День тек сладко и медленно, Саша почти не думал ни о чем плохом, лишь иногда в голове шальной пулей пролетали воспоминания прошлых лет и что этого всего могло и не быть. Опять подумав об этом, парень поежился, ненадолго выпадая из застольного разговора. А что бы случилось, если бы до Артема не добрались? Если бы он послушался своего парня и временно переехал жить под крыло к Вере Игнатьевне, как ему и говорил Журавлев? Если бы они продолжали быть вместе до сих пор? Был бы Саша таким же счастливым, каким был сейчас? Или же он был счастливее, не чувствуя на руках тяжесть хладного тела возлюбленного? Парень невольно сжал кулаки, стараясь избавиться от призрачных ощущений, которые преследовали его, а потом усилием воли переключил все свое внимание на счастливое настоящее, которое никак не заканчивалось. 

–Шурочка, вернись-ка с того света на этот, нечего за столом мертвых вспоминать, – внезапно переключает тему старуха, попыхивая своей трубкой, и Саша чуть вздрагивает, но окончательно возвращается в реальность, отмахивая болезненные воспоминания в сторону. – Помой лучше посуду, хоть какая-то польза от тебя будет. 

Поужинав, и побеседовав с милой старушкой, впрочем, Маркус по большей части молчал, лишь односложно отвечая на вопросы, позволяя Саше говорить и рассказывать. Они выглядели как семья и ему это нравилось. А после, когда пора было спать, Марк нашел огромное покрывало и утащил Журавлева в сад, расстилая его и плюхаясь сверху, чтобы наблюдать за тем, как постепенно гаснут огни в домах, и зажигаются новые на небе. 

В голове вновь всплывают слова Веры Игнатьевны, когда парни смотрели на звезды и Саша вновь начал погружаться в свои воспоминания, не в силах уже бороться с болотом, в котором тонул. Негромкий голос Маркуса и легкий поцелуй на пальцах встречают парня, когда он возвращается из своих воспоминаний, и он невольно улыбается, гладя в ответ юношу по щеке. Они лежат так долго-долго, просто смотря в черную бездну космоса, а когда становится прохладно, придвигаются друг к другу вплотную, разделяя тепло, исходящее от Марика, на двоих. 

–Я еще ни с кем не смотрел на звезды. – Юноша тихо посмеивается, беря любимого за руку, едва борясь с желанием придвинуться поближе, но было еще жарко, пусть и вечерняя прохлада брала свое. – У меня вообще ничего в жизни не было, что было с тобой. 

Он целует пальцы возлюбленного, и прикрывает глаза, наслаждаясь такой спокойной близостью. 

–Тебе спасибо. Я никогда не был так свободен как с тобой. – Юноша сначала просто трётся щекой о плечо возлюбленного, а потом, не выдержав, поворачивается и ложится сверху, придерживая себя на локтях, чтобы не раздавить Сашу. – А еще, я бы никогда не подумал, что я способен на такую сильную любовь. 

Марк целует любимого в подбородок и отпускается ниже мягкими влажными поцелуями, ненадолго задерживаясь на остром кадыке, а спустившись до груди, все же расслабляется, опускаясь на Сашу, но сразу же соскальзывает на плед рядом, обнимая того и прижимаясь, едва ли не мурлыча от счастья. Он уставший, немного загоревший, в какой-то заднице географии лежит с любимым под открытым небом и ему невероятно хорошо от этого. 

Марк так и задремал, уткнувшись носом в любимую шею и вдыхая любимый запах, что на природе обострился и окутывал юношу полностью, буквально растворяя его в Журавлеве. Но буквально через пол часа стало прохладнее и им пришлось ретироваться в дом. Деревенская постель была мягкой, совсем не полезной для спины, но обволакивающая как облако, и поэтому Маркус сразу же вновь заснул. 

Ночью Саша спал очень плохо. Почти каждый час он нервно просыпался и просто машинально подносил руку к лицу спящего юноши, чтобы проверить, дышит ли он. Он делал так достаточно часто и до этого, особенно это обострилось после того, как юношу выписали из больницы с новой печенью. Журавлев ничего не мог с собой поделать, смерть преследовала его с самого детства и всегда в моменты счастья он терял дорогих ему людей. Марику чудом удалось пережить это идиотское проклятье и сейчас парень очень боялся, что судьба захочет закончить начатое. 

Утро встретило яркими тёплыми солнечными лучами в окно, сладкими объятиями с Сашей и по-простому вкусным завтраком. Маркус чувствовал себя в своей тарелке, пусть и все окружение было для него ужасно непривычным, а первый поход в туалет выглядел как сценка из деревни дураков, сопровождаемая гоготом Саши, но юноша был счастлив. Никакой учебы, никаких проблем, куча сладостей, природа, милые животные буквально за забором и даже ржание лошадей, которых Марк ещё не видел, но очень хотел увидеть. Да и всех остальных тоже. 

–Мы же сходим на речку? – Умоляюще посмотрел он на своего парня, хлопая глазами, зная, что так он может уговорить Журавлева на что угодно. И тот, конечно, шутливо, с улыбкой, закатив глаза, согласился. 

Идя по пыльной проезженной и протоптанной дороге, Марк чувствовал себя очень органично в таких декорациях, в шортах и лёгкой майке, которую очень скоро тоже снял, залепив шрам пластырем, и попросив Сашу намазать его кремом, вновь испытывая парня на прочность. Он, конечно, вытрахал из него все дерьмо пару дней назад, чтобы хватило с запасом, но Марку было мало. Впрочем, как и всегда. 

Юноша смотрит на него своими прекрасными глазами, используя самый умоляющий свой взгляд, и Саша очень хочет проучить его и отказать, но язык работает быстрее мозга и вот парни уже под палящим солнцем плетутся к речке и Журавлеву кажется, что с него вот-вот сползет кожа, настолько ему жарко. А вот Марику хоть бы хны, взял, снял майку и опять щеголяет полуголый как ебучая модель, хихикая над своим мужем каждый раз, когда он останавливался в теньке, чтобы перевести дух. Юноша ничуть не стеснялся своих засосов и царапин на спине, впрочем, под загаром они уже не были так видны, и Саша поймал себя на ревнивой мысли, что надо бы понаставить новых, чтобы, блять, весь чертов мир знал, что этот прекрасный юноша его и только его. 

–Пошли, тут есть более закрытое место, - говорит он, когда парни подходят к реке и Марик уже было начал спускаться к общему пляжу, где на солнце поджаривались упитанные дачницы и на мелководье плескались маленькие дети. – Я на солнце точно больше находиться не могу, тут даже ты меня не сможешь заставить. 

Саша уже видел, что его мужа заметили на импровизированном пляже около речки какие-то девушки и он не мог стерпеть тех заинтересованных взглядов, которые постоянно Маркусом притягивались. Парень ревниво фыркнул и потянул его дальше, уводя подальше от людей в небольшую березовую рощицу, где прямо около берега обнаружился маленький пляжик, укрытый от солнца и людей кронами деревьев. Второе было особенно приятным бонусом. Никто не мог увидеть какой же у Саши ахуенный сексуальный муж, какой он шикарный, когда по его торсу стекают капли воды, какой шикарный, когда невинно хлопает глазами, столкнувшись с взглядом парня, который укрылся в теньке и нервно закурил, не в силах уже сдерживать себя. 

И Марик, такая зараза, поднимается к нему на берег и так наигранно удивляется, когда его утягивают в требовательный поцелуй. Конечно, блять, этот наглый мальчишка провоцировал Сашу, конечно он хотел довести его до ручки, конечно хотел всех этих требовательных поцелуев, иначе бы он не стонал так, черт возьми, сдавленно и сладко, не потирался бы своей идеальной задницей об стояк парня, не зарывался бы пальцами в его волосы, пылко отвечая на все несдержанные ласки. У Журавлева от всего этого просто сносило голову. Ему казалось, что он уже ободрал себе спину об кору дерева, на которое так опрометчиво облокотился, когда Марик так ловко оседлал его, мгновением после того, как получил первый намек на ласки. Но, черт возьми, как же все происходящее ему нравилось. Юноша так красиво откидывает голову, предоставляя любовнику больше места для поцелуев, и Саша обнимает его за талию еще крепче, припадая губами к изящной шее, оставляя новые засосы и даже кусая загорелую кожу. 

–Господи, блять, боже, тебе, что, всегда мало? – бормочет он в ключицу мужа, прежде чем легонько прикусить ее, а потом прижаться к месту укуса губами. – Вся совесть из тебя вытрахалась, черт тебя дери. 

Саша не видит лица юноши, но он уверен, что тот улыбается, ведь Маркус так нежно гладит его по волосам, он просто не может не улыбаться в этот момент. 

Как же Марку нравилась эта ревность, черт возьми, он всякий раз чувствовал себя на вершине мира, когда Саша хоть немного ее показывал. И как же ему нравится потом еще сильнее дразнить Журавлева, как бы невзначай, смахивая воду, проводить по своему торсу ладонями, взмахивать волосами, закусывать губу, якобы сдерживая улыбку, когда смотрит на него. И поэтому место, такое уединенное и скрытое от людей, навеяло ему мысли о сексе на свежем воздухе. Марк был уверен, Саше это не в новинку, а вот для него самого это что-то новенькое. Особенно новеньким было отсутствие какого-либо стеснения. Хотя, чего стесняться? Он тут никого не знает, и его никто не знал. 

Маркус так отчаянно хочет чтобы его трахнули как суку, но приходится себя сдерживать, ибо заниматься подобным на природе было бы слишком не гигиенично, и он пока что находит эту пытку приятной, потираясь задом о стоящий член Саши, и позволяя ему возобновить отметины на своем теле. 

–Ты знал на что шел, заводя себе восемнадцатилетнего (теперь уже девятнадцатилетнего) любовника. – Марк по-доброму усмехается, поглаживая любимого по волосам, но очень быстро теряет над собой контроль, как только Саша, видимо, желая отомстить за слова, сминает в ладонях его задницу и прижимается к ней пахом. 

Маркус стонет с дрожью и уже умоляюще смотрит на своего любимого, проводя руками, от его головы, по шее, груди и вниз, освобождая их члены от одежды и сжимая в одной руке, прижимая друг к другу. Он сам же невольно толкается в собственную руку, и, кажется, готов кончить прямо сейчас, но сдерживается и продолжает, глядя Саше прямо в глаза, умоляюще и покорно, все еще помня, что последний раз ему опять позволили быть главным. Это было, конечно, потрясающе, ведь он получал столько секса, сколько хотел, часто, просто игнорируя мольбу Саши остановиться и дать передохнуть, но одновременно с этим хотелось побыть его маленьким ручным и послушным мальчиком. 

И от того он преданно смотрел Саше в глаза, ожидая, возможно, какой-нибудь команды, и издевательски медленно поглаживал их члены, не просто растягивая удовольствие, а превращая его практически в пытку. 

–Я люблю тебя. – Все же не выдерживая, шепчет, и, отпуская Сашу, опускается вниз, сразу же вбирая его член в рот, обсасывая голову и лаская языком самые чувствительные места. 

И он бы продолжил, и занимался бы этим очень долго, ведь невероятно любил ловить эти микрореакции Саши на ласки, если бы они не услышали голоса рядом и им бы не пришлось судорожно одеваться и нехотя отклеиваться друг от друга. Правда, нежеланные гости прошли намного дальше, чем казалось по звуку, и парни, переглянувшись, позволили себе рассмеяться. 

–Если бы ты сказал мне, что у нас не будет возможности трахаться, я бы ни за что не согласился поехать. – Вздыхает юноша, придвигаясь обратно и обнимая Сашу за торс, укладывая голову на грудь и прикрывая глаза, слушая сбитое сердцебиение, что постепенно выравнивалось, и совсем тихие, уже не такие пугающие хрипы в легких. Марк благодарно потирается щекой об любимого, сжимая его в объятиях еще сильнее, желая раствориться в нем навсегда. 

–Я знаю, - смеется Саша, – поэтому ничего тебе не сказал. 

Он не был против такой передышки. Да, конечно, он любил секс и любил Маркуса, а секс с Маркусом любил еще больше, однако он абсолютно не знал на что шел, заводя такого молодого любовника. Во-первых, Марик завелся как-то сам, а, во-вторых, изначально он создавал впечатление достаточно скромного мальчика. Кто же знал, что этот милашка окажется таким ненасытным? Вот и Саша не знал. 

Наверное, это было не очень хорошо по отношению к Вере Игнатьевне, но они провалялись так почти до самого заката, дождавшись, когда солнце будет уже не таким жестоким, и лишь тогда пошли домой. Правда, так домой пошли еще и все отдыхающие, и по дороге они шли не одни. Сначала Марк не понимал, почему кожу покалывает от любопытных взглядов, и не понимал почему Саша вдруг такой недовольный, но как надел майку, осознал, что это был очередной приступ ревности, и очень скоро на его теле появятся новые-новые засосы. 

–Ты же знаешь, мне никто кроме тебя не нужен. – Тихо произносит, приближаясь на пару секунд слишком близко, и нехотя отступает. Он не уверен, стоит ли взять Сашу за руку, может он еще не испортил свою репутацию в этой деревне, но очень хочет этого, чтобы отлепить от себя любопытные обожающие взгляды девушек. Они, конечно, были приятными, но не тогда, когда это расстраивало его любимого. 

Саша сам берет юношу за руку и улыбается ему. 

– Мне просто неприятно, когда на тебя так пускают слюнки, понимаешь? Не будь я твоим ебучим мужем, я бы поставил деньги на то, что ты натурал. – Саня говорит негромко. – Всякая девчонка в этом захолустье будет уверять себя в этом, даже не сомневайся. 

Они доходят до калитки почти без приключений. Почти. 

–Йо, долговязый! 

Журавлев недовольно тцыкает языком и оборачивается. Позади него и Марика была какая-то компашка из молодых людей с рыжей девчонкой во главе. Всего их было семеро: пять достаточно враждебно настроенных парней и две не менее враждебно настроенных девушки. Деревенские модники. Ох, черт, Саня уже знает, чем это дерьмо закончится, но сейчас ему не хотелось неприятностей. Если с этими идиотами просто поговорить, они не будут распускать руки. 

–А что это за булочка с тобой? – Спрашивает кто-то из кучи, заставляя Сашу крепче сжать руку Маркуса. – Антошка твой сдох что ли? 

–Псина твоя блохастая сдохла, - огрызается Саша в ответ, открывая калитку и мягко толкая мужа в плечо, чтобы тот зашел на участок. – А Антошка мой помер. 

Не дожидаясь ответа, он заходит на участок и закрывает калитку на засов, уныло наблюдая за тем, как обеспокоенный юноша идет к чуть подкосившемуся дому, а потом идут следом за ним, уже на крыльце позволяя вовлечь себя в нежный поцелуй. 

–Давай, иди в дом, а я покурю тут, – жалкая отговорка, но Марик наверняка отлично понимает, что иногда Саше хочется побыть одному.