Цветные Комнаты

Молодая женщина расхаживала по комнате в своих больших апартаментах, нервно покусывая губу и яростно сверкая глазами в зеркало-вызов, в надежде увидеть там отвратительное лицо одного из принцев.

Внезапно зеркало пошло рябью, окутываясь на мгновенье сизой дымкой вокруг лунной оправы, инкрустированной драгоценным камнем – рубином.

Замерев напротив него, женщина в ожидании уставилась на свое отражение, мимолетно поправляя прическу и еще раз бегло, но придирчиво осматривая себя. Простое голубое платье шло ей намного лучше, чем всякие вычурные наряды, посылаемые Шеогоратом каждый раз на ее День Рождения, или по пустяковым праздникам.

– Ты! – взревел голос, как только дымка рассеялась, а вместо своего отражения даэдра увидела отвратительное ли… нет, тут больше подходит "морда". Драконью голову малинового цвета венчали шесть разнокалиберных рога. Уши же походили на рваные остроконечные листья, постоянно поворачивающиеся, будто ловили посторонние звуки. С висков свисали две косички-жгута, а клыкастая пасть постоянно была раззявлена, являя на обзор толстый розовый язык, больше похожий на мерзкого извивающегося червя. Змеиные глаза уставились со жгучей ненавистью на Меридию. Впрочем, и сама женщина от него в этом чувстве далеко не ушла. Можно сказать, ненависть друг к другу у них была обоюдная. – Зачем ты меня вызвала?! Как посмела?..

– Посмела! – перебила того даэдра, сощурив карие глаза; даже находясь на своем плане, трудно было уже изменять застоявшимся привычкам, и Меридия настолько свыклась со своей второй внешностью, что не снимала ее даже будучи дома. – Твои вампиры слишком разошлись, – сразу озвучила проблему принцесса, по которой и вызвала принца на разговор.

Ящер противно осклабился, из горла вырвался гортанный булькающий смех, а язык противно зашевелился, облизывая чешуйчатую морду.

– Я только намекнул на их свободу от мерзких смертных. Предложил «немного» укрепить власть древним родам. Ведь мои дети имеют такое же право, как и все под солнцем. Так почему бы его не отвоевать, а заодно и показать, кто сильнее.

– Твоим детям... – скривилась женщина, показывая все свое отвращение к этим созданиям. – Ты думаешь, другие принцы будут сидеть сложа руки? Думаешь, им понравится весь тот беспредел, что ты заварил? – вздернув подбородок, надменно поинтересовалась Меридия.

– Ха-ха-ха-ха-ха!!! – разразился грубым смехом даэдра, показывая женщине страшные кривые и остро отточенные зубы. – Да многим будет либо плевать, либо просто некогда вмешиваться.

– Шеогорат…

– Шеогорат? – вкрадчиво поинтересовался принц, довольно щурясь. – Да он больше любит пиры и развлечения. Не думаю, что ему будет интересно, что творится в Нирне. А тысяча лет еще не прошла. – Растянул довольно слова Молаг, сверкнув ядовито-желтыми глазами. – Многие принцы будут только рады начавшемуся хаосу среди людей… Не все такие добренькие и отзывчивые, как ты, Меридия! – прошипел Молаг Бал в зеркало.

Хорошо, что их разделяла эта тонкая хрустальная грань: женщина могла поклясться, что у ее собеседника совсем несвежее дыхание.

– Ошибаешься, Молаг. – Меридия чуть наклонилась вперед к зеркалу. – Боэтия, Азура, Ноктюрнал… они будут рады отомстить тебе за все, что ты творил.

– Попробуйте остановить меня! – взревел Бал, бешено вращая змеиными глазами, в желтизне которых вспыхнули алые нити ярости. – Моих детей много, и их последователей, желающих приблизиться к бессмертию, так что в скором времени станет еще больше! И ваши жалкие сторонники канут в небытие, станут кормом для подрастающего поклонения. Вы жалки по сравнению со мной! В вас верили многие из смертных, но также большинство из них отвернулось, ибо вы слишком горды, чтобы отвечать и внемлить каждому. Вас интересует только развлечения… Впрочем, как и меня.

Меридия закусила губу. Как бы ей не хотелось этого признавать, но Молаг был в чем-то прав. И это было вдвойне больней слышать правду из уст извечного врага.

– Угомони своих детей, Бал. И решим все мирным путем, – стала увещевать того женщина, в душе чуть не плюясь от своего сладкого тона. Если бы это не грозило большими последствиями Нирну, то она бы и не подумала затевать весь этот разговор. Сколько веков его дети ходят по земле? И ничего, смертные, как жили, так и живут. Только благодаря ей жители Нирна научились бороться со злом самостоятельно. Только вот почему-то защитники света от темных сил поклоняются Стендарру. Не ей. Это, по меньшей мере, несправедливо.

– И не подумаю, – задрав чуть голову к верху, чванливо (наверняка даже выпятив грудь) ответил принц, сверкая яркими глазищами.

– Нарываешься, Молаг, – чуть не прошипела даэдра в зеркало, но вовремя спохватилась и гордо выпрямилась. – Ты ведь знаешь, что тебе одному против меня и других не выстоять. Зачем ерепенишься? Разве тебе мало наших стычек?

– Давай, Меридия, заключим пари? – в карих глаза мелькнуло удивление, и светловолосая женщина уставилась на ненавистного ей принца. – Если ты и твои союзники – да-да Меридия, я позволяю тебе отыскать себе сторонников, что хотят моего свержения – найдете способ приструнить моих отпрысков, то я умою руки. Отойду в сторону и какое-то время не буду мешаться под ногами. Только сама понимаешь, всех своих детей я приструнить не смогу, им же нужно как-то выживать. – Принцесса могла поклясться, что в этот момент противный ящер пожал плечами. – Только сам лично не буду вмешиваться.

– А если выиграешь ты? – поинтересовалась богиня, прожигая неприязненным взглядом собеседника.

– То ты и вся твоя шайка правильных, – Молаг особенно жирно выделил это слово, – божков, допустим, на несколько сотен лет уйдете в сторонку и не станете мне чинить препятствий позволяя творить то, что я хочу. И никого из моих вампиров не тронете и пальцем.

– Ты совсем ума лишился?! – взвилась Меридия. – Несколько сот лет – это слишком много! Убавь срок!

Розовый язык нарочито медленно прошелся по корявым, покрытым желтым налетом и острым как бритва зубам, а янтарные глаза ящера на краткий миг прикрылись прозрачной мигательной перепонкой, отчего его взгляд приобрел мечтательно-задумчивое выражение.

– Нет-нет. Ничего менять не стану. – Хриплый, почти загробный голос прокатился по апартаментам богини. – Или соглашаешься, или тогда вообще не встревай.

– Я могу и не заключать с тобой сделок, – вздернув подбородок, упрямо проговорила даэдра.

– Как хочешь. Только заметь: так намного интересней. Хоть какая-то имеется мотивация. – Тихо, с шипящими нотками проговорил Бал. Он даже поковырял длинным, острым когтем в зубах, делая вид, что его жутко утомил разговор с глупой и ужасно занудной богиней.

Меридия же стояла, сжав кулаки, и гневно сверлила взглядом морду принца в отражении зеркала. Гад ползучий! Что он себе позволяет?! В принципе, она могла и так ему помешать, собрать сподвижников, но… драться просто так, не имея никаких побуждений, было и правда скучно. Да и своими подданными она не хотела слишком сильно жертвовать. Проще всего найти среди смертных носителя ее дара. Всегда так делалось. Так почему нужно изменять традициям? Ну, а если такого не найдется, то просто подарить частичку своей божественности первому попавшемуся.

Выдохнув и смирив свою раздражительность, принцесса спокойно произнесла:

– Я принимаю вызов.

Молаг Бал осклабился в довольной хищной улыбке.

– Я тебя услышал. Да начнется игра.

Нинель(Нина)

Дорога в Рорикстед длилась два с половиной часа!

Между прочим, я такого даже не ожидала, думала, что от Вайтрана до этой деревушки путь не так уж длинен. Впрочем, не важно.

Нам с котом повстречалось всего лишь пару путников. И то все шли в направлении Вайтрана, а не оттуда. Что довольно странно. Хотя, это давало надежду, что город смог пережить наплыв ночных созданий и сильно не пострадал, как и горожане. С другой стороны, они и не могли знать о случившемся. Пару раз я порывалась предупредить того или иного путника, но язык почему-то прилипал к небу, а в горле моментально пересыхало. И с горестным вздохом приходилось молча провожать путешественника обеспокоенным взглядом.

Хотя, возможно, они и не туда путешествуют: дорог от главного тракта отходит много.

Один раз на дороге перед нами мелькнула рыжая плутовка. К'Сор тут же отточенным движением вскинул лук, намереваясь отправить к праотцам лисячьим маленькую прохвостку, но я будь не я, быстро повисла у него на руке с мольбой не убивать милую зверушку. В итоге пушистый спутник согласился и лисичку пожалел, отчего моя улыбка не сходила с лица практически весь остаток пути.

Ближе к городу, где-то на полпути, стали изредка появляться полуразрушенные каменные ограждения, сложенные по обочинам тракта. Странное дело, но ни одного оленя нам не встретилось за все время, а ведь Скайрим ими богат. Или они просто тут умнее, чем в игре, и стараются лишний раз охотникам не попадаться на глаза?

И вот, наконец (практически к обеду) из-за поворота моим глазам предстала деревушка Рорикстед. Обойдя холм-насыпь, обросший густой и на удивление зеленой травой, я с какой-то маниакальной радостью ускорила темп. Скоро я встречусь с Элриндиром и Трин. Только от этих мыслей в груди расползлось счастливое тепло, окутывающее своими махровыми руками.

Миновав большие огороды, засеянные капустой, картофелем, луком-пореем и еще какими-то культурными злаками, мы оказались на одной единственной и широкой улице небольшой деревушки. Раньше тут было всего четыре дома включая таверну, а сейчас я заметила еще пару каменных домов, крытых соломой. Два стражника не спеша, в цветах Вайтрана, патрулировали улицу, несколько местных ребятишек игрались в пыли у забора.

– К'Сор, – я обернулась к каджиту, – мои знакомые где-то здесь, я поищу их. Ты со мной?

– К'Сору нужно приготовить обед, собрать кой-какие вещи и передать ключ от дома Нинель. Как только Нинель уладит дела, приходи в хижину К'Сора. Она находится на холме. – Зверочеловек махнул перед собой рукой. – Спустишься по дороге вниз, и первая тропинка влево как раз приведет Нинель к этому дому.

Я кивнула, а в голове шестеренки заскрипели, словно мельничьи жернова, выуживая из памяти название того заброшенного дома – хижина Лунда. Там жил один человек, но он помер по неизвестным причинам. Я туда как-то наведалась… и бегала с визгом от злокрыс. Не то чтобы я не могла их убить, просто ненавижу огромных крыс, и мне было противно.

Бррр, жуть.

Кот зашагал вперед по дороге, а я, отвлекшись от своих воспоминаний, завернула к таверне «Мороженый фрукт». Пройдя одинокое, практически засохшее дерево, росшее рядом с плетеным загоном для скота, в котором ходили помимо коров, и куры, поднялась по крыльцу. Оглянувшись на своего провожатого, шагавшего бодрой походкой по дороге из деревни, вошла в здание.

Таверна как таверна. Похожая на другие. Большой просторный общий зал, вдоль стен расставлены длинные столы с лавками, рассчитанные на человека три или четыре. Практически у самого входа небольшой пятачок для отдыха в виде нескольких стульев, составленных кругом. Это нехитрое местечко, должно было служить для развлечений, но в таверне не наблюдалось барда и потому в ней было до безобразия тихо. Если не считать стука деревянных ложек о деревянные миски и потрескивания полений в огромном очаге, что жарко горел в середине помещения. Слева и справа от стойки располагались комнаты таверны.

А еще венки из снежных ягод, развешенных по всему помещению, бросались в глаза, привлекая своей яркостью и отвлекая от серой обстановки.

В общем, таверна была очень сухой, чистой (по мере возможности) и даже уютной в своем роде. Дополнительно помещение освещалось множеством светильников, сделанных из козьих рогов и прикрепленных к балкам и стенам, стоявших на столах и подвешенных к потолку на металлических креплениях.

Глазея по сторонам, сделала шаг и… тут же споткнулась о валящуюся кружку прямо у порога. Ойкнув и взмахнув руками, совершила пару быстрых шагов вперед, пытаясь удержать равновесие. Весь народ, что тут был (а это была практически вся деревня), оторвавшись от тарелок с едой, с замершим любопытством смотрели на мои почти акробатические телодвижения.

Приняв устойчивую позицию для своего тела, быстро окинув людей взглядом и отмечая, что ни Трин, ни Элриндира тут не наблюдается, стыдливо раскрасневшись и смотря в пол, отправилась к барной стойке, над которой висели охотничьи трофеи: голова волка, злокрыса, саблезуба и …козы. Я мысленно усмехнулась: видать, человек слишком долго бегал за бедным рогатым, что, то удостоилось висеть на стене сего заведения.

– Приветствую тебя, путница, в моем скромном доме. Желаешь снять комнату, отобедать или запастись припасами на долгую дорогу?

Посмотрев на практически лысого мужчину, одетого в добротную зеленую рубаху со шнуровкой на груди, покачала головой и смущенно (люди хоть и стучали ложками по тарелкам, но поглядывать в мою сторону не переставали) поинтересовалась:

– Вы знаете нордку Трин? Или Элриндира?

– Как же не знать, – ответил старый норд, снимая серую тряпку с широкого пояса и беря железную кружку в руки с намерением ее протереть. – Но ты лучше у Кима спроси, отца ее. Вон он как раз, в серой рубахе, за самым дальним столом сидит.

Проследив за взглядом его карих глаз, заметила в тускло освещенном углу за длинным столом одиноко сидящего немолодого мужчину.

Недолго думая, направилась в его сторону, попутно слушая местные сплетни об урожае и о том, сколько яиц снесла клушка соседа.

– Здравствуйте. Вы Ким? – поинтересовалась я у светловолосого, крепкого телосложения мужчины, что-то попивающего из кружки.

Оторвавшись от своего занятия, тот окинул меня взглядом серых и не совсем трезвых глаз и грубо буркнул:

– Ну, я. А тебе-то что за дело? Что-то хочешь предложить? Или просто лясы точить?

Я внутренне скривилась. Теперь понятно, в кого дочурка грубостью и неприветливостью пошла. Хотя, чего это я – в Скайриме нагрубить человеку обычное дело. Своего рода традиция. Сначала нагрубят, а только потом выясняют, хороший ли перед ними человек (ну или не человек) или нет.

– Я подруга Трин, – ответила я, спокойно следя за реакцией на мужском обветренном лице. Может про подруг я и преувеличила, но не обманула, это было почти правдой.

– А-а-а-а, ты та самая костлявая девчонка, о которой нам дочь все уши прожужжала?! – воскликнул норд, расплываясь в широкой улыбке от уха до уха, и уже более внимательно стал приглядываться ко мне. А я надулась на его слова, как мышь на крупу. Вроде и в интонации не было никакой издевки, но мне стало жутко обидно за свое хрупкое тельце.

– Я самая, – буркнула я надув щеки и скрещивая руки на груди.

– Как тебя там… Низель… Нимнель… – стал перечислять мужчина немного заплетающимся языком, подымаясь из-за стола, словно объевшийся медведь на дорогу.

Невольно сделав шаг назад, я закатила глаза.

– Нинель, – поправила я своего пьяного собеседника. И, с чего спрашивается, нажрался практически в зюзю? Причем днем!

– Пойдем, Низель, я тебя до своего дома провожу, – бурчал светловолосый мужчина, шатаясь немного из стороны в сторону, аки дерево на ветру.

Я горестно вздохнула: он еще и глухой, словно тетерев на токовище. Интересно, это от природы, или его чем-то по голове ударили, что мужчина стал туговат на слух?

Махая перед собой руками (явно для поддержки баланса, я просто другое объяснение не находила такому активному жестикулированию), норд целенаправленно шагал к двери. Отойдя от него чуть дальше – ведь пришибет и не заметит, а если заметит, скажет, так и было – направилась за отцом Трин на выход из таверны.

Как только мы покинули слишком жаркую и душную таверну, Ким, споткнувшись и скатившись со ступенек, словно колобок, как ни в чем не бывало (проигнорировав мою помощь), кряхтя, поднялся с земли и целеустремленно (насколько позволяло его состояние) пошаркал к добротному дому, что стоял через дорогу чуть правее таверны. Он один единственный отличался из всех – двухэтажным строением. Хоть Рорикстед и был богатым, но даже для этой деревушки это строение выглядело слегка… неуместно. Оно будто говорило – я здесь главнее. Хотя, если местный люд позволил построить такую хибару, значит, его не особо волнуют размеры, а значит, и меня это не должно тревожить.

Дойдя до дому, светловолосый мужчина со всей силы толкнул дверь, да так, что та с грохотом встретилась со стеной при открывании, и ввалился в хату, как медведь в берлогу. Не хватало только грозного рычания.

– Трин!!! – а нет, вот и рык. Я осторожно вошла вслед за мужчиной и аккуратно прикрыла за собой скрипучую входную дверь. – Спустись сюда! К тебе тут подруга явилась!

Надо отдать мужчине должное, пусть он и был пьян, но слова слетали с его пухлых губ практически твердо и без запинки. Вот что значит настоящий норд, хоть и шатает как при урагане, а соображает.

Пока хозяин дома что-то бормотал и пытался усесться за стол, я окидывала взглядом комнату первого этажа. Родители Трин, видимо, любили все простое и жили пусть и хорошо, можно сказать, даже зажиточно, судя по коврам, множеству шкур волков, медведей и кованым сундукам в дальнем углу, но по-простому. Вся мебель была «бедной», но добротной.

Напротив меня находился очаг, над которым на железной треноге были подвешены кастрюльки, правда, так, чтобы огонь в печи их не лизал. Над печной полкой стояли плетеные корзиночки, в которых, видимо, находилась сладкая выпечка, так как они были прикрыты белым полотенцем. А еще выше, прибитые крепкими гвоздями на стене, висели оленьи рога.

По правую сторону от входной двери стояла плетеная ширма, прятавшая за собой двуспальную кровать, уголок, что я успела разглядеть. Там же стояли и два кованых сундука. Широкий комод, на котором лежали в разноброд пара книг и – Ого! – золотой подсвечник с огарками свечей. И откуда такая роскошь, интересно? Несколько платяных шкафов и подвесных полочек, забитых всякими интересными вещичками – деревянными поделками. Видимо, хозяин дома этим увлекается. А что, очень даже красиво.

По другую сторону, вверх на второй этаж уводила деревянная лестница, и под ней была навалена куча всякого хлама: коробки, бочки, мешки. Всю эту «красоту» украшал железный фонарь, стоявший на одной из бочек. Рядом с лестницей находился деревянный прямоугольный стол и шесть стульев с оббитыми сидушками желто-грязной тканью. Как раз на один из стульев и примостился хозяин дома, подперев огромной ручищей бородатую щеку, и теперь практически клевал носом. Хорошо, что на столе не было ничего лишнего, кроме корзиночки-хлебницы с нарезанными аккуратными ломтиками хлеба, крохотная миска с солью и пара подсвечников из козьих рогов.

Интересно, а где они продукты хранят, чтобы не испортились? Я осмотрелась еще раз, но не заметила никакой лестницы, что вела бы в подвал. Значит, наверняка тут имеется что-то вроде погреба.

– Нинель? – удивленный знакомый голос вывел меня из созерцания чужого дома, и я с улыбкой посмотрела на Трин.

Боже, как я рада ее видеть!

Никогда бы не подумала, что буду скучать по этой гордой красавице нордке.

– Привет, – я расстегнула плащ из-за жары, стоящей в доме (в нем более не было надобности) и, сняв его, перекинула себе через руку.

Ее взгляд метнулся с меня на отца, в голубых глазах мгновенно вспыхнуло раздражение и огорчение.

– Папа, ты опять за свое, – пробурчала недовольно Трин спустившись с лестницы, и подойдя к отцу, попыталась его поднять обхватив под мышки, видимо, уложить на кровать отсыпаться. Я поспешила ей на помощь, пристраиваясь с другого бока мужчины.

– Что ты тут делаешь? – грубовато поинтересовалась повариха, сверкнув в мою сторону голубыми глазами поверх светловолосой макушки пьяного мужчины.

Я чуть не крякнула от тяжести мужского, почти невольного тела, но в ответ все же пропыхтела:

– Где Элриндир? У меня к нему серьезный разговор… – я чуть помедлила, в основном из-за того, что мы кое-как довели здорового мужчину до двуспальной кровати, застеленной шкурами, и с трудом уложили… Ну как уложили, просто руки расцепили, и он более ничем не поддерживаемый свалился кулем поперек ложа. Кровать натужно скрипнула, пугая меня своей ненадежностью, думала, ножки сложатся, но нет. Посмотрев на Трин, откинув темную прядь со лба, продолжила: – Да и лучше бы и тебе на нем присутствовать.

– А что с Анориатом? Ему уже лучше? – При упоминании младшего брата Элриндира я вздрогнула и затравлено покосилась на девушку. Видя мое состояние, она нахмурилась и грозно поинтересовалась, постукивая носком туфли о половицы. – Нинель, неужели ты бросила больного одного?

– Давай я все расскажу при Элриндире? – Я затравленно огляделась, чуть пятясь от постели, к двери.

– И что же ты хочешь мне рассказать, ммм, Нинель? – прозвучали тихие слова мне на ухо, обдавая мою ушную раковину и открытую шею горячим дыханием, посылая по моей коже табун мурашек.

– Иии, – пискнула я, дергаясь в сторону от внезапной атаки эльфа со спины, и тут же зажала рот рукой, дабы не потревожить пьяного спящего мужчину, только вот мне кажется, что тому было глубоко плевать – в его-то состоянии – что происходит вокруг.

Сверкнув в сторону босмера негодующим взглядом, потерла шею, прогоняя мурашки, вызванные его дыханием. Когда, интересно, Элриндир успел спуститься по лестнице, я даже скрипа не услышала? Я покосилась на Трин, ведь она его видела и мне ничего не сказала.

– Ну, рассказывай, – нетерпеливо поторопила меня нордка, намереваясь сесть за стол и внемлить моим речам. Я сразу почувствовала себя проповедником. Мне только рясы не хватало и статуэтки для благословения моих последователей.

Покосившись на храпящего и выводящего дивные рулады хозяина дома, тихо промямлила:

– Может там, где… будет спокойно?

Трин с Элриндиром переглянулись.

– Тогда идем наверх. Там нам, точно никто не помешает. – Заявила дочь Кима, направляясь в сторону лестницы, я поспешила за ней следом, а за мной уже и Элриндир.

Оказавшись наверху, я огляделась. Как обычно, в домах Скайрима (большинство из них) было полно хлама (так же, как и на первом этаже) по углам: бочки, ящики, мешки, какое-то тряпье… Одна одноместная кровать у маленького оконца, над ее изголовьем висел венок из снежных ягод. Рядом с кроватью, на серо-зеленом ковре, была свернута лежанка. Моя бровь изумленно приподнялась: тут спит Элриндир? В таверне нет места? Но тут же отогнала от себя эти ненужные мысли.

Письменный стол с чистым пергаментом и чернильницей с белым пером аккуратно расставленными на столешнице, стоял у деревянных перил рядом с лестницей. Свечи, на мебели, стенах и под потолком освещали не такую уж и маленькую комнату Трин. Шкуры тигра застилали пол и постель. Пару ковров, в разноцветные полосочки, украшали деревянные стены дома.

Я покосилась на эльфа, садящегося на заправленную постель. Хозяйка дома села на стул у письменного стола, а я, как бедная родственница, осталась стоять посередине комнаты. Я вздохнула. Похожа на провинившегося ребенка, которого взрослые собираются отчитывать – учить уму разуму.

– Нинель, можешь сесть со мной, – с улыбкой предложил босмер, похлопав ладонью по соломенному матрасу рядом с собой.

Я бы и рада сесть с тобой, Элриндир, но… боюсь ты будешь в неадеквате, когда расскажу, что произошло с твоим единственным родственником. Поэтому мне лучше сесть от тебя подальше.

– Эм, я лучше отдельно, – помотала я головой. Эльф пожала плечами и принялся ждать, когда я соизволю «родить» новость.

Оглянувшись, заметила стул у одной из бочек. Взяв его, подтащила ближе к середине и, сев, обвела присутствующих в комнате внимательным взглядом.

– Итак… – я сцепила пальцы рук на коленях, и медленно начала свой рассказ.

…После того, как отзвук последнего слова затихает, осыпавшись пеплом, в комнате настает тишина. Настолько абсолютная, что отзывается в ушах колокольным звоном. Она такая тяжелая и густая, что я практически задыхаюсь под ее весом. Кажется, будто воздух сгущается и камнем давит к полу, сжимает виски раскаленным обручем, лишая возможности мыслить. Создается ощущение, будто само время замерло, беззвучными песчинками зависнув в пространстве, наполненном болью. Эта боль, она словно бы осязаема. Протяни руку, и почувствуешь ее под пальцами. Но я боюсь шевелиться. Я боюсь даже дышать в этой мертвой, звенящей в висках тишине, разрывающей сердце на части.

Я нервно перебирала пальцами складки на юбке слушая собственный гул сердца, борясь с огромным желанием зажмуриться. Глаза я почему-то не осмеливалась поднять и смотрела на собственные руки. Наверное, я страшилась гнева Элриндира, хотя ведь я совершенно невиновата в том, что случилось с его братом.

Заслышав быстрый топот ног по половицам, я только успела поднять голову, как мою щеку обожгло болью. Моя голова дернулась в сторону; громкий хлопок разлетелся по устоявшейся тишине колокольным набатом. Машинально ухватившись правой ладонью за щеку, я уставилась ничего не понимающим взглядом на Трин, что нависала надо мной, словно рассерженная кошка. Голубые глаза горели злостью и неверием.

– Это ты виновата! – вскричала нордка звенящим голосом. В углах ее красивых глаз собрались крупные капли слез, готовые обрушиться водопадом так же, как и в моих – только мои были от обиды.

– Нет, не виновата! – вскричала я, вскакивая со стула. Мне было больно слышать такое в свой адрес: пустое, несправедливое обвинение.

– Ты могла позвать к нему целителя! Этого можно было бы избежать! – не унималась девушка. Ее рука вновь поднялась видимо для повторной пощечины. Я же зажмурилась, ожидая обжигающей боли.

– Трин! Успокойся!

От отстраненного, прохладного голоса босмера, я вздрогнула и открыла глаза: Трин стояла с поджатыми губами и поднятой рукой, зло сверкая голубыми глазами на меня.

– Но она же…

– Невиновата, – перебил взбешенную нордку эльф.

Еще раз зыркнув недоброжелательно на меня, опустив руку, Трин с быстротой молнии сбежала вниз. До меня с эльфом долетел только громкий хлопок входной двери. Я вздохнула и потерла бедную мою щеку. Обида на Трин у меня никуда не делась, но была вытеснена удивлением от слов Элриндира. Я-то думала, что именно он будет рвать, метать и вымещать на мне злость, а случилось наоборот.

– Ты не обижайся на нее, – тихо заговорил босмер. Он все так же продолжал сидеть на постели; его плечи были опущены, согнувшись, локтями он упирался в колени, а пальцы были переплетены между собой с такой силой, что белели костяшки. Рыжие волосы из-за наклона головы скрыли его лицо от меня, но в голосе я слышала невыносимую обреченность и боль. – Пусть она груба и вспыльчива, но Трин хорошая. Она остынет и попросит прощения. Вот увидишь.

На мгновенье я замялась. Сейчас даже пощечина Трин не казалась мне такой значительной, как удручающий и плачевный вид рыжего эльфа передо мной.

– Мне очень жаль, – мой тихий голос прошелестел опавшими листьями на осеннем ветру, и так тихо, что я сама с трудом их поняла.

Но лесной эльф меня услышал.

– Как я уже сказал – ты невиновата. – С тяжелым вздохом он потер переносицу. – Я до сих пор поверить не могу в услышанное. Чтобы мой единственный брат стал… вампиром, – последнее слово Элриндир прошептал надломленным голосом.

Не выдержав, я подошла к нему и присела рядом, так близко, что наши плечи и бедра соприкоснулись. Так я думала поддержать его, чтобы он чувствовал, что он не один в своем горе.

– Мне кажется все это дурным сном, – я вздрогнула от воспоминаний. – Если бы я только придала больше значения его переменам…

– Ничего бы ты не смогла изменить. Мы все виноваты, в той или иной степени. – Элриндир уперся лбом в мое плечо, словно ища укрытия или утешения. От неожиданности я даже потеряла дар речи на пару секунд. – Он мой брат, Нинель. Единственный. А я… я, видимо, плохой старший брат, раз не смог понять, что с ним происходит.

Больше я не смогла сдерживать свои чувства. Резко повернувшись, обняла эльфа, так крепко, насколько могла. Его сердце билось быстро, взволнованно и дыхание было частым, как и у меня. Крепкие мужские руки обвились вокруг моей талии и с силой сжали, словно обладатель этих рук боялся упасть и держался за меня изо всех сил. Мои глаза вновь защипало от собравшейся там влаги, зажмурившись, я быстро прошептала, гладя Элриндира по голове.

– Мы постараемся излечить Анориата от вампиризма… Ведь оно лечится? Скажи, лечится? Ты знаешь?

Увы, у самой были смутные воспоминания об этой маленькой детали. Элриндир потряс головой и судорожно выдохнул.

– Великий Талос… Не знаю Нинель, не знаю.

– Значит, узнаем. Все будет хорошо, Эл. Ты только не отчаивайся. – Я водила ладонями по плечам и спине босмера, пытаясь снять напряжение в его теле. Каждая его клеточка с мышцей были настолько напряжены, словно эльф состоял не из плоти и кожи, а из гранитного камня.

Мара всемогущая, помоги! В моей голове билась только одна мысль, чтобы лекарство и вправду было. Мне не хотелось видеть такого доброго и отзывчивого Элриндира понурым, сердце от этого разрывалось на части, и я себя начинала чувствовать виноватой.

Мы оба замолчали, продолжая сидеть обнявшись. Каждый не желал разжимать объятья, не хотелось терять то тепло, которым мы делились друг с другом. Эльф в моих руках более-менее успокоился и больше не был таким напряженным, дыхание его выровнялось, стало более размеренным, чем до этого. И только я почувствовала себя сродни доктору, что оказывает психологическую помощь пострадавшему, как в этот момент тишину нарушил громко заурчавший мой живот, возвещая, что он дьявольски голоден.

– Мама... – я покраснела до кончиков волос, смущенно пряча взгляд. Как же неловко. Тут Элриндиру вроде как плохо…

Лесной эльф отстранился от меня, на его губах появилась мягкая улыбка. Печаль в его голубых глазах сменилась живым интересом.

– Идем, Нинель, пообедаем. Хотя, – он как-то странно прищурился, – обед подходит к концу. Как это назвать? – босмер сделал задумчивый вид, потирая указательным пальцем густо обросший подбородок.

– Поздний обед? – подала я идею, неловко отстраняясь от собеседника. Его руки разжались, и я свободно выскользнула из его кольца объятий. Встав с кровати, неловко поправила подол платья и пригладила лохматые космы… Надо бы привести себя в порядок. Так скажем, человеческий вид приобрести, а то наверняка на бродягу лохматого похожа.

– Точно! Идем. – Лесной эльф как-то слишком чересчур рьяно оживился, подскакивая со своего места и хлопая мозолистыми руками себе по бедрам.

– Эм, – я замялась, не зная, как реагировать на его напускную (а в этом я нисколечко не сомневалась) веселость. Конечно, я не хотела видеть грусть в его глазах, хотела видеть его улыбку, но… как-то слишком быстро он пришел в себя. Или я доктор такой хороший?

– Все в порядке, Нинель, – его теплая ладонь легла мне на макушку, слегка ероша волосы, а затем, быстро склонившись ко мне, эльф мазнул мою щеку шершавыми губами, и щекоча кожу бородой, оставляя на той практически невесомый поцелуй. – Спасибо за поддержку.

– Да, не за что, – я удивленно хлопала глазами и смотрела в спину эльфа, что, уже подойдя к лестнице, стал спускаться по ней. Дотронувшись до щеки, на которой теперь ощущался благодарный поцелуй, я улыбнулась. Элриндир оставил его там, куда пришлась пощечина Трин.

– Эл! Я хочу сладкий рулет! – воскликнула я, бегом устремляясь за рыжеволосым эльфом. – И похлебку из кро…

И тут я резко затормозила, внезапно вспомнив о своем новом друге, что ждет меня в доме на холме. Я звучно хлопнула себя по лбу, застонав от своей забывчивости.

– Что такое, Нинель? – Элриндир обернулся, с недоумением глядя, как я сама себя приложила ладонью, и теперь стою, открываю беззвучно рот, словно рыба на суше.

– К'Сор, – прошептала я, переводя ошарашенный взгляд на эльфа. – Я совсем о нем забыла.

Хозяин таверны «Пьяный охотник» приподнял вопросительно бровь, совсем не понимая, о чем я тут лепечу.

– К'Сор? – в его глазах мелькнуло понимание и его брови хмуро сошлись на переносице.

А я только сейчас сообразила, что когда рассказывала свою историю Элриндиру с Трин, то упустила одну деталь, а именно, забыла упомянуть о новом знакомом коте.

– Понимаешь, по дороге сюда я познакомилась с одним очень милым каджитом, – при этом мои губы сами собой растянулись в глупой счастливой улыбке. – Он ждет меня в домике за деревней. Ты наверняка знаешь, где это. И я обещала пообедать с ним. – Затараторила я, быстро преодолевая несколько оставшихся ступенек и накидывая плащ на плечи, намереваясь выскочить из дома.

– Нинель…

– Прости, Эл, но тебе придется пообедать одному. – Я уже открыла дверь и вышла на крыльцо, щурясь от яркого солнышка. Его лучи мягко скользнули по моему лицу, но тепла я не почувствовала, лишь прохладу, но она была очень мне необходима. Ибо в доме было слишком душно, а воздух был немного спертым. – Но я обещаю вернуться как можно скорее. – Я уже было сделала пару шагов по сухой земле, как почувствовала крепкую хватку на своем локте.

– Да подожди ты, – проворчал раздраженно эльф, разворачивая меня лицом к себе. – Какой такой каджит?

– Обычный, – я хлопала глазами, не понимая, с чего это Элриндир такой раздраженный стал.

– Нинель! – я вздрогнула от выкрика своего имени и обалдело уставилась на Элриндира; впервые слышу, чтобы он поднимал голос, да еще на меня. – Нет обычных каджитов! Все каджиты если не воры, то убийцы! О, Талос, нельзя же быть слишком доверчивой!

При этом его пальцы сильнее сжались на моем локте, причиняя легкую боль. В моей груди поднялась буря негодования. Да что за узкие и суеверные взгляды! Сморщив нос, я выдернула руку из мужского захвата и, потерев ее, с негодованием выпалила:

– Может среди них и есть такие личности, но не все каджиты плохие! – Я отчего-то очень хотела верить своим собственным словам и тому теплу, что я испытывала, находясь рядом с представителем кошачьих. – Нельзя всех под одну гребенку грести, Эл. К'Сор помог мне от чистого сердца, не требуя ничего взамен. Тем более, – я запнулась и выдохнула, выпуская из себя раздражение и опуская взгляд в землю, пытаясь таким образом спрятаться от внимательного взгляда голубых глаз, – среди любой расы имеются нечестные и гнусные индивидуумы.

В наступившей тишине, если не считать стрекотания кузнечиков в траве, квохтанья куриц, расхаживающих с важным видом по двору, пения птичек на крыше и смеха бегающей ребятни, я услышала тяжкий вздох.

– Так ты не передумала к нему идти? – строго, но уже без доли раздражения или угрозы повышения голоса, поинтересовался босмер. Я упрямо помотала головой. – Ладно. Учти, ты меня все равно не переубедила, поэтому я иду с тобой.

Оторвав взгляд от носков своей запыленной и немного потрепанной обуви, я посмотрела на рыжеволосого эльфа и радостно улыбнулась.

– Да я и не возражаю, – я пожала плечами, перекачиваясь с пятки на носок и обратно.

– Подожди, я сейчас, – на этих словах Элриндир быстро скрылся в доме. А я, оставшись одна на улице, немного прошла по тропинке, выводящей к единственной широкой пыльной дороге, рассекающей всю деревню пополам.

– Преклони передо мной колено, и поклянись служить мне верой и правдой! – высокий детский звонкий голосок раздался совсем рядом, заставляя меня с любопытством обернуться и узреть интересную картину. Мальчик, стоя на одном колене перед девочкой, смиренно склонил голову, а та, держа в руках деревянный меч, приложила его к плечу мальчишки с важным, чуть ли не царским видом.

– Клянусь, о Прекрасная Элисиф!

Я поперхнулась, услышав это имя. М-да, вот, оказывается, кем мечтают тут стать девочки, когда подрастут, а мальчики видят себя благородными рыцарями, что защищают даму от всего зла в мире. Улыбнувшись, я уже настроилась послушать речь дальше, но меня отвлек Элриндир, внезапно появившийся за моей спиной и положивший руку на плечо. Подскочив от неожиданности, развернулась к нему, оглядывая того с ног до головы. Он успел сменить рубашку на более свежую темно-зеленого цвета, а на пояс прикрепить железный кинжал.

– Это так необходимо? – указала взглядом я на холодное оружие у бедра эльфа в кожаном чехле.

– Всякое может случиться, – как-то туманно ответил мне эльф, сверкая голубыми глазами.

Пожав плечами, я двинулась по широкой дороге на выход из деревни. Элриндир пристроился рядом, хмуря брови.

– Где твой лук? – поинтересовалась я без всякой задней мысли.

– Ты хочешь, чтобы я сразу пристрелил твоего нового «друга»? – последнее слово прозвучало с особым нажимом.

– Нет, – замотала я быстро головой. – Не хочу.

– Я так и думал, – с какой-то веселостью ответил мне мой собеседник.