у входа в сам дворец, так что я могу тебя сфотографировать там. Но сначала нужно отнести наши вещи и снять номер, — сказала Китти. Я послушал жену, и мы остановились в той гостинице, о которой она говорила, хорошо, что полмесяца проживания в этой гостинице стоило всего три золотых. Мы сняли скромный номер и, забросив в него наши чемоданы, пошли гулять по Дануоллу. Первым делом Китти повела меня к королевскому дворцу, это было огромное красивое здание из белого кирпича, на одной из башен которого развевался флаг Островной Империи. 

   — Вот это да, я ничего в своей жизни красивее этого не видел, кроме старых открыток Праги, — сказал я себе, глядя на всю эту красоту.

   — Ну не говори так, в Праге и сейчас красиво, город отходит от всей этой грязи, что с ним случилась, — ласково сказала мне Китти. 

   — Надеюсь на это, — сказал я, обнимая жену. 

   Мы ещё немного полюбовались имперским дворцом и, взявшись за руки, продолжили знакомство с Дануоллом. Мимо нас проезжали разнообразные механические экипажи, но Дануолл — полностью равнинный город, поэтому экипажи здесь выполняют функции городского, а не туристического транспорта. Здания государственного значения охранялись не только жандармами, но и электрическими стенами.  

   — Что-то мне не по себе от этих электрических стен, — сказала Китти. 

   — Да, а когда-то пытались за эти стены нас всех выселить, а тут это просто охранная стена, — успокоил я жену. Если честно, я и сам никак не привык к этим жужжащим стенам. Я решил не углубляться в центр города, а осмотреть его окраины, о своих планах я рассказал жене. Китти немного засомневалась по этому поводу, я знал, когда она пошла выкупать мою жизнь у Двали, она видела окраины тогдашней Праги, где процветали нищета и преступность. 

   — Я знаю, я сам видел, что там, в Праге, но тут совсем другое, уверен, что тут совсем другая окраина, — сказал я жене. 

   — Ловлю тебя на слове, — согласилась она. Я осмотрел улицу, на которой мы находились, здесь была одна железная дорога с механическим экипажем. Похоже, он идёт к окраинам Дануолла. 

   — Прокатимся? — спросил я. Китти кивнула. Мы дошли до ближайшей остановки экипажа, и как только механическая карета оказалась возле нас, мы запрыгнули в неё и, дёрнув за рычаг, поехали к окраинам города.

***

   Экипаж мчал нас не так быстро, поэтому мы с интересом рассматривали дома, мимо которых проезжала наша карета. Скоро дома из белого кирпича исчезли из виду, говоря о том, что мы приближаемся к окраине города, но от этого город не потерял своего шарма, а стал более загадочным и таинственным. Всю дорогу до окраины города Вацлав снимал на камеру своего смартфона.

   — Это небольшое добавление для твоей книги, — сказал мне муж. 

   — Ну да, смешанные краски окраины Дануолла, спасибо, что решил внести свой вклад в моё будущее произведение, я упомяну тебя в своей книге, — поблагодарила я мужа.

   — Рад тебе помочь, принцесса, — улыбнулся Вацлав. Экипаж вскоре сбавил скорость и остановился на последней станции. Дальше проход был закрыт, похоже, на окраинах Дануолла транспорт не ездил.

   — Скажите, это окраина города? — спросила я у рабочего, залезающего в экипаж. 

   — Ещё нет, миссис. До окраины пешком надо идти, после потопа там не всё восстановили, — ответил рабочий и сел в экипаж.

   — И куда ты привёл меня, Коллер? Не хватало подцепить какую-нибудь тропическую заразу? — упрекнула я мужа. 

   — Китти, я обещаю, по воде мы ходить не будем, а если будем, то я перенесу тебя на руках, — улыбнулся Вацлав. Как всегда я поймала его на слове, не хотелось лишать мужа этой маленькой радости перед возвращением в Прагу, тем более что другого мира он не видел. Я не устаю восхищаться этим человеком, который, несмотря на всё пережитое и увиденное им, не сломался, а остался человеком, когда люди вокруг него превращались в зверей. Хочется сказать ему: «Коллер, всегда оставайся таким же светлым, чистым и жизнерадостным человеком. Оставайся, несмотря ни на что». Пройдя полпути, Вацлав начал принюхиваться, и я тоже, пахло чем-то жаренным, похожим на мидии. Похоже, тут рядом есть ресторан, где продают жареные морепродукты. 

   — М-м-м, я проголодался, — сказал Вацлав и побежал на запах жаренного. 

   — Лава, подожди меня! — крикнула я мужу и побежала за ним. Это был не ресторан, а единственный человек, который на открытом воздухе в котле варил мидий. Мне что-то перехотелось есть, а вот мужу нет, и он смело спросил:

    — Сколько за одну порцию? 

   — Два золотых, — ответил повар. Вацлав протянул повару деньги, а тот огромной поварежкой достал из котла «мидии» и протянул их Вацлаву. 

   — Спасибо, — поблагодарил Вацлав. Мы отошли в сторону, и муж протянул мне тарелку с мидиями. 

   — Я не хочу, — сказала я. 

   — Я просто предлагаю подержать, пока я отключаю свои болевые аугментации, — сказал он. После чего вновь взял тарелку с «мидиями» и, открыв ракушку, выпил часть содержимого. 

   — Вкуснотища, — протянул он, — в Праге я такого не ел.  

   Я старалась держать себя в руках ради мужа, но не знаю, то ли от вида этих «мидий», то ли от запаха сырости меня тянуло вырвать. Муж продолжал наслаждаться едой и, когда доел, решил купить ещё. 

   — Вашек, может, потом сюда ещё наведаемся, мне что-то не хорошо... — не удержалась я.  

   — Да и правда, ты побледнела, — сказал мне муж. 

   — А ещё меня немного подташнивает, — призналась я. 

   — Китти, ты... — тихо прошептал Вацлав. 

   — Наверное, после стольких пылких ночей, проведённых в Карнаке. 

   — Что же ты сразу не сказала, конечно, давай вернёмся обратно в город, — сказал муж и, взяв меня за руку, повёл обратно на остановку. 

   — Так ты рад или нет? — твёрдо спросила я его. 

   — Конечно, рад, нас станет больше, я так счастлив! — весело произнёс муж и обнял меня.