У нас в стране на каждый лье

По сто шпионов Ришелье…

(к/ф «Три мушкетёра» 1978 г.)

Они шли молча, думая каждый о своём. Маленькая ладошка Шарля держалась за руку девушки с хваткой, свойственной только уроженцу Гаскони. Без труда ориентируясь в местных однообразных тропинках, паренёк вышагивал, чеканя шаг. Этакий маленький военный. Селина украдкой наблюдала за ним, активно пытаясь придумать или хотя бы предположить, как будет спасать невинных в этом мире. Естественно, для начала этих людей надо было найти.

А для того, чтобы это сделать, надо было попутешествовать по стране. И не просто незаметно, но и законно, чтобы не вызвать вопросов. А любые вопросы в любое время решали либо связи, либо деньги. Со вторым были большие проблемы, ни одной монеты ни в одном кармане платья, в котором она пришла в себя, девушка не обнаружила. А создать что-то самой благодаря способности, дарованной Хранителем, не зная, что именно она хочет и как это выглядит, было невозможно.

И это только одна из проблем. Молодая девушка, коей Селина на данный момент являлась, в любой карете, хоть со слугами, хоть без слуг, привлечёт слишком много внимания. На лошади без сопровождения дела будут обстоять ещё хуже — внимание к её персоне будет гарантированно. Законы в этом времени должны были, по идее, походить на законы шестнадцатого века в её мире, а те были на стороне исключительно церкви и мужчин. Одинокая монашка всё равно привлечёт много внимания, особенно мужского, коего Селине для того, чтобы спасти человека, которого хотят убить, совершенно не требуется.

Плюс, надо ещё не забывать, что она — беглая дочь Кипрского короля. Да, это довольно далеко от Франции по меркам этого времени, но Селина не знала, сколько они её уже ищут, как и не знала, сколько наёмников придут по её душу. В том, что они ищут и хотят убить, Селина даже не сомневалась — историю она знала хорошо и на память не жаловалась. А значит со стороны Кипрского короля внимание будет привлечено именно к женщинам с её чертами лица, что совсем не кстати.

Думай, думай, думай, должен быть выход!

Решение осенило новоиспечённую графиню внезапно. Не может быть женщиной — значит, будет мужчиной… Причём, не просто мужчиной, а мушкетёром… Да, точно, такой вариант событий её бы устроил больше всего. Мушкетёром, что путешествует по заданию господина… Как там его? А, вспомнила — Тревиля, будет довольно сложно отыскать среди многих сотен голубых плащей, гуляющих по всему Парижу. Вот только де Труавиля надо было ещё найти, и шанс быть разоблачённой, пока она не поступит на службу, довольно велик.

Но, одновременно с этим, если мужчина, а тем более — мушкетёр, придёт к невиновному человеку, которого хотят убить, и попытается спасти его во время того, как во Франции властвует кардинал Ришелье, то этого мушкетёра схватят первым. Следовательно, быть незаметной женщиной, а-ля глупенькой селянкой — не всегда так уж и плохо. Двойная задача была сложной для исполнения, но чтобы спасти других и защитить саму себя, этого была, наверно, даже мало. К тому же, план был сам по себе не самый благородный, для его исполнения придётся научиться врать. Да так искусно, чтобы самый приближённый короля поверил. И ценой всего этого безумия было возвращение домой, и Селина была уверена, что оно того стоило.

Задумавшись, девушка не сразу заметила карие глаза, вовсю рассматривающие её лицо.

— Что-то не так? — спросила она, немного напрягаясь.

— Ты другая. Не такая, как все, — отвернувшись, тихо сказал д’Аратньян, но Селина услышала. По её спине под платьем хорошо чувствовалась капля пота, скользнувшая в сторону копчика. Неужели мелкий видел их на поляне с Хранителем и, упаси их обоих Бог, всё слышал? Но Шарль понял перемену в её лице по-своему.

— Прости, я не хотел обидеть. Просто обычно девчонки, вроде тебя, болтают, не умолкая, — пояснил он, смущенно улыбаясь. Только кошачьих глаз из «Шрека» не хватает. И как такого не простить?!

— О чём же болтают? — весело спросила Селина, выдыхая. Не видел!

— Мне это не интересно, никогда интересно не было и не будет. Я с девчонками не якшаюсь, — и гордо поднял подбородок выше, на что девушка лишь улыбнулась и показала ему глазами на себя саму. Д’Аратньян перевёл взгляд на неё и, подумав, прыснул.

— Просто ты — исключение.

Брюнетка рассмеялась вместе с ним. И дальше дорога к дому парнишки пошла ровнее, а двое детей всё продолжали держаться за руки, шутя и обсуждая последние новости. Так что к концу путешествия Селина знала уже основные темы, занимающие умы местных горожан.

Не удивительно, что особняк, который она увидела с холма, принадлежал д’Артаньянам. Шарль так же рассказал, что хороший друг его отца, граф Жан-Арман дю Пейре де Труавиль, недавно отправился в столицу, чтобы стать мушкетёром, но всё равно частенько приезжает в своё имение, что находится рядом. Их дома разделяют всего лишь пара миль.

Данный факт обрадовал девушку неимоверно, и ей было не просто скрывать довольную улыбку. Открылась дверь сбоку от ворот, и на встречу им вышла женщина милой, приятной наружности. Именно так выглядела типичная хозяйка дома, Селина даже не смогла бы представить её как-то иначе. Увидев сына, она раскрыла для него объятия, и Шарль с радостным визгом «Мама!» побежал к ней, пряча лицо на груди женщины.

— Мы тебя везде ищем, Жан уже приехал, а ты в таком виде. А ну, марш переодеваться! — женщина хотела казаться строгой, но сын одарил её такой улыбкой, что она не удержалась и улыбнулась в ответ. Когда мальчик убежал в дом, его мать перевела взгляд на Селину и, слегка склонив голову, представилась.

— Франсуаза де Монтескью, жена Бертрана д’Артаньяна. А ваше имя, мадемуазель…? — говорить незнакомой женщине фамилию было в крайней степени неразумно, хотя она и не хотела причинить вред. Пока что. Поэтому графиня назвала лишь своё имя.

— Селина. Мы с вашим сыном в лесу познакомились. Я заблудилась, а он вывел меня.

— Вы голодны?

— Немного, — ну, хоть здесь не соврала. Есть хотелось безумно, после путешествия это бывает довольно часто у многих ещё не до конца сформировавшихся организмов.

— Так что же вы сразу не сказали? Пойдёмте, у нас как раз обед скоро будет, — а вот этого было не надо. Так сразу, с ходу, с места в карьер действовать было как-то… неудобно, что ли. А Селина себя знала, если она увидит Тревиля, то не поговорить с ним не сможет. Чёртово врождённое любопытство.

— Не уверена, что мне позволено обедать за Вашим столом… — вежливо, чтобы не обидеть женщину, девушка попыталась отказать. К тому же, своего старинного друга господин д’Артаньян обижать вряд ли захочет, сажая его за один стол с какой-то селянкой-замарашкой.

— Вот глупости. Вы выдержали моего неугомонного сына, а значит и с обедом проблем не возникнет. Идёмте! — и точно так же, как Шарль, не спрашивая, женщина взяла Селину под локоть, ведя по направлению к дому. Та и слова не успела сказать!

Войдя в столовую, Селина увидела двух сидящих за столом мужчин. Один из них до боли в груди напомнил ей её отца. Те же вьющиеся каштановые волосы, похожие тёмные глаза и то же доброе и любознательное их выражение. И не сказать, что он суровый, как это описывал Дюма в его книге. Рядом с ним сидел его гость с кучерявыми каштановыми волосами, а также выстриженной бородкой и усами на модный французский манер. Но самое притягательным в его внешности были глаза. Ярко-синие, почти как у неё, но совершенно не свойственные уроженцу Тарба. Они будто рентгеном просвечивали всё вокруг, но, несмотря на это, смотрели на всех вежливо и немного смеясь, а не сурово.

Сын господина д’Артаньяна, едва вошёл в комнату, оторвал отца и его друга от ленивой беседы и что-то сказал ему на ухо, улыбаясь и глядя на саму Селину. Хозяин поместья, увидев жест сына и его мимику, спросил у того что-то тихо, на что Шарль лишь кивнул. А девушка не понимала, что происходит.

— Пойду, посмотрю, как поживает ужин. Шарль, не желаешь составить мне компанию? — сказала Франсуаза и, очаровательно улыбнувшись мужу и кивнув гостю, скрылась за дверью. Паренёк встал и, попрощавшись, засеменил вслед за матерью с видом великого мученика. Брюнетка лишь проводила его взглядом, осматривая мельком скромный интерьер.

— Итак, сударыня, как вы находите моего сына? — задал Бертран вопрос, вырывая нежданную из её мыслей. К слову, довольно неожиданный вопрос. Никаких «здравствуйте» или «приветствую», странно…

— Ваш сын производит хорошее впечатление. Уверена, что он вырастет достойным наследником, — её тихий, вежливый голос разнёсся эхом по помещению. Отец семейства и его друг остались довольны ответом, и первый жестом руки указал присесть в кресло рядом с ним.

Однако, стоило Селине исполнить указание хозяина, как она поняла, что ей не нравилось молчание де Труавиля. Он так пристально смотрел на девушку, будто узнал в ней старую знакомую или пытался вспомнить, отчего по спине прошёлся табун мурашек. Селина изо всех сил надеялась, что ей это просто показалось с голода.

— Как Ваше имя? — спросил почти то же самое, что недавно и его сын, после недолгого молчания, хозяин дома добрым, но обеспокоенным взглядом смотря на друга, замечая его подозрительный интерес.

Гость рядом ощутимо напрягся в ожидании ответа, смотря лишь на брюнетку. Дать времени на то, чтобы придумать что-нибудь из разряда «ложь во спасение» ей не дали. Соврать полностью или сказать правду? В этом мире она чужая, она здесь не родилась, это не её тело, не её проблемы. В принципе, она не так уж сильно рисковала, если расскажет. И Селина решилась. Один из присутствующих всё равно, судя по всему, уже узнал в ней ту, коей она и являлась.

— Леди Эскива-Эшива-Селина де Монфор-л’Амори, — сказала она, смотря прямо в глаза де Тревилю и легонько ему кивнув. Удивлён он не был, а значит, её умозаключения были верны, мужчина её узнал. Как? Сейчас это было не особо важно. С ним нужно было поговорить и убедить в том, что она нужна ему в королевской роте. И как это сделать — вот главный вопрос.

— Значит, слухи правдивы, и внебрачный ребёнок существует, — произнёс Бертран д’Аратньян, кивая другу. — Надо же, как хорошо Вы осведомлены, мой друг, просто удивительно!

— И зачем ты пришла? — де Тревиль явно не разделял энтузиазма своего знакомого. Резко вскочив из-за стола, он подошёл к креслу девушки, нависая над ней. — Чего ты хочешь? Зачем пришла сюда? Деньги? Армия? Может, убийство его Величества?

— Нет! — в комнате повисла мёртвая тишина.

Граф де Труавиль раздувал ноздри от злости, которой не мог дать выход в силу того, что видел перед собой ребёнка. Но одновременно с этим он понимал, что принцесса — дочь одного из правителей не самых дружественных с Францией государств, и в мыслях у неё может быть всё что угодно. Женщины всегда обладали талантом к лукавству. А Селина в свою очередь горящими глазами смотрела на графа, еле сдерживая себя, напоминая себе раз за разом, что Тревиль ей ещё нужен. Ничего себе, какое хамство! Они даже не знакомы, он её не знает от слова совсем! С чего вдруг он решил наброситься на неё с обвинениями? С какой стати?

— Мне ничего от Вас не нужно, — через силу выдавила она из себя, выделяя каждое слово паузой. Кресло слегка скрипнуло, когда Селина медленно поднялась, становясь аккурат рядом с графом, не менее яростно сверкая глазами. — Здесь я оказалась совершенно случайно и хотела спрятаться от тех, кого послали меня убить. Хотите верьте в это, хотите нет, но это — реальность! И у Вас я хотела просить помощи, но никак не то, в чём Вы меня обвинили, даже не разобравшись.

— И каким же образом я Вам помогу, мадемуазель? — Жан недобро прищурился, осматривая её с ног до головы. Версия девушки казалась ему откровенной ложью, потому что никто не посмеет покуситься на жизнь наследницы престола, да ещё и вынудить её бежать из своей же страны.

— Ну, у меня есть пара вариантов… — Селина очаровательно улыбнулась, вложив эту улыбку всю доброжелательность и обворожительность, на которую была способна, что в данной ситуации было сродни подвигу. Тревиль умел выводить из равновесия одним своим видом. — Выберете сами, какой из них Вам больше нравится.

— А с чего Вы вообще взяли, что я соглашусь Вам помогать? Вы — дочь короля, который уже много лет отказывается подписать союзнический договор с Францией. Позволить Вам приблизиться ко двору — всё равно, что вложить Вам кинжал в одну руку, а яд в другую, — усмехнувшись себе в усы, Тревиль неожиданно сменил гнев на обычную усмешку. — Кроме того, откуда я знаю, что не подставлюсь, помогая Вам? Вы же, прежде всего, девушка. Наверняка, даже защитить себя не сможете… Так зачем мне участвовать в заведомо проигрышной авантюре?

Насмешка ударила по гордости девушки намного больнее, чем недоверие и гнев мужчины. Но с другой стороны, данная ситуация была ей только на руку. Она обрела возможность сразу показать, что с ней нужно считаться. Всё складывалось слишком удачно, уж не приложил ли Хранитель свою руку ко всему происходящему? Неожиданно для себя Селина усмехнулась, проведя кончиками пальцем по столу, выстукивая ногтями один ей ведомый ритм.

— Что ж, пользуясь сравнением с девушкой, я приглашаю вас на свидание, — её голос, звучащий приторно, совершенно не предвещал ничего хорошего. — Вы задели меня и оскорбили, не принеся извинений. За свои слова, сударь, следует отвечать, кому как не Вам знать о законах чести? Посему… Предлагаю выйти в сад, оружие на Ваш выбор.

На мгновение Селина испугалась того, что произнесла. Она не знала, что побудило её вызвать мужчину — опытного фехтовальщика! — на дуэль: желание что-то доказать или действительно трезвая оценка своих сил. Но факт оставался фактом. Брюнетка поставила на кон всё, что у неё было — свою жизнь. Знает ли это тело приёмы фехтования, которые она изучала в другом, своём, мире, Селина также не знала, но идти на попятную уже было поздно. Да и не в принципах данной юной особы было сдаваться. Интуиция подсказывала, что всё обойдётся.

Резко рядом, где-то во главе стола, послышался раскатистый смех. Оба одновременно повернули головы в сторону звука. Смеялся хозяин дома.

— Видели бы Вы себя… — оглядев двоих спорщиков, Бертран вновь захохотал. Селина, пусть и не сразу, но поняла, что послужило причиной.

Они с Тревилем стояли в одинаковых позах, также идентично прожигая друг друга глазами. Кадр из дешёвой мелодрамы на Первом канале! Девчонка четырнадцати лет бросила вызов взрослому мужчине, выше неё на две головы. Селина бы рассмеялась вместе с д’Артаньяном, если бы ей не было так неуютно. Умолкнув, сидевший за столом почесал подбородок, оценивающе глядя на своего гостя.

— В принципе… идея не плохая. Обед принесут через четверть часа, и за это время, я уверен, Вы успеете уладить свои разногласия. Жан, личная просьба к тебе, не покалечь её так уж сильно.

Селина в ответ насмешливым взглядам со стороны Тревиля и д’Артаньяна лишь гордо подняла голову и двинулась в сторону двери, слыша за собой шаги.

В саду во всю цвели розы и летали медоносные пчёлы. Этакий летний рай, пусть и без вида из окна на песочный пляж и море, хотя и те располагались не так далеко отсюда. Д’Артаньян протянул девушке свою шпагу, а де Труавиль встал напротив, вытащив из ножен свою. Что ж, сейчас они всё и решат. Отчасти Селина была даже рада такому повороту событий, в неизвестности она бы вся извелась.

Эфес был немного более тяжёлым, чем на тренировочных шпагах в академии, но разница была не слишком заметна. По мановению руки д’Артаньяна начался первый и, скорее всего, последний раунд смертельно красивой игры. Встав в позу, оба соперника отдали друг другу честь, резко рассекая воздух лезвиями.

Тревиль атаковал мгновенно, едва увидел разрешающий жест, но Селина была легче и превосходила его в манёвренности и скорости, чем успешно воспользовалась. Выпад, блок, удар, фальшивая подножка, фальшивый выпад, блок и ещё блок, кувырок в сторону, подъём. Де Труавиль на мгновение опешил, его шпага до сих пор даже кончиком не коснулась тела девушки. А его соперница только входила в раж и набирала скорость. Правая рука со шпагой защитила спину от удара, шпага была переложена в левую, а потом, отразив удар, вернулась в правую ладонь. Вновь пошла серия выпадов и ударов. Поняв, что выдыхается, Селина решила идти на крайние меры. Её любимый обманный манёвр. Только бы сработало, только бы тело не подвело…

И Тревиль действительно повёлся, незаметно для себя пуская девушку за спину. Всё произошло так быстро, что даже Бертран, стоящий в стороне, не до конца понял, что именно случилось. Воспользовавшись заминкой противника от внезапного напора, Селина обошла его со спины и приставила шпагу к его шее под очень опасным углом. Всего одно неверное движение, и голова графа могла улететь в сторону так прекрасно цветущих роз.

Де Труавиль инстинктивно опустился на одно колено. Она просто его вынудила это сделать! Оба мужчины замерли, как громом поражённые, они впервые видели такое умение обращаться с оружием у ребёнка. Да ещё, к тому же, у девушки.

— Вы что-то говорили о том, что я не могу себя защитить, — Селина улыбнулась, убирая в сторону лезвие и подавая проигравшему, а именно им Тревиль сейчас был, руку.

Тот решил наглейшим образом воспользоваться ситуацией, как последней попыткой для обретения победы, и потянул брюнетку на себя, выставив вперёд остриё. Инстинкты не подвели Селину и в этот раз, шпага д’Артаньяна молниеносно оказалась направленной в его грудь. Увидев, что она всё равно одержала верх, граф раздражённо откинул от своей груди кончиком перчатки лезвие и встал. Поменявшись на глазах, видимо, всё ещё находясь под впечатлением, де Тревиль убрал шпагу в ножны и… поклонился ей!

Причём не просто легкомысленно или насмешливо, а глубоко. Сняв шляпу и едва касаясь ей земли, граф несколько раз провёл ей влево-вправо, выражая почтение к девушке, как к достойному противнику. То же самое со своей шляпой, взятой до их дуэли из прихожей, повторил Бретран. Затем оба мужчины одновременно распрямились, всё ещё держа шляпы в руках. Их лица выражали крайнюю степень серьёзности.

— Я приношу Вам от имени дома де Труавилей свои глубочайшие извинения, Ваше Высочество. Отныне я никогда не буду сомневаться в Вашем умении защищать себя или… — Тревиль замялся, подбирая слова. «Ну, давай, скажи это! Скажи! По-твоему, мне нужна была армия, деньги и смерть короля. Тогда зачем я тогда оставила тебя в живых? Признайте свою ошибку, Тревиль, давайте!» — … Или в Вашем благородстве.

Этого было вполне достаточно.

— Извинения я принимаю, — благосклонно улыбнулась Селина, отдавая Бертрану его шпагу, но затем посерьёзнела. Ей категорически не понравилась принадлежность к той семье, где её хотели убить. Поэтому она чуть более резко, чем нужно, продолжила. — Однако, к роду отца я не желаю иметь никакого отношения. А потому, для Вас я просто графиня де Монфор-л’Амори и, смею надеяться, Ваш друг.

Вот он, тот самый переломный момент. Монфорова его отлично почувствовала дрожью в районе сердца. Смогла или не смогла его убедить, что достойна? Встанет ли он на её сторону?

— Не сомневайтесь, я сочту за честь считать Вас своей храброй знакомой и постараюсь Вам помочь по мере своих скромных возможностей, — ответил де Труавиль, надевая шляпу на голову. — До этого, я надеюсь, Вы будете благоразумны и не попадёте в неприятности.

И дворянин, взяв Селину за руку, поцеловал тыльную сторону её ладони. В этот же момент в сад вышла Франсуаза с Шарлем, который уже переоделся в чистую одежду, но всё равно был похож на взъерошенного воробья, наевшегося и нахохлившегося. Сын сразу же подбежал к отцу и запрыгнул к нему на руки. Все вместе, забыв обиды и причину ссоры, направились в столовую, смеясь и перешучиваясь по поводу недавней стычки, где до конца обеда обсуждали различные тактики и приёмы.

Вечер наступил нежданно, принеся на смену удушающей жаре спасительную прохладу. Лёгкий ветерок колыхал кроны деревьев, касался прекрасных роз, разнося их запах на всю округу, шумел в занавесках на веранде поместья д’Артаньянов. Селина сидела на ступеньках крыльца в одиночестве, наслаждаясь бледным солнцем, которое почти скрылось за горизонтом. Зрелище успокаивало, помогало привести в порядок мысли, до этого с бешеной скоростью крутившиеся в голове.

Граф Жан-Арман дю Пейре де Труавиль отбыл в столицу сразу после обеда, сославшись на то, что в Париже его уже ждёт слава — любимая отговорка всех уроженцев Тарба. За оставшееся время девушка успела осмотреть здание и двор, а слуга показал выделенную ей временно комнату, где она может переодеться и отдохнуть. Когда слуги ушли и все оставили её в покое, брюнетка вышла подышать воздухом. Но вот подумать долго Селине не дали, сзади раздались знакомые шаги.

— Скажи честно, ты хочешь уйти? — спросил Шарль, осторожно присев рядом, когда гостья приветственно ему кивнула.

— Ушла бы, но пока некуда, — ответила Селина, слегка сжав пальцы в кулак. Мысли резко спутались, и, пусть она отчасти выполнила самую сложную часть плана, как спасать и кого она по-прежнему не знала.

— А вдруг там опасно и ты снова заблудишься? — в голосе мальчика легко угадывался испуг. И эта детская непосредственность при общении… Селина поняла, что, если бы у неё был выбор, она хотела бы остаться здесь, рядом с этим мальчуганом. — Не уходи, прошу. Будем, как брат и сестра за яблоками вместе ходить.

Брюнетка по-доброму усмехнулась. Да, идея день за днём жить в провинции и не знать бед была чрезвычайно заманчива, но во всём всегда есть какое-нибудь «но». Её «но» заключалось в том, что это не её мир и не её жизнь. А там, за много веков и километров отсюда, её ждала Кристина и родители, которые наверняка уже места себе не находили от беспокойства.

— Твоей семьёй мне никогда не стать, Шарль, — сказала девушка мягко, но твёрдо. Заметив, что паренёк погрустнел, добавила. — Но я бы хотела с тобой дружить, если ты не против.

— Конечно, не против! — воскликнул мальчик и прижался к Селине, стискивая ту в объятиях, на которые не ответить было просто невозможно. Тонкие женские пальцы прошлись по ёжику каштановых волос, успокаивая и даря неугомонной душе ребёнка странный покой.

А ведь пройдёт всего каких-то пять лет, и он станет настоящим мужчиной, мушкетёром гвардии его Величества. И в его жизни начнутся приключения, он познакомится с «неразлучными», а потом с подачи Миледи умрут Констанция и Бэкингем. Так, стоп!

Девушку будто осенило. Мысли в голове закрутились с новой силой, она по-другому посмотрела на сидящего в кольце её рук ребёнка. Хранитель сказал спасать невиновных! Вот кто невиновен! Их она должна была спасти: Констанцию, Бэкингема, отчасти Шарля и даже неразлучных. И как сразу не догадалась? Её ведь неспроста забросило именно в мир Дюма, а не в какой-нибудь другой.

Поток мыслей так же резко оборвался, как и завертелся. Д’Артаньян-старший, тяжёлой поступью выйдя на террасу, направлялся прямиком к ним. Интересно, а он зачем здесь появился? Насколько девушка поняла, беседа с ней особой радости Бертрану не доставляла.

— Сын, ступай в дом, мать заждалась, — ласковым, но не терпящим возражений голосом потребовал он.

Мальчик насупился, но покорно поднялся со ступеней и, отряхнувшись, чуть ли не бегом двинулся в сторону двери, стараясь скрыть резко выступивший на щеках румянец. Рука девушки, лёгшая туда, где до этого сидел ребёнок, нащупала одно из тех яблок, которые она уже видела сегодня на кухне во время готовки обеда. Ах, сорванец! Для неё утащил…

Улыбнувшись, Селина посмотрела в сторону хлопнувшей двери, и поднесла фрукт к губам, вдыхая аромат, ассоциирующийся с детством. Бертран, беззлобно ухмыльнувшись на выходку своего чада, унаследовавшего от него врождённый талант ухаживать за дамами так, что те могли улыбаться часами, присел на ту же ступеньку, что и его сын. Облокотившись спиной о перила, мужчина посмотрел на небо, где только-только начали появляться звёзды. Весь разговор гостьи и её собеседника он прекрасно слышал.

— Знаете, мадемуазель, Шарль в чём-то прав. В городе для Вас действительно опасно, ведь там Вас будут искать в первую очередь. Оставайтесь здесь, пока не придёт весточка от нашего с Вами друга, — Селина не ждала, что Бертран ей поверит. Изначально ей нужен был только де Тревиль, а на остальных спектакль рассчитан не был. Поэтому насмешка в голосе её собеседника нисколько не удивила. — Если Вы, конечно, не придумали те небылицы про наёмных убийц,

— Ваше предложение слишком щедрое, господин д’Артаньян. И, к слову, про убийц я даже несколько приуменьшила. Поэтому я всегда буду в опасности даже здесь, находясь под защитой, — Селина улыбнулась себе и своим мыслям, надкусывая яблоко, чувствуя, как сладкий сок во рту тут же перетекает в горло. — Да и к тому же, я не склонна доверять людям, не зная их мотивов, а Ваши пока для меня туманны. У Вас есть семья, имение, титул и честь, с чего бы Вам прятать у себя опальную принцессу, если это — прямая дорога в Бастилию?

— Как хозяин дома, ответственный за всех проживающих на моей территории людей, я категорически против Вашей задержки здесь, но… как Вы выразились, у меня есть семья, мадемуазель… И в данный момент на первый план выходит моя роль родителя. Шарль — довольно непростой ребёнок, мне ли это не знать. У него было множество слуг и учителей, но ни один из них не мог удовлетворить его, как собеседник. Они все были ему не интересны. А вот Вам он открылся.

— Вы так думаете? — Селина бесшумно рассмеялась. Ага, открылся парень. Сделку он с ней заключил и сказал яблоко с ветки ему сорвать, вот что он сделал!

— Да, думаю, — смотря на смеющиеся синие глаза напротив, мужчина сам невольно улыбнулся. — Я же вижу, как он на Вас смотрит. В его глазах плещется восхищение, с ним такого не было давно. Как только Жан пришлёт весточку, а он обязательно исполнит данное обещание, я не стану удерживать. А пока Вы можете остаться ненадолго здесь, вряд ли у Вас имеется ещё какой-нибудь дом для ночлега на примете.

— Хорошо, предположим, что я останусь, — Селина в очередной раз хрустнула яблоком, облокачиваясь спиной на перила, всматриваясь в небо, отчего её глаза стали казаться чёрными. —Но у меня будет к Вам тогда две просьбы.

— Каких же? — спросил хозяин поместья, с интересом воззрившись на девушку, которая всё это время вела себя совершенно как взрослая. Ни детской зажатости, ни глупых улыбок, сплошная неприкрытая деловая хватка. Действительно, особа королевских кровей — гордая, холодная и неприступная. И совсем не бесчестная, как подумал мужчина в начале.

— Обеспечивать себя я буду сама — это раз, — памятуя о проблемах с деньгами в этой семье, сказала брюнетка, которой мысль быть нахлебницей претила. — И мне нужна будет служанка не из Вашего дома, которую я смогу в будущем забрать с собой в Париж.

— А что в просьбе найти служанку такого важного? — Бертран явно не понимал, куда клонит Селина. Если нужна та, которая причешет и поможет одеться, то что мешает ей взять кого-нибудь из штата?

— Важно то, что она будет нужна мне не как слуга, а как собеседница, — девушка решила слегка приукрасить своё появление, чтобы у д’Артаньяна сложилась в голове нужная ей версия событий. Но и врать напропалую она не особо хотела. — Так как я родилась на Кипре, я не особо в курсе современной французской моды и обычаев. Знаю лишь основы, которые мне преподавали учителя, а потому мне нужен кто-то местный, кто будет меня, если что вдруг, поправлять и направлять. Оплачивать её службу я буду так же из своего кармана. Но главным качеством служанки должна быть верность. Уверена, Вы понимаете причину подобного критерия.

— Что же, я постараюсь найти такую, — мужчина кивнул, соглашаясь с поставленной задачей. Это был минимум, который могла потребовать от него принцесса. Отчего же не исполнить её маленькую прихоть, которая в будущем сможет ей же и помочь?

— Благодарю Вас, господин д’Артаньян. За всё.

На поляне, что находилась на уже знакомой нашему читателю опушке леса, раздавался лязг металла и звон в очередной раз скрещивающихся шпаг.

Месяц.

Ровно месяц потребовался Селине, чтобы хоть немного свыкнуться с новой жизнью. И столько же понадобилось Шарлю, чтобы занять сердце гостьи своего дома целиком и полностью только собой. Солнце пекло, Бертран наблюдал за их очередной тренировкой, встав под одну из яблонь. Для него было удивительно узнать пару недель назад, что какая-то девчонка почти в совершенстве владеет техникой фехтования и метания ножей. С той самой минуты его сын, до этого и так целыми днями играющий с девушкой, перестал отходить от неё даже на минуту. А Селине это было только в радость, во время игр с ним она не чувствовала себя одинокой.

Бертран вспоминал, как впервые её увидел. Маленькая, хрупкая девочка, пигалица неощипанная! Но с таким твёрдым и мудрым взглядом синих глаз, что ему самому порой становилось неуютно, когда она подолгу оценивающе на него смотрела. Так прожигать взглядом среди всех знакомых д’Артаньяна-старшего мог разве что де Труавиль. А ещё мужчина отлично помнил, как эта самая маленькая принцесса вызвала на дуэль его друга, чтобы отстоять правду. В её глазах было столько всего: страх и бесстрашие, злость и насмешка, решительность и неуверенность. Эта девчушка была кладезем противоречий!

Бертран не мог выкинуть из головы тот самый взгляд, которым его сын провожал брюнетку весь оставшийся день. Шарль, сам того не понимая, будучи ребёнком редко ошибался в людях. Да и сам мужчина, сколько бы не твердил себе, что доверять девочке опасно, всё равно понемногу проникался к ней симпатией. Пятнадцать лет, а настолько умна и образована, будто настоящая взрослая королева. Она попросила всех взрослых не называть её «Ваше Высочество» или полным именем, и Бертран так и делал. Ему было всё равно, как её называть, они не так часто контактировали. Селина — значит, просто Селина.

А общались они нечасто потому, что эта с виду хрупкая особа была невероятно своевольной. И, что самое интересное, спорить с юной графиней было себе дороже. У брюнетки был просто несгибаемый внутренний стержень! Но, к чести Селины, следует отметить, что благодаря строгой дисциплине она привнесла в поместье д’Артаньянов особенный уют. Шарлю она показывала какие-то приёмы, делилась с ним мыслями о работах разных философов и учёных, а тот показывал ей то, чему его научили предыдущие учителя, и с радостью вгрызался в книги наравне с девушкой, как только выдавалась такая возможность. Таким образом, от неугомонного, вечно требующего внимания ребёнка отдохнула Франсуаза, наконец занявшись делами виноградников, и жизнь в доме с подачи её ласковой руки зацвела новыми красками.

Всё также стоя под деревом, Бертран слегка потеребил во внутреннем кармане колета письмо, пришедшее сегодня от Жана. И вроде бы всё шло так, как и планировалось, но вот содержание письма мужчину не обрадовало. И Селина вряд ли, когда прочтёт, будет согласна со всеми пунктами. Слишком уж она свободолюбивая, чтобы загонять себя в те рамки, которые предоставил ей де Труавиль.

Поездка, в которую они отправятся завтра, также была встречена хозяином дома без особого энтузиазма. Он чувствовал ответственность за жизнь этой маленькой беглянки и винил себя, что не сможет взять её с собой. Пускай и поездка будет длиться всего-то пару дней, но всё же… Как некстати пришло это чёртово письмо!

— Ан гард! Держи рукоять крепче. Пальцы переставь в правильное положение! Да, вот так. А теперь… алле! — громкий голос брюнетки заставил Бертрана встрепенуться и вынырнуть из чересчур тревожных мыслей. Продолжая наблюдать за очередной серией отточенных ударов со стороны девушки и не менее хороших блоков со стороны сына, мужчина успокоился. Поговорят они сегодня без свидетелей, никуда не денутся, поэтому пока можно было выдохнуть.

Пот градом катился по спинам обоих дуэлянтов, отчего сорочки промокли и уже давно прилипли к спинам. Чумазые, грязные, уставшие, но оба такие довольные, что их улыбками можно было осветить самую тёмную ночь. И прекратить бой было уже не в их силах. Каждому хотелось выиграть.

Они бы и бились так до вечера, как, впрочем, и всегда, однако отец Шарля был чересчур задумчив. И всегда внимательной к деталям девушке это не нравилось. Обычно улыбающийся и с детским озорством смотрящий за их импровизированным сражением, а иногда и принимающий в нём участие, сейчас Бертран прислонился к той самой яблоне, благодаря которой Селина познакомилась с Шарлем месяц назад. И она не была бы собой, если бы не хотела узнать, что происходит вокруг.

Более резкий, нежели обычно, выпад, и Шарль придавлен девушкой к земле.

— Так не честно! — выкрикивает парень, немного хрипя и пытаясь отдышаться, а затем встаёт с помощью протянутой руки и с улыбкой смотрит на свою подругу.

— Никогда не жди от противника благородства, мой дорогой. Убийца не способен на него, — ответила Селина серьёзно, охлаждая пыл юного гасконца. Но глаза её улыбались, убеждая, что ничего страшного в допущенной ошибке пока нет.

— Селина, нам надо поговорить, — донесся с другой стороны поляны голос главы семейства. Что и требовалось доказать. Девушка закатила глаза, разворачиваясь в сторону говорившего и убирая шпагу в ножны. — Сын, оставь нас и иди переоденься в дорожную одежду. Заодно скажи Адели приготовить для Селин горячую воду.

Шарль послушался, подхватил свою шпагу и помчался вниз, прыгая по известным ему, как пять пальцев, кочкам. Бертран внимательно проводил его взглядом и, дождавшись, пока он скроется из виду, перевёл взгляд на стоящую и ожидающую рядом девушку.

— Что-то однозначно случилось, — сказала она, больше утверждая, а не спрашивая. Сосредоточенное лицо «секунданта» их с Шарлем дуэли было хоть и не самым красноречивым, но заставило напрячься.

— Пара вещей, и обе касаются Вас непосредственно. Во-первых, поездка, — мужчина глубоко вдохнул, подбирая слова. — Я совершенно не против неё, но и не хочу оставлять Вас здесь совершенно одну. Когда я в поместье, я хотя бы могу контролировать тех, кто приезжает сюда и уезжает. Вдали у меня такой возможности не будет.

— Моё оружие всегда со мной, так что не беспокойте себя по пустякам, — Селина усмехнулась и положила руку на эфес своей шпаги в подтверждение. — Что ещё?

— Ещё Вам пришло письмо от Тревиля, — Бертран вытащил из внутреннего кармана бумагу, но девушке в протянутую руку не отдал, вдруг краем глаза заметив, что фигурки сына по дороге к дому не видит. Не факт, что подслушивает, но он был где-то рядом. — Его мы обсудим с Вами чуть позже без лишних ушей. Если Вы не против, мадемуазель.

— Не против, — кивнула Селина, про себя уже хлопая ладонью по лбу. Что-то шло не так, и вкупе с серьёзностью д’Артаньяна-старшего это вызывало неприкрытое беспокойство.

— Пока есть возможность, я также хотел бы попросить Вас не покидать поместье, пока мы не вернёмся. Это не приказ не в коем случае, но очень настоятельная рекомендация, Селин.

— Поняла, а если срочно?

— Тогда можно, но просто так, из прихоти или «погулять», лучше не выходите, — увидев небольшую складочку у девушки на лбу, Бертран понял, что отговаривать её бесполезно. Она уже что-то задумала, а раз задумала, то переубедить опальную принцессу было не в его силах.

— Постараюсь — брюнетка пожала плечами, и Бертран, кивнув каким-то своим мыслям, пошёл в сторону, куда до этого ушёл его сын.

Через четверть часа, сидя на том же холмике, на котором она пришла в себя в первые минуты бытности её в этом мире, Селина услышала, как хозяину подали лошадь, а затем, как он и его семья уезжают в карете в сопровождении двух охранников и служанки Франсуазы. А значит, теперь она осталась в поместье одна за исключением пары десятков слуг.

Селина набрала в грудь воздуха, смакуя ароматы трав и яблок, витающие вокруг. Вот она, свобода, где никто не будет следить изо дня в день за каждым её шагом. Но при этом какая-то угроза таилась в этом чересчур светлом небе без единого облака, и поляне, на которой не было даже намёка на обычно гуляющий ветер.

Она стояла возле зеркала, замотанная в полотенце, и смотрела на себя. Синие глаза гуляли по плечам, ключицам, шее и рукам, акцентируя внимание на каждой детали. Её внешность из родного мира теперь полностью вытеснила ту принцессу, в тело которой она вселилась.

Волосы больше не были прямыми и длинными, сами по себе укоротились и стали всего на пару дюймов ниже лопаток, начали виться. На руках под кожей появились знакомые очертания мышц, выработанные благодаря постоянному желанию Шарля учиться чему-то новому.

За месяц она и сама научилась некоторым новым вещам. Например, Селина потихоньку изучила свои способности и поняла, что может не только создавать вещи, которые хочет, но и изменять уже существующие. Правда, практиковаться в последнем она пока не пробовала. Это было бы возможно только тогда, когда в доме никого не было, а с учётом того, что весь этот месяц — «испытательный срок» — за ней был постоянный присмотр, то ни о каком «колдовстве» речи даже не шло.

Четыре дня, во время которых чета д’Артаньянов будет отсутствовать в поместье, были расписаны брюнеткой почти по часам. И всё нужно было успеть сделать именно сейчас, потому что письмо от де Тревиля из Парижа пришло раньше, чем она планировала. Со стуком в комнату вошла девочка, её ровесница, тем самым заставив Селину вынырнуть из созерцания зеркала. Присев в книксене, девочка улыбнулась.

— Ваша одежда ждёт в спальне, Ваше Сиятельство. Могу быть ещё чем-то полезна?

— Да, подожди меня в комнате, — кивнув на дверь, ответила Селина и, тряхнув влажными после ванны волосами, пошла на выход.

Служанка поклонилась и посторонилась, пропуская её вперёд. И теперь, думаю, стоит познакомить читателей с этой замечательной молодой особой, которая сыграет в нашей истории не самую последнюю роль. Девушку звали Адели-Анет Фрере. Надо признать, своё имя она полностью оправдывала. Работящая, исполнительная, умелая и верная. Бертран постарался исполнить просьбу принцессы со всей свойственной ему скрупулёзностью.

Маленького роста, обладательница милого лица и слегка раскосых карих глаз, Адели сильно облегчала Селине жизнь своим присутствием. Она не привыкла задавать вопросы или вмешиваться в то, что её не касалось, однако её синеглазая госпожа всеми правдами и неправдами старалась эту привычку искоренить.

Поначалу темой их разговоров был простой интерес со стороны служанки, который заключался в мелочах. Почему в комнате присутствует оружие? Почему девушка не носит корсеты, пользуясь исключительно шнуровкой? Потом их беседы потихоньку переросли в более глубокие: они обсуждали политику, экономику, этикет, религию и обычаи разных стран. Особенно русоволосая разделяла страсть своей госпожи к книгам. Фрере пришлось рано повзрослеть, чтобы выжить, когда её родители скончались в одном из многочисленных пожаров, гуляющих по Франции во время летней засухи. А потому она цеплялась за любую возможность узнать что-то новое, чтобы потом вовремя «выстрелить» и устроиться достойно в жизни.

Надев удобное и относительно неприметное платье, Селина принялась за сооружение причёски, попросив Адели принести ей из сада свежих яблок для пирога. Для того, чтобы выскользнуть из поместья в город незамеченной, нужно было как-то задобрить стражников у ворот. Пока служанка выполняла её поручение, девушка вышла в опустевший розовый сад. Ребёнка, который нёсся бы к ней с широко раскрытыми объятиями, поблизости не было. Как и слуг в окнах, Селина проверила.

Закрыв глаза и расслабив руки, она сосредоточилась, чувствуя волну тепла, расходящуюся от груди к рукам. Что бы не написал де Тревиль в том письме, брюнетке нужен был конь. Молодой, сильный, который смог бы отнести её куда угодно со скоростью света. Он знал бы команды, слушался бы только её и порывов ветра, ведущих к цели…

От создания жеребца Селину отвлекло тихое размеренное дыхание, раздавшееся прямо над ухом. К её виску прикоснулось что-то шершавое, похожее по ощущению на очень мягкий бархат, и начало шевелиться. Открыв от испуга глаза, девушка замерла.

Огромный фризский конь смотрел прямо на неё своими карими умными глазами, проникая в самую душу. Чёрная шёлковая грива слегка колыхалась на ветру, длинные ноги переступали по гравию в нетерпении. Настоящий красавец! Рука девушки сама собой потянулась к бархатному носу, поглаживая его. В синих глазах блеснули слёзы.

— Оствинд, — прошептала она, и конь наклонил свою лебединую шею, прислоняясь своим лбом к её.

По глазам коня, осознанно смотревшим на неё, было видно, что свою хозяйку он услышал и понял. Мягкие губы скользнули по женской щеке, вызывая на лице девушки искреннюю улыбку, а потом и смех. Вспомнив о том, что пока она находится всё ещё в поместье, Селина огляделась по сторонам и ещё раз внимательно осмотрела окна. Пусто, никто их не видел.

Поставив Оствинда в конюшню в один из свободных денников в самом дальнем углу, девушка начала водить руками из стороны в сторону, создавая нужные ей вещи. Седло, подпруга, чёрная уздечка без трензелей, чтобы не травмировать скакуна, недоуздок, парочка одинаковых вальтрапов неприметного кроя, мешок яблок, пара тюков сена и прочее. Чёрное седло, чёрную подпругу, хорошую чёрную уздечку без трензелей, недоуздок и два вальтрапа. Когда полки рядом с денником были заполнены всякой нужной всячиной, девушка взяла деревянную табличку, висевшую на калитке, и вывела там чернилами имя своего нового друга.

Итак, первое и главное дело — выполнено.

Почему нельзя было создать коня, пока в поместье был Бертран? Объяснение было до банального просто. Его слуги следили буквально за каждым шагом Селины и, узнав, что она «колдует», а именно так в простонародье называли то, что только что сделала брюнетка, хозяин дома вряд ли бы обрадовался. Клеймо на плече в таком случае было бы ей обеспечено, и, по сравнению с костром, показалось бы манной небесной. Теперь, пока никто не видит, осталось создать только оружие. До этого ей выдавали только то, что разрешал Бертран, теперь же, перед Парижем, пора было девушке обзавестись своим средством самозащиты.

Получилось не так хорошо, как с Оствиндом, но результатом Селина всё же осталась довольна. Угольно чёрный эфес, более походивший на испанский, чем на французский стиль ковки, был крепок и удобен. Длинный узкий клинок, спрятавшийся в ножнах, был опасен даже на вид. Его заточенные острые грани отражали свет свечей и солнца, падающего в конюшню через окно. Однако ей очень понравилось её новое холодное оружие. Приноровившись, Селина создала вторую шпагу. Она выглядела намного менее вычурно, но девушка была уверена, что Шарлю понравится. Золото гасконцы не любили, все эфесы их шпаг выполнялись в серебре, поэтому и щитки, и душки, и навершие у этой шпаги были выполнены именно из этого металла.

На ужин брюнетка испекла шарлотку по рецепту, который когда-то давно показала ей Кристина. Приятные воспоминания о чём-то далёком и таком родном весь оставшийся вечер грели ей сердце. В условиях Франции эпохи Барокко приготовить столь простое блюдо потребовало усилий. Довольно криворуко растопив печь, судя по насмешливому взгляду Адели, на который Селина только фыркнула, девушка замесила тесто, изо всех сил стараясь сделать его нежным и воздушным. И результат того стоил. Пирог получился поистине великолепным, и все слуги наравне со стражниками и привратниками, с которыми девушка любезно поделилась большими порциями, отозвались о нём крайне лестно. Вот и здорово! Им приятно, ей полезно.

После ужина брюнетка, вся измотанная, поднялась в свою комнату. Адели обтёрла её тело тёплой водой, заодно размяв затёкшие плечи, и помогла приготовиться ко сну. Отослав служанку привычным благодарным кивком, Селина проводила взглядом её фигуру и подошла к окну. Крыши городка, поле с виноградниками, смешанные леса… Ничего необычного. Всмотревшись в серое пасмурное небо, Селина с тоской вспомнила о цвете глаз Морозовой. Те точно также темнели, как сейчас тучи над поместьем, стоило блондинке опечалиться. Сердце новоиспечённой графини сжалось от подступившего к горлу горького комка.

— Я вернусь, Крис, — шёпот Селины прокатился по комнате вместе с ветром, тут же теряясь в складках штор, которые девушка ненавидела закрывать на ночь. — Обещаю.

Открыв глаза, Селина поняла, что встала как нельзя вовремя. Подобного с ней не случалось давно. Обычно она спала настолько долго, насколько возможно, пока Фрере не приходила её будить. Но хозяев дома не было, а значит на слугах висело множество обязанностей и поручений, поэтому брюнетка только хмыкнула. Нет так нет, сама оденется. Нацепив одно из немногочисленных платьев тёмного цвета, единственными украшениями которого были золотые шнурки на шнуровке под грудью и объёмные рукава, отливающие синевой, Селина легонько прошлась гребнем по волосам. Закрепив перевязь со шпагой и схватив из миски с фруктами одно из ставших любимыми ею яблок, она поспешила вниз.

Чёрный парнокопытный уже ждал её в конюшне, радостно приветствуя хозяйку тихим фырканьем. Войдя в стойло, синеглазая насыпала Оствинду смесь из моркови, картофеля и овса и, пока жеребец активно хрустел своим завтраком, принялась его чистить. Прошлась щёткой по шерсти, поскребла, чтобы избавить ту от комков, расчесала гриву, чёлку и хвост, а также осмотрела ноги на предмет повреждений. Так, на всякий случай. Но всё было прекрасно. Оседлав фриза, Селина вывела его на улицу, отдавая оставшуюся после неё половинку яблока. Тот в ответ благодарно потёрся переносицей о тонкую руку.

Адели, приметив свою госпожу ещё тогда, когда она прошлась мимо кухни и комнат для прислуги во двор, ждала её возле ворот. Молча передав девушке небольшую седельную сумку со свежими булочками и флягой с водой, она опасливо покосилась в сторону животного и отступила на пару шагов назад. Оствинд на неё даже не посмотрел, найдя занятие поинтереснее. Карие глаза блуждали по полям возле дороги.

— Меня не будет до обеда, — лаконично известила Селина свою служанку. Та только в очередной раз молча кивнула, расправляя складки на платье. — И там на полке в кухне осталось ещё немного пирога, угощайся.

Адели тут же просияла и, быстро поклонившись, убежала в сторону крыла, отведённого для прислуги. Селина бесшумно рассмеялась, удивляясь прыти девочки. Повернувшись к коню, напомнившему о себе фырканьем, брюнетка погладила чёрную шерсть и постаралась кое-как приладить отданную ей суму с провиантом. Проверив, всё ли надёжно закреплено, она взялась руками за луку седла. Подтянувшись и перекинув ногу, она тут же послала фриза вперёд, испытывая любимое ощущение полёта.

До города добрались благополучно, у ворот девушка спешилась и повела коня под уздцы. Повернув в сторону знакомого по рассказам Шарля и Адели рынка, Селина начала внимательно осматривать прохожих. Было около полудня, большая масса людей уже проснулась и неспешно прогуливалась мимо прилавков, как и она.

Остановившись возле небольшого незанятого торгового места, брюнетка обернулась и посмотрела по сторонам, отмечая выгодное расположение выбранного участка. Она могла видеть всех, кто входит и выходит с рынка, а потенциальные покупатели могли видеть её даже издалека. Дождавшись, пока люди пройдут мимо и на её ряду не останется любопытных глаз, Селина закрыла глаза, вновь поводя руками. Перед ней тут же материализовалась четвёрка обычных хороших коней, здоровых и готовых отнести любого дворянина на поиски приключений. Привязав их к обычному бревну, закреплённому на двух камнях, синеглазая жестом подозвала управляющего. Скрепя сердце отдала ему единственную монету, которой успела разжиться за этот месяц, в качестве платы за использование прилавка, хотя его трудно было назвать нормальным торговым местом.

Будто желая поддержать, Оствинд встал рядом с хозяйкой, тут же отгоняя одним своим грозным видом уличное ворьё, которое уже начало к ним приближаться. Благодарно улыбнувшись, Селина встала под тень от одной из крыш, потому что солнце только начинало разгораться, превращая щебень под ногами в раскалённые булыжники. Запрет д’Артаньяна-старшего на выход в город девушка помнила, да и сама, чего греха таить, опасалась соваться даже в такой небольшой городок. Но ей нужны были деньги на служанку и назревающую поездку в Париж, и достать их было больше неоткуда. Создавать монеты она так и не научилась, хотя пробовала бесчисленное количество раз. Выход был только один — продать что-нибудь.

Простояла она относительно недолго, скакуны привлекали должное внимание народа. За полтора часа к ней подошли если не полсотни, то человек тридцать точно. Только никто коней покупать не собирался. Все хотели поздороваться, обсудить последние новости, дети просили погладить лошадок, на что Селина лишь закатывала глаза, но всё же позволяла. Конфликты были не нужны. Один покупатель привлёк её внимание почти сразу, как отделился от основной части толпы и направился в её сторону.

Судя по гордой выправке и неторопливой манере ходьбы, он был дворянином, причём весьма высокого положения при дворе. Подобные люди не любили разглагольствований, поэтому интерес этого человека действительно заключался именно в покупке коней. Высокий, в чёрном плаще, шляпе с красно-фиолетовым плюмажем, господин шёл в сопровождении пары слуг. Военная выправка и привычка чеканить шаг подсказали Селине, что сопровождающие были не так безобидны, как хотели казаться на первый взгляд. Сквозь складку бархатного плаща были видны очертания шпаги. По факту, пока он шёл в её сторону, брюнетка выяснила о нём для себя почти всё, что нужно.

Стоило ему приблизиться, как Селина смогла разглядеть его лицо. Чёрные волосы, тёмные проницательные глаза, благородные черты бледного лица с тщательно подстриженными усами. Красив, чёрт, и явно это знает и умеет пользоваться. На свету солнца сквозь распахнутую от ветра получёрного плаща Селина увидела фиолетовый колет с серебряной перевязью, блики от которой отразились в её глазах.

— Доброго Вам утра, красавица, — лукаво улыбнулся он. Причём улыбка его выглядела очаровательно, хотя, судя по лицу, появлялась довольно редко.

— И Вам доброго, сударь, — приветственно склонила голову она и указала глазами на свой товар, надеясь побыстрее его продать и уехать из города. Всё же, так долго находиться в незнакомой толпе было действительно опасно. — Желаете посмотреть лошадей?

— Да, желаю, — ответил он, подходя ближе и гладя одного из жеребцов по шее. — Люблю этих благородных животных, а Ваши ещё и породисты. Удивительно, как в такой дыре могут находиться такие прекрасные скакуны. Сколько просите за четырёх?

— Сто экю за каждого, — ответила Селина, хитро прищурив глаза. Площадь постепенно вымирала, люди спешили укрыться от жары и духоты в своих домах. Возле них остались лишь слуги её покупателя.

— Ну, жеребцы эти стоят своих монет, — прокомментировал её ответ молодой мужчина, внимательно разглядывая девушку. Та могла на чём угодно поклясться, что в наступившей тишине его дыхание участилось, он явно рассматривал её уже чисто с мужским интересом. Кони отошли на второй план. — Мне кажется, или мы с Вами уже где-то встречались?

А вот и первый вопрос с подвохом. Лукавая, слегка насмешливая улыбка, чуть прищуренные глаза, расширенные зрачки — дворянин явно считал, что девушка растает. А, возможно, и что после заигрываний дойдёт до снижения цены на товар. Вот только Селина была чересчур рациональной, чтобы вестись на подобные вещи.

— Нет, очень мало вероятно, — будто ничего не заметила, ответила она, усмехаясь и разворачиваясь, чтобы отвязать коней, совершенно игнорируя удивлённые тёмные глаза сбоку. — Я не местная. Слугам скажите коней забрать.

— И откуда же Вы? — и снова эта милая обаятельная улыбка и шаг вперёд. Селина улыбнулась и, отдав товар подошедшим по мановению руки дворянина охранникам, развернулась и подошла к говорившему.

— Если скажу, что я из Испании и что это — огромный секрет, Вы мне поверите? — хитрые синие глаза сверкнули на солнце, обезоруживая мужчину. Он встал на месте как вкопанный, окидывая девушку оценивающим взглядом ещё раз. Врёт или не врёт торговка?

— Я подумаю над Вашей просьбой, мадемуазель, — брюнетка как ни в чём не бывало обошла прилавок и облокотилась на него руками, смотря мужчине прямо в глаза.

Врала, да, но он об этом вряд ли догадается, лицо Селина держать умела. Как и контролировать эмоции, которые в один миг резко переменились. От дворянина неожиданно повеяло опасностью. На руках девушки выступили лёгкие мурашки и оказалось очень удачно, что платье обладало длинными рукавами и тем самым не выдало свою хозяйку.

— Не угодно ли Вам будет назвать своё имя, сударь-который-подумает? — Селина непосредственно улыбнулась, явно насмехаясь над дворянином. Но тот не обиделся, девушка была совсем юной, да и шутила она явно не для того, чтобы задеть или обидеть.

— Сезар де Рошфор, — ответил он, просто пожав плечами, на пару секунд обернувшись проверить, крепко ли слуги держат лошадей.

А внутри у девушки со словами графа что-то оборвалось, с треском улетая в глубочайшую пропасть. Улыбка с её лица резко пропала. Перед ней стоял правая рука самого Ришелье! Сознание с такой силой ударилось в панику, что заложило уши. Селине вдруг показалось, что она оглохла и ослепла. И тут рука Рошфора, повернувшегося обратно и заметившего резкую перемену в лице девушки, легла ей на талию.

— Мадемуазель? Вам плохо? — с трудом сфокусировав взгляд на лице графа де Рошфора, оказавшегося слишком близко, синеглазая попыталась улыбнуться и отстранилась.

— Солнце печёт, граф, ничего страшного, — в оправдание сказала она и взяла себя в руки. Нельзя ни в коем случае показать, что она его боится. Нельзя и всё! Ей не нужны лишние подозрения. Особенно от него. Особенно учитывая то, что Шарль в Париж поедет лет эдак через пять.

— Тогда позволите ли Вы мне узнать Ваше имя тоже? — спросил он.

Зря! Надо было сказать, что ей плохо, дурно и что вообще она с головой не дружит. А теперь надо было срочно что-то придумать, иначе не миновать ей допроса в Бастилии. Рошфор отнюдь не глуп и вряд ли поверит в совпадение имени кипрской принцессы с именем простой селянки, продающей хороших скакунов на базаре в каком-то захолустье. Даже для обычного гвардейца это показалось бы слишком подозрительным совпадением, а уж для правой руки второго человека во Франции… Влипла!

— Луиза, — ответила Селина первое попавшееся имя, которое пришло ей в голову. А затем, будто бы вспомнив о приличиях, а на самом деле вспомнив фамилию, которую вычитала в одной из книг про девушку-дизайнера из Лондона* добавила. — Луиза де Стальеро.

— В таком случае, позвольте мне откланяться, мадемуазель де Стальеро, — ответил он и вытащил из-под полы плаща кошель с монетами. Отсчитав четыре сотни экю, Сезар развернулся на каблуках и зашагал прочь, оставив деньги на прилавке.

Синие глаза долго испытующе смотрели ему вслед. Рошфор явно сыграет в её жизни не последнюю роль. Такой вежливый, обходительный и, чёрт его побери, внимательный, граф явно был не лыком шит. Он был опасен. Да, именно опасен, и эту мысль девушка несколько раз прокрутила в голове, чтобы запомнить и никогда не забывать.

Губы Оствинда, уставшего стоять на месте пару часов и уже передохнувшего после скачки, коснулись уха девушки, легонько его пощекотав. Селина отвлеклась и рассмеялась, тут же слегка почёсывая ноготками коня по мягкой коже у ноздрей.

— Да, мой хороший, ты прав. Поехали домой, — сжав в руках кошелёк, в котором на самом деле Рошфор оставил не четыре, а пять сотен экю, про что никто, кроме покупателя, ещё не знал, Селина счастливая поскакала домой, наслаждаясь всей душой порывами ветра, треплющими её длинные волосы.