Жизнь продолжалась, и даже в привычном русле. Марк и знать не знал когда у Саши день рождения, пока ему не позвонила мама, сообщив, что оно через неделю, и она тоже приготовила ему подарок. Ии... Марк охуенно запереживал. Он три дня соображал, стоит ли что-то дарить, ведь парень сам не сказал о празднике, да и как он воспримет такое вмешательство в свои планы... И, не посчитает ли он, что младший и Леди Волк хотят его купить? Нет, это вряд ли, каждый раз юноша буквально отмахивается от этих мыслей, он знает, что Маркус без ума от него, и что покупать его он не собирается. Уже не за чем. Саша и так уже его и ни чей больше.
На четвертый день в голову пришла самая простая, зато довольно надежная идея, и он начал ее осуществлять, потихоньку, втайне от возлюбленного. Ему повезло, что Саша не часто заходил в его комнату, и уж точно, Марк был уверен, не роется в его вещах. Собственно, как и он сам. Отношения, построенные на доверии, были не просто прекрасны, они сводили с ума своей идеальностью.
День икс настал. Марк даже написал заявление на выходной в университете, чтобы все прошло идеально. Применение дорогому виски тоже нашлось, чуть меньше половины ушло в домашний торт, который он делал пол дня, доводя, и без того идеальный рецепт, до божественного вкуса. Украшение сверху, такое же простое и аристократично красивое, как и сам Марк, с простой надписью «Люблю» в самому уголке из светлого крема. Торт был не тошнотворно цветной, а черно-белый и, внимание, без единой крупицы мастики. Легкий салат, из разнообразной травы, в котором главную роль играл соус, и та самая паста, Марку ужасно хотелось переиграть тот ужин.
В дверь раздался звонок, и Маркус уже идет на кухню с большой коробкой и с маленькой коробкой. Все это завернуто в подарочную упаковку, кроме большой коробки, которую доставили прямиком с Пятницкого шоссе. Марк, конечно, достал, любуясь тропическим цветком, который так удачно расцвел у мамы буквально вчера, и, обмотал колбу, что служила растению микромиром, лентой, и привязал туда открытку, написанную красивым женским почерком. И небольшой тетрадный лист рядом, с указаниями, таким же почерком, как пользоваться капсулой, на всякий случай. И, конечно, название цветка.
Да, подарки должны были Саше понравиться, по крайней мере, Марк очень надеялся, что тот не откажется от яблочного телефона последней модели, такого же, как у самого юноши, и таких же вотчей.
Оставив все на столе, укрыв от любопытного кота, убрал пасту в духовку, выставив температуру, чтобы она не высохла, но и не остыла, и побежал в магазин, за последними штрихами. Правда, квест выдался тот еще, и ему пришлось проехать пару станций, чтобы найти нужные, весьма строгие, но красивые шары, довольно крупную связку которых он привязал себе на руку. А в рюкзаке за спиной лежали две, неприлично дорогих, бутылки шампанского. Настроение у Марка было на высоте, он успел все сделать, и, судя по времени, он успевал до Сашиного прихода домой. И даже погода их не подвела, подарив яркие солнечные лучи, хоть и не согревающие, но такие приятные, когда поднимаешься из мрачной подземки.
А вот Саша... Чем ближе был его день рождения, тем более херово чувствовал себя Саша, хоть он старался это не показывать своему парню, который уже был словно одержим мыслью сделать Саню счастливым. Конечно, у него это получалось, но иногда парень просто хотел запереться в себе, если что-то затрагивало его слишком глубоко, и притворяться, что с ним все нормально, чтобы Марк не волновался. Это сейчас и происходило. Саша с головой погружался в работу и учебу, чтобы отвлечься от мысли, что въелась ему в черепную коробку, а после встречи с семьей своего парня, начала разъедать ее еще сильнее. Журавлев никогда не чувствовал родительской любви, никогда не наслаждался компанией отца или матери, никогда не хотел остаться с ними подольше, прийти переночевать в их спальню, если ему приснился кошмар, а когда подарком ему на шестнадцатилетние стали смененные замки в квартире и вещи в спортивной сумке на пороге, он совсем разочаровался в себе в первую очередь. Саша был очень одинок, он никого еще не подпускал к себе так близко, как подпускал Артура, даже Марку он не может рассказать абсолютно все, что его тревожит, но где сейчас Артур? Совсем скоро пойдет третий год, как он гниет в сырой земле, а Журавлев даже не пришел на похороны тогда.
Саша всю свою жизнь чувствовал себя маленьким, слабым и очень жалким, жизнь его уже вставала ему поперек горла и была такой же мизерной и жалкой, как и он сам. Наверное, если в его жизни не появился Марк, настойчиво принеся туда любовь и заботу, Саша бы уже закончил когда-то начатое дело, все-таки испортив татуировку, заботливо набитую Ленкой. В тот день, когда юноша появился в его жизни, парень собирался сходить ночью на кладбище и просто лечь там ночевать, напившись до бессознательного состояния. Но сердце его впервые за долгие годы вновь сладко екнуло, и он почему-то решил этого не делать, а проводить нового соседа в магазин. Сейчас Журавлев понимал, что втрескался еще при первой их встрече, но тогда он вообще не понимал, что с ним происходит.
Дни текли отвратительно медленно и Саше даже не помогала терапия объятий и хорошего секса: мысли, конечно, вылетали из головы во время самого процесса, но стоило Маркусу уснуть или уйти в универ, как они вновь нападали на беззащитного перед ними парня, уничтожая его изнутри. Саша очень не любил свой день рождения и очень надеялся, что его парень никогда не узнает об этой дурацкой дате и Журавлев ограничится лишь парой бесплатных шотов на работе, а после забудет об этом дне, как о страшном сне.
Двадцатого ноября Саша уходит в универ очень рано и там набирает себе побольше работы, чтобы можно было просто скрыться в оранжерее и сидеть среди растений, слушая музыку, которую аспиранты включали растениям, ставя очередной глупый эксперимент, который каким-то чудом им одобрили. Журавлев просто рассаживает вновь разросшиеся фиалки и думает о чем-то своем, смотря на бутоны, которые каким-то образом появились в конце осени. Он любил работать с растениями, у него действительно это получалось и это радовало парня. Саша вновь погружается в свои мысли и думает одновременно обо всем и ни о чем. Маркус в последние дни выглядит немного необычно, но парень сваливает все это на остатки стресса и так неправильно не замечает этого.
Примерно в пять вся работа в оранжерее заканчивается и Саше приходится покинуть ее по требованию уборщицы. Домой ехать он не особо хотел, но хотел поскорее увидеть Марка, крепко обнять его, уткнуться ему в шею и просто валяться так с ним на кровати весь оставшийся день, пока парню не будет пора бежать на работу. Саша зябко передергивает плечами, пряча руки в карманах и смотрит себе под ноги, не желая вообще поднимать голову. Метро встречает парня привычной неприветливостью, и Журавлев вливается в толпу, смотря на всех сверху. Уже приехав на нужную станцию, парень вдруг замечает в толпе знакомую фигуру, в которой узнает Маркуса и, чувствуя, как на губах расцветает улыбка, направляется к нему, удивляясь, зачем это ему понадобились шары.
Юноша останавливается на верхних ступенях выхода из подземки, и улыбается солнцу, подставляя щеки и вдыхая, пусть и не самый свежий, но воздух. В Москве он немного задыхался, от местной экологии, но все равно давал себе иногда пару секунд на то, чтобы насладиться окружающим миром, хоть и его мир теперь и ограничивался одним человеком. На телефон приходит сообщение, и он поворачивается спиной к солнцу, укрывая экран тенью, чтобы не отсвечивал, и, перед тем как заглянуть в девайс, видит среди людей тот самый свой мир, и лучезарно улыбается ему, даже не расстроившись, что сюрприз с шарами теперь не сюрприз. Марк машет ему рукой, другой вытаскивая из уха наушник, но его отвлекают люди рядом, идущие из перехода, что с испуганными лицами бросились врассыпную, глядя ему за спину, и, когда Маркус повернулся, через правое плечо, последнее что он увидел это черное размазанное пятно.
В переход на полной скорости въезжает Тойота, сбивая людей и забрасывая их обратно в переход, из которого они поднимались. В переходе тут же поднялось удушливое облако пыли, запахло бензином и гарью, а окружающие оглушали друг друга криками, но Марк этого всего не слышал и не видел.
Спустя минуту, из этого облака пыли, держась одной рукой за стену, а второй рукой за правый бок, на дрожащих ногах вышел Марк, сразу же съезжая по мрамору спиной, когда смог хоть немного дышать. Черная одежда и серое поло с длинными рукавами потемнели, а он, забыв вообще про то, что видел Сашу буквально только что, тщетно пытался оторвать от руки чертову ленточку с шарами, которая мешала снять ему пальто. Ему просто не хватало сил чтобы дернуть как следует, а завязана она была слишком туго, чтобы развязывать, поэтому запястье тут же покраснело, окрашиваясь кровью.
–Вот дерьмо, вот же дерьмо. – Тихо зашептал сам себе, начиная паниковать еще сильнее, видя, что он не справляется со сраной ленточкой, а пятно на боку расплывалось слишком быстро, даже капая на пол, на котором он сидел.
Когда к нему подбегает Саша, он не может его узнать первые десять секунд, глядя на парня стеклянными, ошалелыми глазами, а когда все же узнает, рывком отталкивается от стены и падает ему в объятия, прижимаясь и прячась в его шее.
–Мне так страшно. Я люблю тебя. – Он шмыгает носом, через несколько секунд отстраняясь, и оседая обратно, протягивает руку с лентой, на которой висело два шара, которым повезло не взорваться, и с десяток пострадавших.
–Сними ее, пожалуйста, мне надо пальто снять, чтобы зажать им бок... – Кажется, что Марк в сознании, но сбивчивость, с которой он говорил, и стеклянные глаза, полностью это опровергали, и тихий шепот, звучащий как безумие, который звучал между более-менее адекватными фразами: «я люблю тебя, безумно люблю».
Руки Журавлева дрожали, в ушах звенело от криков и поистине животного ужаса, когда он развязывал ленту на запястье Маркуса, не в состоянии отвести взгляд от расползающегося пятна крови на его боку. О господи, почему на его месте стоял не Саша!? Парень чуть пошатывается, пытаясь удержать упавшего на него юношу и подтягивает его ближе, прижимаясь своей щекой к его, чувствуя чужую горячую кровь.
–Только не закрывай глаза, только не закрывай их, слышишь меня?! Я вызываю скорую, только не отключайся, пожалуйста!
Саша с трудом оттаскивает юношу подальше от всего этого хаоса и укладывает его голову к себе на колени, диктуя свое местонахождение скорой. Парень старается зажать рану на боку Маркуса его пальто, как он и приказал, и едва ли сдерживает слезы, смотря в стеклянные глаза хрипло дышащего юноши. Он похлопывает его по щекам, стараясь держать в сознании, но даже боится опустить взгляд, чтобы проверить, жив ли он вообще. Сколько он сидел в этом хаосе? Наверное, достаточно, чтобы начать дрожать всем телом, не в состоянии уже сдерживать панику. Когда Маркуса забирают санитары, Саша идет следом, говоря, что он его хороший друг и может помочь связаться с родителями и дать свою кровь для переливания, ведь у него первая положительная. И ему разрешают сесть в машину, прямо рядом со смыслом всей его жизни, и он берет его за руку, отказываясь от успокоительных, которые ему предложила медсестра. Маркус, потерявший так много крови, выглядит как чертово привидение, и Саша закусывает губу, запрокидывая голову, чтобы не дать себе разрыдаться прямо в этой чертовой машине.
В больнице у него берут больше литра крови, но Саша краем уха слышит, что Марк потерял почти три и от этого у парня внутри окончательно все застывает. Журавлев даже не сразу вспоминает, что обещал связаться с родителями юноши, но окровавленное пальто у него на коленях напоминает об этом и Саша выуживает из него телефон Марика, который избежал полной поломки только благодаря крепкому чехлу. Парень машинально вводит пароль, который юноша сказал ему пару дней назад на всякий случай, пачкая экран чужой кровью, а потом сползает по стене на пол, слушая гудки. Отец Марика отвечает на удивление быстро, и Саша даже не вздрагивает, когда слышит грубый голос.
–Здравствуйте, Владимир Олегович, Маркус попал под машину. – Саша не представляется, не видя в этом смысла, а потом просто называет адрес больницы и откладывает телефон, так как Волк старший уже бросил трубку.
Парень утыкается лицом в колени, сидя в коридоре с остальными людьми, кто приехал вместе с пострадавшими, и грызет костяшки пальцев, так некстати вспоминая такую вредную привычку. Он и не замечает, что по щекам у него текут слезы, когда выходит на крыльцо, чтобы покурить, будучи уже не в состоянии преследовать снующих между кабинетами медсестер, чтобы узнать хоть что-то о своем парне, он вообще ничего не замечает, думая только о том, что лучше бы на месте юноши стоял он. Он все еще испачкан его кровью и, наверное, отпугивает проходящих мимо людей, но парню невероятно на это похер. За двадцать минут он скуривает целую пачку и вновь начинает грызть себе пальцы, даже не чувствуя боли.
Волк старший либо прилетает на вертолете, либо у Саши нет идей, ибо не прошло даже получаса с его звонка, как его поднимают, схватив за ворот свитера и чуть не выбивают зуб пиздец каким сильным ударом. Мужчина приехал один, и никто его не останавливает.
–Вам не кажется, что сейчас лучше позаботиться о Марке, а уже расфасовывание меня по пакетам может подождать пару часов? Я, блять, не был за рулем той машины! – Саша сплевывает кровь на холодный бетон и вытирает губы рукавом свитера, даже не смотря на идущего впереди него мужчину и просто следует за ним по пятам.
Парень сделал все что мог и сейчас он просто стоял в стороне, наблюдая за тем, как Волк старший поднимает на уши чуть ли не все больницы Москвы, чтобы Марка перевели в самое лучшую из них. Никто не смеет ему перечить и юношу почти сразу же перевозят в Демиховку, где сразу же оперируют, останавливая внутреннее кровотечение. Журавлев лишь призраком ходил следом за Волком старшим и в миллионный раз рассказывал произошедшее, утаивая лишь про причину, почему юноша купил чертовы шарики и поперся в ебучее метро. Маркус уже час находится в стабильном состоянии, но к нему пропускают лишь его отца, и Сашу выводят прочь из приватной зоны, а он даже не сопротивляется, находясь в каком-то трансе. В автомате он покупает пару пачек самых дешевых сигарет и просто садится на крыльце, нервно закуривая и просто мечтая помереть прямо тут, на холодном бетоне прямо в свой день рождения.