–Тебе точно можно мороженное? – спрашивает Саня за секунду до того, как ему в щеку приземляется пломбирный рожок, а Марик с громким смехом удирает прочь, словно, блять, не ему четыре месяца назад пересадили печень, – Марик, блять! 

Журавлев бежит следом, с радостью отмечая, что отдышка не была такой убийственной, а когда догоняет юношу, то беспечно мстит ему, размазывая остатки от своего мороженного его щеке. На душе у Саши невероятно хорошо и легко, словно он всю свою жизнь вот так ел мороженое, не зная горя. 

–Господи, какой же ты ребенок, - шутливо ворчит он, вытирая мордашку юноши, на которой, впрочем, пломбира почти не осталось, все слизал и сцеловал сам Саша, – Пожалуйста, береги себя, я же волнуюсь. Я понимаю, экзамены, все такое, но ты не должен учиться в ущерб своему здоровью. 

Ему самому непривычно говорить такое, обычно же ему абсолютно плевать на других, а тут малейшее изменение самочувствия и все, он себе места не находит от волнения. Наверное, это все из-за того, что Саша был влюблен по уши. 

Парни возвращаются в квартиру и лениво собирают вещи, прерываясь на тисканье кота или друг друга. Большую часть места заняли конфеты, ведь ехали они всего на несколько дней, да и вся одежда была очень легкой. 

–Поедем на электричке в шесть утра, тогда в половину десятого мы будем на месте. – Оповещает Саша своего парня уже вечером, готовя им ужин, – да оторвись ты от своих ебучих тетрадей, иди, вон, Мурзика погладь, ему завтра почти пять часов в переноске торчать. 

Саша не любил, да и не умел готовить блюда высокой кухни, которыми его кормил Марик, зато делал очень вкусные спагетти с фрикадельками, которые и были сегодняшним ужином. Простенько и со вкусом, даже почти совпадает с диетой юноши. 

–Вообще, – парень поставил на стол чашки с чаем и опять встал к плите, сдувая спадающие на лицо пряди. – Не бери с собой вообще ничего для учебы, тебе надо давать своему мозгу отдохнуть. 

–Я оторвусь от своих е.б.у.ч.и.х. тетрадей, только если ты согласишься дать сбрить тебе виски. – Марк ехидно усмехается, отвлекаясь на секунду, и так же ехидно добавляет: – и я в ноутбуке сижу, а не в тетрадях. 

Юноша вновь ныряет в документ, читая очередную главу в учебнике и пытаясь ее зазубрить. 

–А, про Мурзика, пока ты бурчал что я трачу слишком много денег, я купил ему успокоительного в ветаптеке, надо будет накормить перед выходом. – Произнес, все же поднимая голову, поняв, что безвозвратно сбился. 

Да чем тебе мои виски не угодили? – смеется Саша, убирая волосы за ухо. – Буду как Рапунцель короче ходить, и ты меня не остановишь. 

Маркус смотрит на Сашу, видеть которого за готовкой было уже куда более привычно, хотя и все равно ему казалось, что он ему что-то за это должен, но тут перед его носом появляется чашка с чаем, и юноша забывает о своих мыслях, хватая ее и остужая, дуя на нее, чтобы побыстрее начать пить. 

–Нет, учебу я не возьму с собой, Н.А.Х.Е.Р! – Маркус смеется, закрывая ноутбук и, накрыв его сверху кипой тетрадей, отодвигает так, чтобы он им обоим не мешал. – Ебал я в рот эту учебу ебучую, если, блять, честно. Ебаная анатомия, сраная хуйня, никак, блять, не могу, сука, запомнить! 

Марк устало вздыхает, потирая глаза, и даже не замечает, что матерится как сапожник, чего себе старался не позволять. 

Маркус матерится громко и от всей души, прямо как пьяный сапожник, и Журавлев испытывает смешанные чувства. Да, юноша всегда носил маску хорошего мальчика, поэтому, когда он матерился, Саше мгновенно хотелось отсосать ему прямо здесь и сейчас, но, с другой стороны, о боже мой, он испортил хорошего мальчика! Он невольно облизывает пересохшие губы, а потом драматично смахивает несуществующую слезу. 

– Господи, мой малыш совсем взрослый! – поставив перед мужем тарелку со спагетти, он щелкнул того по носу, прямо как нашкодившего ребенка, а потом садится напротив, сгоняя со стула наглого кота, который уже позарился на фрикадельки. – Ты очень редко материшься, я только сейчас заметил. Наверное, все действительно так плохо. 

–Иди нахуй, какой я тебе малыш? – Казалось бы, это должно было прозвучать грубо, но Марк умудряется сказать это так, чтобы показаться еще милее, будто топает ножкой и пытается доказать свою взрослость. 

Готовку Саши он любил намного больше, чем свою, именно из-за того, что она была домашней. Его-то научили готовить так, чтобы не стыдно было накормить гостей, а вот приготовить что-то простое ему было сложно. 

–Все не настолько плохо, насколько я заебался, если честно. – Юноша пожимает плечами, тут же приступая к еде. 

Саша переставляет гору тетрадок и ноутбук на подоконник, чтобы освободить место на столе, и, вроде бы, делает это достаточно быстро, но наглый кот все равно запрыгивает на стол и утаскивает с тарелки хозяина одну фрикадельку, испачкав томатным соусом чистый стол. Увидев это, парень недовольно бухтит, но ничего с котом не делает, мол, он уже слишком взрослый, чтобы начинать его воспитывать. 

–Он вообще себе на уме какой-то. Приперся ко мне однажды зимой через окно, и так и не ушел, походу понравилось ему меня объедать. Хорошо, что растения не грызет, так бы я его выкинул нахуй. 

Он смеется, наматывая макароны на вилку, а потом отправляет их в рот, невольно сравнивая с пастой Марика. М-да, юноша, по его мнению, готовил почти наравне с поварами Мишленовских ресторанов, а вот еда, приготовленная Сашей, была больше похожа на что-то домашнее, что связанно с детством. 

–Эти макароны мне Вера Игнатьевна постоянно готовила, когда я у нее летом жил, – Саша улыбается на удивленный взгляд юноши, а потом поясняет. – Ну, она не является матерью моего биологического отца, да и не любит, когда ее бабушкой называют, поэтому ее все зовут Верой Игнатьевной. Тебе тоже советую, а то она хоть и маленькая, да удаленькая. 

Журавлев нечитаемо улыбается, погружаясь в воспоминания, а потом вздыхает, опять убирая выбивающиеся из пучка пряди за ухо. 

– Невероятная женщина, ко мне лучше, чем к родному сыну относилась. В принципе, это не особо и трудно было, но сам факт! 

–А она знает, что ты гей? – Смущенно спрашивает, отводя взгляд в сторону. Это было даже забавным для него самого. То есть, позволять трахать себя в зад и кричать от того, как тебе хорошо — не стыдно, а говорить такое короткое и очевидное слово — стыдно. Впрочем, Марк и сам знал, что он просто ходячий комплекс, что всегда было удивительно и для его матери, и для его братьев, что уж говорить про отца, который на старшего возлагал большие надежды еще пять лет назад. 

Саша доедает достаточно быстро и встает к раковине, мыть посуду, что делает он уже машинально. Да, за месяцы совместной жизни Марик сильно его изменил. Парень начал разуваться при входе в квартиру, перестал лениться чистить за котом лоток, мыл после себя посуду и вообще вел себя гораздо приличнее, постепенно подстроившись под интеллигентного мужа. 

Он невольно улыбается, услышав вопрос юноши, и опять утопает в воспоминаниях, как он впервые познакомил Веру Игнатьевну с Артемом. 

–Да, наверное, знает. – Парень лениво потер шрам на губе привычным жестом и поставил чистую тарелку на полку, беря в руки другую, - Ей как-то плевать, судя по всему, главное, чтобы я счастлив был, она так говорила. 

Юноша так мило смущается, что Саша просто не может сдержаться и нежно целует его, прежде чем вернуться к своему занятию. Удивительно, как ему удавалось так изящно балансировать между непорочностью и развратом? Казалось бы, еще сегодня утром Марик стонал почти на всю квартиру и закатывал глаза, двигая бедрами навстречу как заправская шлюха, а сейчас мнется как маленький ребенок, боясь даже слово "гей" произнести. В тихом омуте черти водятся. 

–Что, прям так хочешь виски мне сбрить? – все-таки спрашивает он, окончательно заебавшись убирать мешающие волосы за уши. – Не лень тебе? 

Добавляя Саше посуды в раковину, он встал рядом, опираясь задницей на столешницу, просто ожидая, но вопрос любимого заставляет его затрепетать и, кивнув, молча идти за машинкой для бритья. 

Усадив Журавлева в ванной, он начал медленно и верно брить его, чего, кстати говоря, в жизни не делал, поэтому на середине процесса он сказал: 

–Возможно, нам придется побрить тебя налысо... – Юноша засмеялся, глядя за лицом Саши и чмокнул его в щеку. Ему-то, по большому счету, было все равно, как выглядит его возлюбленный, но ему невероятно хотелось сделать ему хоть какую-то прическу, а то задолбал лохматым ходить. 

Журавлев с безразличием наблюдает за тем, как юноша беспощадно орудует машинкой для бритья, шутливо грозясь побрить налысо, а внутри у него все клокочет от взрывной смеси чувств. Будучи подростком, Саша очень любил свои волосы. Ухаживал за ними, хвастался локонами перед своим парнем, делал красивые прически и в целом эпатажничал изо всех сил. В какой-то момент волосы почти доставали ему до поясницы и в обычное время прятались под шапкой, но потом таким же резким, но чуть менее уверенным движением, медсестра состригла их, оставляя лишь жалкий ежик. Парень невольно вцепился пальцами в колени, стараясь не подавать виду, как сильно он выбит этой стрижкой из колеи. 

Закончив с бритьем, он повернул парня к себе спиной и собрал волосы сверху в небольшую косичку, а снизу оставил мотаться хвостом. Он видел такие прически во всяких сериалах с викингами, правда там они были пышнее, но, когда он взглянул на любимого, он буквально засиял от того, как тот преобразился. 

–Ты стал преступно прекрасен. – Шепнул в самые губы, приблизившись, и слился с Сашей в поцелуе, переплетая их пальцы. – А я люблю опасных парней. 

Он улыбнулся, с намеком, но просто отправил Сашу спать, шлепнув по заднице напоследок.  

Однако, не смотря на душевные терзания, Маркус счастлив, и большего Журавлеву не нужно, он сразу же старается забыть обо всем, что так его беспокоило. Он послушно идет в спальню, почти не вздрагивая от властного шлепка, а уже будучи в кровати, лениво потягивается, зарываясь к себе в волосы. 

Маркус, прибрав все от волос, принял душ, и только тогда вернулся, бухаясь рядом на постель голой тушкой и с хрустом потягиваясь, а потом переворачиваясь на спину. 

–А теперь сосать! – Командует, в шутку, не имея ничего такого в виду, и потягивается еще раз, со стоном и дрожью. 

Чертов идеальный Марк заваливается рядом и сладко-сладко стонет, потягиваясь всем своим идеальным телом, так опрометчиво приказывая своему мужу ему отсосать. Дважды его просить не нужно, Марик даже пикнуть не успевает, как его член накрывает чужая ладонь, а потом и губы, смазывая слюной для большего удобства. 

Саша действует по привычной схеме, одним движением сползя с кровати на пол, от которой юноша возбуждается за считанные секунды, а потом заманчиво медлит, удобнее устраиваясь между ног своего мужа. Колени мгновенно начинают болеть, но он даже внимания не обращает, заглатывая член громко застонавшего мальчишки по самые яйца. Он сосёт воодушевленно и старательно, растягивая удовольствие, именно так, как любит Маркус. 

Он не сразу проглатывает вязкую сперму, сначала высовывая язык так, чтобы юноша мог все увидеть, а лишь потом глотает, вытирая губы тыльной стороной ладони. 

–И что сейчас прикажешь делать, м? 

Маркуса все еще мелко потряхивает, а сам Саша не спешит подниматься с колен, положив голову на внутреннюю сторону бедра юноши и нагло зыркая ему прямо в глаза, ничуть своего положения не смущаясь. 

–Давай, детка, мне понравилось. 

Кто же знал, что Саша сразу вот так пойдет выполнять приказ? Конечно же Маркус прекрасно все знал, иначе, он бы так не шутил. Возлюбленный двигается всегда именно так, как нужно, как Марк любит, и это заставляет его стонать и подаваться навстречу, но он не хочет мешать Саше, тот и без его участия справляется так, что юноша кончает с крупной дрожью по всему телу. А когда Журавлев так пошло показывает ему сперму во рту, его тело пробивает оргазменной дрожью еще раз, от чего член вновь наливается кровью, намекая, что молодой организм хочет продолжения. Черт возьми, Марк был готов сутками трахаться с Сашей, и ему бы, наверное, все было мало. 

–Пойдем, покатаешься. – Маркус нагло улыбается, прямо как любимый, хищно облизывается и приглашает Сашу садиться сверху. Он знал, что у того не хватит сил и выносливости на долгую такую позу, но ему хотелось понаблюдать за лицом возлюбленного, пока тот будет садиться на его член. И, как только Саша устает, Марк берет все в свои руки, довольно грубо хватая его, еще сильнее возбуждаясь от разницы в их силе. 

Саша до сих пор никак не мог определиться, хорошей была идея позволить Марику поактивничать в кровати, или же плохой. Конечно, смена позиций - это смена ощущений, но теперь парень полностью потерял контроль над своим мужем, который, черт возьми, был гораздо, гораздо сильнее его, и если раньше, когда Саша уставал, Марику приходилось обуздать свои гормоны, то сейчас юношу никто и ничто не могло остановить. Трахаться всю ночь напролет было, конечно, пиздец как клево, но у всего есть свои минусы. На утро следующего дня Саше даже не удалось с первого раза сесть на кровати, настолько он был вымотан своим парнем, которому, казалось бы, хоть бы хны. Марик беспечно валялся рядом и крепко обнимал подушку, всему миру показывая широкую спину, покрытую старыми засосами и свежими царапинами, оставленными этой ночью ногтями Журавлева. Саша уже машинально сфотографировал такой прекрасный вид и только потом навалился на юношу всем своим, в принципе не таким уж и большим, весом, покрывая поцелуями лицо и шею постепенно начавшего просыпаться мужа. 

Кто сказал, что трахаться всю ночь, перед тем как ехать на электричку в шесть утра, это отличная идея? Конечно, Маркус чувствовал приятную расслабленность по всему телу, но вот мозги отказывались верить в то, что им на отдых дали всего пару часов. Ему даже пришлось разбудить своего врача, с вопросом, на предмет употребления энергетика. И одну банку ему выпить разрешили, чем Марк поспешил и воспользоваться, под осуждающие взгляды своего мужа, которого он обнимал и целовал, пока они одиноко стояли в курилке, но чем ближе отправление, тем больше людей собиралось вокруг, и ему пришлось отпустить Сашу. 

В отличие от своего парня, Марик был как всегда в отличной форме, а чувствовал себя нехорошо из-за недостатка сна. Саше же было абсолютно плевать на сон, а вот все тело у него пиздец болело. На вокзале юноша выпивает банку энергетика, заставляя возлюбленного опять волноваться. И пусть, что врач разрешил, все равно это вредно! Он продолжил бы ворчать, но Марик так нежно обнимает его руку и трется об не щекой, от чего все дурные мысли из головы мгновенно исчезают. В вагоне они убирают переноску с задремавшим котом под сиденья и прячутся от солнца в тенек, чтобы Саша не шипел как чертов вампир каждый раз, когда ему в глаза это солнце светило.