И пусть годы летят, их уже не вернёшь

Но Новый Год как встретишь, так его и проведёшь…

(Руки Вверх! «С Новым годом (Молодыми)»)

Падающие хлопья белоснежного цвета в темноте были почти не видны. Если бы не отсветы автомобильных фар с ближайшего шоссе, то Александрова бы их не увидела вовсе. В кухне-гостиной было холодно, через настежь открытые окна на подоконник ложились красивые снежинки. Зима была её любимым временем года. Было что-то невероятно волшебное в этих безмолвных падающих с неба осадках, в этих звуках скрипящего под ногами снега, в этой морозной свежести, которая наполняла лёгкие свободой.

Длинные пальцы, из-за которых её часто ассоциировали со знаменитой воровкой Сонькой Золотой Ручкой держали сейчас обычный стакан с прозрачной водой, которая была на ощупь и вкус точно такой же ледяной, как и узоры на стекле. Зелёные глаза смотрели вдаль. Мозг отчаянно требовал перезагрузки, умоляя об отдыхе, но Софья продолжала стоять так же неподвижно, как и час назад. Из-под двери хозяйской спальни тянулась тонкая полоска света, означающая, что Макс всё ещё не спит. Возможно, просто смотрит в потолок, а может ведёт интересную беседу с Жюлем Верном, взятым с третьей полки справа от двери — она не знала точно. Но со стопроцентной уверенностью могла утверждать, что после сегодняшних треволнений лично ей уснуть просто не удастся.

Слова Максимова, сказанные им тогда, возле дверей кафе, пробудили в Александровой давно запертые на замок чувства. И от того, что те вырвались, стало почти физически больно. А после этого в сознание блондинки прокрался коварным пауком страх, оплетая своей паутиной каждый нерв, каждую мельчайшую клеточку её тела. От нахлынувших эмоций девушка впала в своеобразный ступор, не в силах пошевелиться. Словно Макс заколдовал её одной этой фразой.

Мужчина тогда не настаивал на ответе, лишь ещё раз легонько провёл пальцами по её щеке, чему-то грустно улыбнулся и молча пошёл в сторону своего красного пикапа. И эта грустная улыбка послужила толчком, стимулом проснуться от многолетней спячки. Снова почувствовать тепло в груди, снова попробовать довериться. Максимов открыл в ней что-то, чего она сама пока не понимала, но расставаться с этой новой частичкой себя, как и смотреть на плавно удаляющуюся спину теперь восстановленного в должности следователя было страшно. В сотню раз страшнее, чем вырвавшиеся из-под контроля эмоции, в тысячу раз ужаснее, чем дыхание смерти в спину, к которому она уже успела привыкнуть.

Едва уловив в молчании ночи тихие быстрые шаги, Макс развернулся. Так молниеносно и быстро, словно именно этого и ждал все десять секунд, во время которых девушка принимала решение и боролась с последними демонами в своей голове. Остановившись в шаге от него, тяжело дышащая от даже такого короткого бега на морозе, Софья широко улыбнулась, а потом медленно приблизилась и уткнулась лбом в его плечо. Тонкие руки обвили шею Макса, даря тепло и удивительное спокойствие. Такое искомое, такое желанное. Ладони Александровой по сравнению с морозом на улице показались следователю до одури горячими.

Максимов замер, не веря в то, что всё происходящее — правда. Казалось, в ту секунду вместе с ним остановился и весь остальной мир, вся планета и вся солнечная система в целом. Всё затихло в собственной космической бесконечности ради этого одного-единственного мгновения, которое в пространстве тысячелетий было меньше песчинки, но длилась сладостно долго. Скосив голову на её светлую макушку, Макс улыбнулся так искренне, как ещё никогда в жизни, его большие ладони легли девушке на талию, прижимая ту ещё ближе. Счастье. В его душе, в кольце его рук. Оно было везде, и никакие слова не могли описать этого невероятного волшебного ощущения своего, родного человека рядом. Человека, который ответил взаимностью.

Тихое похрапывание у основания барной стойки вырвало девушку из воспоминаний. Повернув голову, Софья с лёгкой усмешкой взглянула на спящую собачью морду и мохнатую лапу, вытянувшуюся за край матраца. Вода в стакане закончилась, размышления подошли к концу и их вывод был довольно прост и логичен. Если и её, и Макса тянет друг к другу, то почему бы не попробовать быть вместе? Прикрыв оконную раму, девушка поставила стеклянную ёмкость в раковину и направилась в сторону узкой полосы света под дверью.

Одна она спать боялась, воспоминания с заброшки всё не давали покоя. До сего момента Александрову так часто и сильно не накрывало, но с последних событий, изрядно потрепавших её нервную систему, хоть это и было незаметно со стороны, ситуация ухудшилась во много-много раз. Возможно Макс позволит ей сейчас недолго подремать рядом, а дальше до рассвета будет уже рукой подать, и она его дождётся. С новым днём и солнцем, которое отгоняло своим присутствием на небосводе все кошмары и ужасы, копившиеся в сознании, отступят до следующей ночи, а там она снова что-нибудь придумает.

— Помешаю? — тихий голос той, о чьих руках он думал последние пару часов, раздался у двери. Оторвавшись от «Ледяного сфинкса», буквы которого всё не складывались в слова, Макс улыбнулся.

— Заходи давай, всё равно не читается, — мотнул он неопределённо головой и отложил чтиво на рядом стоящую тумбочку, приглашающе кивая на место рядом с собой. — Чего случилось?

— Не спится, — просто пожала та плечами и с разбега запрыгнула на кровать. Удобно устроившись в сильных руках, девушка едва ли не замурчала от удовольствия. Зелёные глаза быстро пробежались по уже изученной комнате и остановились на корешке произведения, поблёскивающего серебряной краской. —Тяга к литературе такая же наследственная, как и квартира?

— Отец был академиком, он считал письменность и печатный станок лучшими изобретениями человечества, — хмыкнул Макс, начиная понемногу привыкать к тому, какие мелочи эта светловолосая способна заметить. Его пальцы сами по себе пропускали между собой её локоны, наслаждаясь их шелковистой текстурой. Заметив, что Александрова слушает его скорее для галочки, уже начиная засыпать, мужчина лишь ещё шире улыбнулся. — Что на счёт сказки на ночь?

— Звучит неплохо, — глухо отозвалась она и положила щёку поверх его кожи, под которой размеренными ударами давало жизнь всему организму сердце. Стук, совпадающий чётко с секундной стрелкой на прикроватных часах, убаюкивал ещё больше. А потом над её головой раздался глубокий мужской баритон и ночь окрасилась совершенно иными красками.

За два часа Макс вспомнил почти все стихи, что когда-либо учил или читал. А когда те заканчивались, он сам придумывал строки, объединяя произведения с одинаковыми размерами в одно большое целое. Александрова, смежив веки, слушала его, изредка приоткрывая глаза, чтобы понаблюдать за блуждающим где-то далеко взглядом следователя. Тот будто забыл обо всём, находясь в лишь ему ведомом мире. Почувствовав, что проваливается в сон, она встрепенулась и уже хотела уйти, но крепко прижимающие к разгорячённой коже руки сделать этого не позволили.

— Спи, — коротко отозвался Максимов и поправил одеяло на её плече, вновь продолжая вырисовывать в её сознании своим невероятным голосом самые прекрасные картины, которые воспевали в своих произведениях русские поэты.

Сквозь туман в голове блондинка услышала знакомые строки. Макс переключился с Есенина на Гумилёва, сделав небольшую паузу, чтобы смена размера не так резала ухо. Коротко выдохнув, девушка слепо ткнулась майору в район ключицы, убеждаясь, что он рядом. Тот медлил, позволяя себе насладиться в тишине теплом и мягкостью её кожи.

— Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд, — следователь говорил тихо, словно посвящал Александрову в самую сокровенную тайну, чувствуя, как по коже начинают гулять мурашки в тех местах, где она его слегка касалась. — И руки особенно тонки, колени обняв. Послушай: далеко, далеко, на озере Чад…

— Изысканный бродит жираф, — тихо закончила она за него, вдруг по-детски улыбаясь. И Макс мог смело утверждать, что такой милой он её ещё не видел никогда. Одного взгляда, кинутого на приоткрытые розоватые губы, хватило, чтобы влюбиться в зеленоглазую заново.

Картины озера с кристально-чистой водой в знойной и жаркой пустыне, с гуляющим по берегу жирафом и маленьким деревцем вдали вдруг предстали перед ним в совершенно другом виде. Макс несколько удивился таким внутренним переменам, ведь он никогда не рассматривал любовную лирику с точки зрения образности или абстрактности. Сейчас же каждое слово, каждая метафора и эпитет обрели совершенно иное значение и смысл. И каждая буква ассоциировалась лишь с ней. С его собственным лучиком солнца.

Спустя пару строф он вдруг почувствовал тихое сопение на своём плече. Прервавшись и не заметив на возникшую паузу никакой реакции, мужчина довольно улыбнулся. Спит. У самого глаза тоже начали слипаться, организм недвусмысленно намекал Максу, что ноющему после драки в доках телу нужен полноценный отдых. Так что он аккуратно приподнялся, чтобы не разбудить тихо посапывающую сожительницу, и дотянулся рукой до тумбы, щёлкая выключателем.

— Но ты слишком долго вдыхала тяжёлый туман, ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя, — следователь зачем-то договорил строчки и прижался губами к светлой макушке под своим подбородком. А потом откинул голову на подушку, позволяя унести себя Морфею в потаённые грёзы, на периферии сознания чувствуя, как холодная рука скользнула по его груди, обнимая чуть более крепко.

Утро могло бы быть приятным, если бы не звонок Леонидова, решившего втянуть друга в полноценные рабочие будни с первого же дня работы. Поэтому всё, что оставалось Максимову — это полюбоваться на то, как Александрова счастливо обнимает подушку на краю его кровати, закутанная со всех сторон в одеяло, как в большой пушистый ком. Ох, знал бы Лёша, как ненавистны ему подобные подъёмы! Ему, сове по своей натуре, не поднимающейся с постели раньше девяти или десяти часов утра в последние лет пять точно.

О работе думать не хотелось вообще, голова с непривычки болела, а старые раны и ссадины до сих пор жёлто-фиолетовыми пятнами выделялись на скуле и затылке, перманентно отдавая в голову. И, стоило окончательно убедиться, что его собственная версия правильна и что опера напали на нужный след, как майор вылетел из убойного отдела со скоростью света, сопровождаемый верной немецкой овчаркой. Впервые за много лет его тянуло домой с такой невероятной силой.

Судьбе в тот день было угодно поиздеваться над четвероногим и его хозяином и не дать доехать до своего подъезда без происшествий. Видимо того, что они вдвоём чуть не навернулись утром на скользкой от снега лестнице было недостаточно. В небольшом сквере, через которые Макс так любил сокращать путь, прохожий в костюме деда Мороза решил ограбить мимо проходящую женщину, отобрав у неё сумку, в которой скорее всего лежала банковская карта. От испуга та выронила и остальные пакеты, которые несла, и в тех со знакомым стеклянным треском разбились ёлочные игрушки.

Пёс, стоило ему заметить преступника, начал надрывно лаять, тем самым слегка раздражая водителя, который не терпел резких звуков, отвлекающих от дороги. Предугадав траекторию движения злоумышленника, Макс резко выкрутил руль возле одного из поворотов, тем самым выныривая из слепой зоны и толкая мужчину в снег. Овчарка почти сразу же выпрыгнула из кабины, гордо становясь лапами на пойманную, как он считал, добычу.

Отогнав чересчур довольное животное, которое едва ли не улыбалось, Максимов резким движением поднял парня на ноги, всматриваясь в лицо подростка, одетого в костюм деда Мороза. Под гримом для праздника не осталось ни единой кровинки от страха, что того поймали с поличным. И вот что им всем дома не сидится? В такую-то погоду надо как раз оливье готовить, а не по подворотням якшаться в поисках наживы.

— Ты примету такую знаешь: как Новый год встретишь, так его и проведёшь? — он поучительно пригрозил ему пальцем, а затем достал из заднего кармана джинсов сверкающие в солнечных лучах серебристые наручники. — Хочешь в тюрьму?

Парень испуганно помотал головой из стороны в сторону и, быстро поняв ситуацию, впихнул Максу в руки украденную сумку, скрываясь с места неудавшегося преступления. Пока следователь удивлённо смотрел вслед сему сознательному представителю поколения, урождённого в двухтысячных, Пёс, которому наскучило сидеть, побежал в сторону детской площадки. Маленьких людей овчарка любила даже больше, чем больших, ведь те были намного добрее. Потому опасаться, что он как-то навредит детям, было бессмысленно.

— Внимательнее надо быть, — отозвался Макс, протягивая подбежавшей к нему женщине её же собственность, всё следя краем глаза за четвероногим на «всякий пожарный» случай.

— Спасибо большое, — облегчённо воскликнула она, а затем, убедившись, что всё ценное всё ещё внутри, с интересом посмотрела на следователя. Чтобы незнакомец да погнался за грабителем? Нет, такое женщина видела впервые. — Думала, уж нет таких.

— Есть такие ещё, — улыбнулся ей мужчина, а затем услышал за своей спиной звуки знакомых лап, агрессивно скребущих асфальт. Вместе со Снегурочкой, а именно так была наряжена женщина-аниматор, развернувшись к ближайшему маленькому магазинчику с продуктами, он увидел… свою собаку. Та разбирала на запчасти одну из двух праздничных ёлок.

— А Ваша собака все праздники не любит или только Новый год? — спросила блондинка с доброй усмешкой, на что Макс недовольно поджал губы и нахмурился.

— Нет, она белок не любит, и ёлки, и… — он запнулся, пробежавшись глазами по светлым прядям, заплетённым в две толстых косы и скреплённых бантом, а затем отвёл взгляд. Александрова, и так появлявшаяся в его мыслях сегодня чрезмерно часто, вновь напомнила о себе. И майор бы сказал, что его это начало раздражать, если бы после секунды размышлений о ней он привычно не улетал в своеобразные чертоги памяти, где единственными двумя истинами были цвет её глаз и мягкость холодной кожи рук.

— А кого любит? — спросила Снегурочка, и Макс склонил голову на бок, с нежной улыбкой смотря куда-то сквозь неё.

— Девушку одну, — отозвался глухо он, а затем вдруг в его голове что-то щёлкнуло. Новый год же, как никак, а он Снегурочку спас. Полагается награда. Потянувшись в карман куртки, он выудил оттуда найденный золотой кулон в виде звёздочки. — Мне сказали, что Вы желания исполнять умеете. Не найдётся ли коробочки по размеру?

— Найдётся, — спустя пару секунд раздумий ответила та и, игриво откинув косу на плечо, полезла в мешок с купленными игрушками, многие из которых всё равно были безвозвратно утрачены и пали смертью храбрых. — Спасибо Вам ещё раз за сумку. С Новым годом.

— С наступающим, не надо торопить, — проводил её взглядом Макс, проворачивая в руках бархатный ларчик и шутливо погрозил той пальцем, на что блондинка залилась смехом и указала кивком головы куда-то за его спину.

Повернув голову в сторону, Максимов почувствовал полную обречённость и уже готов был схватиться за голову. Ель, что раньше стояла у одной из витрин, была безвозвратно утрачена благодаря одной овчарке, которая, стоило ей заметить хмурый взгляд хозяина, уселась возле его ног. Открылась пластиковая дверь, прозвенел колокольчик и Макс увидел, как в их сторону направляется недовольный охранник.

— Спасибо, дядь, — кинул Максимов на Пса тяжёлый взгляд и расстегнул молнию на куртке, готовясь предъявлять удостоверение в красной кожаной обложке, которую знали все, кто хоть немного общался с полицейскими или смотрел детективные сериалы.

— Про Максимова ничего не слышно? — Леонидова стояла возле зеркала в кабинете следователей, поправляя подаренное Лёшей платье. Вахтанг преспокойно наряжал ёлку, полагаясь на свой довольно специфичный вкус, а Игорь привычно отлынивал от всего происходящего за партией в онлайн-покер, в котором ему ещё не повезло ни разу.

— Леночка, выходные на то и существуют, чтобы мы от него немного отдыхали, — ответил женщине её муж, поправляя часы на руке. Сидя на стуле, он привычно следил взглядом «старшего брата» за всем происходящим, то помогая Леонову с украшением ели, то любуясь своей красавицей-женой, на руке которой красовался серебряный браслет, подаренный им ей в этом году на её день рождение.

— Мы пять лет от него отдыхали, — сверкнула Елена Николаевна глазами в сторону чересчур спокойного Лёши. Если бы она не знала, какой шатен на самом деле, то подумала бы, что для того такое аморфное и ленивое состояние в порядке вещей. — И я волнуюсь, эта девица с тёмным прошлым…

— С очень тёмным прошлым, — поправил её Алексей, насмешливо приподнимая брови, а затем улыбнулся и встал со стула, подходя к столику в углу, где стояла кофеварка. Им здесь предстояло сидеть в ожидании Громова ещё очень долго, часов до двенадцати.

— Согласитесь, она подозрительно хорошо осведомлена обо всём происходящем, — Лена обернулась и вопрошающе осмотрела всех присутствующих. Гнездилов не обратил на неё никакого внимания, а её муж и Леонов весело переглянулись.

— Единственное, в чём действительно можно её подозревать, — пожал плечами Вахтанг, вешая в конец запутавшийся дождик на одну из еловых лап, — это в том, что она нравится Максу.

Шум в коридоре и громкая мужская ругань слышались поначалу не особо отчётливо, потому Софья не обратила на них никакого внимания, но потом, когда децибелы значительно увеличились и послышались непосредственно возле входной двери их квартиры, она значительно напряглась. Вытерев руки о штанины, блондинка прошла в прихожую и протянула руку в сторону, не глядя нашаривая в кармане мужского пальто уже знакомый огнестрел.

Прислонившись плечом к железной преграде, она резко вздрогнула — прямо у её уха с той стороны послышался глухой удар чего-то большого об пол, а затем недовольное восклицание нецензурного характера. Тембр голоса был знаком, но это не внушало уверенности так, как железная рукоять в тонких ладонях и палец на курке. Щёлкнул предохранитель, и Александрова тихо отодвинула в сторону щеколду. Осторожно толкнув дверь ногой, девушка моментально вскинула оружие, а затем так же быстро его опустила, смотря на картину перед собой.

Макс, лёжа на грязной плитке лестничной площадки и придавленный огромной новогодней елью, пытался кое-как дотянуться руками до запутавшегося в еловых лапах и мишуре Пса, а тот в свою очередь вертелся во все стороны, путаясь ещё больше. Прислонившись к стене, Александрова сложила руки на груди, обречённо вздыхая. Сравнение с детьми сейчас казалось наиболее удачным. Заметив её и Максимов, и овчарка замерли.

— Это что? — спросила она, кивая на всё происходящее на лестничной площадке, на что Макс лишь откинул голову назад, пачкая чёрную шапку, и устало перевёл на её взгляд.

— Ёлка, — развёл он руками в стороны, хмыкнув.

Оттащив Пса вместе с елью за ошейник куда-то в стороны прихожей, где тот вполне успешно выпутался из плена новогодней мишуры самостоятельно, Софья склонилась над Максимовым и с улыбкой протянула ему руку.

— Спасибо, — отозвался он хмуро и ухватился за её ладонь, поднимаясь на ноги. Усмехнувшись, блондинка приподнялась на носочки и, слегка придержав следователя за воротник, прислонилась на мгновение губами к его щеке.

— Мой герой, — прошептала она ему на ухо, проводя рукой по отросшей щетине Макса и рассеивая всё его недовольство просто по щелчку пальцев, на что тот улыбнулся и повернул голову в её сторону, трогая широкий «умный» лоб поцелуем. Что-то между ними поменялось, и оба это понимали, хотя пока и были не готовы признаться в том, что чувствовали к друг другу.

— Будто ему есть, чем в праздники заниматься, — недовольно скривила губы Лена, в сотый раз слыша на том конце телефонной трубки короткие гудки, свидетельствующие о том, что их хозяин не желает разговаривать.

— Ты всё о Максе? — отвлёкся от вешания красивой синей с золотистым переплетением макушки Алексей, разворачиваясь и с интересом замечая из-за плеча жены фотографию другу на аватарке вызываемого абонента.

— Ревность — удел примитивных людей, Лёш, — звонко хлопнула шатенка крышкой гаджета и отошла подальше, цокая высокими каблуками, которые так любила надевать. Первый признак раздражения.

Задержав вместе с дыханием на пару секунд и всё своё негодование, Лёша встал и пошёл за ней. Галантно открыв перед женой дверь в коридор, он сделал приглашающий жест рукой, предлагая поговорить без лишних свидетелей. Леонидова, немного помедлив, согласно кивнула. Выносить «сор из избы» она любила меньше всего.

— Вот это ты, Ленка, прямо в тачку* попала, — воскликнул Игорь, стоило супружеской чете поравняться с его столом. — Эти ревнивые мужья бывают такие…

— Травмоопасные, — закончил за него Лёша, награждая нерадивого коллегу неприязненным взглядом. Гнездилов испуганно сжался и расслабился лишь тогда, когда и Лена, и её муж скрылись за косяком.

— Я же говорю — козлы, — фыркнул он, а сидящий напротив него Вахтанг, до этого с тихим стуком клавиш забивавший информацию в базу данных, сложил руки на груди и громко расхохотался. Комично-деловой Игорь был тем ещё зрелищем, как и совсем беспочвенная подозрительность их патологоанатома.

Шарики, ещё шарики, игрушки, мишура, и только потом они вспомнили, что сначала надо было внутрь еловых лап сделать гирлянду. Поджав губы, Максимов оглядел их творение и начал заново, вновь раскладывая все старые ёлочные игрушки на полу для большей наглядности. Новогодняя ель, с которой смели всю грязь и снег, оказалась вполне себе достойной. Даже странно, учитывая, что охранник гастронома впихнул её в руки Максу за бесплатно, сказав напоследок лишь убраться с этого района поскорее.

— Чуть левее, нет, теперь немного выше, — Александрова командовала сборкой и украшением, изредка заправляя за ухо светлые пряди из растрепавшегося пучка, параллельно разогревая духовку и ставя внутрь противень с прекрасной индейкой, от одного вида которой слюни начинали течь уже сейчас. — Отлично!

О её ногу потёрлась мохнатая голова и, присев на корточки возле кобеля, параллельно охраняя индейку от возможного покушения, Софья ласково потрепала любимца по голове. Подвинув к ней две длинные коробки, овчарка выдала короткую скулящую ноту, мол, открывай, и положила голову на лапы.

Осторожно приоткрыв крышку, девушка протянула ту Псу. Встав на задние лапы, он положил её на барную стойку и вновь ожидающе лёг возле ног блондинки.

— Какую выберем? Эту? Или может эту? — та попеременно подносила одно из украшений к лицу на расстоянии вытянутой руки, пытаясь издалека понять, что же будет смотреться лучше. — Как думаешь?

Мотнув головой в сторону правой её руки, Пёс гавкнул, вынося свой вердикт. Вытянув губы в трубочку, девушка ещё пару секунд подумала над кандидатурой серебристой макушки с камушками, а затем отложила её в коробку. Тонкая ладонь ласково прошлась по собачьей голове, слегка задевая уши.

— Отличный выбор.

Убедившись, что в планы четвероногого пока не входило лакомство их ужином, девушка подошла к окидывающему свою работу Максу и привалилась к его плечу. Мужчина скосил глаза на то, что она держала в руках, и еле слышно хмыкнул. Ещё одно доказательство, что с Леной они кардинально противоположны — бывшая жена признавала в новогоднем убранстве лишь серебро.

Подойдя вплотную к еловым лапам, Софья попыталась дотянуться до верхней части самостоятельно, но какой там! Что её метр с семьюдесятью сантиметрами могли сделать против двух метров иголок, коры и шишек? Фыркнув, зеленоглазая сложила руки на груди, окидывая гостиную взглядом и, как назло, не находя ни одной табуретки или стула, на который можно было бы залезть. Возле давно не использованного камина одиноко покоилось кресло-качалка, кандидатура которого не радовала. С него она скорее навернётся и сломает себе что-нибудь, нежели сможет хоть что-то повесить.

— Да твою налево! — воскликнула она и раздражённо шаркнула ногой по паркету, а потом гневно зыркнула на Макса, что с нескрываемым весельем наблюдал за её хаотичными метаниями по комнате, всё ожидая, когда его лично попросят помочь. Страдальчески возведя глаза к потолку, девушка встретилась с его небесно-голубыми глазами.

— Нужна помощь, хоббит? — самодовольно развёл тот руками в стороны, явно насмехаясь. Софья сложила руки на груди и насупилась, ведь акцентировать внимание на своём росте она ненавидела. В своей детской обиде она вызывала лишь ещё больше умиления.

Макс приблизился, останавливаясь всего в паре сантиметров от неё, а затем легонько щёлкнул девушку по сморщенному носику. Александрова подняла голову и с вызовом взглянула на него. Говорить, что она чего-то не может, хотелось ещё меньше, чем слышать о своём низком росте. И пусть она была ниже мужчины всего на полголовы! Сейчас, когда он стоял так рядом, так близко, блондинка казалась себе по сравнению с ним настоящим карликом, тем самым хоббитом Толкина, книги которого так любила.

— Стоит лишь попросить, — шёпот Максимова окончательно добивал нервную систему, и только его глаза, так и лучащиеся смехом, разряжали ситуацию. Не удержав улыбку, девушка попыталась отвернуться, но пальцы, что легли на её подбородок, сделать этого не дали. Склонившись чуть ближе, он провёл пальцем по её губе. — Ну так что?

— Нужна, — тихо выдохнула она и резко сбросила его руки. Но Максу и этого было вполне достаточно. Наклонившись, он подхватил её под ноги и усадил себе на плечи, отчего девушка испуганно взвизгнула и вцепилась короткими остренькими ноготками в его излюбленную кофту.

Потихоньку привыкнув к своему новому положению, она открыла глаза и склонилась над его лицом, осуждающе качнув головой. Макушку, которая блондинка так трепетно всё это время прижимала к своей серой футболке, наконец можно было перестать сжимать, как в тисках, только чтобы та не упала и не разбилась.

— Только не урони меня, — попросила она, разогнувшись и попытавшись устроиться поудобнее. Мужчина широко улыбнулся, а затем вдруг подпрыгнул, а потом ещё раз и ещё раз. — Макс!

— Не волнуйся, держу, — отозвался он и перестал делать всё для того, чтобы девушка свалилась. Подошёл к самой ёлке, исподлобья наблюдая как к зелёной колючей макушке протянулись женские руки, и улыбнулся.

Александрова, слишком увлечённая процессом, этого не заметила, а вот Пёс, заинтересованно наклонил голову. Сидя у стеллажа с книгами, он радостно вилял хвостом. В такие моменты, когда лицо хозяина светлело и наконец становилось в собачьем понимании добрым, овчарка была счастлива. Отойдя к барной стойке, мужчине прислонился к столешнице, привычно положив на неё локоть. И он, и девушка, сидящая на его плечах и словившая от такого способа передвижение своеобразный кайф, любовались на совершенно новую гостиную.

Ель, сверкающая сотнями огоньков, в стеклянных игрушках которой переливались отсветы от лампочки гирлянды. С потолка у стен красиво спускались гирлянды из снежинок, купленные в ближайшем магазине за бесценок, но смотрящиеся в мягком желтоватом свете люстры поистине волшебно. Руки зеленоглазой удобно расположились на лысой голове мужчины, оба были вполне довольны своим положением. Идиллию разрушила вибрация, от которой оба одновременно вздрогнули.

— Тебя, — посмотрев на экран мобильника, который она достала из кармана мужских брюк, сказала Александрова напряжённо. Звонила Лена.

— Поставь на громкую, — не отводя глаз от золотых всполохов, отражающихся в стеклянном столике возле дивана, отозвался Макс, уже готовый к претензиям. В последнее время Леонидова звонила только за этим.

— Максимов, ты не приедешь на новогодний корпоратив? — так и было. В голосе Жаровой слышалось нескрываемое раздражение. Видимо, наконец дождавшись, когда экс-супруг соблаговолит взять трубку, она уже не раз набирала его. И ни Максу, ни Соне не хотелось выяснять, сколько именно.

 —Леночка, у меня сегодня выходной, — напомнил ей мужчина и даже Александрова оказалась под впечатлением от этого ледяного спокойствия в его голосе, изменившим его тембр почти до неузнаваемости.

— Лёш, там есть красивый венок на дверь, повесь пожалуйста, — попросила Елена Николаевна на том конце трубки Алексея, слегка заглушая разговор тем, что прислонила динамик к одежде. Дождавшись, когда её просьбу услышат, она вернулась к Максу, явно сконфуженная своей резкостью, и уже более хладнокровно выдала. — Хорошо, тогда без тебя.

— Венок от друзей? — послышался в телефонной трубке голос Вахтанга, на что Макс и его сожительница бесшумно рассмеялись, давая друг другу пять.

— Ой, шутки у тебя… новогодние, — недовольное пыхтение Лёши рядом прекратилось, и в это же время Лена нажала на сброс звонка. Ухмыльнувшись, майор кинул телефон куда-то в сторону подушек на диване, действуя по методу «с глаз долой — из сердца вон».

— Это попытка вызвать что: ревность или зависть? — проследив за траекторией полёта гаджета, спросила Александрова, на что мужчина лишь пожал плечами и махнул рукой, мол, неважно.

— Да кто её разберёт, а вот ёлка у нас вышла замечательная.

— Нам поступают сообщения, что участились нападения на людей, одетых дедом Морозом, — сделав старенький телевизор громче, Лёша, Лена, Вахатнг и Игорь удивлённо уставились в экран. Макс, снятый во весь рост случайным прохожим, держал за грудки подростка в костюме новогоднего волшебника. Конечно, разбираться в том, кто в утреннем ограблении был прав, а кто виноват, люди не стали, сделав на ровном месте сенсацию.

— Я говорила, нельзя Максимова оставлять одного, — шатенка звонко хлопнула пультом о ладонь в белой медицинской перчатке, по-другому местный пульт работать отказывался, и приглушила начавшиеся новости, показывающие, что до Нового года остались считаные минуты. — Ты видишь, что творится?

— Ничего не творится, — флегматично отозвался старший оперуполномоченный, складывая руки в замок и удобно располагая тот на перекинутой ноге в классических отглаженных брюках, стоивших, как половина его зарплаты. — Я вижу, что ему очень весело.

— Он, Лёша, на людей бросается! — вскрикнула Лена, показывая на телевизор, на котором совсем недавно красовался их общий знакомый.

— Так он всегда так делает, — равнодушно пожал плечами Лёша, а затем игриво улыбнулся и взглянул на женщину со свойственной ему хитринкой, цитируя её же фразу. — Ревность — удел примитивных патологоанатомов, верно?

— Да там весело очень было. С Лёшей, к слову, мы именно в армии и познакомились… — Макс активно жестикулирует, рассказывая одну из многочисленных историй, случившихся с ним в жизни. Александрова внимательно его слушает, вдруг понимая, что губы пересыхают от волнения узнать, что же там было дальше. — Помню, парень там был, звали Егором. Он, когда в первый день приехал, футболку надел чёрную, а на ней гусь нарисован с надписью «сможешь убежать — мужик». Ну и у нас расположение корпуса такое было странное, что одна из кроватей всегда находилась у двери в туалет. Так уж получилось, что на той кровати спал этот Егор.

— И что дальше? — блондинка на мгновение подносит бокал к губам, жмурясь от сладкого привкуса дорогого шампанского. Мужчина ненадолго усмехается и замолкает, а затем хлопает себя по груди и торжественно произносит концовку.

— С первого дня службы вплоть до отъезда он стал у нас ротным туалетным утёнком.

От двусмысленности фразы и уже изрядного количества алкоголя в крови девушка заливается звонким смехом, прижимая ладонь ко рту, чтобы не выплюнуть всё, что только что выпила. Макс смеётся вместе с ней, вспоминая, как потом они всей ротой по-дружески подтрунивали над неудачливым Егором, а Лёша на вручил ему на день защитника отечества под «Катюшу» огромную бутыль с чистящим средством, что опять же стало новым поводом для шуток.

— Обновить? — кивает он на пустой бокал зеленоглазой, и та ненадолго задумывается, вглядываясь внутрь стекла, в котором отражается гостиная.

Речь президента отзвучала около получаса назад, на «Первом» правил бал «Новогодний огонёк». Вокруг них горели свечи, верхний свет был выключен, создавая уединённую атмосферу. Тарелки, которые Макс клятвенно обещал помыть после праздника, лежали в раковине. В стакане Макса плескался дюшес, по виду напоминающий шампанское, которое пила и она сама.

— Давай, — обречённо выдохнула она, наблюдая как жидкость из бутылки красиво перетекает в стекло, и как поднимается пена. От выпитого её уже немного вело, а шампанским вряд ли можно было напиться до невменяемого состояния, потому хуже уже не будет. Хихикнув, она благодарно отсалютовала следователю. — Я буду в стельку пьяная, а ты трезвый.

— На то и расчёт, — самодовольно усмехнулся Максимов и потянулся к её лицу рукой, убирая пальцем с губы девушки капельку. Какая же она была сейчас красивая! Раскрепощённая, свободная, весёлая. Настоящее солнышко! Встав, она галантно протянул ей руку, сверкнув в полумраке глазами. — Потанцуем?

Немного помедлив, девушка вложила свои тонкие пальцы в его раскрытую ладонь и встала, увлекаемая мужчиной в центр комнаты, где стояла ёлка. Хитрый прищур зелёных глаз, гадающий, чего Макс всем этим добивается, тут же исчез, стоило его рукам, затянутым в чёрный тёплый свитер, коснуться тонкой талии. Глядя лишь друг другу в глаза и не замечая ничего вокруг, они начали покачиваться из стороны в сторону.

Мужчина откровенно наслаждался лёгкими прикосновениями её рук, вырисовывающих на его затылке непонятный узор. Александрова же ловила кайф от всего происходящего, впервые за много лет вновь купаясь в атмосфере уюта, заботы и… любви. Да, именно любви, которую та видела в каждой мелочи и мимике майора.

В том, как он невесомо коснулся её плеч, когда она попросила помочь застегнуть молнию на платье, в этих взглядах, провожающих её постоянно, будто он боялся, что она исчезнет и снова оставит его один на один с одиночеством и бутылкой, как Елена Николаевна. Стоило лишь присмотреться к Максу, как она почти сразу «прочитала» его, поняла его ход мыслей. Счастье было в мелочах, оно было в простом. Не стоило искать его в чём-то сложном, как она делала все эти два года, достаточно было... Поднять голову и просто осмотреться вокруг!

Она это смогла. И наградой за это были сильные руки, которые сейчас без стеснения перекочевали на её спину и зарылись в волосы, приятно перебирая те у корней. Макс прижал её ближе к себе и положил подбородок ей на макушку. Александрова без каблуков казалась ему совсем маленькой и хрупкой, её постоянно хотелось защищать. Даже сейчас, когда им ничто не угрожало, а единственные звуки издавал телевизор, на котором играли блюз.

— Хорошо, правда? — тихо спросила она, прижавшись щекой к его груди, сквозь чёрную рубашку чувствуя слегка ускоренное, но всё равно уверенное сердцебиение. Встретившись с мужчиной взглядом, она вопросительно подняла брови.

— Да, — мотнул головой в сторону и расплылся в улыбке кота из «Алисы в стране чудес», хитро прищуриваясь. — Музыка такая приятная.

— Макс, я ведь не только об этом, — закатила глаза блондинка и снова устроила голову на его груди, слегка опуская руки и теперь легонько сжимая тёмный материал рубашки. — Хорошо, когда люди проводят время вместе.

— Однозначно, — глухо отозвался Максимов и прикоснулся к её виску носом, закрывая глаза. Было истинным блаженством стоять вот так, никуда её не отпускать и не думать ни о чём. Хоть бы это мгновение растянулась на вечность!

Мелодия сменилась, становясь в разы позитивнее. Взяв зеленоглазую за руку, Макс приподнял её над полом и поставил её ноги на свои. Рассмеявшись, оба взялись за руки и начали кружиться вокруг ёлки, иногда не попадая в ритм, но от этого становилось лишь веселее. Провернув Александрову вокруг своей оси, а потом ещё раз, наблюдая, как на её лице появляется радостная улыбка, Макс после очередного поворота резко притянул её к себе. Не давая опомниться, он подхватил её на руки.

Первый поворот, второй, Софья хохочет словно маленькая девочка, прижимаясь к следователю всем телом и пряча покрасневшие щёки у него на плече. Он что-то шепчет ей. Похоже на «открой глаза», но она не слышит точно, потому что музыка подхватывает обоих и несёт в какой-то другой мир. Повинуясь порыву, она всё-таки перестаёт щуриться и даже отпускает одну руку, слыша возле своего уха его смех. Смех Макса особенный, глубокий, бархатный. Она на мгновение переносится во вчерашний вечер, когда мужчина читал ей стихи.

Поднимает на него взгляд и вдруг видит посерьёзневший взгляд голубых глаз в ответ. Он тоже сейчас думает о ней. На мгновение вращение прекращается, они смотрят друг другу в глаза, не в силах оторваться. Теперь и девушка чувствует ту самую ниточку, что натянулась между ними. И для них снова перестаёт существовать весь мир и всё становится вдруг таким неважным и лишним. Для неё есть только Макс, его руки и пальцы, плавно оглаживающие спину, а для него есть только её глаза, в зелени которых он добровольно тонет.

Сделав шаг чуть в сторону, чтобы привычно разорвать зрительный контакт и не потерять контроль, который долгими годами вырабатывался им, Максимов вдруг натыкается ногой на Пса. Не удержав равновесия, он с тихой руганью падает на диван, утягивая за собой и Софью, чудом не задевая стол со стоящим на неё шампанским и блюдом с фруктами. Недовольно оглянувшись на не вовремя покрутившегося под ногами четвероногого питомца, Макс вдруг замирает, чувствуя, как тонкая женская ладонь скользит по его шее.

Соня лежит, любуясь серьёзностью и сосредоточенностью на его лице. Не выдерживая, касается кожи майора и видит непонимание в голубых глазах. Алкоголь раскрепощает, помогает блондинке окончательно послать все принципы в задницу. Недолго думая, она притягивает его к себе и касается губами его губ. Будь, что будет!

Полноценным поцелуем это назвать сложно, просто прикосновение. Но это мгновение стало для них двоих священным. Макс склоняется над девушкой, отодвигает со лба прядь её вьющихся волос, даже не думая разрывать контакт. Просто наслаждается этими неумелыми поцелуями, от каждого из которых сознание плыло сильнее, чем от полбутылки водки. Набравшись смелости, отвечает, чувствуя, как губы Александровой раскрываются навстречу. Ощущая сладковатый вкус алкоголя и мяты, он вдруг расслабился, полностью отдаваясь моменту. Плевать, плевать, плевать на всё! Он так долго этого ждал, что теперь остановиться было невозможно. И тут сбоку раздаётся звонкое протестующее… гав!

Одновременно повернув головы в сторону звука, Макс и Соня удивлённо посмотрели на Пса, который ревностно следил за ними из-за спинки дивана. Карие глаза были крайне недовольны тем, что их владельцу не уделяют внимания. Снова повернувшись друг к другу, Макс и Соня бесшумно прыснули, а затем расхохотались в голос. Усевшись на диване, подозвали Пса к себе и потрепали того по лоснящейся после помывки шерсти. Новый год все трое встретили рядом с близкими, с семьёй. Теми, кого обрели спустя месяцы и года метаний.

Пёс повернул голову вправо, тут же чувствуя опустившуюся между ушей мужскую большую ладонь. Сильную. Хозяйскую. Отношения между человеком и собакой испокон веков особенными и совершенно ни на что не похожими. Макс стал для овчарки не просто человеком, он стал напарником и другом, вожаком их маленькой стаи. Одинаково упрямые, строптивые и упёртые, и Максимов, и Пёс были готовы в любой момент встать друг за друга горой.

Поддавшись ласковой руке слева, которая легла чуть выше ошейника, овчарка закрыла глаза от удовольствия. Как и Макс, Александрова заняла отдельную частичку его большого преданного сердца. Всегда понимающая его, будто человека, блондинка была для собаки той самой родственной душой, которую многие ни разу не суждено найти в своей жизни. Лёжа между ними, Пёс вдруг задремал, напоследок скашивая карие глаза в сторону и замечая, как хозяин достал из-под одной из подушек маленькую коробочку. И любознательный питомец уже знал, что там внутри.

В темноте спальни слышится вибрация телефона, и мужчина нехотя разлепляет глаза. В районе второй подушки слышится мерное сопение, на что Максимов лишь неопределённо хмыкает, а потом медленно перекатывается на бок и притягивает девушку к себе ближе, поудобнее устраиваясь на середине кровати. Его лоб утыкается ей в шею, и следователь с небывалым для себя удовольствием вдыхает знакомым аромат хвойного леса, тут же снова проваливаясь в сон. Золотая цепочка приятно холодит кожу под его рукой.

Очередная вибрация напоминает Максу, что именно его разбудило, заставляя недовольно скрипнуть зубами и вырваться из неги. Протянув руку, он не глядя нашаривает рукой гаджет и первые пару секунд тупо пялится в экран, поначалу кажущийся таким ярким, что глаза начинают слезиться и превращаться в тончайшие щёлочки. Понемногу зрение фокусируется.

CМС-ка принадлежит Леонидову. Новое дело, труп нашли минут пять назад. Необходимо быть в отделе до пол восьмого утра, иначе Гнездо заберёт дело себе и припишет так любимое им самоубийство. Макс закатывает глаза и откидывается со вздохом на подушку, чувствуя, как ему не хватало этой постоянной суеты и поистине бешеного ритма жизни. А потом в голову приходят мысли, что до семи утра ещё часов пять и можно вполне успеть выспаться. Потому он с чистой совестью отключает телефон и кидает его куда-то в сторону тумбочки, слыша тихий стук, подтверждающий, что он попал в цель. Полицейским он побудет чуть позже, ночью же всем нормальным людям хотелось прежде всего спать.

Светлые волосы, начавшие щекотать нос, едва он лёг, кажутся самой идеальной подушкой, и губы Макса сами собой растягиваются в широкой улыбке. Засыпая под мерное падение хлопьев снега, мужчина уже не видит, как из-за небольшого сквозняка приоткрывается оконная рама, и на них начинает глядеть из-за штор луна, чей свет с мастерством величайшего художника вычерчивает тени на их переплетённых пальцах, превращая такой обычный жест в отдельный вид искусства. А рядом со сплетёнными руками на тонкой женской шее мерно поблёскивает золотая звёздочка, напоминая об ощущениях мяты, алкоголя и мороза на губах.