— Ну Гарри, ну пожалуйста, — канючила и строила глазки принцесса Элизабет, теребя рукав устало вздыхавшего младшего брата. Девушка ни малость не смущалась, да и, что уж сказать, вообще не обращала внимания ни на раздражённого до предела Риддла, восседающего, словно хозяин сущего, в уютном кресле, ни на то, что этот самый брат около пяти минут назад ещё видел десятый сон.

Вчера вечером они с Поттером договорились встретиться и, быть может, прогуляться, раз присутствие Риддла в замке не требуется, — со всем справляется Люциус. Налаживание отношений с Гарри идёт семимильными шагами, чему Том, как никогда прежде, был рад. Так что с утра пораньше, как и было обговорено, он наведался в покои принца, благо, доступ ему открыт. И каково же было его удивление, — вперемешку со злостью, — когда он застал сладко сопящего Поттера, закутавшегося в одеяло как в кокон, обнимающего подушку и совершенно не реагирующего на внешние раздражители. Сначала было нестерпимое желание послать в принца какое-нибудь мерзкое, но не тяжёлое проклятие, а потом взгляд зацепился за юношеское лицо, и любое желание, кроме как защищать, отпало. Слишком быстро он начал привязываться к мальчишке, а ведь прошло всего ничего. Но эта пьянящая, солнечная сила, что окружает принца, привязывает к нему и становится наркотиком. И чтобы забрать его себе, нужно расправиться с главной проблемой — его братом, да так, дабы подозрения ни коим образом не пали на него. Во-первых, это повредит репутации его народа, а во-вторых, Гарри убьёт сам себя, но не дастся, даже если будет хотеть этого больше всего на свете. Как уяснил Риддл — семья для Поттера превыше всего, даже если эта же семья отравляет существование. Том подобными сантиментами не страдал, так что его родственники уже который год мирно лежат в могилах и кормят червей.

Стоило сформироваться мысли об обескровленном лице Его Величества Генри, представить, как тот навсегда закрывает свои завистливые глаза и больше никогда не пытается навредить его Поттеру, в дверь тут же врывается ураган из длинных рыжих волос в зелёном платье, как две капли воды похожем на глаза Гарри. Ураган без промедления пронёсся мимо него, даже не одарив взглядом, и принялся без зазрения совести тормошить юного принца. Признав в ворвавшейся девушке принцессу Элизабет, мысленно обругав манеры младших представителей семейства, Риддл позволил себе невозмутимо опуститься в кресло, закинуть ногу на ногу и внимательно наблюдать, как даже у девчонки не получится разбудить Поттера, пока тот сам не захочет.

И каково же было его удивление, стоило рыжей слегка провести по оголённой шее Гарри и что-то прошептать на ухо, как тот резко открывает невозможно зелёные глаза и практически подпрыгивает на кровати. Риддл нахмурился. Для начала ему очень не понравилось, что девушка коснулась брата и то, как она его разбудила. Юноша ошарашенно оглядывал комнату, пока сознание не прояснилось, и он не увидел сдерживающую улыбку старшую сестру. От цепкого взгляда Тома не ушло и как тот схватился за палочку, и как успокоено выдохнул, откидываясь на подушку.

И вот тут-то начался мозговой штурм, от которого у эльфа чесались руки избавиться каким-нибудь быстрым смертельным заклятием. Но он не мог, хотя бы потому, что в этот же момент в комнате находился и Гарри. Принцесса говорила и говорила, судя по всему стараясь заболтать брата настолько, что тот согласится на всё, лишь бы она отстала. У неё получалось, как видел Риддл. Да что уж, он сам был готов согласиться на всё, если бы не сама суть просьбы Элизабет: конная прогулка вместе с ней и Эммануилом; и раз уж с девчонкой он соблаговолил бы отпустить Гарри, то вместе с этим скользким фейри — никогда. Его личная магия взвилась зверем и окружила Поттера своей защитой; мальчишка удивлённо приподнял брови, метнул на него взгляд и покачал головой, поджав губы. Риддл глубоко вдохнул и отозвал недовольную этим силу.

— Лиз, я уже договорился с другим человеком, — предельно спокойно отозвался Поттер, что не соответствовало его внутреннему состоянию: он нервно теребил рукава спальной рубашки бордового цвета. — Ты без проблем можешь прогуляться с королём сама. Никто тебе и слова не скажет.

— Конечно не скажет, в лицо! А за спиной обязательно перемоют все косточки, тебе ли не знать, — девушка печально взглянула на брата, но тут же вернула на лицо маску надоедливой сестры: — Ты должен сопроводить меня. Ты разве меня не любишь?

Всё, бастион пал, не простояв и пяти минут. Риддл понял это по тому, как его волшебник устало вздохнул, посмотрел на него скорбящим взглядом и откинул в сторону одеяло, вставая с постели. Желание умертвить девчонку едва можно было сдерживать, но стоило Поттеру с хитрой улыбкой повернуться и с искорками в глазах посмотреть, осталось только желание прижать юношеское тело к себе, чтобы никто его таким не видел. Поттер подошёл ближе к сестре, наклонился и принялся что-то шептать, не переставая поглядывать на эльфа. Та недовольно хмурилась, собираясь возражать, но в последний момент передумала: глянула в сторону невозмутимого Риддла, улыбнулась уголками губ и кивнула.

— И почему ты всё ещё тут? — бодро сказал Гарри, начиная расстёгивать рубашку. — Или нужно особое приглашение?

Принцесса взвизгнула, повисла на шее брата и чмокнула его в щёку. Принц рассмеялся, провожая сестру насмешливым взглядом.

— Простите, что так вышло, — маска счастливого волшебника враз слетела с лица юноши. Он убрал руки от рубашки, хотя, видит бог, Том не был бы против, продолжи он её расстёгивать. Но мужчина лишь насмешливо приподнял бровь, чувствуя, что это не всё. — Но я мог бы попросить Вас присоединиться к прогулке? Уверяю, моя сестра в состоянии отвлекать короля на протяжении всего этого действа, — он застенчиво улыбается, подходя к внимательно смотрящему эльфу. — Пожалуйста?

Мужчина наигранно печально вздохнул, поднялся с кресла и направился к выходу из комнаты, не оборачиваясь к поникшему Гарри. Юноша неловко переминался с ноги на ногу за его спиной, не решаясь окликнуть эльфа.

— Жду Вас возле своих покоев, скажем, минут через пятнадцать, — приподнял он губы в намёке на улыбку и, взмахнув мантией на манер небезызвестного лекаря, удалился.

Счастливый взгляд Поттера прожигал затылок, но он не собирался поворачиваться.

***

Пожалел о своём решении мужчина практически сразу, как они вышли на улицу и увидели Эммануила, мило разговаривающего с принцессой. Риддл пережил многое и также многое перетерпел: голодовки, попрошайничество, воровство, жестокое отношение родственников и даже плен. Но терпеть фейри в непосредственной близости оказалось даже сложнее, чем предыдущие годы жизни. Щебетание Элизабет с горем пополам отвлекало Эммануила минут десять от прогулки, а потом тот, вежливо отойдя от принцессы и хитро взглянув на Риддла, подошёл к Гарри, увлекая в беседу о свойствах магии фей.

Элизабет, которая судя по всему успела проникнуться нежными чувствами к королю фейри, волком смотрела на брата, а Риддл в свою очередь на этого самого короля. Ситуация выглядела бы комично, если бы не была столь удручающей: белоснежный жеребец и серая в яблоках кобыла спереди, их всадники похожи на распустившиеся бутоны цветов, задорно болтающие и практически светящиеся, и сзади они с принцессой, погрузившейся во мрак на своих гнедом и вороном жеребцах.

Они неспеша шагали в сторону прилегающего ко дворцу лесу. За спиной возвышался замок из светлого камня, мозаики из цветного стекла красиво отражали солнечный свет погожего дня. Четыре высокие башни, обозначающие стороны света с острыми пиками на них. Для Риддла дворец был слишком…светлым, но, безусловно, подходил младшему Поттеру, с его извечно солнечной магией. Правда, в отличие от других светлых существ, он не отталкивал, а наоборот, будто дополнял каждого.

Том поражался сам себе: стоило Эммануилу совершенно невинно сжать предплечье Гарри, а тому не отдёрнуть руку, как Риддл уже был готов убить фейри и даже не жалеть об этом.

Погода действительно замечательная, с трудом отвлекает себя от кровавых картин Риддл, оглядываясь. Солнце в зените, но не печёт, а скорее ласкает кожу, вокруг яркая зелень деревьев и травы, слышится журчание ручья. Птицы поют успокаивающие песни, муравьи беспрестанно трудятся для своего гнезда. Всё дышит, двигается и живёт, но взгляд то и дело возвращается к Поттеру, восседающему на лошади как на троне. Мальчишке бы пошло быть королём, безусловно. Тонкий стан, идеальная осанка, чуть приподнятый подбородок — его величие, полыхающие добротой глаза, желание помочь сирым и убогим — его близость к людям. Гарри бы провозгласили лучшим правителем. Но он будет принадлежать Риддлу, а не народу. У мальчишки нет выбора.

— Будете так глазеть на него — отпугнёте, — вырвал его из задумчивости голос принцессы. Девушка подъехала к нему ближе, так и не отрывая взгляда от улыбающегося брата. — Уже жалею, что позвала его с собой, — грустно вздохнула она, короче подобрав повод. Конь недовольно тряхнул головой на её манипуляции.

— Поверьте, думаю, ему нравится, когда я смотрю на него, — самоуверенно сказал Риддл, неосознанно приподняв подбородок и уничижительно взглянув на волшебницу. Чего он не ожидал, так это её негромкого смеха. Интересно, все ли представители данного семейства настолько странные? — Я сказал что-то смешное?

— Прошу прощения, — успокоившись ответила она. Щёки чуть покраснели, но не от смущения, а скорее от сдерживаемого смеха. — Ваше Высочество, не думала, что именно Вы так серьёзно воспримите мои слова на недавнем приёме, — карие глаза принцессы лукаво блеснули, а Риддл подумал, что они по сравнению с гарриными просто ужасно блеклые. — Но раз мой брат не против, так тому и быть, — легкомысленно пожала оголёнными плечами Элизабет. Её блуза для верховой езды игриво открывала плечи и ключицы, но практически полностью скрывала руки.

— Почему принц Гарри ездит на коне без амуниции? — чтобы хоть как-то продолжить разговор, поинтересовался Том, переводя взгляд на принцессу. Действительно, у лошади младшего Поттера в уздечке не было ни мундштука, ни трензеля. В руках принц не держал хлыста, в отличие от остальных, и предпочёл обойтись и вовсе без седла. — Настолько хороший ездок? Признаюсь, в прошлый раз мне так не показалось.

— Прошлый раз? — удивлённо приподняла брови девушка, внимательно осматривая эльфа. Придя к каким-то неизвестным Риддлу умозаключениям, она лишь хмыкнула. — До смерти родителей, — соизволила начать рассказ девушка, выдержав паузу. — он очень любил лошадей и верховую езду, пусть из-за травмы и не мог ездить целый год, — её взгляд подозрительно триумфально помрачнел, а Том сделал заметку узнать у Поттера, что за травма. — В общем, ему, ещё совсем ребёнку, стало жалко засовывать железо в рот животных и работать с хлыстом, поэтому он категорически отказался от этого всего. А потом и от седла, ведь «им и так тяжело из-за человеческого веса», — фыркнув, повторяя интонации брата, сказала она. Судя по пренебрежительному взгляду, принцесса такой подход не одобряла. Да что уж, сам Риддл не одобрял, считая, что лошадь должна быть либо транспортом, либо вкусным обедом.

Они вновь погрузились в молчание, нарушаемое только тихим смехом Гарри, треском веток и лошадиным фырканьем. Где-то негромко запела сойка.

— Знаете, принц Риддл, — принцесса решительно посмотрела на дроу, что-то приняв для себя в секунды их тишины. — Если Вы не поторопитесь, мой будущий муж уведёт моего брата у Вас из-под носа.

— А Вы уверены в себе, милая леди, — усмехнулся он, понимая, что в словах принцессы есть доля истины.

— Не меньше Вашего, — девушка усмехнулась, на дне её глаз плескалось одобрение. Она достала изящную, выполненную из светлого дерева с хрустальной ручкой палочку, приставила её к собственному горлу и что-то прошептала. — Давайте устроим привал у реки? — громко, но не напрягая связки благодаря заклинанию, привлекла она внимание шагающей впереди парочки.

Гарри обернулся, нашёл глазами дроу, а после ослепительно улыбнулся, кивая. На периферии Риддл отметил полный отчаяния взгляд фейри и почувствовал себя просто потрясающе.

Они остановились возле узкой реки, располагающейся между двумя густыми полосами деревьев и уходящей куда-то вдаль. В воде плавало несколько листочков, летали стрекозы. Мерное журчание бьющегося о камни потока расслабляло, дарило ощущение спокойствия. Лошадей подвели к реке, чтобы они могли напиться, но пока Гарри не подарил кусочек ласки каждому из них, те и не думали приступать к отдыху, а лишь осторожно тёрлись мордой о плечи и спину принца. Юноша, улыбаясь, фыркал, чесал лошадиные носы и отодвигал от себя, направляя ближе к воде. Лучики солнца, которое не скрывали ветви деревьев, с удовольствием играли с вихрами Гарри, оставаясь на их кончиках золотистыми поцелуями, кожа сияла под этим светом словно самая большая драгоценность, а глаза могли посоревноваться с травой и прочей растительностью в своей зелёной яркости. Рубашка Поттера, развеваемая чуть усилившимся ветром, задралась, открывая полоску кожи.

Риддл смотрел на юношу и ощущал…тишину. Умиротворительную, уютную и потрясающе приятную тишину рядом с этим волшебником. И не важно, что рядом находится глава враждебной страны, наглая принцесса. Всё как-то враз стало не важно. Единственные мысли бились в голове раненными птицами: увезти, спрятать, сохранить. Увезти в своё, пусть и мрачное, но близкое к его маленькой мечте королевство, спрятать от этих сальных, сопровождающих юношу взглядов, которые он в меру своей неиспорченности не может расшифровать, и сохранить в безопасности, пока во дворце не перешли к решительным действиям. Благодаря любви к сплетням некоторых живущих в замке и вездесущему Люциусу, мужчина прекрасно знал, что затевается что-то плохое, что-то связанное с «избавлением от тяжкой ноши в лице маленького принца».

Когда эльф узнал об этом, старший Малфой только чудом остался жив — так разбушевалась магия Тома. Она разнесла кабинет, прилегающий к его покоям, и едва не умертвила Люциуса, которого спас глухой стук в дверь — Гарри пришёл за Риддлом, чтобы прогуляться в лес. В сами покои дроу Поттер пробраться не пытался и даже не изъявлял малейшего желания, топчась обычно в самых дверях. Что это было — вежливость или нежелание навязываться — Том не знал, но это было только на руку. Принц не был в курсе о его маленькой Нагайне, чей яд может сослужить хорошую службу им обоим, пусть первое время Гарри и побудет в трауре. Невелика цена за избавление от обетов.

Так что в свете последних событий и нарастающей шумихи во дворце, оставалось дождаться, кто ударит первым.

Незамеченные сперва и напуганные незнакомыми лицами из своих маленьких убежищ вылетели парочка самых смелых фей. Водные феи отличались от цветочных и солнечных цветом нарядов — голубые, словно первая роса, платья украшали робких существ. Они были синонимом слов «нежность» и «спокойствие». Бесшумно размахивая крыльями, две представительницы этого подвида вылетели, несмело оглядываясь, а стоило тем найти Гарри их лица озарили успокоенные улыбки. Феи подлетели к Поттеру, совершенно игнорируя остальных взирающих на них гостей, — Элизабет с благоговейным трепетом, Эммануил с интересом, а Риддл с безразличием, — и начали приветливо что-то щебетать. Юноша сперва хмурился, а потом успокоился, стоило длинноволосой прозвенеть тихо-тихо. Их голоса не были похожи на звон колокольчика, как у остальных, скорее на тонкое журчание ручейка.

Поттер подошёл к ним, застенчиво улыбаясь и пряча руки за спиной; начал говорить о каком-то подарке, который феи могут дать гостям, но Риддл его откровенно не слушал. Всё с тем же невозмутимым видом мужчина всматривался в каждую чёрточку, каждую деталь на лице принца и откровенно, пропуская слова мимо, любуясь. Это было чертовски глупо и похоже на тех самых подростков, которых он презирал, но отказаться от разглядывания такого свободного и сияющего как начищенное золото Поттера было свыше его сил. В какой-то момент ему подумалось о тех насекомых, что ползают внутри…влюблённых? Нет, это слово было слишком недостаточным, неподходящим. Этим словом нельзя было описать испытываемые к Гарри чувства. Недостойно такого человека. Да и вряд ли сам Риддл был способен на нечто светлое, скорее это было чем-то маниакальным, граничащим с безумием и жаждой крови. Только сейчас он жаждал… Поттера. Именно так: как бывалые вояки рвутся в бой чтобы почувствовать запах драки, адреналина и смерти, как палачи мечтают о новой жертве лишь бы ещё раз ощутить чувство забранной жизни и с улыбкой на лице рассматривать сруб шеи, на котором окрашенные красным изредка белеют кости, так и он, Том Риддл, жаждет самое светлое существо из встречаемых, словно тот лишь своей сутью отпугивает всю таящуюся в нём тьму. Хотя, если потребуется, Том без колебаний отрежет конечности зеленоглазого наваждения, вырежет эти самые глаза, сделает так, что те будут такими же яркими и всегда рядом и посадит на цепь в темнице собственного замка. Но это всё позволено только ему самому, и никто другой не имеет подобных прав на парня.

Когда Эммануил вежливо отказался от экскурса в жизнь водных фей, а сам Том не выявил ни малейшего желания возиться в реке, Гарри взял воодушевлённую сестру за руку и повёл прямиком к парящим недалеко феечкам. Средняя из Поттеров счастливо улыбалась, заваливала брата кучей наиглупейших вопросов, будто не училась вовсе, а также во все глаза рассматривала маленьких и красивых существ. Это когда постоянно с Гарри находишься можно часто их увидеть, а в остальное время они стараются не показываться волшебникам.

Совершенно по-плебейски они с Эммануилом, будто и не было тех долгих лет вражды их королевств, уселись на траву, чтобы можно было видеть радостных волшебников. Фейри был необычно молчалив и смотрел на Гарри отчаянно и нежно, пытаясь запомнить каждую деталь: кончики непослушных волос, яркость глаз, разворот плеч. Мужчина впитывал в себя образ юноши, и Риддл, как бы ни хотелось, не собирался мешать — он понимал. Боже, он понимал его лучше, чем кто-либо ещё; со всеми этими попытками надышаться перед смертью, — иначе этот взгляд называть было нельзя, — с разрывающейся душой при виде их «маленького принца». Эммануил прощался если не с самим Поттером, то со своим шансом, самостоятельно забивая гвозди в этот гроб, в котором хранил сквозящую в каждом жесте нежность. Том с лёгкостью мог представить себя на месте фейри, потому и принял это как данность, как неизбежность.

Гарри чему-то громко рассмеялся вдалеке от них, смотря на щёки сестры, которые по цвету могли соревноваться с варёным раком, а по лицу Эммануила пробежала тень такой муки и горечи, что Риддл отвернулся, не желая вторгаться во что-то настолько личное. Как бы он ни ненавидел его — не смел помешать. Они плыли в одной лодке в этой реке под названием «Гарри» и разница лишь в том, что весло Тома не сломалось, в отличие от принадлежащего фейри. Тот не успел, упустил как песок сквозь пальцы, надеясь на будущее. Только вот оно приходит слишком быстро, оставляя после себя лишь остаток из упущенных шансов, выжженное дотла пепелище потерянных возможностей.

— Я там был, Риддл, — хрипло сказал фейри, не отрывая взгляда от кружащихся в хороводе магов. Он не объяснял о чём именно говорит, но Риддл прекрасно понял; он почувствовал ещё тогда чьё-то присутствие. — Стало любопытно посмотреть на пленника. Именно тогда я наконец-то понял, что значит отцовское «ради этого человека не жалко и время повернуть вспять, и самому умереть». Или предать королевство и дать вызволить тёмного эльфа из темницы. Увидеть его, такого юного, но обладающего решительностью сотни военных генералов, с этими растрёпаными волосами и горящими адским пламенем глазами. Ты меня понимаешь? — они оба знали: понимал. Лучше, чем кто-либо ещё понимал. Они были схожи в этих чувствах, пусть даже были диаметрально противоположными. Эммануил готов отпустить принца ради его счастья, но Том бы так не поступил. Связал обычными цепями, приворожил магией, украл — неважно как, он бы добился своего волшебника. — Но уже в тот момент у меня не было ни единого шанса, верно? 

— Полагаю, что так, — коротко ответил мужчина, приваливаясь спиной к стволу дерева, более не заботясь о сохранности хотя бы мантии. — Не случись то, что случилось, я бы забрал его ещё тогда. Хотя бы из-за исходящей силы.

Фейри горько усмехнулся, и они погрузились в вязкое молчание. Эммануил всё также внимательно всматривался в черты кружащегося в нелепом хороводе Поттера, и как бы Риддлу не хотелось вырезать этому мужчине глаза, это было бы равносильно отобранному последнему желанию у смертника.

Ветер жалобно завыл в ушах, шелестя листьями и растрёпывая и без того непослушные волосы юноши, улыбка на его губах засияла ярче.

Лицо короля же застыло в непроницаемой маске.

— Как там он сказал? «Подними свою жалкую задницу и борись за жизнь, иначе для чего нужно было рождаться»? — мужчина взъерошил длинные волосы, в муке прикрывая глаза, чтобы, не отвлекаясь на окружающий мир, запечатлеть одинаковую для них музыку — смех принца. — Что-то затевается против него во дворце, — он резко перевёл тему, враз становясь самым настоящим правителем: без привязанностей и сердца. — Защити, иначе тебя убью уже я.

Голубые глаза решительно встретились с кровавыми.

— Я своих шансов не упускаю, — плотоядно усмехнулся обладатель алых омутов.