История, что рассказал о себе Саша, глубоко засела в голове Маркуса, и он еще долго размышлял о том, что все-таки лучше: быть ребенком богатых родителей, которые тебя не выгонят, но будут беспощадно подгонять под собственные рамки любыми средствами, или родители, которым на тебя насрать. Ответ не был найден, ведь это была палка о двух концах, и Марку ничего не оставалось, как только крепче прижиматься к любимой груди, целуя ее и потираться щекой.
Потрясающая ночь продолжилась сильной усталостью по пути домой, а там закончилась беспокойным сном. Но утром, отоспавшись и позавтракав пожирнее, к ним к обоим вернулись силы и Саша, все еще ловя флешбеки от ночи, потащил его в постель, исполнять обещание. Марк хочет, отчаянно хочет его, позволяя делать с собой все что нужно, но также сильно он хочет вновь спасовать, от испуга, и поэтому прячет лицо в подушку, туда же и постанывая, то от приятных ощущений, то от боли, и, так как она глушила звуки, он себя не сдерживал.
Саша навсегда запомнит испуганно-ошарашенное лицо Маркуса, который внезапно осознал, что, не смотря на дрищавость, у его парня достаточно большой, а по ощущениям просто огромный, член. Журавлев даже не смеялся, ведь сам он был на этом месте и сам чуть не плакал от этого осознания во время своего первого раза. Марк был пиздец каким узким и у Саши сердце кровью обливалось, когда юноша тихо всхлипнул ему на ухо, дрожа почти всем телом, когда парень вошел в него полностью. Как долго Журавлев его не растягивал, этого все равно не хватило, чтобы юноше было не больно первое время. Парню страшно было жаль Маркуса и, если бы последний не был таким уверенным в себе и настойчивым, он бы плюнул на это все и предложил ограничиться взаимной дрочкой, но Волк младший оказался куда настырнее. Впрочем, в конечном итоге обоим невероятно это понравилось и отношения между парнями постепенно переросли на совсем новый уровень.
И, когда все происходит, Марк невольно всхлипывает, жмурясь, смахивая, подступившие режущим ощущением, капельки слез, обнимая возлюбленного и терпеливо пропуская внутрь, давая заполнять себя даже чересчур сильно. Изнутри распирало, но боль, что по началу казалась просто издевательской, с каждый поглаживанием и успокаивающим шепотом становилась даже приятной. Нет, менее болезненно не было, но она приобретала оттенки пошлости, раскрывая его либидо и заставляя Марка подмахивать Саше, помогая вытрахивать из себя последние крупицы разума и стеснения. И пусть это никогда не кончается.
После того секса Марк еще пару дней в шутку порыкивал на любимого, когда тот совершал ручные поползновения к его заднице, и кусал за те самые руки. Он ни о чем не жалел, и обязательно они повторят это, но точно понимал, что его заднице нужно время чтобы осознать, что такое теперь будет постоянно. А как только задница осознала, Марк посмеивался над их отношениями, и, если бы ему хватило смелости кому-то их описать, он бы ограничился лаконичным: «ебемся как кролики».
Да, столько секса у него было еще ни с одной девушкой. Не упускающий возможности его полапать Саша, теперь вел себя аккуратнее, особенно, если устал, потому как Марк больше не сдерживал себя, и на всякую пошлость, отвечал еще большей пошлостью, например, падая перед ним на колени, прерывая готовку завтрака, и отсасывая, заставляя забыть Журавлева обо всех насущных делах.
Марку нравилось. Нравилось принадлежать ему, сводить с ума, заставлять закусывать губы, если в метро их зажимали плотно друг к другу и его рука, совершенно случайно, оказывалась на паху Саши, и совершенно случайно начинала мять его член, сквозь ткань одежды. Юноша откровенно наслаждался тем, что его хотят, и хотят до одури, а когда получают, не стесняются оставлять метки, чтобы все вокруг знали, что Марк занят, и занят серьезно.
В университет, правда, приходилось замазывать все следы, или носить шарф, постоянно отговариваясь что он заболел. На потоке у него появилась пара подруг, и он даже иногда, когда Саша был на работе, тусовался с ними. Правда, всегда понемногу, предпочитая приехать пораньше домой и приготовить своему парню очередное что-нибудь вкусное, за что его потащат в постель и тоже сделают вкусно.
Прекрасный секс, разговоры на любые темы, бесконечные нежности и невероятно вкусная еда сделали Сашу похожим на человека, а не на полуразложившегося зомби. Маркус совсем потерял стыд, и молодой человек упивался этим, все еще удивляясь, как у него от всей этой шикарной жизни не встало сердце. Парни негласно обозначили грань их отношений: Марк может тусить с одногруппницами столько, сколько захочет, дело может доходить даже до заигрываний, лапаний и поцелуев, раз Волку старшему нужны доказательства гетеросексуальности его сына, а Саша продолжает флиртовать с посетителями так, словно никакого Маркуса, который самозабвенно отсасывал ему, пока Журавлев пытался приготовить яичницу, и не было. Парни знали, что любят друг друга, и что они нужны друг другу, поэтому Саша, наверное, и не обиделся, если бы узнал, что Марик переспал с одной из его одногруппниц. Впрочем, он продолжал ревниво оставлять бесконечное количество засосов на идеальном теле своего парня, метя территорию, и лишь ухмылялся, наблюдая за тем, как Маркус пытается эти засосы скрыть.
В какой-то момент Саша заметил, что кошмары, мучающие его до этого почти каждую ночь и из-за которых он вообще предпочитал не ложиться спать, стали сниться ему реже, а когда он засыпал, обнимая теплого Маркуса, то всю ночь он спал как убитый и даже отдыхал. Юноша явно очень хорошо влиял на него и Журавлеву невольно становилось страшно даже думать о том, что случится, когда Марика заберут у него. Именно эти мысли крутились у него в голове, когда юноша по разным причинам не ночевал дома и никто не мог спасти Сашу от разрушающих его мыслей. Обычно Марк просто заваливался рядом и мог даже просто продолжить читать какую-то научную статью в телефоне, позволив парню крепко себя обнять, и Саше от этого становилось легче. Когда Волк младший был рядом с ним, все эти мысли уходили на второй план.
Скоро должны были приехать родители. Марк был несказанно рад что мама тоже решила приехать, ведь мысль о том, что приехал бы один отец, его пугала до чертиков. И, даже подготовив себе убедительную легенду, ведь не заметить засосы на его шеи и груди невозможно, (это еще штаны закрывают его живот и бедра, что тоже покрыты собственническими отметинами), он все равно переживал.
Квартира была вычищена до блеска, Марк заставил Сашу убраться даже в его комнате, зная, что как только мама увидит цветы, она оседлает его парня расспросами. Ни пылинки, ни черточки, никакого лишнего мусора, даже обувь Марк расставил, купил новый коврик под дверь, поменял дверной замок, прикупил домой красивой посуды, дорогой чай, приготовил вкусные легкие закуски, поменял шторы на кухне... В общем, и ежу было понятно, что парень волнуется.
–Саш. – Он неуверенно начинает, еще до начала разговора чувствуя себя виноватым, и застывает на входе в комнату любимого, опираясь плечом об косяк. – Слушай, мой отец он... В общем, он поднялся в девяностые, и он довольно своеобразный. Он может начать тебе угрожать, и делать это довольно убедительно...
Саша, откладывая дела, подходит к затушевавшемуся Марку и успокаивающе целует в лоб, продолжая слушать.
–В общем, если он тебе что-то скажет, просто кивай и говори, что понял его, хорошо? – Маркус с дрожью выдыхает в уже тянущиеся к нему губы, но вздрагивает и практически отталкивает Сашу, когда по квартире раздается дверной звонок.
–Извини. – Тихо шепчет, притягивая парня обратно и коротко, но очень крепко обнимает.
Марк открывает дверь и за ней оказываются мужчина и женщина, примерно сорока-сорока пяти лет, оба дорого, но не вычурно одеты, а когда Волк старший заходит, и кивает Саше, со сдержанной улыбкой, и чертями в глазах, Журавлев может убедиться в словах Марка, которые он говорил тогда на балконе. Перед ним стоял статный мужчина, с благородной сединой, в ровной и красивой щетине, с идеальной осанкой и подтянутой фигурой, хищным, но спокойным взглядом, один в один похожий на Маркуса, только на двадцать лет старше. Даже когда он придерживал пальто жены, помогая ей раздеться, в его движениях чувствовалась власть и эта незримая сила человека, для которого стерты любые рамки закона.
–Мам, пап, – Саша может наблюдать так ненавистную ему дежурную приветливую улыбку на лице Марка, и наконец осознать, что юноша жил с ней девятнадцать лет, почти не снимая. – Это Саша, мой сосед.
–Елизавета Александровна. – Первой, конечно, начинает говорить женщина, припорхнув к Журавлеву словно райская птичка и протягивая ему руку. – А это мой муж Владимир Олегович.
Мужчина кивает, улыбаясь один в один как Марк, только взгляд у него был не измученно-испуганный, какой постоянно был у его сына, а холодный и уверенный. Он крепко пожимает руку Саши, кажется, отказаться от этих приветственных жестов было невозможно, и Леди Волк уводит всех на кухню, щебеча разные комплименты Саше, нахваливая своего сына, и сетуя мужу о том, что надо бы подкинуть ребятам денег хотя бы на небольшой ремонт.
Саша едва сумел побороть желание просто запереться у себя в комнате и выкурить пару пачек сигарет. Разом, блять. Невъебическим усилием молодой человек берет себя в руки и нацепляет лицо чуть заебавшегося, но все равно чуткого бармена, с которым он мог вытерпеть почти что угодно. Представив, что это лишь очень требовательные посетители, Саша успокоился, ведь если он будет нервничать, от этого будет плохо будет не ему, а Маркусу. Первое Журавлеву было вообще не в новинку, а о втором он даже думать не хотел, настолько это пугало. Саша незаметно теребит рукав своего нового свитера и мысленно благодарит предусмотрительность своего парня, который решил купить ему хоть какую-то одежду, в которой Саня не выглядит как бомжеватый студент, которому денег даже на дошики не хватает, а просто как обычный парень. Вспоминая недолгие уроки хороших манер, проводимые Маркусом в свободное время, он вежливо целует тыльную сторону изящной ладони, протянутой женщиной, и улыбается, приветствуя вошедших. Волк старший крепко сжимает ему руку, и Саша едва сдерживает шипение. Несмотря на разницу в росте, этот мужчина все умудрялся смотреть на парня сверху-вниз, чем очень последнего удивляет.
Маркус копошится на кухне, Елизавета Александровна что-то радостно щебечет, рассматривая квартиру мальчиков, а Саша просто подпирает собой косяк двери, думая о чем-то отвлеченном. Что он хочет курить, что нужно купить яиц, что он не доделал очередной проект и не полил растения и, походу, не польет.
На вопросы женщины он отвечал вполне дружелюбно, как отвечал бы за барной стойкой, разве что без какого-либо флирта, а на хищный взгляд Волка старшего вообще никак не реагировал, очень правдоподобно изображая из себя обычного и заебанного учебой студента, который не видит в родителях своего соседа никакой угрозы.
Марк заваривает чай, ставит на стол все что наготовил, отцу наливает дорогущий виски, который специально купил к его приходу, потратив на одну бутылку две месячных квартплаты.
В основном разговаривала Елизавета, спрашивая то у Саши что-то, то у Маркуса, она поднимала всем настроение, и разряжала обстановку, хотя Волк старший то и дело замирал недобрым взглядом на Журавлеве, изучая и хищно улыбаясь собственным мыслям.
–Откуда у тебя засосы? – Вдруг тишину прорезает голос, молчавшего до этого мужчины, низкий, утробный, достойный его положения и внешнего вида.
В какой-то момент повисает опасная тишина и Саша, услышав вопрос, вскидывает брови, удивляясь прямоте мужчины, но волнения своего никак не показывает, спокойно попивая свой чай. Работа барменом научила его носить максимально нейтральное лицо, несмотря на весь пиздец, происходящий вокруг. Когда все закончится, Саша наверняка просто умрет на месте, захлебнувшись в нахлынувших эмоциях, но сейчас он просто наблюдает за происходящим. На пронзительный взгляд, он лишь вопросительно выгибает бровь, мол, че вам от меня надо, я не просил, чтобы вашего мальчика ко мне подселяли.
Вопрос, простреливает Сашу, а Марк с готовностью начинает красочно рассказывать о своих отношениях с девочкой на потоке и даже показывает фотографии на телефоне, которые успел сделать за те тусовки, пока Саша на работе. Вроде, выглядело убедительно, хотя острый взгляд все равно потом упал на Журавлева, выискивая на его лице эмоции, и Марк мысленно молился всем богам, чтобы его любимый не прокололся.
Заметив пепельницу, Волк, что на поверку оказался самым настоящим хищником, предложил:
–Куришь? – И, не дожидаясь ответа, бросил на стол пачку черного мальборо. – Не хочешь попробовать нормальных сигарет?
Отец старается улыбнуться по-доброму, но кровожадный зверь никогда не станет похожим на милого зайчика.
Около ног Саши усаживается его кот, лениво зевая, и парня уносит в пучину воспоминаний. Вот ему где-то четырнадцать лет, у его ног сидит верный пес Шарик, который еле слышно рычит на орущих друг на друга супругов. Это зрелище мальчишке было так тошнотворно привычно, что он лишь кривит губы в презрительном жесте и даже не идет разнимать чуть ли не дерущихся родителей, а берет из холодильника хлеб с маслом и уходит в свою комнату, которую он делил с младшей сестрой, делать бутерброды. Шарик идет вслед за мальчишкой, виляя хвостом, ведь ему достанется черствая корочка от хлеба. Так происходило почти каждый божий день, и мелкий Саня скорее удивлялся тишине в доме, чем крикам.
–Курю.
В этот же момент, мама, под каким-то совершенно непонятным предлогом, тащит Маркуса в его комнату, а сам юноша, прекрасно зная, что это неспроста, отнекивался как мог, но пришлось поддаться.
Вытащенный из воспоминаний Саша спокойно берет со стола сигареты, и даже не смотрит вслед своему парню, которого утащила прочь его мать, чиркая дешевой синей зажигалкой, закуривая сигарету, которая даже будучи незажженной была на вкус как деньги.
Когда самые важные мужчины в жизни Маркуса, — один решал ее, а второй делал хоть немного менее невыносимой, — остались наедине и закурили, Волк старший, совсем не так хладнокровно, как выглядел, схватил Сашу за горло, и, припечатав затылком в кухонный шкафчик, зарычал шепотом:
–Если ты, пидор, хоть пальцем тронешь Маркуса, если дашь мне хоть один повод думать, что вы трахаетесь, тебя будут собирать в мешках по всему МКАДу, ты понял? – И Журавлев мог лицезреть воочию все, о чем говорил ему Марк. Слепая ненависть, подогреваемая полной безнаказанностью, вполне серьезная, и приправленная оскалом идеально ровных белых зубов. Получив ответ, Владимир отпускает его горло и продолжает курить как ни в чем не бывало.
Затылок Саши вспыхивает болью, а из легких вылетает весь воздух, и он невольно хватается за чужое запястье, шипя от боли. Разъяренный Владимир Олегович действительно выглядит как Волк и у Журавлева невольно душа уходит в пятки, когда он слышит угрозу. Впрочем, отцу Маркуса так и не удалось сбить с парня маску ничего не понимающего, а теперь и пиздец как ошарашенного соседа.
–Понял, блять, понял, можно было и не душить, – немного грубо шипит Саша, чувствуя, как у него трясутся руки. Впрочем, мужчину этот ответ устроил, и Журавлев невольно потирает горло, пытаясь стереть с него призрачные следы чужих рук, а потом нервно затягивается, проверяя, не повредил ли он своим затылком шкафчик.
Саша с трудом борется с вполне логичным желанием просто съебаться из этой квартиры, лишь бы не находиться в одном помещении с таким человеком как Волк старший, и курит, даже не обращая внимание на вошедших и скользнувший по нему взгляд Маркуса. Пиздец, во что он вляпался вообще? Мысли в голове хаотично кружили разрушающим ураганом. Если бы Саша знал, чем все это закончился, то начал бы отвечать на флирт юноши? Парень выдыхает дым через нос и уверенно отвечает на этот вопрос себе в голове. Конечно же начал бы.