Первым делом, да и, скорее всего, последним, Марк падает на постель, сгребая в своих горячих объятиях прохладное одеяло и трется об него лицом, чувствуя, как постепенно все же вспыхивает несильным солнечным ожогом. 

Он не сразу замечает, что ужасно голоден, и что начал жевать свои сласти, которые привез, грозясь склеить сладким свою задницу, и что потихоньку начал засыпать, утомленный природой и свежим воздухом. Все же, привык он уже к Москве, к ее ритму, к ее удушливому отсутствию свежего воздуха, и отсутствию свободного времени. А в такой обстановке все вокруг просто благоволило к тому, чтобы спать на крыльце, в саду, под яблоней, и так далее, ища все более и более новые удобные места для отдыха. 

Саша облокачивается локтями на перила и дымит сигаретой, смотря на закат. Небеса постепенно окрасились в нежно розовый цвет, а со стороны сада подул прохладный ветер, принося к крыльцу сладкий аромат цветов. Журавлев даже не поежился, хоть ему и было прохладно, слишком уж на душе у него было легко пусто. Одновременно это умиротворяло и пугало, Саша все равно ничего с этим поделать не может. Он задумчиво наблюдает за тем, как деревенские детишки сползаются в лагерь на другом конце участка, расползаются по шалашам, которые были укрыты от чужих глаз раскинувшейся около прудика плачущей ивы. Около ивы была и Вера Игнатьевна, выбирала среди малышни тех, кто уже дорос до полнолунного похода в лес, за целебными травами. 

Саша со своей птичьей стаей тоже ходил в лес с этой старухой, у него даже остался шрам на спине от коряги, на которую он умудрился напороться, будучи мальчишкой. Лес ночью казался загадочным, а в полнолуние был поистине волшебным. Парень слабо улыбается, наблюдая за тем, как его названная бабушка выходит через старую калитку, увлекая за собой четверо ребят с плетеными корзинками. В голове тягучей патокой расплываются сладкие воспоминания из детства, Саша с погружается в них, забывая даже о сигарете, и приходит в себя только когда к нему под руку не заныривает его любвеобильный муж. 

Все такой же домашний, чуть помятый от дремоты, но уже в другой одежде, он улыбается и сразу же обвивает руками шею мужа, словно упрашивая поцелуй. Ну как же Журавлев может противиться этому? У Марка на губах осталось немного сладкого, и юноша конечно же спешит показать это, поднимаясь на носочках и утягивая своего мужа в поцелуй. 

 –Что-то случилось, малыш? – спрашивает он после долгого поцелуя со вкусом восточных сладостей. Какой же Марик еще ребенок, – опять конфеты в сухомятку ешь? 

–Нет, я на пробежку. 

Юноша так мило улыбается, что Саша не может сдержаться и опять нежно целует его, прижимая покрепче к себе. Марик его, только его. Взлохмаченный, загоревший, с этой смешной, по мнению Журавлева, спортивной бутылкой, и какой-то неоднозначной улыбкой на губах. Опять этот чертенок что-то задумал. 

Как же Саша любит его. 

–Сегодня полнолуние, старой ведьмы дома не будет, – Журавлев все-таки сжаливается над своим парнем и недвусмысленно подмигивает ему. – Но сегодня снизу ты, к своей заднице я тебя в таком состоянии не подпущу. 

Маркус счастливо жмурится и улыбается, когда его прижимают к себе с такими любовью и трепетом, что в животе екает, а голова начинает немного кружиться. Как же он счастлив. 

–Отлично, – мурлычет в губы, уверенный полностью в том, что сможет укатать Сашу и в такой позиции. – Но сначала я на пробежку. Ты же не против? 

Не дожидаясь разрешения, в принципе, оно ему и не нужно, хотя, конечно, хотелось бы, чтобы Саша не кобенился, Марк целует любимого в щеку и, выйдя с участка, он побежал в знакомую сторону, чтобы не потеряться на обратном пути. 

Музыка в наушниках, бутылочка в руке, в ногах приятная тяжесть, а на душе легкость. Марк слегка переживает что оставил учебу без внимания на все выходные, но одновременно с этим не может перестать наслаждаться отдыхом. Природа, свежий воздух, пение птиц и стрекотание насекомых всегда его убаюкивали. 

Вернулся домой Маркус, когда только-только стемнело, потратив на пробежку часа два. Ну, а теперь его ждут упражнения на выносливость, да? 

Ехидно улыбаясь, он нападает на Сашу, которого нашел на кухне, со спины, и сразу же начинает покусывать кожу на спине, крепко прижимая к себе своего длиннющего мужа. 

–Сейчас будешь потный и вонючий, прямо как я, – мурлычет, потираясь всем телом об любимого, исполняя угрозу, впрочем, не находя это противным, скорее, просто небольшой вредной шалостью. 

Закинув любимого на плечо, игнорируя его протесты, Марк потащил его в их комнату, похлопывая по заднице и весело смеясь. Все-таки, Саша легкий как пушинка. И поэтому ему не составило труда кинуть того на постель, и, забравшись сверху, пригвоздить к ней, заведя руки над головой и сцепив их. 

–А если я возьму тебя силой, что будешь делать? – Распалившись, сладко шепчет на ухо и самым кончиком языка обводит его контур. В общем-то, Марк Сашу просто пугает, ему нравится вот так играть в хороший и злой коп, когда он то послушный мальчик, то дьявол во плоти. 

Когда его закидывают на плечо, Саша сопротивляется только для вида, ведь это их вечная маленькая игра, им обоим она страшно нравится. Маркус сильнее, гораздо сильнее, и Журавлева пиздец как это заводит. Юноша грозится взять его силой, а в ответ получает лишь сдавленный стон – у Саши чувствительные уши. Парень уверен, что он даже не будет особо против, если его муж начнет уж слишком сильно злоупотреблять своей силушкой богатырской в постели, разве что тогда Марик совсем от рук отобьется. 

К счастью Саши, он сегодня послушный мальчик, и поэтому он, все также оставаясь сверху, сам все делает, глядя любимому в глаза, невероятно краснея из-за этого, но неспособный отвести взгляда, ведь он не только видел пожирающий взгляд Журавлева, но и то, что тот в восторге от своего мужа, самозабвенно насаживающегося на его член. Казалось бы, пробежка должна была вымотать Маркуса, да? Но он всегда был полон сил, если речь заходила о сексе, и поэтому мог не останавливаться очень долго, не обращая внимания на мольбу о передышке. Но лишь до тех пор, пока вдруг его собственное второе дыхание не закончилось. 

Он останавливается, сначала пытаясь отдышаться, опираясь на собственные руки, но потом опускается, обнимая Сашу и утыкаясь в его шею, все еще судорожно дыша. 

–Устал... – С улыбкой признается, чувствуя, что ни одного движения бедрами больше не сделает. Ни сегодня, ни, кажется, еще пару дней. 

В комнате мгновенно становится жарко как в аду, а Марк, маленький чертенок, словно не замечает этого. Он, такой красивый, скачет на чужом члене как в последний раз, вытрахивая из Саши все без остатка, а сам Саша хрипло стонет и кусает костяшки пальцев, ведь сейчас на юношу можно только смотреть. Пробежка все-таки отняла у Марика много сил, поэтому через некоторое время он послушным мальчиком опускается в объятия мужа, и часто-часто дышит, по-детски оправдываясь. 

–Устал, солнышко? – Заботливо переспрашивает Саша, сжимая ягодицы юноши, а потом, немного подождав, пока Марик выровняет хоть немного дыхание, меняет позу на более удобную и начинает двигаться уже в своем темпе, втрахивая громко стонущего мужа в мягкий матрас. 

Журавлев кончает внутрь и не спешит выходить из юноши, прижимаясь грудью к его спине и оставляя на сильных плечах и шее все новые и новые засосы, чтобы абсолютно все знали о том, что этот красавчик принадлежит только ему. Маркус стонет, сладко-сладко, лениво наклоняя голову в сторону, чтобы ревнивому мужу было удобнее. 

–Ты наглый чертенок, Марик, – Саша чуть прикусывает кожу на шее юноши, а потом продолжает говорить. – Вот как мне жить с тобой, м? 

Марк, кажется, не говорил Саше, но ему невероятно нравится когда он кончает внутрь него и вот так остаётся, прижимаясь к его спине, покрытой испариной, и собственнически кусает и засасывает его кожу. Это умиротворяет, позволяет подчиниться ещё доверительнее. И он готов весь день подставлять свое тело для засосов и царапин, лишь бы его муж был также близко как сейчас. 

–Подозреваю что долго и счастливо, – хрипло, от усталости, посмеивается юноша.