Когда приходит день свадьбы, у меня нет той одежды, в которую наряжают невест моего селения. На них лишь белая рубашка, в которой они должны пройти навстречу своему жениху по ледяным и острым камням — только так они могут показать, что их намерения чисты, чтобы Камень благословил их на долгую и счастливую жизнь. Мне же уготован другой наряд. Моё платье из тяжёлой шерстяной ткани, украшенное мехом, расшитое мелким речным жемчугом и мелкими камешками. В мои волосы вплетены мелкие цветы, что смогли вырасти в этих местах, на голове - оленьи рога. Я не богата, нет. Просто мне уготовано иное предназначение — быть невестой Камня.

Считается, что мы некогда были камнями, которые обтесал лёд, и наш создатель дал нам жизнь. Так говорят шаманки, сидя в своих чумах и раскуривая трубки, набитые высушенными травами, а кто я, чтобы возражать им? Шаманки знают больше, чем кто-либо из нас. Они говорят с Камнем, а не я и не кто-либо другой. И именно они выбирают Ему невесту, когда приходит время.

Время приходит, когда охотники приносят всё меньше дичи, а у рыболовов перестаёт клевать — страшные, тяжёлые времена, полные голода. Тогда дети умирают первыми, ведь вся еда уходит охотникам и рыболовам, дабы у них были силы выслеживать и ловить хоть кого-нибудь. Камень недоволен. Прежней невесты ему мало, и он требует ещё одну. Когда же он получает её, то обычно голоду приходит конец.

Я знаю это не понаслышке. Мою мать, даже несмотря на то, что она уже была замужем, и у неё уже была я, отдали в невесты Камню. Голод тогда был особенно суровым, поэтому требовалась совершенно иная невеста. Я помню, как шаманки пришли к нам в чум и долго говорили с моей матерью. Они требовали, чтобы она подчинилась, ведь красивее её в нашем селении никого не было. Камень примет её и обязательно даст нам пищу. Мать долго отказывалась, плакала, не желая оставлять меня и моего отца, но всё же подчинилась. Я помню, как она сидела в этом нарядном платье в дымном мареве, и как шаманки, напевая ритуальную песню, посыпали её плечи и голову галькой. Она была бледна, её глаза были красны от слёз, но она молчала, поджимая губы. Пока она шла к Камню, она несколько раз падала — её не держали ноги. Люди шептались, боялись, что Ему не понравится такая неловкая невеста. Но Камень принял её. И через несколько дней голод кончился — на берег вынесло целого кита.

Но иногда Камень не принимает невесту, и тогда голод продолжается. Тогда говорят, что невеста уродлива, что она недостаточно верила в Него, что она не подчинилась Ему. Я боюсь оказаться такой. Поэтому я верю — всем сердцем, всей душой. Я желаю принести своему селению свободную от голода жизнь, поэтому, когда в очередной раз приходит голод, я вызываюсь сама.

Шаманки кивают. Радуются. Я избавила их от трудного выбора, и подготовка начинается незамедлительно.

Голова раскалывается от горького дыма. В чуме душно, но я терплю, хотя перед глазами уже пляшут разноцветные круги. Под горловое пение шаманок галька сыплется мне на голову и на плечи, символизируя очищение от этого мира и приближение к Его миру. Неприятно, даже больно, но я терплю всё молча, сложив на коленях руки, хоть и пальцы иногда впиваются в шерстяную ткань. Но, наконец, тяжёлый полог откидывают, впуская живительный воздух, и одна из шаманок говорит, укрывая мне голову тяжёлой тканью: «Пора».

Под руки меня выводят из чума, и я ступаю по ледяным камням по полю, откуда обычно невесты отправляются к Камню. Поле мне кажется бесконечным, ведь дальше, за ним, только ледяное море, несущее льды и пищу — жизнь. Яркое дневное небо стелется до самого горизонта почти без облаков — низкое, но такое привычное, что уже не давит. Я смотрю на него как в последний раз. Не знаю, смогу ли я увидеть его во владениях Камня? Смогу ли я покидать владения, чтобы налюбоваться им? Надеюсь, Он позволит мне это.

Камни остры, но я прикусываю губу и иду ровно. Я красивее, чем моя мать. Я верю в Него больше и люблю Его больше. Я надеюсь, что, когда я стану для Него такой невестой, моё селение не будет знать больше бед и лишений. Я не запнусь, я не упаду, даже несмотря на то, что камни очень остры, несмотря на то, что они режут мне ступни и обжигают холодом. Всё для Него. И для них.

Дыхание, вырывающееся из моего носа и рта, становится невидимым, когда я подхожу к месту, где я стану с Камнем единой. Для меня уже выкопана яма — тёмная, глубокая, холодная, она манит мой взгляд, и я смотрю туда без страха, хотя ноги уже готовы подкоситься от одной мысли, что я не вижу дна. Но я улыбаюсь шаманкам и киваю, позволяя начать ритуал.

Они подходят ко мне и вытаскивают три тонкие, но очень крепкие верёвки. Первая верёвка обхватывает большие пальцы ног, связывая их навечно. Это чтобы показать, что ни один мужчина больше не коснётся меня, и я принадлежу Камню всем телом. Вторая верёвка связывает мои руки, прижатые к груди. Это чтобы показать, что я никого больше не полюблю, и принадлежу Камню всем сердцем. Третья верёвка проходит под подбородком и завязывается на макушке. Это чтобы показать, что я никогда больше не заговорю ни с кем из живущих, и мои слова будут принадлежать только Камню.

Меня заворачивают в шерстяную шкуру, и одна из шаманок вытаскивает костяную иглу и длинную нить. Я закрываю глаза и жду, когда шкура поглотит меня полностью. Начинает петь одна шаманка, за ней другая, третья. Подхватывают песню мои люди, едва я чувствую, как шкура закрывает мне лицо. Игла неаккуратно царапает мне нос, но я едва удерживаюсь, чтобы не вскрикнуть. Я же не хочу подвести своих. Я должна молчать.

Меня медленно погружают в яму и, едва мои ноги касаются льда, начинают засыпать камнями — сначала вокруг, а потом и сверху. Камни остры, и, хотя меня покрывает толстая шкура, мне больно. Но я молчу. Я буду молчать, пока не встречу Его.

Звуки становятся тише, однако шорох камня слышится куда яснее. Я слышу десятки ног, которые идут обратно к селению. Пение постепенно смолкает, и я неожиданно остаюсь совершенно одна.

Открывать глаза нет смысла, поэтому я просто жду, когда же придёт за мной мой суженый. Тяжело. Камни давят мне на спину, на плечи, на голову. Они не дают мне даже шевельнуться. Но я всё равно жду. Он вот-вот придёт, совсем скоро, и мы будем вместе. Он поведёт меня в свой чум, где я буду жить с сотнями невест под тысячью камней и не знать горя и голода. Я стану Его любимой женой, и моё селение будет жить счастливо. Чего ещё можно желать?

Дышать становится тяжелее. Шкура намокает от моего дыхания и противно щекочет мне лицо. В попытке глотнуть воздуха, я пытаюсь открыть рот, но нижняя челюсть надёжно привязана, и я не могу даже разжать зубы. Меня прошибает холодным потом. Шерстяная ткань платья начинает страшно колоться, но я не могу пошевелить рукой, чтобы даже почесаться. Зуд становится невыносимым. И тяжесть… камни продолжают давить на меня, сдавливать меня, обездвиживать меня, плотно смыкаясь вокруг от каждого моего движения. Мне не поднять их. Не разорвать шкуру, не расчистить себе путь. Не позвать на помощь. От страха я начинаю дрожать крупной дрожью. Дышать становится всё труднее. Я пытаюсь мотать головой, чувствуя, как та пухнет всё сильнее и сильнее, как болит всё внутри меня, как жарит глотку горячим воздухом, как горло перехватывает изнутри и сжимает. Пожалуйста, приди за мной!

Я верю в Него до последнего, пока воздуха совсем не остаётся. Я дёргаюсь из последних сил, отчаянно дрожа. Я кричу, хотя сжатые челюсти не дают мне возможности крикнуть так громко, как я хотела, а камни заглушают меня. Мне страшно, мне больно, я не хочу умирать, я не хочу…

...я не узнаю, что я не понравилась Камню. После моей свадьбы голод станет только сильнее, и люди скажут, что я была слишком уродлива, что я недостаточно верила в Него, что я не подчинилась Ему. Что я была горделивой, что подумала, что моя никчёмная красота может понравиться Ему.

Я не узнаю, потому что я останусь стоять рядом с сотнями других невест под тысячью камней.