Саша ненадолго выпадает в осадок, осмысливая происходящее, а потом вновь затягивается, приглашая девочку на кухню. 

– Марк, завари-ка чай, будь добр. – На вопросительный взгляд он лишь пожимает плечами, мол, сам еще ничего не понимаю. – Так, давай теперь разбираться. 

Это Саша говорит уже своей предположительной сестре, усадив ее за стол и поставив перед ней кружку с черным чаем и сахарницу. Они разговаривали долго, заранее обменявшись номерами, Саша интересовался тем, как девочка росла, как отреагировала на его исчезновение, как вели себя родители, да и в целом о ее житье-бытье, о своем, впрочем, ничего не рассказывая, сразу меняя тему. Маркус сел рядом с ними, не особо участвуя в разговоре, но он чувствовал, что Саша нуждается в его поддержке сейчас. В какой-то момент обстановка становится домашней, и парень оттаивает, особенно когда Маркус незаметно кладет свою руку на его острую коленку под столом, когда замечает, что он становится раздражительным. 

– Ну и? – спрашивает Саня, допивая свой кофе и стряхивая дым в пепельницу, – че тебе вдруг приспичило меня искать? 

– Ну... – девочка нервно перебирает пальцами пуговицы у себя на рубашке, она, походу, шла сюда из школы. – Папа сильно заболел... Рак легких, уже третья стадия. Мы с мамой сейчас собираем деньги на лечение и вот... может ты поможешь? Он все-таки твой папа... 

Саша сразу же хмурится и встаёт из-за стола, туша сигарету. Парень почти никак не изменяется в лице и открывает окно, проветривая помещение. 

– Во-первых, ты могла бы не тратить энергию на то, чтобы найти меня, а устроиться на работу и самой заработать эти деньги или, хотя бы, попробовать. Матери передай, что ей самой давно пора было найти работу и это прекрасный, блять, шанс. Так им и передай, что я ничем им не обязан и никогда не буду обязанным. А, во-вторых, мне он даже не отец, это ваша забота. 

Саша говорил очень грубо и резко, от этого на глаза девочки навернулись слезы. Леся, с трудом сдерживаясь, схватила свою куртку и выбежала прочь из квартиры, захлопывая за собой дверь. Журавлев, продолжая хмуриться, вновь закурил.

– Пиздец, отлично каникулы отмечаю.

Марк даже опешил, слушая как его парень говорит с собственной сестрой, а потом молча проводил ее глазами. Он не был уверен, стоит ли что-то говорить, поэтому для начала решил обнять своего любимого, прижимаясь всем телом к его худой и длинной спине.

– Родной, – это обращение стало звучать чаще. Не так часто, как банальные «котик» или «зай», а как особенное слово, которое нельзя просто так говорить между делом. – Может, ты все же подумаешь? Я мог бы помочь.

Он, чтобы не столкнуться со стеной негодования и возмущения, тут же покрывает его спину, между лопаток, поцелуями, а руками спереди скользнул под футболку, поглаживая живот любимого.

– Пока мы не уехали, может дадим им тысяч сто и забудем? Вряд-ли они ожидают больше. – Марк улыбался, думая о том, что он манипулятор, когда Саша, наслаждаясь ласками, закрыл глаза и откинул голову, шумно выдыхая.

– Во-первых, – сказал он, не смотря на все, что делал этот демон искуситель, – третья стадия рака почти не излечима, так как метастазы уже распространились на другие органы, а, во-вторых, я ненавижу этого мудака и ни за что и никогда не помогу ему. Будь на его месте кто угодно, кто мне дорог, то я, даже не задумываясь оплатил лечение, особенно если теперь у меня есть деньги, а так это лишняя трата средств на всяких ебланов.

Маркус даже не надеялся, что Журавлев согласится, поэтому, когда он оставил телефон без присмотра, быстро переслал себе номер его сестры, чтобы однажды связаться.

Перед самым отъездом Волков в Бразилию, Роберт заявился к ним в квартиру, за прощальным сексом, пока Марк был в зале. 

– Чье тело тебе нравится больше, мм? – Тихо спросил подросток, сидя на члене Саши и проводя по своему голому торсу руками, очерчивая более рельефные, так как более сухие, мышцы. 

Ему нравилось издеваться над ним, зная, что, даже не чувствуя ничего, все равно Саша может его хотеть. Красивого, молодого, горячего и менее стеснительного чем Марк.

Саша очень надеялся, что Роберт удовлетворился всем тем, что вытворял в больнице, но наглый мальчишка поистине был ненасытен и, походу, как-то следил за своим старшим братом, так как едва ли прошел час с момента как юноша ушел в зал, Роберт был на пороге его квартиры. Саша никак не переставал удивляться тому, что в такой консервативной семье уже двое из трех сыновей были нетрадиционной ориентации и что оба нашли что-то именно в нем. Впрочем, с Робертом все было понятно, ему нравился огромный член, а не то, что прилагалось к нему, а вот влюбленность Маркуса он вообще понять не мог. Юноша любил сначала Саню, а потом все, что шло в довесок, и Журавлев вообще не понимал, что можно в нем любить. 

Во время секса парень старается отвлечься и чаще всего просто лежит или сидит, позволяя мальчишке скакать на нем самостоятельно, раз он так этого хочет. Роберт сильно отличался от Маркуса в плане секса. Не смотря на формальную роль пассива, вел всегда он, удовольствие, в первую очередь, должен получить именно он, а еще во время самого процесса он страшно любил почесать языком, показывая свое превосходство по всем фронтам. Впрочем, Саше ничего не мешает просто молча его слушать и ничего не отвечать, что он и делал.

Вытрахав из него всю душу, Роберт удалился, даже не споласкивая рот после спермы Саши, которую жадно съел, не оставив ни капельки. У Журавлёва было ровно двадцать минут на душ, которыми он и воспользовался. После душа он выкуривает сразу две сигареты и вновь тушит их об пальцы, вновь заклеивая все пластырями.

И это было, пожалуй, последним его потрясением на этот год. 

Марк остановил Сашу от сбора вещей и, перед тем как они вызвали такси и сели в машину, не приемля отказов, Волк младший потащил его по магазинам. Там, также не приемля возмущений, Марк покупал ему строгие и качественные шмотки, даже не заглядывая на ценники, за то смотря на производителя.

– Считай, что это мой подарок тебе на новый год. И никаких «не надо, это дорого», это Мой подарок, и он будет стоить столько, сколько я хочу! – Маркус шутливо поругивался на него, когда Саша начинал уговаривать его не брать что-то из приглянувшегося.

– Марик, но я же не смогу вывести к новому году новый сорт растений! – Ноет Саша, все еще сопротивляясь дорогим покупкам, но шутливо-строгое лицо парня заставляет его улыбнуться и согласиться на все.

В итоге, они вызвали такси и, загрузив обновки, поехали к Марку домой. Ехали примерно два часа, и юноша то слушал музыку, забирая у Саши один наушник, то дремал у него на плече, коротая время.

Встретил парней не очень высокий, но черный резной забор, а за ним, кажется, бескрайний участок.

– Ну, добро пожаловать. – Радостно выдохнул Марк, открывая калитку ключом-картой и пропуская Сашу вперёд. – Прислуги нет, конюху и охране на нас пофиг. – Он попытался успокоить своего парня, но тот, кажется, совсем потерял дар речи.

Пока что им было видно только то, что у них была просто огромная территория, уже заснеженная, но аккуратно убранная. Вдалеке виднелись длинные помещения конюшен, а сбоку был двухэтажный гараж.

 Саша окончательно теряет дар речи, увидев все владения его парня. Конечно, он знал, что у Маркуса очень богатая семья, но, чтобы НАСТОЛЬКО… это никак не вязалось с таким человечным поведением и характером юноши, который совсем не был похож на избалованного богача, разве что чуть-чуть. Марик идет по расчищенной дорожке вперед, а Саша немного отстает, чтобы кинуть в затылок своему парню снежок, раззадоривая его.

Марк нес половину вещей Саши, а из своих вообще ничего, все равно дома все было. Он вдыхал наконец-то действительно свежий воздух, как тут в затылок прилетает снежок и он, поддаваясь инерции, убегает на два шага вперед, неловко сгибаясь. 

– Эй! – Юноша оборачивается, полный негодования и возмущения и, встретившись с ехидной и веселой улыбкой, бросает пакеты с вещами на дорожку, а сам нагибается за снежком. Но план его состоял не в этом. 

Весело смеясь и кидаясь снегом, он постепенно-постепенно приближался к Саше, а когда тот потерял бдительность, схватил его и повалил в сугроб, собственно, вниз падая все же своим телом, боясь раздавить свою двухметровую дюймовочку. И вдруг, от этого снега, забившегося за воротник, набившегося в ботинки и промокших замерших рук стало так тепло на душе. Марк прислоняется губами к любимому уху в долгом поцелуе и продолжая посмеиваться. 

– Я так с тобой счастлив. – Тихо шепчет, слегка краснея, и, спустя недолгие пару минут обниманий, все же решает их поднять. Но... Так как Саша был полностью в его руках, Марк просто не может не повредничать и, сначала он поднимает своего парня на руки, как принцессу, а потом, будто тот не весит и пятидесяти килограмм, бросает его в сугроб, словно пушинку, и весело заливисто смеется над своей же гадостью.

Будучи поваленным в сугроб, Саша сразу же закопошился, чтобы снег не попал ему под легкую куртку, и чтобы Маркус не нагружался сильно, чтобы не повредиться, но юноша не слушает его и хвастается своей неимоверной, по мнению Саши, силой, поднимая его и почти сразу же закидывая назад в сугроб, заливаясь звонким смехом. 

– Пошли скорее домой, а то заболеем. А мне нельзя болеть. – Марк протягивает ему руку, помогая подняться, и, хватая на ходу вещи, почти бегом ведет домой. 

Прихожая встретила их автоматическим освещением и, Волк младший попросил Сашу не разуваться, а постоять с ним пару минут на пороге. 

– Подожди-подожди, ты не представляешь какой это кайф. – Говорит он так, будто они пробуют какой-то наркотик, и ждет. А когда можно было разуться и ступить на пол, Саша сразу же понял, о чем говорил его парень. Пол с подогревом буквально обволакивал их слегка промокшие холодные ноги, тут же согревая их тела прямо изнутри.

– Не таскай меня больше, надорвешься еще! – восклицает он, когда парни уже заходят в теплый дом, и легонько шлепает парня по заднице, якобы отряхивая снег, а на самом деле только для того, чтобы опять увидеть, как юноша крупно вздрагивает и ойкает, – ты весь в снегу, блин.

– Можешь пока в гостиную пойти, надо отопление включить. – Марк, быстренько сбросив с себя вещи, поскакал дальше по дому, ныряя в коридоры и повороты. И минут через пять он вернулся. 

Саша никогда не бывал в настолько огромных домах. Да, близнецы Князевы обладали своими богатствами и их поместья казались Журавлеву просто огромными, когда он бывал в них. Казались до этого момента, ибо они даже в сравнение не шли с хоромами, в которых жил Маркус. Саша начал удивляться еще когда они только подходили к этому огромному дому, а когда они зашли внутрь, то парня вообще унесло. Всю свою жизнь Саня жил в маленьких помещениях и как-то попривык к низким косякам дверей, потолкам, иногда даже люстрам, которые задевал макушкой, а сейчас, в этом огромном доме, он наконец то почувствовал себя низким и ощущение ему очень понравилось. 

Наблюдая за тем, как юноша скрывается за одним из поворотов, Саша с трудом расстегивает пуговицы на своей куртке израненными пальцами и невольно закусывает губу, терпя боль от многочисленных ожогов. Так ему и надо, нужно было рассказать все Маркусу, пока его брат не пересек запретную черту, заставляя Сашу подписать себе смертный приговор. Парень невольно тяжело вздыхает и прикусывает палец, причиняя себе еще больше боли, чтобы опять напомнить о собственном мудачестве и что он этого всего ни разу не заслужил.

– Тридцать минут надо подождать, но может и меньше, я полы везде повключал. – Марку возвращается и мило улыбается, будто зажег конфорку, а не сложную систему отопления в здании, в котором, если находиться в противоположных частях, то нужно звонить друг другу, чтобы найтись. 

Дом внутри, собственно, как и снаружи, не выглядел по-русски дорого-богато. Все было по-европейски просто, но с шиком. Понять, что здесь когда-то жили дети, а теперь живут два подростка невозможно. 

– Пошли, покажу мою комнату. – Марк берет Сашу за руку, медленно переплетая их пальцы, и тащит его наверх, на третий этаж. Двое его братьев жили на втором, и он тоже когда-то, но потом переехал выше, ближе к спортивному залу, который был на этом же этаже, и подальше от родственников.

– Будем, наверное, здесь спать? – Он улыбается, открывая дверь и заводя Сашу внутрь. Это была очень просторная комната, завешанная плакатами с мультиками, вроде Симпсонов и Футурамы, электронное пианино, две электрически гитары, много мелочей вроде конструкторов для взрослых. Целая полка таких Трансформеров, с некоторыми из которых Марк так и не сладил, и, изюминка его комнаты, косой потолок. 

– Смотри. – Он подходит к постели и, запустив руку за прикроватную тумбочку, нажимает и удерживает там кнопку. Потолок начинает уезжать, а над ним стекло, даже со специальным дворником, который тут же смахивает снег и открывает им вид на небо. 

Марк улыбается, наблюдая за лицом Саши, и уже предвкушает момент, когда он потащит его сначала в мамину оранжерею, а потом на конюшню. Ему очень хотелось показать своего жеребца, как бы двусмысленно это ни звучало, подходит эта фраза в обоих смыслах.

Саша бы совсем раскис, не поведи Марик его в свою комнату, где парень невольно впал в детство, увидев все те игрушки и примочки, о которых мечтал в детстве, крутясь около витрин магазина с игрушками, куда хозяин его уже не пускал, когда обнаружил, что мальчишка таскал оттуда малюсенькие брелоки с покемонами.

– Ахуеть, твоя комната — это просто рай для каждого мальчишки! – Саша с восхищением смотрит на стеклянный потолок, а потом полностью переключает свое внимание на плакаты, фигурки и прочую мелочевку, которые так и кричали, что принадлежали Маркусу. Вдруг взгляд парня упал на музыкальные инструменты, – Ого, – присвистнул он, – ты умеешь играть? 

Саша рассматривал комнату своего парня еще очень долго, внезапно погрузившись в глубокое детство, которого у него, как оказалось, вообще не было. Маркус, вроде бы, и не сопротивлялся, а лишь с удовольствием рассказывал обо всем, чем заинтересовывался Саша.

Видеть возлюбленного удивленным и счастливым было невероятно приятно. Марк, практически со слезинками в уголках глаз, наблюдал за тем, как Саша трогает его вещи, будто находится в музее, а это экспонаты, и на мгновение грустнеет, думая о том, что он многое упустил, из-за своей судьбы, так грустно повернувшейся в его 15 лет. 

– Совсем немного, меня отдавали в музыкальную школу, но мне интересно заниматься музыкой как хобби, а не как учебой. – Он пожал плечами, подходя к двум Гибсонам, что теперь, с его отъездом, были лишь украшением для стены. Хотя они и раньше, по большей части, были этим же. 

– Ну, тут нет детских игрушек особо, только лет с тринадцати, всякими конструкторами, когда начал увлекаться, перестал позволять маме отдавать их в детские дома. Все равно слишком сложные для детей. – Марк пожал плечами, беря с полки собранного Бамблби и вертя его в руках, вспоминая, с какого механизма надо его начинать скручивать в автомобиль, но, так и не вспомнив, поставил обратно. 

Саша очень органично смотрелся в его комнате, так, как будто всегда там и был. Или же, потому что Маркус в своей комнате позволял быть только тем людям и вещам, которых любил... И то, и другое, скорее всего. 

Саша, поистине впавший в детство, начал рассказывать более пикантные подробности о нем, ощупывая очередного трансформера. Мол, жили они достаточно бедно, игрушки он мог только обменивать у других мальчишек во дворе на всякие зрелища. Например, вот за маленькую копию вот этого трансформера он зимой сиганул с третьего этажа в сугроб и чуть не сломал себе руку, но зато потом холил и лелеял его, пока игрушку у него не отняли и не отдали начавшей подрастать Олесе. 

– Было немного обидно наблюдать за тем, как к ней начали перекочевывать мои игрушки, – шутливо пожаловался Саша, опять перетекая к плакатам. – Мы с Артуром даже устроили спасательную операцию по вызволению тех игрушек, которые мне подарили или отдали он с Ленкой.

Когда все было общупано и обсмотрено, юноша потянул любимого дальше. 

– Пошли, следующее место тебе точно понравится еще больше. – Он провел его дальше по третьему этажу, до другой лестницы, с противоположной стороны и, спустившись на первый, минуя прачечную, завел в очень светлое, очень теплое, очень влажное, а главное, ароматное и зеленое помещение. Целая комната, высотой с два этажа, под завязку забитая растениями, самыми разными. 

Журавлев послушно следовал за Мариком, который утягивал его чуть ли не в другой край необъятного поместья. Идя за ним, он не переставал смотреть по сторонам и впитывать каждую клеточку семейного дома Волков. Журавлев смотрел одного небезызвестного оппозиционера и ему оставалось только удивляться двум простым вещам: как же Волки еще не появились у него в видео и почему же вся дороговизна дома заключается в эстетичной простоте. Без золота, броских тяжелых украшений, что делало те отвратные дачи похожими на какие-то музеи, а так… просторно? 

Мысли Саши резко прерываются, когда Марк заводит его в оранжерею и парень замирает в благоговейном восторге, смотря на всю эту роскошь и чувствуя, как у него подрагивают пальцы. В оранжерее поддерживалась определенная температура и достаточно высокая влажность, от чего казалось, что в ней еще жарче, чем написано на термометре. Саша вдохнул полной грудью сладкий запах и, расплываясь в улыбке, начал рассматривать все растения.

–А это мамина обитель. – Тихо хмыкает Маркус и отступает, видя, как у его любимого загораются глаза, а пальцы, обмотанные пластырями, начинают хаотично подрагивать от восторга.