Ты возьми свою гитару, вспомни летние слова

И садись со мною рядом, будем рисовать…

(Татьяна Овсиенко, «За розовым морем»)

Они отправились с семьёй в соседнее имение, к одному из давних знакомых, с которыми были в очень близких отношениях. Франсуаза изъявила желание поехать с мужем, потому что жена этого самого друга была её кузиной. А учитывая, что она редко о чём-либо просила, Бертран не нашёл никаких доводов против. Единственное, что держало его в своём поместье на данный момент и не позволяло оседлать коня и уехать сразу же, — Селина де Монфор-л’Амори. Никто, кроме господина д’Артаньяна и графа де Труавиля, не знал о её происхождении. Франсуаза не была против девушки, которая на время избавила её от лишних хлопот, а про Шарля и говорить было нечего. Потому и вопросов никогда не возникало. Живёт — ну и хорошо! Оплачивает себя сама, не мешает работать слугам и хозяевам, да ещё и ребёнка учит чему-то полезному. Они давно хотели найти для сына кого-то, кому он сможет довериться и открыться, однако кандидатуры всё никак не устраивали. А тут появилась она, и ребёнка будто подменили, что было вкупе с появившейся дисциплиной и рациональным использованием его активности сродни чуду!

Изначально чета д’Артаньян отправилась в поездку на неделю, потому как надо было уладить вопросы с виноградниками. Однако Бертран и его друг с присущим всем гасконцам рвением взялись за дело в четыре руки. Без устали работая и засиживаясь по ночам, они уже к концу первого дня управились со всеми бумагами. В связи с этим Бертран принял решение вернуться раньше. Жена и сын не смели ему протестовать, понимая причину беспокойства главы семьи. Чувство тревоги снедало мужчину изнутри всё время, и это было очень заметно всем окружающим.

Будто его разум предчувствовал что-то очень недоброе. Хотя и погода, и отменное вино, и спокойствие вокруг должны были сами по себе обеспечить ему хорошее настроение.

При въезде в город карета ненадолго остановилась возле восточных ворот, потому что один из сундуков с вещами, неудачно закреплённый слугами, вывалился из общей кучи поклажи и отлетел примерно на двадцать метров от качки, в которой пребывало транспортное средство. Как только жена и слуги начали ликвидировать последствия, Бертран, сидя на коне, отвлёкся на тёмное пятно, приближающееся к… его дому.

Слегка развернув своего рыжего скакуна в ту сторону и присмотревшись, Бертран понял, кем был этот всадник. Вернее, всадница…

Селина, возвращаясь из города, летела к поместью на прекрасной тёмной лошади, как на крыльях ветра, явно уже давно пренебрёгшая его просьбой, касающейся выхода в город. Однако ругать юную особу в планы мужчины не входило. Вряд ли она сделала бы что-то безрассудное, не в её характере были подобные поступки. А потому Бертран всегда целиком и полностью доверял ей, её уму и сообразительности.

Переведя взгляд на площадь, которая находилась сразу за воротами и была видна, как на ладони, д’Артаньян почувствовал, как его сердце упало куда-то в район живота. Сначала моргнул, думая, что померещилось, но потом он убедился в том, что глаза его не обманывают. И что человек, которого он сейчас видел перед собой вполне реален. Им был не кто иной, как граф де Рошфор, который совершенно недавно стал правой рукой Ришелье, но уже успел прославиться своей жестокостью на всю Францию.

Но не его вид пробудил в хозяине здешних мест злость, а сам факт того, что он присутствовал на площади в тот момент, когда Селина с неё удалялась. Не приведи Бог, чтобы он узнал про неё! Но опасения были напрасными. Граф поговорил о чём-то со своими людьми, указав глазами на пекарню, а затем вскочил на лошадь и умчался вместе со своими помощниками через западные ворота в сторону Парижа, оставляя за собой пыльный след. Если бы он узнал про принцессу, то наверняка бы начал её преследовать, а подобного Бертран не увидел. Однако чувство беспокойства за подопечную всё же осталось. Немного подумав, он развернул Бабочку и помчался к дому, на ходу приказав слуге привезти жену и сына домой сразу же, когда упавший сундук водрузят на место.

«Может, они и не виделись…» — проскочила мысль. Въехав во двор, он спешился и увидел выходящую из здания принцессу. Селина плавно двигалась, будто танцуя, параллельно насвистывая незатейливую мелодию себе под нос. На лице её буквально сверкала улыбка, которая освещала всё её лицо. Направлялась она к манежу, в котором нетерпеливо бил копытом тот самый высокий вороной жеребец. Однако на полпути она заметила мужчину, замедлила шаг и, повернув в его сторону голову, испуганно замерла.

Бертран смотрел жёстко и его колкий взгляд, казалось, проникал под кожу. Но через пару-тройку мучительно-долгих мгновений он глубоко вздохнул и взгляд его потеплел. Поведение девушки подтвердило, что с Рошфором они не виделись, и это заставило тревоги мужчины раствориться в воздухе. Он перевёл взор на коня, подходя к манежу ближе.

— В городе были, значит?

— Да, — ответила она просто. Лгать было просто незачем, она не сделала ничего постыдного.

— Никого не встретили? — задал Бертран вопрос, по-прежнему не глядя в её сторону. Селину прошиб холодный пот.

Она не знала, как ответить, как и не знала, видел он её и Сезара, или же просто интересуется безо всякого подтекста. Однако докладывать рьяному роялисту, что она видела одного из главных помощников кардинала, — это было бы верхом безумия. Поняв, что молчание подозрительно затянулось, пока она думала, девушка сделала вид, что отвлеклась на коня, подзывая его ближе.

— Нет, не встретила. Из знакомых видела только Арона, пекаря. Ну, помните, того, кто заходил на прошлой неделе?

В ответ на эту реплику хозяин дома всё же соизволил развернуться к девушке лицом, и она к великой своей радости не увидела в его глазах недоверия. Незаметно девушка выдохнула.

— Может, Вы тогда представите меня своему новому другу? — с улыбкой кивнул он на уже давно ожидающего рядом жеребца, заинтересованно повернувшего к нему уши.

— Да, разумеется, — Селина расплылась в улыбке, гладя фриза по лощёной шерсти. — Господин граф, знакомьтесь, его зовут Оствинд.

Однако, как только Бертран протянул руку, чтобы погладить коня по носу, тот фыркнул и отошёл от него подальше, на что любитель лошадей удивлённо вытаращил глаза.

— Подчиняется только мне, — пояснила брюнетка ситуацию, слегка усмехаясь. — Гладить лучше не надо, как и кормить, если, конечно, Вам ещё дороги руки. Ухаживать за ним буду сама.

— Да будет так, — произнёс д’Артаньян, всё ещё удивлённо взирая на огромного коня, который ластился к каждой части тела синеглазой, до которой только мог дотянуться через забор.

Развернувшись на каблуках и пробубнив себе под нос что-то непонятное, Бертран пошёл в дом. А за его спиной в это время остановилась карета, из которой тут же выскочил ребёнок, с воплем понёсшийся на девушку, едва он её заметил.

— Берегись, Сил! — крикнул не кто иной, как Шарль, и повис на брюнетке. Ещё мгновение, и она уже упала на траву, пытаясь вырваться из детского, но сильного захвата. — Ура! Я наконец-то победил!

— Это нечестно! Я не была готова, — прохрипела Селина, пытаясь стряхнуть с себя мелкого. Но тот так крепко вцепился, что все попытки были заранее обречены на провал и, как следствие, особым успехом не увенчались. Шарль хитро улыбнулся, удерживая руку девушки своими ногами.

— Нельзя ожидать от противника благородства, — самодовольно процитировал он её же слова, меняя положение и снова оказываясь сверху, не давая Селине даже крошечного шанса подняться.

— Ну, всё, ребёнок, отцепись! — строгий голос разрезал тишину сада, заставляя дитё насупиться. Шарль не любил, когда ему напоминали о том, что он ещё не является взрослым. — Иначе мой подарок ты получишь уже на моих поминках.

Парень тут же разжал руки, помогая ей встать. А затем безмолвно пошёл в сторону комнаты девушки, заинтригованный её словами. К слову, приглашала Селина к себе кого-то, кроме Адели, очень редко. Вернее — никогда. Это была её территория, а сама она всё ещё не научилась никому доверять, что было довольно прискорбно. Погремев чем-то в одном из сундуков, девушка достала из его недр длинный свёрток.

— Держи, — протянула она его ребёнку. Сейчас был именно тот момент, когда Селина могла наедине вручить ему шпагу. Что-то подсказывало, что потом будет поздно.

— Но ведь отец сказал, что мне ещё рано иметь собственное оружие, — смущённо сказал он, в восхищении проводя по рукояти пальцами. Еле-еле, будто боялся, что шпага испарится. Впервые брюнетка видела мальчика таким растерянным. — И почему ты даришь его именно сейчас?

— Потому что ученик превзошёл учителя, — ответила та и улыбнулась, старательно спрятав горечь. В Париже они встретятся только через пять лет, и думать о расставании не хотелось. — Фехтуй с удовольствием.

Парень ещё раз внимательно взглянул на подругу, будто оценивая и гадая, скрывает она что-то или нет. Не найдя подвоха, он просиял, как жаркое июльское солнце, и порывисто обнял брюнетку, сжимая её плечи до хруста костей.

— Спасибо, спасибо, спасибо…

Селина радовалась вместе с ним. Обняв его в ответ, она слегка покачала парня из стороны в сторону, всё не переставая улыбаться. Не знала она только одного. Того, что всю данную сцену наблюдал из-за приоткрытой двери Бертран и что каждый счастливый взгляд его сына, брошенный на девушку, для него был сродни удару под дых, разрывающим сердце. Потому что в письме было сказано, что девушка должна до конца месяца уже прибыть в Париж.

Селина узнала об этом только за ужином…

Её шарлотка, которую брюнетка вновь сделала, теперь уже с помощью поваров, понявших принцип её готовки, пришлась по душе всему семейству. Франсуаза легонько усмехалась, в голове уже, скорее всего, продумывая, куда запишет рецепт чудесного пирога, а Шарль… Это просто Шарль… который уплетал незнакомое, но вкусное лакомство чуть ли не с третьей космической скоростью.

Бертран в противовес жене и сыну к еде не притрагивался в принципе. Весь день с его лица не сходило сосредоточенное и в то же время виноватое выражение. Селина это заметила ещё до начала трапезы, но на разговоре настаивать не собиралась. Мало ли, вдруг там с виноградниками что-то и из-за этого д’Артаньян так переживает? Его же никто не разберёт, всё в себе держит.

— … нас наедине, — услышала девушка голос того, о ком думала всё это время, и сосредоточилась вновь на семействе, из которого за столом, да и в комнате в принципе, остался только глава семьи. Даже слуг вокруг не было видно.

Рвано выдохнув, брюнетка уставилась глазами в тарелку. Чуяло её сердце, что что-то не так. Неужели это он из-за города? Или, если нет, то что тогда могло его так взволновать?

— Мы хотели с Вами поговорить до отъезда, если помните, — нарушил он молчание. Селина облегчённо выдохнула, разговор пойдёт не про Рошфора. А остальные проблемы вполне можно было решить.

— Как Вы знаете, пришло письмо от Тревиля, — мужчина достал из-за пазухи заветный конверт и положил его на стол, но стоило брюнетке за ним потянуться, как он положил на него руку, не давая даже коснуться бумаги. — Предупреждаю, Вам не понравится, что там написано. По крайне мере, вторая часть точно. Посему предлагаю пока что просто меня выслушать, а потом уже начать возмущаться.

Девушка недовольно фыркнула, но не потому, что ей были неприятны слова мужчины, а потому, что тот слишком хорошо её знал. Сложив руки на груди, она молча кивнула, и мужчина открыл уже вскрытый конверт, распрямляя бумагу и поднося её ближе к свече, чтобы было лучше видно.

— Жан прислал письмо, в котором говорит, что за последнее время приблизился к королю, и тот к нему довольно часто прислушивается. Если он сможет отличиться в ещё каком-нибудь крупном мероприятии, то его Величество обещает повысить Тревиля до лейтенанта. Он также написал, что всё это время Вы сохраняли с ним связь и переписывались. Это так?

— Да, это так, — девушка пожала плечами, смотря в пустую тарелку нечитаемым взглядом, а потом потянулась к тарелке с виноградом, отрывая для себя небольшую гроздь. — Раз в неделю от него точно приходят весточки. В последнем отправленном письме он рассказал о своей удаче в кампании при Латарингии. Именно после этого Его Величество начал к нему благоволить, насколько мне известно.

— Тревиль написал и кратко изложил то, что Вы с ним обсуждали. А именно — варианты незаметного путешествия по стране. Можно поинтересоваться, зачем Вам это?

— Скажем так, — девушка съела очередную виноградинку, вспоминая ту небылицу, которую выдумала и составила из собственной правды, — на территории Франции находится парочка людей, которые мне нужны. Эти люди чрезвычайно важны для меня лично, если бы их не было, то я бы вообще скрылась в Англии или Испании. Но, так уж вышло, что только они могут мне помочь по одному вопросу и, как следствие, мне нужно их найти. А из-за крайней подозрительности Ришелье в последнее время я не смогу спокойно путешествовать по стране под своим именем. Поэтому Тревиль вызвался мне помочь и сказал, что что-нибудь придумает.

И ведь нигде не соврала. А у Бертрана по лицу было видно, как начинают крутиться шестерёнки. И по помрачневшему взгляду Селина догадывалась, что ход мыслей мужчины идёт не в самом верном для неё направлении.

— Значит, Жан с самого начала был прав на счёт Вас и Ваших целей визита Франции?

— И да, и нет. Мои цели значительно скромнее и свою неправоту, если помните, он признал, — разуверила она его, обворожительно улыбаясь.

— Тогда что Вы здесь делаете? Расскажите мне, возможно, и я смогу Вам чем-нибудь помочь.

— Изначальный план был таков: я должна была поехать к некой матушке-настоятельнице и после прохождения обучения в монастыре получить новое имя и зажить новой жизнью. Но в последний день перед побегом мои… кхм, благословенные на царствование родители убили тех, кто должен был помочь мне бежать, — девушка сделала вид, что сдалась под напором хозяина дома. Сейчас главное, чтобы поверил, поэтому всё её естество сосредоточилось на том, чтобы голос не дрожал. — А из подслушанного разговора служанок я узнала, что где-то во Франции живут люди, найдя которых я смогу зажить безбедной жизнью. Проблема заключалась лишь в двух вещах: во-первых, они могут стать интересны Ришелье, если я привлеку с помощью своей персоны к ним внимание, а во-вторых, я не знаю, где они. Тревиль сказал, что сможет найти для меня прикрытие, чтобы я могла неограниченно путешествовать по Франции и искать их, при этом будучи скрытой от наёмных убийц, которых наверняка уже послали за мной Пётр и Эшива. Теперь Вы знаете всё.

— И никто кроме нас об этом не узнает, — уверенно ответил он. Селина кивнула, про себя пускаясь в пляс. Поверил!

— Теперь расскажите, что написал Жан, — напомнила она хозяину дома тему, с которой и начался весь этот разговор.

— Тревиль предлагает Вам совершенно абсурдную на мой взгляд идею — стать мушкетёром в королевском полку, — Селина в шоке уставилась на него. Нет, она хотела попросить об этом будущего капитана, но… чтобы всё было так просто… Что-то не особо верилось. — Он полагает, что выездки на задания — это самый безопасный повод для путешествий по стране. Я был против, чтобы Вы знали, но решать ведь Вам. А зная Ваш характер, за молодого мушкетёра Вас будет проще выдать, чем за обычную крестьянку. И здесь я с ним согласен. Ваши мысли?

— Всеми руками за! — воскликнула девушка, горящими надеждой глазами смотря на мужчину. Тот лишь усмехнулся, пробормотав себе под нос что-то похожее на «я и не сомневался».

— Но тогда для того, чтобы нашего «мушкетёра», — он выделил это слово, — в определённый момент не нашли, ему нужно надёжное алиби. А вот это Вам понравится вряд ли. Тревиль считает, что для прикрытия можно использовать должность фрейлины при её Величестве, которую она любезно предложит Вам в любом случае, как только покажетесь на пороге Лувра, потому как Вы являетесь потомком очень знатного рода.

Прервав речь, Бертран дал девушке время обдумать услышанное. И он был изначально прав, подобная перспектива у брюнетки восторга не вызывала. Служить у королевы? Да ни за что! Во-первых, приблизиться к королевской чете — это полностью противоположно тому, что она задумывала изначально, ведь убийцы в первую очередь будут искать её именно там. Во-вторых, служить у королевы — значит быть постоянно на виду. А Селине это как раз не нужно, если она собирается работать под прикрытием. Хотя… с другой стороны… а как ей ещё сблизиться с Констанцией, не вызывая вопросов?

— Я говорил ему, что Вы будете против подобного. Однако, Селина, посмотрите на ситуацию под другим углом.

— Это под каким же? — не удержалась она от ехидства.

— Со стороны Её Величества. Она относительно недавно прибыла сюда, почти половина её свиты состоит из приспешников Красного Герцога.

— Ещё лучше! — в дело пошёл сарказм, и мужчине на долю секунды показалось, как девушка скрипнула зубами с досады.

— А потому ей нужны верные люди. Свои люди, которые не выдадут её тайн, — закончил он мысль, не обращая внимания на дополнения, которые отпускала гостья. Девушка молчала. — Понимаете, к чему я это говорю? Если бы Вы там были одни против двора и кардинала, то Тревиль бы Вас туда не рекомендовал. Но за Вашей спиной будет стоять сама Анна Австрийская.

— С чего бы ей обещать мне защиту? — губы девушки исказила усмешка.

— Потому что об этом её попросил наш с Вами друг. Королева обещала так же не требовать от Вас посещения балов и других светских мероприятий, которые являются обязательными, пока Вы сами не захотите этого. Надеюсь, Вы осознаёте, что таким образом она полностью развязывает Вам руки? Поймите, Селина, ей всё равно, кто Вы. Главное — чтобы Вы преданно служили только ей.

— А Вы сами как считаете? Я должна это сделать? — спросила брюнетка, скептически выгибая бровь.

— Я, как роялист, считаю, что Вы никому ничего не должны. Однако мне бы хотелось, чтобы Вы приняли предложенную помощь, — мужчина откинул голову на спинку кресла, постучав пальцами по поверхности стола. — Вы сказали, что необходимо найти тех людей как можно скорее. Кто знает, когда судьба вновь подарит шанс, да ещё и такой выгодный? Да и подарит ли в принципе? А значит…

— Потом я могу уже не успеть, — закончила девушка мысль собеседника.

Повисло молчание. Бертран наконец принялся за ужин, а Селина размышляла над предложением Тревиля и сравнивала все его плюсы и минусы. Для того чтобы пойти к Тревилю и приступить к службе, надо найти себе дом. Причём, уже обставленный и находящийся в самом центре города, что и в этом времени, и в её родном всегда было крайне проблематично. Временные затраты на элементарное изучение Парижа тоже следует выделить в отдельную категорию. Таким образом, чтобы всё успеть и потом прийти к Тревилю во «всеоружии», нужно выезжать уже через пару-тройку дней. Подобный быстрый отъезд Селине не прельщал, ей хотелось побыть с Шарлем подольше. Но правда была на стороне Бертрана: предложенной возможностью надо пользоваться.

— По идее, сборы не должны занять у меня много времени. Я смогу уехать уже завтра утром, — брюнетка аккуратно встала, поправляя край рубашки, выглядывающей из-под кожаного жилета. — А что будет с Вашим сыном? Вы ему расскажите, куда я резко исчезла?

Бертран усмехнулся. Как бы он не уважал девушку, не старался бы понять её и подружиться, присутствие опальной принцессы грозило опасностью всей его семье. А потому хозяин дома рассудил, что намного правильнее будет отправить её в Париж как можно скорее, благо письмо Тревиля само обеспечило этот быстрый отъезд. А сын… Да, д’Артаньян любил его, но помимо девчонки наверняка найдётся ещё множество учителей для юного шевалье, так что насчёт этого он не переживал.

Когда Селина подошла к двери и взялась за ручку, та вдруг сама отворилась. Синеглазая еле успела отскочить так, чтобы тяжёлая деревянная поверхность не стукнула её по носу. В дверях стоял Шарль с широко раскрытыми глазами. Бертран, заметив своего сына, тут же оторвался от еды и встал. Но мальчик смотрел только на застывшую на месте девушку.

— Это правда? Ты действительно уедешь?

Держа в руках ту самую шпагу, что она подарила ему всего каких-то пару часов назад, мальчик еле сдерживал слёзы в глазах, не давая им стечь по щекам.

— Ты подслушивал нас? — Селина слегка склонилась над ним, проводя рукой по щеке юного гасконца. Тот уткнулся взглядом в пол и коротко кивнул, поджав губы. — Шарль, ты же понимаешь, что такое поведение не достойно дворянина?

— Я случайно, — паренёк шмыгнул носом и исподлобья взглянул на девушку, мазнув взглядом по стоящему за ней отцу. Тот явно тоже был не рад подобному повороту событий. — Искал тебя везде, думал, Вы уже закончили.

Селина сделала глубокий вдох и с силой выдохнула, проводя ладонью по лицу. Её пальцы замерли возле губ и задрожали. Как же хотелось, чтобы всё это было сном! Шарль, увидев, что расстроил подругу, вновь потупился.

— Шарль, послушай, — начала девушка, но осеклась и замолчала, не в силах подобрать таких слов, которые смогли бы объяснить всё ребёнку и вместе с этим утешить его. — Я уеду ненадолго, не навсегда, понятно? Мне очень нужно к де Тревилю, у меня есть в Париже дела. Но я обязательно вернусь.

— Обещаешь? — гасконец шмыгнул носом и испытующе взглянул на девушку. И Селина хотела сказать «обещаю», вот только память услужливо подкинула один из вечеров, когда она тоже самое пообещала подруге, находящейся далеко-далеко. В другом мире, её мире.

— Да, — ответила она и через силу улыбнулась, стирая пальцами слёзы с лица мальчика, которые тот всё-таки не сдержал. — Иди в библиотеку, я сейчас подойду.

Д’Артаньян будто на крыльях выпрыгнул из столовой и понёсся в указанном направлении. А Селина распрямилась и обернулась, смотря на хозяина дома. Тот веселья и счастья сына не разделял. Лишь сухо кивнул ей на дверь, обозначив, что их разговор окончен, и уселся за стол. Девушка поджала губы и отвернулась, выходя прочь.

Адели неспешно расчёсывала угольно-чёрные пряди своей госпожи, на которой уже была надета тонкая ночная рубашка. Через открытое настежь окно в комнату проникал прохладный ночной воздух, который Селине по сравнению с московским всегда казался настолько чистым, что просто вдыхать его было сродни какому-то чуду. А вот её служанка не понимала, из-за чего девушка всегда спит с открытыми окнами и не занавешивает полог у кровати. Ей в местных ароматах не виделось ничего особенно.

— Значит, мы уезжаем уже завтра? — Фрере посмотрела в глаза Селины, смотрящие на неё через отражение в зеркале. Особого энтузиазма в них от предстоящего приключения видно не было.

— Откуда узнала? — брюнетка мазнула по девушке взглядом через плечо, а затем взяла рядом лежащую шпагу и, грациозным движением выудив её из ножен, начала начищать.

— Господин д’Артаньян ещё днём сообщил слугам, а Вы же знаете: кухня здесь маленькая, сплетни разносятся быстро. И, предупреждая Ваш вопрос, отвечаю: да, Ваши вещи уже собраны.

— Не быстрее, чем в любом другом доме или дворце, — возразила Селина своей служанке, не отрывая взгляда от острого лезвия. Неожиданно вспомнив о том, что тревожило её в библиотеке пару часов назад, когда они занимались там с Шарлем, девушка ненадолго прервалась. — Мне нужно, чтобы ты осталась здесь, Адели.

— Могу ли я поинтересоваться причинами подобного решения? — спросила та, откладывая щётку на столик и отходя чуть в сторону.

— Мне будет спокойнее, если я буду знать, что ты присмотришь за Шарлем, — Селина тепло улыбнулась служанке, вставая с деревянного табурета и откладывая шпагу в сторону. — К тому же, при дворе в ближайший месяц я буду мушкетёром, твоё присутствие в моём доме будет выглядеть крайне странно.

— Уверена, Вы будете самым очаровательным мушкетёром в королевской роте, — Адели ответила своей госпоже такой же искренней улыбкой. — Вам ещё нужна моя помощь?

— Нет, спокойной ночи, — взмахом руки брюнетка отпустила Фрере отдыхать.

Посмотрев той вслед, Селина дождалась, пока служанка закроет за собой дверь. Вряд ли они увидятся завтра, синеглазая хотела отправиться в путь, когда слуги ещё спят, чтобы не вызывать лишних вопросов и суеты. Потому она, присев за письменный стол, взяла в руки небольшой листик пожелтевшей от времени бумаги и обмакнула перо в чернила.

«Пока меня не будет, нужно закупить книги на персидском или турецком, если таковые найдёшь у проезжающих купцов. Ребёнок был ими крайне заинтересован во время нашего последнего разговора. Обо всём пиши мне отчёт раз в неделю. Особенно о семье.

Селина»

Отложив письменные принадлежности в сторону, девушка слегка подула на строчки, чтобы чернила не размазались и засохли. Синие глаза внимательно пробежались по написанному. Потянувшись за книгой, лежащей рядом на столе, Селина вложила лист внутрь. Адели завтра как раз будет убирать её комнату и ставить все взятые произведения обратно в библиотеку. И служанка прекрасно знала, что листами брюнетка страницы не закладывала, а значит письмо она обязательно прочтёт.

На кончиках пальцев вдруг почувствовалось покалывание. И с каждым мгновением, сколько бы девушка не пыталась заглушить магию, та всё рвалась наружу. Недовольно промычав, Селина подошла к двери и закрыла ту на ключ. Если колдовать, то так, чтобы никто не узнал. Что ей создать? Что могло бы пригодиться ей в Париже?

Закрыв глаза, она начала думать. Будто наяву, в её голове возник обоюдно острый, заточенный как бритва, кинжал. Идеальный баланс, удобная рукоять, затем клинков стало три. Кинжалы так кинжалы. Оружие вполне нужное и в меру незаметное. Где бы их носить так, чтобы и под платьем не было видно? Ответ пришёл в голову почти моментально — верхняя часть бедра! Тут её ногу что-то сжало и отяготило. Резко распахнув глаза, Селина оглядела своё творение. Действительно так, как она задумала.

Вытащив один из клинков, она прокрутила его несколько раз между пальцев. Осмотревшись, заметила стоящий на окне глиняный горшок, который использовала обычно для цветов, которые любил собирать для неё д’Артаньян-младший. На меткость она никогда не жаловалась, да и расстояние между ней и целью было не таким большим. С этой мыслью брюнетка замахнулась и швырнула один из метательных ножей прямо в небольшую трещину в глине. С характерным звуком горшок треснул и развалился ровно на две части. А кинжал, по осколкам соскользнув с подоконника, попал прямо острым концом в деревянный пол. Неплохо.

Подобрав оружие, синеглазая ещё раз оглядела его со всех сторон. Играясь, провела пальцем по лезвию. То слегка порезало нежную кожу, вынуждая девушку прислонить палец к губам и облизнуть выступившую капельку крови. Сняв ножны и положив их возле шпаги, она направилась к кровати и легла, закидывая руки за голову. Прохладный воздух начал приятно ласкать тело, пробираясь через тонкую сорочку. Расслабившись, брюнетка погрузилась в сон, перевернувшись на бок и уткнувшись носом в подушку.

Проснулась она, резко сев на кровати. Кошмар, впервые за несколько лет её жизни ей приснился настоящий кошмар. Причём она даже не помнила, что именно в нём произошло и почему она испугалась. Просто тёмный пыльный коридор, просто потушенные факела, отбрасывающие пугающие тени в свете луны. Вроде не страшно. Но вот проснулась она с бешено бьющимся пульсом, ударяющим набатом в голову.

Прогнав остатки сна и слегка растрепав спутавшиеся волосы, она соскользнула с белоснежных простыней. Пол, пусть и деревянный, был бодряще холодным. Селина резко встрепенулась и окончательно проснулась, почти бегом добираясь до шкафа и натягивая на себя вязаные чулки, которые дарили спасительное тепло. Щёлкнув пальцами, вследствие чего вся её одежда растворилась, не оставляя за собой следов, она закрыла створки и направилась к стоящему в углу сундуку. С ним было сделано тоже самое. Эх, бедная Адели, её труд был напрасным!

Гасконская одежда, без всякого сомнения удобная, всё равно вряд ли подошла бы статусу графини в городских трущобах, а потому, оставшись полностью без гардероба, брюнетка начала создавать новый. Материализовавшиеся две дорожные сумки, лежащие на ещё теплой кровати, тут же начали наполняться. Несколько слегка облегающих брюк, пара белых сорочек по пояс, пара сапог, камзолы, материалом для которых послужила чёрная кожа и бархат стального и песочного оттенка аккуратными стопками сложились внутри. Надев светло-серый комплект одежды, Селина посмотрелась в зеркало. Плащ пока был не нужен, на улице жарко, а вот шляпы явно не хватало. Поведя рукой, она создала нужный предмет гардероба.

Чёрная, широкополая, с серебристой вышивкой по краю, шляпа была украшена светло-голубым плюмажем, сочетающимся с её глазами. Но стоило Селине закрепить на ноге кинжалы, а на плече перевязь и вставить в неё ножны со шпагой, как более-менее хорошее настроение улетучилось. Она ехала в Париж, столицу Франции, где правил бал Ришелье и где её ждали действительно опасные предприятия. И дело было даже не в тех подвесках, до погони за которыми было пока далеко. Для того чтобы заслужить доверие Анны Австрийской и тройки лучших мушкетёров, без которых ей не справиться, надо было выслужиться. И простая девушка в мужском костюме, смотревшая на неё из зеркала, не была уверена, что способна на это.

Взвалив связанные между собой сумки, Селина вышла в пустой коридор. Звук её шагов гулким эхом разрезал стоящую вокруг тишину. Придя в конюшню к проснувшемуся от прибытия хозяйки Оствинду, Селина начала его седлать. Вальтрапы, ногавки, попоны и щётки для чистки перекочевали чуть позже в те же сумки, которые были закреплены на холке жеребца. Грустно улыбнувшись, брюнетка погладила мягкий конский нос, который тут же ткнулся в её ладонь в поисках запаха чего-нибудь съестного. Решив, что оба поедят по дороге, Селина взяла коня под уздцы и вывела из помещения.

Возле ворот она схватилась за луку седла и перекинула ногу через седло. Почувствовав спиной на себе чужой взгляд, она обернулась, параллельно собирая руками поводья. Из окна своего кабинета, привычно заложив руки за спину, на неё глядел Бертран. Хозяин дома, который тактично и чрезвычайно тонко намекнул девушке, чтобы больше она здесь не появлялась.

И Селина не могла его даже винить. Д’Артаньян заботился о благополучии своей семьи, его можно было понять. Ответив ему таким же тяжёлым взглядом, Селина послала коня вперёд, почти сразу переходя на галоп.

Неделя в дороге прошла без особых приключений. Из-за жары девушка не давала коню больше нагрузок, чем простая рысь, хотя Оствинд порой всё же закусывал удила, потому что ему было скучно, и начинал гнать вперёд бешеным галопом. Селине после таких забегов неизменно приходилось подпитывать его силы магией, иначе вороной упрямец свалился бы без сил. В Париж они приехали почти впритык, несмотря на почти безостановочный путь.

Жара в городе, смешиваясь с запахами местной канализации и испаряющейся влаги из грязи на дорогах, ощущалась в два раза отчётливее. Спешившись возле ворот и успешно пройдя проверку стражников, девушка более не садилась в седло. От солнечного удара спасала только шляпа и вода во фляге, которую та порой наливала в свою ладонь, сложенную лодочкой, чтобы дать попить коню. Найдя мост Пон-Нёф и перейдя через него, вновь попадая в духоту местных узких улиц, Селина огляделась.

Найдя по указаниям нескольких местных торговцев квартиру того, кто заведовал продажей и сдачей в аренду местных домов, девушка выдохнула. Основная часть пути была позади. Этлен, а именно так звали продавца недвижимости, встретил богатого, но уставшего графа, которым успешно притворилась Селина, со всей галантностью и радушием. Оказалось, что посетителей в летний период у него не особо много. Показав каталог с зарисовками фасадов и планировкой домов, мужчина чрезвычайно удивился выбору молодого шевалье.

Селине же небольшой домик, который Этлен не мог продать уже который год, пришёлся по душе сразу. Рядом рынок, церковь, небольшая площадь с фонтаном и до Лувра было рукой подать. Спросив, почему же такое удачное месторасположение не способствует спросу, брюнетка усмехнулась. Ответ был прост. В доме не было комнаты для прислуги, да и сам он был небольших размеров. Кухня, столовая-гостиная и библиотека на первом этаже, на втором располагались лишь одна ванная комната и две спальни. Господам, привыкшим к роскоши, подобный дом был просто неинтересен, даже несмотря на то, что у него был широкий балкон и свой небольшой сад с двумя стойлами для лошадей.

А вот девушка наоборот хотела иметь подобный уютный уголок в центре Парижа, который принадлежал бы только ей. Подумаешь, ну, будет Адели жить не в комнате для прислуги, а в собственной спальне. Разве это криминал? Решив даже не смотреть другие предложения, девушка выслушала предложенную цену за дом и согласилась. Подумаешь, всего пятьсот ливров. Не такие уж большие деньги, спасибо Рошфору, который положил в мешочек больше, чем нужно. Дождавшись, пока имя господина Лина де л’Амори занесут во все учётные книги и ей выдадут ключи, Селина удалилась. Новый вариант имени так же, как и дом, пришёлся ей по душе.

Пока брела с Оствиндом к восьмому дому на площади Сен-Сюльпис, девушка продумывала в голове интерьер, учитывая ту планировку, которую ей показал господин Этлен. Пройдя возле фонтана и найдя нужный особняк, Селина открыла одним из ключей створку ворот и зашла во двор. На территории было пусто, от обещанного сада было одно название. Так, пара денников в углу, широкая лужайка с сочной зелёной травой, которую давно не стригли, и каменистая дорожка к крыльцу. Всё. Не густо.

Расседлав Оствинда, время было уже около пяти вечера, Селина закрыла ворота на ключ и вошла внутрь своего нового приобретения. И застыла от удивления в холле, едва успела обернуться. Плащ, который до этого был в её руках, мягкими складками осел возле её ног на светлый паркет. Идеально белые стены и красивая хрустальная люстра навеяли на Селину воспоминания о любимом ею кабинете истории в Академии. Белая деревянная лестница с тёмными поручнями уходила на второй этаж. Картины самых разных размеров и самого разного содержания, украшали белоснежные шершавые стены.

Но не это удивило девушку. Под лестницей прямо перед ней стоял прекрасный чёрный рояль, созданный её подсознанием. И, хотя инструмент этот появился лишь в начале восемнадцатого века, девушка не убрала бы его даже для конспирации. Она слишком долго мечтала о таком! Любовно проведя тонкими пальцами по деревянной крышке, она подобрала плащ и повесила его на вешалку возле двери вместе со шляпой.

Узкая маленькая кухня выглядела как в настоящей сказке. Селина бы и не подумала, что такая обломится ей в реальной жизни. Те же белые стены, только на этот раз покрашен был камень, а не дерево, большой камин, играющий роль и печи, и обогревателя, дубовый стол и пара стульев возле него. На стене висели разные кастрюли и сковородки, а с потолка свисали травы, наполняющие помещение пряными, но свежими запахами. Проведя по ним рукой и присмотревшись, Селина узнала мяту, мелиссу, иван-чай и многое другое. Складывалось такое ощущение, будто дом и впрямь ждал её. Или Адели, которая рано или поздно всё равно здесь появится.

Выглянув в окно, девушка улыбнулась. То выходило прямо на площадь, где сейчас после удушающей жары кипел рынок и радостно журчал фонтан, который позже Наполеон перестроит и сделает намного более большим и величественным. Торговцы и горожане перекрикивались между собой, обменивались новостями, ругались и радовались, дети носились между ними, постоянно оттаптывая взрослым все пальцы ног. Все эти звуки вместе взятые создавали уютный балаган. Захватив со стола кусочек хлеба, традиционно стоящий в плетёной тарелке, Селина направилась дальше.

Столовая, обставленная не только большим круглым столом, но и диванами по всему периметру, играла также роль гостиной. Особо впечатления на девушку тут ничего не произвело, комната как комната. Разве что окна тут были большие, и от этого и без того светлая комната казалась ещё более воздушной. А вот небольшая домашняя библиотека настолько обрадовала брюнетку, что та аж подскочила на месте, хлопнув в ладоши от удивления. Коричневые стеллажи занимали все стены так, что тех не было видно. Узкое, но высокое окно, задёрнутое шторами с вышитыми на них цветами, превращало этот уголок в самый уютный во всём доме. Белое мягкое кресло с лежащей на нём подушкой так и манило присесть. Пройдясь вдоль полок, Селина провела по корешкам пальцами, вчитываясь в названия. Турецкий, английский, французский, испанский, итальянский были лишь малой частью тех языков, на которых были написаны книги. Подумать только, больше половины произведений, которые здесь ждали своего часа и ещё ни разу не открывались, даже не сохранились до двадцать первого века, уже в семнадцатом выглядя, как нечто пожелтевшее и невероятно древнее.

Посмотрев сквозь стекло на свою маленькую зелёную лужайку, девушка увидела довольного коня, который уже успел доесть и теперь с интересом поворачивал уши в сторону звуков, доносившихся из-за ограды. Взяв более-менее известного ей Франсуа Рабле, Селина поправила на плече лямку связанных между собой дорожных сумок и направилась на второй этаж.

Гостевая спальня скрывалась за самой первой дверью и была довольна простой. Обычная спальня с небольшим камином и рабочим столом, который стоял в компании нескольких комодов. А вот хозяйская спальня занимала весь остальной этаж. Тёмно-серые стены, белый скошенный потолок и светлый деревянный пол прекрасно друг друга дополняли. Средних размеров камин с уже тлеющими угольками внутри и с большим прямоугольным зеркалом производили впечатление величественности и хорошего денежного состояния своего владельца. Возле широкого окна, одна из створок которого оказалась дверью на балкон, стояла белая тумба. На её поверхности красовался большой круглый вазон, в котором вовсю цвели розы и пионы, наполняя своим сладко-ванильным запахом всё помещение.

Два мягких белых кресла стояли вокруг этого шедевра природы, на одно из них девушка сбросила груз со своего плеча и вздохнула с облегчением, слегка потягиваясь вверх и разминая позвонки. «Гаргантюа и Пантагрюэль» поселились по соседству с вазой. Большая кровать в таком же серо-голубом цвете занимала основное пространство комнаты. Возле неё примостилась небольшая софа. В стенах было несколько встроенных шкафов, один из них расположился прямо позади рабочего стола, остальные окружали с двух сторон кровать.

Смежная со спальней комната была как раз той самой единственной ванной. И она выглядела настолько роскошно в оформлении мрамора и золота, что в ней действительно хотелось мыться только по праздникам. Вернувшись в комнату и подойдя к шкафам, Селина начала разбирать вещи. Вся мужская часть её гардероба заняла от силы четыре полки, поэтому оставшиеся брюнетка мысленно отвела под платья. Ещё раз оглядев внимательно спальню и остановившись взглядом на кровати, она не смогла побороть в себе желание и, сняв сапоги и камзол, бросилась в гору мягких подушек, находящихся на кровати с победным кличем. Те тут же комично подскочили от сего внезапного вторжения, образуя беспорядок.

Смеясь так искренне, как ещё никогда в своей жизни, Селина лежала на спине и подкидывала подушки, надеясь достать теми до высокого потолка. Как мало, однако, нужно человеку для счастья! Крыша над головой и уверенность в том, что всё получится, стоит лишь приложить усилия.