Ich bau dir ein Zauberschloss
Wie im Märchenland
Hoch über den Wolken
Bleiben wir beide unerkannt
Für uns beide dort die Zeit stillsteht
Kein weiterer Tag ohne Dich vergeht
Tausend Jahre sind ein Tag
Tausend Jahre sind ein Tag
© In strict Confidence — Zauberschloss
J'ai rencontré le diable, il m'a brisé les ailes.
Perdu pour toujours, mon désir fera ma perte
© Pain feat. Cécile Siméone — My Angel
Лиланг с трудом просыпалась после полудня и почти ничего не ела. Видя угнетенное состояние принцессы, Ирика и Ранная пытались отвлечь ее от грустных дум, то и дело устраивая прогулки по саду или шумные встречи с наложницами. Время от времени Лиланг навещали обеспокоенные Янис и Шаэдид. Думая, что принцесса чахнет от тоски по Полководцу, они старались растормошить ее, рассказывая доходившие до крепости Лем слухи о походе Полководца.
Но все было тщетно.
Принцессу снедала незримая тревога, минорной нотой звучавшая на задворках разума. Ведь в конце каждого дня ее вновь ожидали сны в руках безымянной матери Совершенных.
Лиланг вздрагивает, когда золотые ладони закрывают ей глаза.
«Я покажу тебе, какими мы были, — шепчет голос за спиной. — Красивыми, сильными, бессмертными».
Она невольно жмурится, а когда прикосновение рук исчезает, смотрит вперед.
Перед ней один из городов Айягарасэ. Глубоко в душе Лиланг знает, что это за место.
Амунет, сердце Золотой Земли.
Здесь стремятся вверх золотые шпили, а дома вымощены белым камнем. На улицах стоят фонтаны, из которых бьют чистейшие родники. Вода, повинуясь прихоти кого-то из айя, принимает различные формы, превращаясь в текучие скульптуры. Теплый ветер вплетается в волосы принцессы, подобный ласковому прикосновению материнских рук. На площади неторопливо прогуливаются Совершенные, чьи лица идеальны, а кожа искрится золотом. Даже белоснежные волосы сияют так, что на них больно смотреть.
Лиланг невольно чувствует себя ущербной, ведь само существо айянского народа пропитано Даром. Кажется, что они созданы из лучей солнца: тонкие, невесомые, прекрасные и вечные. И в их жилах течет великая сила, дарующая способность свершать невозможное. Лиланг слышит детский смех и веселые голоса на древнем языке. Он почти незнаком принцессе, но удивительно красив. Каждое слово подобно музыке, ублажающей слух и вызывающей тоску по забытому миру.
Цивилизация, обреченная не ведать старости и смерти. Народ, достигший совершенства и создавший идеальный мир.
С каждым рассветом сны растворялись в утреннем тумане, оставляя принцессу разбитой и уставшей, будто она и не спала вовсе, а действительно ходила по мощеным мостовым Золотой Земли.
Днём принцессу ожидало неизменное томление от жары и горячего ветра и поиски прохлады в зеленом саду. По ночам же Лиланг в одиночестве гуляла по крепостной стене, пытаясь надышаться едва-едва посвежевшим воздухом. Меньше всего ей хотелось проваливаться в удушающие объятия сна, в котором она словно проживала вторую жизнь. Но когда принцесса замирала, всматриваясь в горизонт Джагаршедда, она слышала, как просачиваются наяву отзвуки ночных кошмаров. Стоило Лиланг прикрыть глаза, как перед ней снова и снова возникали золотые шпили Айягарасэ, а в душу закрадывалась неясная, изматывающая тревога.
«Только не сейчас», — устало думала принцесса и нетвердой походкой возвращалась в опочивальню.
И там, рухнув поперек кровати, она в бессчетный раз проваливалась в тягучий сон, начинавшийся ровно там же, где закончился предыдущий.
Разговоры стихают, и вместе с другими айянцами Лиланг оборачивается в сторону дворца, будто созданного из изящного переплетения древесных ветвей. С витого балкона, холодно улыбаясь, смотрят на свой народ двое Совершенных. В невольном восхищении Лиланг понимает, что никогда не видела ничего подобного. Эти двое — близнецы, у обоих длинные до пят волосы и точеные черты лица. Они словно отражения друг друга, а единственное различие между ними — глаза. У одного они холодные и синие, как глубокий океан или безоблачное небо. А в золотых глазах другого плещется настоящее живое пламя. И, даже стоя в толпе, Принцесса ощущает исходящую от них мощь. Дар близнецов подавляет волю, и невозможно противиться их желаниям. Лиланг кажется, что она вот-вот захлебнется в океане безграничной силы, способной как созидать, так и стирать целые миры.
«Смотри внимательно, юная принцесса, — шепчет незримый голос над ухом, — они созданы из звездной пыли и чистейшей силы, дарующей вечность. Они — посланники моей воли, правители Золотой Земли. Мои возлюбленные сыновья, коим суждено стать пламенем, пляшущим на курганах врагов».
Лиланг не в силах отвести взор от Совершенных близнецов. В их глазах нет ничего, кроме холодной бесконечности времен. Их лица холодны и высокомерны, и даже красивые улыбки не несут в себе тепла. Когда давление чужого Дара ослабевает, и принцесса вновь обретает способность думать, она отчетливо понимает одно:
В них нет души. У близнецов красивая оболочка и невероятная, безграничная сила, но они словно куклы, не способные любить.
«Такими они были созданы, — шепчет голос за плечом. — Я хотела, чтобы они научились всему сами, но не ведала, к чему это приведет».
Один из братьев вытягивает руку, изящно держа в тонких пальцах бокал.
«Cyreaim, — его мягкий голос певуче разносится над городом. — Aennar. Ellaine».
Делает шаг вперед второй близнец:
«Gwaein, imyean daeghn aen camael, ayanon monnachan! Elhenn kinnayg nyhma aygenn!»
Едва стихают последние слова, как толпа взрывается овациями. Лиланг с трудом сдерживается, чтобы не зааплодировать следом за остальными. Ей кажется, будто незримые путы оплетают ее разум и запястья, заставляя повиноваться воле Совершенных.
«Я ведь даже не понимаю, о чем они говорят», — мысленно отрезвляет она себя.
«Тебе и не нужно, — снова тихий шепот за спиной. — Совсем не важно, чего они желали сотни и тысячи лет назад. Важно то, что они совершили после».
Лиланг проснулась с подступающей к горлу панике. Несмотря на духоту, принцессу била мелкая дрожь. Она судорожно обхватила себя за озябшие плечи дрожащими руками. Совершенные близнецы из сна все еще стояли перед глазами, словно наяву, и принцессе казалось, что даже сквозь призму чужих воспоминаний они способны сломить ее волю. Ладони мгновенно вспотели, стоило Лиланг вспомнить собственный порыв поддаться всеобщему восторгу. Сейчас, когда остатки сна выветрились из головы, принцессу липкой паутиной опутало чувство беспомощности. Ей казалось, что любимые сыновья Неназванной умели управлять чужими мыслями, не допуская ничего, кроме восхищения и преклонения.
Слегка успокоившись, Лиланг бросила тоскливый взгляд в сторону окна. С отбытием Полководца ее жизнь превратилась в бесконечный ночной кошмар, словно Неназванная решила взять принцессу измором. И самое главное, Лиланг не понимала, зачем.
Зачем забытая мать Совершенных взывала именно к ней, последней из рода и лишенной какого-либо Дара? Зачем она мучила принцессу снами о безвозвратно утерянном прошлом?
Иллирийские сказания, передававшиеся из уст в уста, звучали по-разному, но смысл всегда был один: Ее первые дети предали собственную мать, за что и лишились совершенства.
Но сны, в которые проваливалась Лиланг, не несли в себе гнева и ненависти. Они были тревожными, печальными и тяжелыми, словно Неназванная безутешно скорбела по своим сыновьям, и отголоски ее горечи пролегали сквозь само время.
Принцесса поднялась с постели, чувствуя слабость во всем теле. На столике возле окна стояла ваза со свежими фруктами, и у Лиланг тут же заурчало в животе. Не долго думая, она схватила плод, чье название так и не запомнила, и с наслаждением вгрызлась в освежающую мякоть. Уминая фрукты за обе щеки, принцесса почувствовала, как отступают слабость и противный осадок после сна. Приведя себя в порядок, Лиланг покинула опочивальню, и ноги понесли ее в сторону сада. Там, сидя под сенью деревьев, принцесса невесело размышляла о том, что после отъезда Полководца жизнь в Крепости Лем будто застыла.
Лиланг было интересно, понимал ли Редо, как меняется мир вокруг него? Этот мужчина словно привносил жизнь туда, где ступала его нога. С ним принцесса чувствовала себя счастливой и свободной, а без него…
Без него ей было страшно. Рядом не оказалось даже всезнайки Элли, который наверняка смог бы объяснить странные сны принцессы.
Возле Лиланг примялась трава, и она испуганно дернулась в сторону, а затем встретила удивленный взгляд Шаэдид. Принцесса нервно засмеялась и уткнулась лицом в ладони.
— Выглядишь уставшей, — голос воительницы был убаюкивающе тихим и низким. — Плохие сны?
Лиланг молча кивнула.
— Я как будто живу вторую жизнь во снах, — призналась она. — У меня уже нет сил.
Шаэдид внимательно разглядывала принцессу, а потом вскочила на ноги и протянула широкую ладонь.
— Идем, — озорно улыбнулась воительница. — Надо бы тебе развеяться.
Лиланг удивленно уставилась на Шаэдид снизу вверх.
— Развеяться? — недоверчиво переспросила она.
— Как насчет поездки в Солнечные лужи? — подмигнула в ответ Шаэдид. — Я слышала, тебе там понравилось.
Лиланг смущенно зарделась, подумав о том, что слухи в крепости разносятся с феноменальной скоростью. Принцесса бодро поднялась со скамьи, намереваясь принять руку Шаэдид. Но в глазах резко потемнело, а разум стиснуло обручем боли. Не издав ни звука, Лиланг молча рухнула прямиком в объятия шеддарской воительницы.
Она стоит среди руин догоравших городов, а под босыми ногами хрустят старые кости. Их осколки беспощадно режут нежные стопы принцессы, словно напоминая, сколько боли необходимо вынести, чтобы достичь желаемого.
«Смотри внимательно, принцесса. Смотри и запомни этот миг», — шелестит за спиной голос.
Принцесса не может противиться воле Неназванной и, широко раскрыв глаза, смотрит на падение айянской цивилизации.
Лиланг стоит среди поля битвы и видит сражающихся близнецов. В них нет ни капли милосердия, лишь бесконечная жажда господства. Они холодны как древние звезды, одиноко стынущие в темноте. Они смертоносны как метеоры, градом обрушившиеся на Айягарасэ. Они призвали в этот мир смерть и теперь несут ее своим врагам, а их ненависть пропитала воздух.
На горизонте неподвижно висит гибнущее солнце, а с другой стороны — расколотая надвое луна. И вместо бесконечной небесной сини на Лиланг прямиком смотрят сотни и тысячи безумных глаз. Черные тени тянутся к близнецам, но отнюдь не ради того, чтобы поглотить их. В ужасе принцесса понимает, что братья-Совершенные властвуют над сонмом Его голосов. Они стоят среди руин родного города, окруженные пеплом и обломками костей, а бестелесные тени вьются вокруг, готовые откликнуться по первому зову близнецов.
«Зачем ты мне это показываешь?» — спрашивает Лиланг в пустоту.
И совсем не удивляется, снова чувствуя на своих плечах ладони женщины.
«Это случилось с нами, — шепчет она принцессе на ухо. — Это случится ещё раз, если одержимый Император останется властвовать над твоей землёй».
«Но что нужно тебе? — упрямо спрашивает принцесса. — Почему только я вижу тебя? — выкрикивает Лиланг. — Почему не Элли?»
«Скоро узнаешь», — по мертвой долине разносится смех Неназванной.
Мать всех Совершенных растворяется в воздухе золотым маревом, оставляя Лиланг наедине с воспоминаниями об умирающей земле. Багряное солнце по-прежнему висит над горизонтом, предвещая час конца. Поднимая на него усталый взгляд, Лиланг отчетливо понимает: оно больше никогда не взойдет и не исчезнет за горизонтом. Солнце давно мертво, и Золотая земля в последний раз впитывает его свет. Лучи, некогда ласково согревавшие Айягарасэ, теперь губительны. Они выжигают посевы и иссушают реки, превращая плодородные земли в безжизненные пустоши, а леса — в черную пыль. Рушатся горы, сходят лавины камней и извергаются потоки лавы. И на руинах гибнущей земли царствует сонм тысячи Его голосов, от чьего безумного смеха дрожит весь мир и стенает в предсмертной муке душа Айягарасэ.
На глазах Лиланг Совершенные уничтожают оставшиеся города, прежде чем уйти навсегда, разорвав время и пространство. Принцесса видит, как черными тенями тянется за ними смерть, которую они создали сами — Тысячеглазый.
И когда солнце гаснет, Лиланг крепко зажмуривается, чувствуя ледяную хватку смерти.
Тело беспощадно ломило, и принцесса тихо застонала, приоткрыв глаза. Она услышала шорох и шаги, а в следующее мгновение над ней склонилась Шаэдид. Беспокойство на ее лице тут же сменилось широкой улыбкой.
— Наконец-то ты очнулась! — с облегчением пробасила она.
— Что произошло? — Лиланг с трудом прислонилась спиной к изголовью кровати.
— Ты очень истощена, — раздался глубокий и низкий мужской голос.
Вздрогнув, принцесса увидела застывшего возле окна шеддара. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что он приходится Шаэдид близким родичем. Огненно-рыжие волосы мужчины были заплетены в две тугие косы с кольцами на концах, а рыжая борода воинственно топорщилась в разные стороны.
— Его зовут Йохавед, — донесся до принцессы голос Шаэдид. — Он мой брат, и он шаман.
Увидев сомнение на лице Лиланг, шеддар миролюбиво поднял руки и широко улыбнулся:
— Не нужно меня бояться, госпожа. Я всего лишь приехал навестить сестру, — он оценивающе осмотрел принцессу. — Но мне уже ведомо, что тебя преследуют дурные сны.
Йохавед подошел к кровати и опустился перед Лиланг. Внимательно заглянув ей в глаза, он продолжил говорить:
— Зачастую сны — это то, что скрывает наш разум, но порой они являют собой знамения Первозданных. Позволь узнать, что ты видишь?
Лиланг с сомнением кусала губы, не зная, с чего начать. Легкое головокружение мешало собраться с мыслями.
— Знамения, говоришь? — наконец, сипло произнесла принцесса. — Но она не Первозданная. Она не принадлежит этому миру.
Йохавед и Шаэдид обменялись обеспокоенными взглядами. Голос шамана зазвучал еще ниже и успокаивающе.
— Кто приходит к тебе во снах, госпожа?
— Я не знаю ее имени, — Лиланг качнула головой и дрожащими пальцами сжала простыню.
— Что ей от тебя нужно? — снова задал вопрос Йохавед.
Лиланг зябко повела плечами и уставилась на свои руки.
— Я не понимаю. Я вижу прошлое о мире, из которого мы пришли. Но я словно не сплю, а проживаю жизнь, которой у меня не было.
Йохавед задумчиво пощипал свою бороду, а потом со вздохом потянулся к поясной сумке. Немного повозившись, он вынул травы и благовония, источавшие непривычный резковатый запах. Лиланг тут же сморщила носик и забавно чихнула. Увидев ее обеспокоенное лицо, шаман мягко улыбнулся:
— Я хочу попробовать войти в сон вместе с тобой, — неторопливо пояснил он. — Если я увижу то же, что и ты, то смогу помочь.
— Войти в сон? — непонимающе переспросила принцесса.
— Ты никогда не имела дел с шаманами, верно? — хмыкнул Йохавед. — Мы можем увидеть чуть больше, чем остальные, и подтолкнуть нуждающихся к верному решению.
Натянув простыню до самых ушей, Лиланг внимательно наблюдала за тем, как Йохавед разжег благовония и неторопливо окурил комнату. Затем он растолок травы в небольшой чаше и залил их водой из кувшина. Все это время Лиланг слышала тихий и монотонный голос шамана, мурлыкавший песню на непонятном диалекте. Когда шеддар повернулся к принцессе, она невольно вжалась в изголовье кровати: глаза Йохаведа горели в полумраке комнаты, словно сейчас он был не простым шаманом, а посланником воли Махасти. Лиланг только утвердилась в своих подозрениях, когда шеддар шагнул к ней, сжимая в ладонях чашу с отваром. Иллирийке показалось, что даже поступь мужчины изменилась, а его губы растянулись в странной, отчужденной улыбке. Когда отвар оказался прямо перед лицом принцессы, она невольно замешкалась, но над ухом раздался успокаивающий голос Шаэдид:
— Пей.
Дрожащими руками Лиланг приняла чашу и, зажмурившись, сделала большой глоток. Напиток оказался горьким и вяжущим, и принцесса поперхнулась. Откашлявшись, она залпом допила и изящным жестом вытерла губы. Йохавед забрал чашу и, отставив в сторону, взял руки Лиланг в свои ладони. Пытаясь ухватиться за уплывающее сознание, она сосредоточила все внимание на лице шеддара. Прежде чем упасть в объятия сна, Лиланг успела увидеть, как полыхнули пламенем глаза шамана.
…Под ногами слышится уже знакомый хруст истлевших костей. Лиланг стоит в кромешной тьме, задрав голову вверх. Но она не видит звезд: на небе нет ничего, кроме кромешной пустоты. По спине принцессы бегут мурашки, и она думает, что где-то там наверху по-прежнему находится погасшее солнце Золотой Земли.
Прикосновение теплой ладони к руке заставляет принцессу вздрогнуть и обернуться. К своему удивлению она понимает, что видит Йохаведа так, словно вокруг ясный день.
«Это и есть мир Совершенных? — в голосе шамана звучит горечь. — Что же они с ним сотворили?»
«Ты можешь видеть в этой темноте?» — удивленно спрашивает принцесса.
«Махасти одарила нас такой способностью, — пожимает плечами Йохавед. — Мы не боимся тьмы, ведь ее для нас не существует».
Лиланг успевает позавидовать зрению шамана, когда перед ней возникает образ златокожей женщины. Прекрасное лицо Неназванной искажено яростью, а горящий взор устремлен на Йохаведа.
«Как ты посмела привести чужака в мой дом?!»
Голос матери Совершенных звучит подобно грому, сотрясая землю под ногами. Она смотрит на шамана так, словно жаждет обратить его в прах и развеять по ветру.
«Ты не один из моих детей, — рычит она в гневе. — Я чувствую в тебе кровь тех, кто едва не стал погибелью моего народа!»
Лиланг пытается что-то сказать, но Неназванная взмахивает рукой, и принцессу настигает немота. Она протестующе мычит, но не может ничего сделать. Ей остается только смотреть, как Йохавед храбро шагает вперед, выдерживая яростный взгляд Совершенной.
«Та, кого ты призываешь к себе, — резко говорит он, — не обладает ни Даром, ни бессмертием твоего народа. Соприкосновение с твоей волей лишь убивает ее!»
Неназванная смеется, и всполохи молний на миг рассеивают мглу, демонстрируя принцессе руины забытых городов и обломки некогда величественных гор на горизонте.
«Не тебе решать ее судьбу, — Совершенная устремляет на Йохаведа указующий перст. — Пошел прочь, чужак!»
Незримая сила тугим порывом толкает шамана назад, но он вскидывает ладони, противостоя Совершенной всем своим существом. Неназванная ярится еще больше и отмахивается от Йохаведа, точно от насекомого.
«Вон, пока я не обратила тебя в пыль!»
Лиланг слышит короткий вскрик, и шаман исчезает во тьме. Совершенная обращает свой взор на принцессу, и на ее лице нет ничего, кроме сожаления. Будто не она всего мгновение назад грозилась уничтожить непрошеного гостя. Лиланг чувствует, как спадают оковы молчания, и в отчаянии кричит на Неназванную:
«Да что тебе нужно?! — голос принцессы срывается. — Зачем ты меня мучаешь?!»
Мать всех Совершенных качает головой в ответ.
«Я звала тебя годами, — тоскливо отвечает она. — Я искала кого-то, кто услышит мой зов. Я приходила к тебе во снах и молила о помощи, но ты… ты молчала».
Лиланг вздрагивает, вспоминая сны, преследовавшие ее с момента падения Дома Даэтран.
«И вот я здесь, — говорит она нетвердым голосом. — Я тебя услышала, я в твоих руках. К чему все эти сны?»
«Это память моего народа, — ласково отвечает Неназванная. — Та, которую вы потеряли, утратив совершенство. Та, чьи осколки видят потомки моих детей. Но никто не может собрать их воедино и вспомнить…»
«Вспомнить что?! — перебивает ее Лиланг. — Вспомнить, сколько смертей мы принесли этому миру и родной земле? Быть может ошибки прошлого — это не то, что должно быть наследием моего народа?»
Неназванная устало опускает плечи, и принцесса видит не Совершенную, а уставшую от одиночества в безвременье женщину.
«Вспомнить, — ее голос дрожит, — моих сыновей. Вспомнить, какими они были до того, как сами себя погубили».
Лиланг недоверчиво вскидывает брови.
«Я сотни и сотни лет пребываю в забвении, — продолжает Неназванная. — Я вижу пыль минувших времен. Я вижу настоящее. Я вижу варианты будущего, что еще не настало. И для твоего мира, девочка, будущее окажется очень коротким, если ты не сделаешь то, что я прошу».
«Но что я могу?» — Лиланг растерянно хмурится.
«Ты уже можешь многое. Тебя любит Полководец, когда-то победивший моих детей, — говорит златокожая женщина. — На твоей стороне полукровка, в чьих руках будущее моего народа».
Принцесса качает головой:
«Я не понимаю. Таких как я — сотни».
«Ты веришь, — бесхитростно ответила Неназванная. — Но одной тебя мало. Я хочу вернуться. Мои первые дети прокляты, а их потомки забыли мое имя. Мои алтари пустуют без подношений. Но я все ещё есть, я все ещё вечна и совершенна!»
Голос Неназванной наливается яростью. Ее руки обращаются в птичьи когти, до боли вонзаясь в плечи принцессы. Лиланг не успевает даже испугаться, как в следующий миг Неназванная вновь абсолютно спокойна.
«Как я могу заставить других поверить? Разве есть у меня такая сила?» — испуганно выдыхает принцесса.
«Не ты, Лиланг, — тихо смеется Совершенная. — Но твои сыновья».
«Какие ещё сыновья? — изумляется Лиланг, ничего не понимая. — Я даже никогда не была с мужчиной».
«Те, кого я тебе показала, принцесса, — усмехается Неназванная. — Мои первые дети скитаются из жизни в жизнь, не помня своих имен и совершая одни и те же ошибки».
Лиланг невольно делает шаг назад, вспоминая высокомерных близнецов, что повергали ее в ужас.
«Значит, это они — Ассэне и Даэтран, — глухо произносит она. — Почему именно они? Это ведь они уничтожили Айягарасэ. Именно они предали тебя!»
«Ваши легенды правдивы лишь отчасти, — отвечает Неназванная. — Мои первые дети вершили ужасные дела, но не я их прокляла. Они смогут исправить свои ошибки, только если снова вернутся, — в голосе женщины вновь звучит тоска. — И если не сгинут молодыми, как в предыдущих рождениях. Если они выживут и станут сильными, то и конец времен для этого мира не настанет. Избавь свой народ от одержимого Императора и стань матерью моим сыновьям, Лиланг Даэтран».
От услышанного принцесса теряет дар речи. И пока она пытается осознать, что именно от нее просят, тьма сменяется роскошными покоями Термарилля. Лиланг сбивается с мысли, видя опочивальню и лежащего на постели нелюдя. Принцесса узнает одного из Совершенных близнецов, только вот что-то в нем изменилось. На безупречном лице больше нет отстраненности и высокомерия. Рядом с ним, держа за руку, сидит его отражение и что-то тихо говорит с обеспокоенным видом.
Лиланг подается вперед, стремясь услышать разговор, и, к своему изумлению, осознает, что в этот раз понимает язык Совершенных.
«Что ты наделал? — горько вопрошает Ассэне, пропуская сквозь пальцы потускневшие волосы близнеца. — Разве стоили они такой жертвы? Разве твоя жизнь — разменная монета?»
Он склоняется над братом. Лицо Даэтрана бледно, в золотых глазах гаснут последние искры жизни. Сухие, истрескавшиеся губы растягиваются в слабой улыбке.
Даэтран хрипло дышит.
«Я не смог поступить хорошо, и потому поступил правильно, — он переводит дыхание. — Ты и сам знаешь, что нет иного способа защитить наш народ от Хаоса Тысячеглазого. Я привёл его на Айягарасэ, мне и исправлять эту ошибку».
Даэтран устало закрывает глаза. Ассэне понимает, что брат не переживет эту ночь. Что времени у них почти не осталось. Чувство вины за уничтожение родного мира, снедающее Даэтрана, ускоряет его погибель. Ассэне злится на близнеца, ведь та самая «душа», которую он выпросил у Матери, столь сильно изменила обоих братьев. Дала им способность любить, но вместе с этим одарила и недостатками. И тогда Ассэне принимает единственно верное решение. Совершенный прижимается к холодному лбу брата и закрывает глаза. Время вокруг них замирает, и нет больше ничего, кроме сердцебиения близнецов. Ассэне тянется к жизненной силе Даэтрана и нитью за нитью сплетает ее со своей. Он тихо-тихо шепчет заговор, ведь Слово, данное братьям матерью, все еще имеет вес.
Даже сам Хаос бессилен против братьев-Совершенных.
«Не принуждай меня оставить тебя, как ты не покинешь меня, — Ассэне изо всех сил цепляется за жизнь близнеца, не давая угасающей свече догореть. — Мы не расстанемся вовек, ибо куда ты, туда и я».
Даэтран болезненно кривится и пытается оттолкнуть Ассэне:
«Не вздумай, — сипит он, — не смей!»
Но хватка брата крепка.
«Тех, кого любишь ты, полюблю и я. Дом твой станет моим домом, где будешь жить ты, там останусь и я».
С каждым словом жизни близнецов сплетаются все сильнее, и сердце Ассэне разрывается от боли, ведь он отдаёт часть своей души брату.
Кто бы мог подумать, что она однажды спасет Даэтрана от смерти?
Ассэне невесело дивится этой мысли.
«Вера твоя станет моей верой, убеждения твои разделю и я, — упрямо шепчет он. — Потери и счастье мы вынесем вместе. Ибо и сердце, и душу я разделю с тобой».
Жизнь возвращается к Даэтрану. Дыхание выравнивается, а сердца близнецов бьются в унисон. Братья встречаются взглядами, и Даэтран падает в синий океан, скрывающий в себе столько эмоций.
«И если сгинуть нам придётся, то вдвоём. Где похоронен будешь ты, там погребут и меня, — говорит Ассэне слабеющим голосом. — Отныне и до конца времен мы неделимы даже в посмертии».
Понимая, что еще немного, и сердце близнеца не выдержит, Даэтран кладёт руку ему на затылок и договаривает за брата последние слова:
«Как погибель примем мы вместе, так и в новом рождении проснёмся рука об руку, — он качает головой. — Ничто не разлучит нас, ибо несём мы одну душу и одну судьбу на двоих».
На лице Ассэне усталость и искренняя радость. Даэтран глядит в синие глаза близнеца, и ему тошно и горько.
Брат выменял его жизнь на свою, но стоил ли сам Познаватель этой жертвы?
Даэтран видит будущее, и оно полно тоски и горечи. Будет ли ему прощение? Будет ли прощение им обоим когда-нибудь?
И однажды, когда близнецы вновь вернутся в этот мир, вспомнят ли они, сколько дорог прошли вместе?
Образы исчезают, оставляя после себя только неизбывную тоску, и Лиланг чувствует, как щемит глубоко в сердце.
«На Золотой Земле им не нужна была душа, ибо они не ведали смерти, — горько молвит Неназваная. — Но когда Совершенные пришли в этот мир, им пришлось принять его правила. «Душа» дала им изъян и сделала слабыми, лишив совершенства. Но по иронии именно она не позволила моим первым детям сгинуть безвозвратно, и теперь они в ловушке бесконечных перерождений».
Лиланг молчит, переваривая услышанное. Неназванная дарит ей странную, теплую улыбку:
«Принимай решение быстрее, принцесса. Тот чужак прав: у тебя не так много времени. Ты не сновидица, и чем дольше здесь пробудешь, тем меньше у тебя останется шансов выжить».
«Великолепные перспективы, — ядовито отвечает Лиланг. — Не приму твое предложение — умру. Приму — возможно, тоже умру, но при иных обстоятельствах».
Неназванная протягивает руки, словно приглашая в свои обжигающие объятия.
«Я дам тебе все, принцесса. Честь и славу, удачу и победу. Ты вернёшь себе власть и возродишь свой Дом. Но ты должна будешь отдать мне кое-что взамен, и это будет правильно, это будет честно».
«Сыновей, да? — севшим голосом бормочет Лиланг. — Ты предлагаешь выносить и родить тех, кто никогда не будет принадлежать мне. Разве это равноценный обмен?»
«Они — мои первые дети, — после недолгого молчания зазвучал голос златокожей женщины. — Они прожили множество жизней, но ни разу не вспомнили друг друга. Они рождались и умирали. Они были богачами, они были нищими и всегда убивали друг друга. Раз за разом, из жизни в жизнь. Так не должно быть. Думай, принцесса, пока у тебя есть время».
Лиланг открыла глаза и резко села на постели, хватая ртом воздух. Почти сразу она почувствовала, как ее схватил за руки Йохавед. Хмурясь, он коснулся ладонью лба принцессы, покрытого испариной. В опочивальне воцарилась тревожная тишина, а потом Йохавед вполголоса пробормотал:
— Bosheta!
Лиланг захлопала глазами, ничего не понимая. Впрочем, Шаэдид тут же осадила брата:
— Не при женщинах, Йохавед. Где твои манеры?
— К демонам манеры, — раздраженно буркнул шаман, отмахнувшись от воительницы. — Принцесса сильно истощена. Еще парочка таких снов, и можно готовиться к тому, что Полководец нам головы снимет за то, что не уберегли его цветок пустыни.
Шаэдид сложила руки на груди и одарила брата тяжелым взором.
— Ты ведь шаман, так придумай что-нибудь.
Йохавед проигнорировал сестру, внимательно смотря на Лиланг.
— Кто она? — наконец спросил он.
Лиланг невольно съежилась под тяжелым взглядом шамана и попыталась высвободить руки, но когтистые пальцы крепко сжали ее запястья.
— Никто из моего народа не знает. Мы утратили ее настоящее имя вместе со знаниями и силой Совершенных, — тихо отозвалась принцесса. — Но мы зовем ее Неназванной, а легенды гласят, что она была матерью всех Совершенных.
Йохавед присвистнул:
— Забытое имя и мать всех Совершенных — плохое сочетание. Что ей от тебя нужно?
Лиланг набрала полную грудь и выпалила:
— Она хочет сделку, — произнеся эти слова, принцесса зажмурилась. — Равноценный обмен.
— Сделки с Первозданными, даже если они не из нашего мира, имеют высокую цену, — голос шамана был напряженным.
— Она сказала, у меня еще есть время, — Лиланг вздохнула. — Я не могу сказать больше, правда.
Принцесса перевела умоляющий взгляд на Шаэдид. Воительница молча положила ладонь на плечо брата. Ощутив успокаивающее прикосновение, шаман отпустил запястья Лиланг и устало выдохнул.
— Вне смертной оболочки Первозданные существуют лишь благодаря вере. Чем больше людей и нелюдей им поклоняется, тем они сильнее и свободнее. Это то, что питает их и дает возможность говорить со своими детьми. У твоего народа, госпожа, такой веры нет. Мне продолжать?
Принцесса пыталась уловить ход мыслей шамана, но сонный и усталый разум отказывался воспринимать простейшие формулировки. Взглянув на озадаченное лицо принцессы, Йохавед не выдержал и рявкнул:
— Она сосет из тебя жизнь, госпожа! — он всплеснул руками. — И здесь я ничего не могу поделать.
Лиланг понуро опустила голову.
— Я умру, если не соглашусь на ее предложение.
— Я лишь надеюсь, что твоя Неназванная не обманула, сказав, что у тебя еще есть время, — Йохавед пожал плечами. — Тогда мы сможем дождаться возвращения Полководца и Мореноса. Полагаю, тебе будет, что им рассказать.
***
До сегодняшнего дня Лиланг даже не подозревала, какое это счастье — высыпаться. Неназванная, как и обещала, оставила принцессу в покое.
По-крайней мере на время.
Утро Лиланг началось со сладкой неги и радости солнечным лучам, пробивавшимся сквозь неплотно задернутые шторы. Позавтракав и умывшись, она встала перед зеркалом, придирчиво разглядывая отражение. Определенно, ее лицо посвежело, и исчезли темные круги под глазами. Но осталась лишь болезненная худоба, которую Лиланг изо всех сил пыталась скрыть, примеряя принесенные служанкой наряды. Услышав стук в двери, принцесса недовольно вздохнула и отвлеклась от созерцания своих торчащих ключиц.
— Войдите! — несколько резко откликнулась она.
Через порог опочивальни перешагнул Йохавед. Застав принцессу возле зеркала, он усмехнулся в бороду и почтительно поклонился.
— Вижу, твое самочувствие улучшилось, госпожа, — медовым голосом заметил шаман.
— Самочувствие-то да, — печально отозвалась Лиланг. — Только вот от меня остались кожа да кости.
Йохавед снова фыркнул.
— Позволь мне сказать, госпожа.
Несмотря на почтительный тон шамана, принцесса отчетливо слышала в нем веселые нотки. Она вздохнула, готовясь к какой-нибудь искрометной шутке из шеддарского репертуара:
— Позволяю.
Йохавед посмотрел на принцессу, пытаясь сохранить серьезное выражение лица, но вокруг глаз собрались лукавые морщинки.
— Сколь тебя ни откармливай, госпожа, но мослы останутся мослами.
— Это ты меня сейчас оскорбил? — вздохнула принцесса.
— Ни в коем разе, госпожа, — Йохавед улыбался уже не скрываясь. — Я всего лишь хочу сказать, что невелика разница между тобой раньше и сейчас.
Принцесса закатила глаза, понимая, что за проведенное в крепости Лем время, можно было уже привыкнуть к своеобразным манерам рогатого народа.
— Ты хотел сказать что-то еще? — поинтересовалась она после непродолжительной паузы.
— Только то, что Полководец вернулся, — с улыбкой ответил шаман.
Все недовольство принцессы как ветром сдуло. Подскочив к окну, она тут же высунулась наружу. И правда, перед воротами крепости было настоящее столпотворение. Лиланг хотела было выбежать из покоев, но оказалась поймана предусмотрительным шаманом. Придержав принцессу за плечи, он отрицательно качнул головой:
— Тебя там затопчут, госпожа. Обожди немного и наведайся к Полководцу в кабинет.
Лиланг коротко кивнула и, проводив удалившегося восвояси шамана, вернулась к окну.
Спешившись с бестии, Полководец усталым голосом раздавал легионерам приказы, а позади него, опустив голову, стоял Митра. Разглядев его паскудную рожу, Лиланг невольно скривила губы. С такого расстояния она не могла разобрать и половины слов, но по выражениям лиц и жестикуляции принцесса догадывалась, что легат Бесстрашных сейчас получает нагоняй от Полководца. Едва Редо отослал легионеров, как тут же развернулся к Митре, а усталость в голосе сменилась на неподдельную ярость. На какое-то мгновение принцессе показалось, что Митра не сможет сдержаться и бросится на отца. Однако шеддар, нервно прядая ушами и поджав хвост, покорно внимал речам Полководца. Лиланг видела, как Редо раздраженно бьет хвостом по земле, продолжая гневный монолог. Наконец он замолчал и устало взмахнул рукой. Легат Бесстрашных напряжённо поклонился и молча покинул внутренний двор. Только сейчас принцесса обратила внимание на то, что рядом с Полководцем остались Моренос и Счастливчик Элли. Если шаман выглядел, как обычно, то Элион Янамари казался усталым и не выспавшимся. Лиланг смотрела, как иллириец перебрасывается короткими фразами с Редо, и думала о последнем разговоре с Неназванной. От осознания, что совсем скоро придется рассказать Элли и Редо о своих снах, у принцессы разом заныли зубы.
Пока она размышляла о мертвой Совершенной, Элли и шаман уже исчезли из поля зрения, а Редо в одиночестве гладил свою бестию.
Вдруг он резко вскинул голову, и их с Лиланг взгляды встретились. Лицо Полководца смягчилось, и на тонких губах появилась прежняя ироничная улыбка. Он коротко кивнул, приветствуя принцессу. Лиланг невольно отпрянула, прячась в полумраке комнаты и пытаясь унять волнение. Когда она снова выглянула в окно, снаружи уже никого не было.
Лиланг решила последовать совету Йохаведа и выждать некоторое время, пока не уляжется переполох, вызванный возвращением Полководца. Но следующая пара часов растянулась в мучительную вечность. Наконец у принцессы закончилось терпение, и она решительно отправилась в сторону кабинета Редо. Уже на подходе Лиланг услышала царивший внутри шум и гам. Приоткрыв массивную дверь, принцесса юрко проскользнула в набитое рогоносными воинами помещение и тут же нашла взглядом укромное местечко в углу. Она поймала взгляд Полководца и подарила ему лучезарную улыбку, но почти сразу же внимание Редо снова переключилось на отчитывавшихся подданных.
Прислонившись к стене, принцесса слушала, о чем говорят шеддары, и поймала себя на мысли, что ее познания их языка довольно скудны. Благодаря Элли Лиланг достаточно свободно говорила на ишарае, распространенном диалекте Джагаршедда. Но еще во времена жизни в «Борасе» Элион рассказывал принцессе, что у шеддаров существует другой древний язык, принадлежащий северным племенам, используемый исключительно для разговоров между собой. Будучи ребенком, Лиланг не слишком внимательно слушала своего наставника, о чем сейчас и жалела. Язык джавардан, хоть и был схож с ишараем, но звучал так, словно искажал смысл всех слов, превращая их в полнейшую белиберду.
Некоторое время Лиланг вслушивалась в разговоры, пытаясь понять хотя бы половину из того, о чем говорили шеддары. Однако от мысленных потуг у принцессы вскоре разболелась голова. Вдруг из-за широких шеддарских спин появился Элион Янамари. Заметив Лиланг, он изумленно вскинул брови и подошел ближе.
— Что ты здесь делаешь? — тихо спросил он, окинув принцессу придирчивым взглядом.
— Слушаю, — Лиланг пожала плечами.
— Не думал, что тебе интересна политика, — Элли дернул уголками губ в слабой усмешке.
Лиланг холодно посмотрела на него, вспомнив их последний разговор. В животе что-то стянулось в неприятный узел: принцессе ужасно не хотелось признавать, что Элион всегда был прав.
— Ты все равно не понимаешь, о чем они говорят, — в голосе бывшего лорд-канцлера звучали раздражающие нотки.
«Как же ты меня достал», — сердито подумала принцесса.
Но вслух она ответила другое:
— Элли, давай не будем ссориться? — Лиланг посмотрела на осунувшееся лицо иллирийца. — Лучше расскажи, как прошла поездка на север?
От принцессы не укрылось то, как у Элиона дернулась щека. Но он быстро взял себя в руки и довольно сухо ответил:
— Плохо, — иллириец недовольно поджал губы.
— Насколько? — полюбопытствовала Лиланг.
— Гораздо хуже, чем я думал, — Элион потер воспаленные от усталости глаза. — Кажется, у Кровавого Императора куда больше власти, чем мне доносили.
Лиланг вздрогнула, тут же вспомнив свои сны. В голове эхом зазвучал голос Неназванной:
«Это случилось с нами. Это случится ещё раз, если одержимый Император останется властвовать над твоей землёй».
Принцесса нахмурилась под удивленным взглядом Элли.
«И для твоего мира, девочка, будущее окажется очень коротким, если ты не сделаешь то, что я прошу».
Теперь слова матери Совершенных казались не просто жуткими, они звучали как пророчество.
— Принцесска? — голос Элиона выдернул Лиланг из размышлений. — Нам надо будет поговорить, — он бросил взгляд в сторону Полководца. — Но не здесь.
С этими словами бывший лорд-канцлер вышел из кабинета. Принцесса смотрела ему вслед, не в силах отделаться от чувства какой-то неправильности. Элион выглядел напряженным и изможденным, словно его что-то терзало изнутри. Лиланг разбирало жгучее любопытство, но она заставила себя вновь прислушаться к разговору в кабинете. Судя по всему, за время отсутствия Полководца в крепости Лем накопилось огромное количество нерешенных вопросов. И теперь подданные не давали продыху древнему шеддару, буквально завалив его вопросами и отчетами.
Редо терпеливо выслушивал доклады, но его горящий взгляд то и дело возвращался к застывшей в дальнем углу принцессе, заставляя ее вспыхивать от смущения.
За окном солнце уже клонилось к горизонту, а собрание все продолжалось. Лиланг уже начала украдкой зевать, когда бесконечная очередь из просителей и гонцов наконец-то иссякла. Дождавшись, когда выйдет последний шеддар, Редо плотно затворил двери кабинета и устало выдохнул. Он посмотрел на застывшую в ожидании принцессу и улыбнулся:
— Подслушиваешь, Лиль?
Как и всегда, сердце Лиланг пропустило удар, стоило ей услышать свое имя из уст Полководца.
— А что, — она сумела взять себя в руки, — здесь зреет какой-то заговор?
Редо фыркнул.
— Разве что заговор против моего спокойствия, — тут он подмигнул принцессе, — и желания провести время с любимой женщиной.
Принцесса смущенно потупила взор: каким-то образом Полководцу удавалось обескураживать ее простыми и искренними словами. Редо шагнул ближе и притянул Лиланг к себе.
— Я ужасно скучал, — тихо произнес он.
От смуглой кожи пахло песком и металлом. Принцесса сделала шумный вдох, наслаждаясь теплом крепких рук.
— Как и я, — ответила она, густо краснея.
Лиланг так хотела увидеть Редо, а теперь не знала, что делать. Но ее неизбежно тянуло к Полководцу, и принцесса не хотела сопротивляться своим чувствам. В конце концов, она так долго ждала его возвращения.
Принцесса ловко вывернулась из объятий и, отойдя от дверей, присела на край стола. Редо с улыбкой проследовал за ней, а в выражении его лица сквозило что-то хищное, от чего у Лиланг по телу пробежали мурашки. Ей захотелось разбавить возникшее напряжение какой-нибудь сомнительной остротой, но, как назло, в голове было пусто. Полководец молча оперся руками по обе стороны от принцессы, продолжая поедать ее взглядом. Наконец, выждав томительную паузу, он медленно провел пальцами от запястья до плеча принцессы, заставив ее рвано выдохнуть. Мужчина, стоявший напротив, заставлял принцессу плавиться в непривычных чувствах. От волнения у Лиланг подгибались колени, а низ живота неистово сводило от желания.
Она нетерпеливо потянулась навстречу, срывая поцелуй с лукаво улыбавшихся губ. Редо с силой вжал принцессу в стол, не позволив ей отстраниться. Горячие руки скользнули по бедрам, устремились вверх и оттянули в сторону тунику, обнажая аккуратную девичью грудь. Лиланг тихо застонала, выгибаясь навстречу ласке. Когда глубокий и жаркий поцелуй грозил перейти во что-то большее, двери в кабинет с громким скрипом отворились.
Редо резко отпрянул от Лиланг, и пока она пыталась восстановить сбитое дыхание, метнул в сторону непрошеного гостя испепеляющий взгляд. Нарушивший уединение влюбленных молодой легионер невольно прижал уши к голове и тут же почтительно поклонился:
— Пришла срочная депеша, и шаман сказал отнести ее тебе, Первый, — шеддар неловко переводил взгляд с Полководца на Лиланг и обратно.
— Прямо-таки мне? — голос Редо был обманчиво мягок. — Лично в руки и без отлагательств?
— Шаман сказал, это не может ждать… — совсем стушевался молодой легионер. — Он с меня шкуру спустит, если…
— Это я с тебя шкуру спущу, — вкрадчиво пообещал Полководец, — если ты сейчас же не уберешься с глаз долой.
— Но шаман сказал… — шеддар уставился на пытавшуюся спрятаться за Редо принцессу и завис.
Тут Лиланг нервно хихикнула, в полной мере осознав случившийся конфуз. Под любопытным взглядом легионера она неуклюже принялась поправлять тунику и растрепавшиеся волосы. Редо же опасно сощурил глаза и оскалился.
— Я сказал — вон отсюда! — у обычно спокойного Полководца закончилось терпение.
Лиланг вздрогнула, а легионер от неожиданности пригнулся, а потом попятился, стараясь не встречаться взглядом с разгневанным шеддаром. Опасаясь поворачиваться спиной к Полководцу, он выскочил прочь из кабинета, спешно хлопнув дверьми.
— Нет, ну это никуда не годится, — недовольно проворчал Редо и взъерошил себе волосы. — Если сюда вломится еще кто-нибудь, я ему голову откручу.
Принцесса, сравнявшись по цвету с перезрелой брюквой, не знала куда себя деть.
— Послушай, я… — она так и не успела договорить.
Полководец снова накрыл ее губы поцелуем, от чего у Лиланг из головы вылетели абсолютно все мысли, оставив только жгучее неутоленное желание. Не сразу она поняла, что ее подхватили за бедра, а потом перекинули через плечо.
— Ты с ума сошел? — взвизгнула принцесса, шлепнув шеддара по спине.
Она услышала вибрирующий смех, а потом Редо ответил:
— Если мы здесь останемся, за дверью соберется целая очередь из страждущих обсудить важные государственные дела.
Принцесса закрыла лицо руками, не желая даже представлять, о чем подумают обитатели крепости Лем, когда увидят Полководца, гордо несущего свою женщину задом кверху в сторону опочивальни.
Покои Полководца встретили их тишиной, нарушаемой лишь слабым потрескиванием зажженных свечей. Убедившись, что никто не сможет ворваться в самый неподходящий момент, Редо наконец-то поставил принцессу на ноги. От стремительной поездки на плече Полководца у Лиланг слегка кружилась голова. Она неуверенно попятилась и, потеряв равновесие, плюхнулась на мягкую перину. От волнения сердце принцессы колотилось, как никогда раньше. Прикусив губу, она наблюдала, как шеддар неторопливо освобождается от одежды, словно давая ей время передумать. Лиланг застыла, не в силах оторвать взгляд от тела Полководца. Наконец она трясущимися руками попыталась стянуть с себя тунику, но пальцы ее не слушались. А потом Лиланг ощутила прикосновение теплых ладоней и услышала треск рвущейся ткани. Пришедшая в негодность тряпка была отброшена шеддаром в сторону. Он нависал над принцессой, и в полумраке его глаза горели настоящим всепоглощающим пламенем.
Видя волнение Лиланг, Редо едва заметно улыбнулся и поцеловал ее в шею. Он чувствовал, как часто дышит принцесса, как пылает её кожа, и слышал бешеное биение её сердца. Серыми руками она вцепились в плечи Полководца так крепко, как его не обнимала ни одна из женщин. Редо поймал взгляд принцессы и, не раздумывая, прижался губами к её губам. Лиланг робко ответила на поцелуй, чем напомнила ему, насколько она на самом деле юна. Принцесса зарылась пальцами в густые волосы Полководца. Не удержавшись, он легонько прикусил ей мочку уха, прочертил губами линию шеи и поцеловал ключицу. И вздрогнул всем телом, когда Лиланг, осмелев, провела пальцами по спине. Близость доверчиво льнущего к нему тела сводила Редо с ума. Шеддар снова приник к губам принцессы, на этот раз куда настойчивее, а она отвечала ему с той же страстью.
Лиланг казалось, что она вот-вот расплавится от желания, и ей хотелось больше. Страх, обуревавший принцессу в первые мгновения, уступил место странному жгучему чувству, разливавшемуся по телу. Ни с кем и никогда Лиланг не испытывала ничего подобного.
Ее ладонь скользнула по горячей груди шеддара, сорвав с его губ тихое рычание, которое принцесса почти сразу приглушила новым поцелуем. Редо жадно исследовал её тело, словно каждым движением, каждой лаской говоря: «Ты — моя». Он оставлял отметины на нежной серой коже, срывал с губ принцессы стоны и тихо рычал от удовольствия под её прикосновениями. Млел, когда она зарывалась руками в его волосы, прижимая к себе ещё сильнее. Желание обладать остроухой было невыносимым, но все же шеддар на мгновение замер, словно испрашивая у принцессы разрешения, и в ответ она обхватила его ногами, заставив сдавленно зарычать, опаляя шею жарким дыханием.
А потом пришла боль. Она была до одури ослепляющей, и Лиланг сдавленно пискнула, что есть силы вцепившись в широкую спину Полководца. Он что-то успокаивающе шептал ей на ухо и нежно оглаживал чувствительные места, отвлекая от неприятных ощущений. Наконец Лиланг сама подалась навстречу, прикусила смуглую кожу на шее и захлебнулась вдохом от пробежавшего по телу жара.
Прикосновения и поцелуи обжигали, движения от мучительно медленных становились резкими, сильными, быстрыми. Здесь и сейчас Лиланг и Редо были неделимы. От хриплого голоса Полководца у принцессы по коже пробегали мурашки, а когда он сжал её бедро, когти впились кожу, вплавляя боль в наслаждение. Лиланг выгнулась навстречу, и с её губ сорвался короткий вскрик удовольствия. Почти сразу Редо замер, хрипло выдыхая её имя в шею.
А отдышавшись, они повторили.
***
Наутро, когда волшебство минувшей ночи рассеялось, принцесса собралась с духом и рассказала Полководцу обо всем, что произошло с ней за время его отсутствия. Редо слушал внимательно и не перебивал, складывая в голове общую картину. С каждым произнесенным словом Лиланг чувствовала, как меняется настроение Полководца. Когда принцесса дошла до разговора с Неназванной о сделке, шеддар принялся задумчиво мерить комнату шагами. Лиланг не знала, что от него ожидать, и потому нервно комкала тонкими пальцами простыню.
— Скверно, — наконец вымолвил Редо.
Он присел на край постели и перехватил руки принцессы.
— Мы найдем решение.
— Мы? — переспросила Лиланг, подумав, что ослышалась.
— Не оставлять же тебя на растерзание этой вашей «Матери», — мягко улыбнулся Полководец.
Но вопреки всему, Лиланг совсем не почувствовала облегчения. Скорее наоборот, ее накрыло тоской от осознания, что мечта о сытой и счастливой жизни в объятиях Полководца никогда не сбудется.
— Выше нос, принцесса, — уловив ее настроение, шеддар притянул Лиланг к себе. — Выход есть всегда.
— С момента, как убили мою семью, мы с Элли всегда скрывались, — разоткровенничалась принцесса. — Даже когда мы жили среди полукровок под другими именами, я все равно была готова к тому, что однажды мне снова придется исчезнуть. Бросить всех, кого я знала, уехать в другой город или на чужую землю.
Редо слушал, лениво перебирая волосы принцессы.
— А здесь, рядом с тобой, я могу быть собой и не бояться, что меня найдут, — продолжала она. — Я бы многое отдала, чтобы не быть опальной принцессой. В конце концов, возвести меня на трон всегда было идеей Элли.
Лиланг услышала шумный вздох, и Редо отстранился, внимательно глядя ей в глаза. Куда-то исчезла его мягкость, даже черты лица словно стали острее. Сейчас на принцессу смотрел не влюбленный в нее мужчина, а Первый Полководец Джагаршедда. Когда он заговорил, в голосе проскользнули стальные нотки.
— Элион рассказал о том, что случилось с твоей семьей, — отстраненно заметил Редо. — Он любезно посвятил меня в историю Кровавого Императора и того, что нас всех ждет, если ничего не предпринять.
Полководец помолчал, обдумывая дальнейшие слова.
— То, что мы увидели на севере, оказалось гораздо хуже, чем я ожидал. И здесь я склонен согласиться с Элионом — если это не остановить, нас всех ждет плохой конец.
Лиланг опустила голову.
— Все-таки Элли был прав, да? — пробубнила она. — И мне придется вернуться на Вечную Землю?
Редо взял ее за подбородок, заставляя поднять взгляд.
— Никто не может заставить тебя сделать что-то против воли. Но мы с тобой способны прожить достаточно долго, чтобы увидеть последствия неверных решений. И однажды ты будешь горько сожалеть о том, что ничего не сделала для своего народа.
С этими словами Полководец встал с кровати, оставив принцессу размышлять над услышанным. Уже возле дверей он обернулся:
— Я пришлю служанок, они помогут тебе привести себя в порядок, — Редо одарил принцессу одной из своих многозначительных улыбок, заставив ее вспыхнуть. — Приходи в сад, как соберешься. Я, Элион и Моренос будем тебя ждать.
Через некоторое время в опочивальне воцарилась суета. Первым делом служанки принесли отвар, успокаивающий боль, что пришлось нельзя кстати. Юные и расторопные шеддарки помогли Лиланг освежиться и облачиться в легкое платье. К моменту окончания сборов принцесса готова была провалиться сквозь землю от количества любопытствующих взглядов. Еще более стыдно ей стало, когда пришлось выйти из покоев и пройти сквозь комнаты, где проводили досуг другие наложницы. Оказавшись в центре внимания, принцесса поначалу съежилась, но быстро собрала волю в кулак. Гордо расправив плечи под понимающими взглядами наложниц, она прошествовала в сад походкой хромой утки.
В тени под акациями расположились шаман, бывший лорд-канцлер и Первый Полководец. Заметив принцессу, они одновременно развернулись в ее сторону. И судя по недовольным лицам Мореноса и Элли, Редо уже успел ввести их в курс дела. Впрочем, стоило Элиону увидеть походку Лиланг, как его брови в недоумении поползли вверх. Он задумчиво переводил взгляд с принцессы на Полководца и обратно. Моренос, в свою очередь, только многозначительно хмыкнул и закатил глаза.
— Раз все уже собрались, — произнес вместо приветствия шаман, — сразу скажу: эта история дерьмово пахнет.
— Твоя проницательность не знает границ, — ехидно отозвался Редо. — Лучше повтори все, что ты сказал раньше.
Моренос повел плечами и сложил руки на груди.
— Если эта «мать всех Совершенных» действительно приходит во сне, питаясь твоей жизнью, то лучше всего отправиться в Кер-Хасарад, к месту силы. Там я погружу тебя в мир снов Абэ Ильтайн, чтобы ты смогла дать ответ Неназванной, каким бы он ни был. И ты пострадаешь гораздо меньше, чем здесь.
— Ты забыл упомянуть, что есть еще одно решение, — тихо добавил Редо.
От Лиланг не укрылся недовольный взгляд Мореноса, брошенный в сторону старого друга.
— Я полагаю, оно не обязательно, — попытался увильнуть от темы шаман.
Но Редо сложил руки на груди, всем видом показывая, что не отступит. После непродолжительной борьбы взглядами Моренос раздраженно взмахнул хвостом:
— Если первый обряд затронет только принцессу, то второй — и тебя тоже.
— И что с этого? — пожал плечами Полководец. — Ты предлагаешь мне просто смотреть, как эта… Неназванная забирает из нее жизнь? То, что мы будем находиться в месте силы, не дает никаких гарантий.
Лиланг и Элли непонимающе переглянулись. Складывалось впечатление, что шаман изо всех сил старался не допустить участия Редо в предстоящей авантюре.
— Так ты сам расскажешь или это сделать мне? — наконец молвил Полководец, нетерпеливо помахивая хвостом.
Моренос что-то прошипел на языке джавардан, но тут же взял себя в руки. Под пристальным взором Редо он повернулся к Лиланг и Элиону.
— Мой друг хочет сказать, что есть второй способ защитить тебя, принцесса, — голос шамана дрогнул.
Моренос замолчал, собираясь с мыслями.
— Наш Первый Полководец пойдет следом за тобой в Абэ Ильтайн, — подытожил он.
Под акациями воцарилась тишина. Первой очнулась Лиланг:
— Я против! — она взмахнула руками. — Когда со мной был Йохавед, Неназванная впала в ярость!
— А вот я согласен с Полководцем, — тихо заметил Элион.
Лиланг метнула в него гневный взгляд, а Редо удивленно хмыкнул, не ожидав поддержки со стороны остроухого нелюдя.
— Значит, решено, — он хлопнул в ладоши. — Я отправлюсь в мир снов вместе с принцессой.
Моренос сердито сдвинул брови на переносице.
— Что-то я не припомню, чтобы соглашался на твою затею, — сварливо заметил он.
— Мой старый друг, — вкрадчиво отозвался Редо, — ты сомневаешься в решении Первого Полководца?
Шаман раздраженно проворчал что-то насчет превышения полномочий, но продолжать бессмысленный спор не стал.
…Оказавшись в Кер-Хасараде, Лиланг поняла, почему этот город называли местом силы. Здесь стояли руины древних храмов, обрамленные упрямо прораставшей сквозь камень зеленью. В воздухе и впрямь будто витали отголоски чего-то могущественного и древнего. По словам Мореноса, когда-то это место было колыбелью Махасти и от того пропиталось силой Первозданных.
Шаман провел гостей в один из храмов, стоявших в центре города. Пробивавшиеся сквозь трещины в потолке лучи солнца бликами отражались на стенах. Пол тонким саваном покрывал песок, но даже сквозь него можно было увидеть остатки древней фрески. Она была истерта от времени, но Лиланг разглядела изображение огромного золотого солнца и круживших вокруг него двух лун.
Поймав ее взгляд, Моренос улыбнулся:
— До Периода Исхода мы отдавали дань всем Первозданным. Этот храм был святилищем Милостивой Хасидзиль. Она не только джалмарийская покровительница, но и та, кто повелевал жизнью и смертью. Мы верили, что когда на небосводе восходят две луны, то Первозданная Хасидзиль смотрит на мир своими глазами. И те, кто хотели избежать ее гнева, творили чёрные дела, пока оба глаза богини закрыты.
Лиланг молча смотрела на фреску, думая о том, сколько еще она не знает. Прикосновение теплой ладони к плечу заставило ее встрепенуться. Рядом стоял Полководец. Его взгляд был спокоен и сосредоточен. Ободряюще поцеловав Лиланг в висок, он кивнул Мореносу. Пока шаман раскладывал благовония, принцесса оглянулась и увидела стоявшего поодаль Элиона. Счастливчик Элли напряженно наблюдал за происходящим. И снова Лиланг отметила залегшие под его глазами темные круги и сухие, искусанные губы. В храме, где все ощущалось совсем иначе, принцесса особенно остро чувствовала, как бывшего лорд-канцлера что-то терзает. Заметив Лиланг, Элли отвел взгляд в сторону. Когда Моренос подозвал его, нелюдь подошел ближе.
— Если что-то пойдет не так, — тихо произнес шаман, — будь готов вырвать принцессу из объятий сна. Ты должен разбудить ее, во что бы то ни стало.
Элион сосредоточенно кивнул, избегая смотреть на Лиланг.
Повинуясь приказу Мореноса, принцесса и Полководец уселись в центре золотого солнца, готовые шагнуть в неизвестность. Редо криво улыбался, непоколебимый и уверенный в себе, и его спокойствие передавалось Лиланг. Запах благовоний расслаблял дух и тело, а монотонный голос шамана убаюкивал, все глубже погружая принцессу в сон. Последним, что она почувствовала перед тем, как впасть в забытье, были крепко сомкнувшиеся на ее ладони пальцы Полководца.
Их встречает уже знакомая принцессе пустота. Редо оглядывается, видя сквозь тьму руины разрушенного города. Он первым слышит хруст костей под ногами матери всех Совершенных и тут же выходит вперед, закрывая принцессу от гнева Неназванной.
«Ты пришла, дитя, — шелестит голос женщины. — И снова привела с собой чужого».
Неназванная выходит из темноты, складывая на груди руки. Лиланг кажется, что золотая кожа Совершенной сияет куда ярче, нежели в их первую встречу.
«Ты приняла решение, принцесса?» — Неназванная смотрит сквозь незваного гостя.
Лиланг собирается ответить, но ее опережает Редо.
«Раньше меня называли «Девять», — произносит он, почтительно склоняясь перед Неназванной. — Познаватель был моим другом».
Совершенная молчит, пристально разглядывая древнего шеддара. Наконец она холодно улыбается:
«Даже когда Даэтран перестал слышать мою волю, я все равно видела все его деяния. Я знаю о тебе, Девять, — молвит она. — Не думала, что ты способен склонить перед кем-то голову».
«Мой народ чтит тех, кто был до нас, — отвечает Полководец. — Мы выказываем уважение каждому, кто этого достоин».
Лиланг жмурится, ведь последние слова Редо звучат слишком опасно. Несмотря на учтивость, он говорит с матерью Совершенных, как с равной. Но вопреки всему Неназванная звонко хохочет.
«Я вижу тебя насквозь, Девять, — смех резко обрывается. — После гибели своего легиона ты убивал моих детей без угрызений совести. Это ты своей войной заставил Глеанна пойти на отчаянный шаг и стать проводником тысячи голосов Хаоса. И все же, — Неназванная выдерживает паузу, — именно тебя Даэтран спас от смерти. И ты искренне любишь юную принцессу и готов пойти ради нее на все. Только поэтому я не причиню тебе зла».
«Премного благодарен, — Редо сверкает острыми зубами. — Ты предложила Лиланг сделку. Я хочу знать, зачем».
Он смотрит на Совершенную без страха. Лиланг думает, что этот мужчина, похожий на солнце, совсем не боится смерти.
«Я покажу последнюю часть потерянной истории».
Совершенная подходит ближе и простирает руки. Лиланг и Редо переглядываются и без сомнений касаются золотых ладоней.
Тьма привычно сменяется образами прошлого. С высоты птичьего полета Лиланг видит поля битвы, где сражаются с Совершенными гордые сыны и дочери Джагаршедда. Внизу бескрайней равниной простирается Хальгейза. Уничтоженная войной земля еще не скована льдами и не названа Белым Безмолвием. На горизонте изломанной линией виднеются горы, отделившие Иллириан от остального мира. Лиланг кажется, что она стремительно падает вниз и вот-вот разобьется. У нее перехватывает дух, и только голос Редо не дает принцессе потеряться в вихре воспоминаний.
Одно сражение сменяется другим, а кожа Совершенных больше не сияет золотом. Шеддары теснят их сквозь ледяную пустошь, не щадя никого. И в самой гуще битвы стоят двое нелюдей, как две капли воды похожих друг на друга. Лиланг узнает в них первых детей Неназванной, потерявших свою силу. Они замирают в водовороте смерти, обнажив мечи и не видя никого, кроме друг друга.
«Скажи, брат мой, сколько миров и дорог мы с тобой прошли?» — спрашивает один.
«Больше, чем мы можем вспомнить», — горько улыбается второй.
Ассэне кричит, срывая голос:
«Зачем тебе это было нужно?!»
«Войне пора закончиться, — продолжает улыбаться Даэтран. — Надо было прекратить резню. Иначе эти земли постигла бы участь других миров. Вспомни, Ассэне, сколько их мы уничтожили? В скольких мирах наше появление означало час конца?»
Близнецы буравят друг друга тяжелыми взглядами, пока рядом умирают их собратья.
«И ты предпочёл смерть собственного народа?» — в голосе Ассэне нет гнева, только бесконечная скорбь.
«Не смерть, а всего лишь новое рождение, — Даэтран вздыхает, словно объясняя что-то неразумному дитя. — Мы теперь такие же, как остальные. Мы равны им, и мы живые».
Ассэне отказывается понимать его выбор.
«Когда ты просил у Матери душу, я был готов принять твое решение. Когда ты разделил ее между нашими братьями и сестрами, я думал, это часть твоего плана. Я не дал тебе умереть, когда ты пожертвовал собой ради них, — нелюдь ненадолго замолкает. — Но ты предал нас, даровав шеддарам силу, способную уничтожить нас! Ты обманул мой народ, стерев память о нашей Матери!»
Последние слова тонут в вое и лязге сражения.
«Мы должны её забыть. Ни она, ни Хаос Тысячеглазый не займут теперь наши сердца, — по-прежнему спокойно отвечает Даэтран. — Мы не будем влачить существование с пустотой внутри, у нас не будет той силы, что привела к гибели Айягарасэ, и нас не заберёт Хаос».
Ассэне понимает, что не сможет достучаться до близнеца. И тогда он задает последний вопрос:
«Почему ты не пошел другим путем? Почему я должен был вызвать тебя на бой? Почему все должно закончиться именно так?»
Даэтран рвано смеется, подставляя лицо ветру.
«Я носил много личин и много имен. Я внимательно наблюдал за тобой, брат. Я верил, что мы сможем остановить это безумие, но… — он пронзительно смотрит на близнеца. — Ты убил ту, чья исцеляющая длань могла бы стать спасением для всех, кто останется после нас».
На лице Ассэне отражается неподдельное изумление:
«Так это все из-за неё?»
«Нет, — Даэтран качает головой. — Это все из-за нас обоих. Ты и сам знаешь, это не прекратится, пока мы живы».
Ассэне неприятно усмехается. Несмотря на сплетенные когда-то жизни, он не верит.
Просто не может поверить, что из-за разделенной на двоих души умрут оба близнеца. В конце концов, братья были первыми сыновьями Неназванной. И дарованной им силы должно хватить, чтобы выжил хотя бы один.
«Я не могу поступить иначе», — вздыхает Ассэне, поднимая руку с мечом.
«Я знаю, брат, — Даэтран смеётся так, словно не ему предстоит схлестнуться насмерть с близнецом. — Но мы с тобой неделимы. Мы встретимся в следующей жизни и не вспомним наших имён».
«И не будем врагами, верно? — по губам Ассэне скользит невеселая улыбка. — Сразись со мной, брат».
Едва видение истаивает, оставляя после себя только опустошение, Лиланг слышит непривычно грустный голос Редо:
«Вот, значит, как погиб Познаватель».
А принцесса ловит себя на мысли, сколько же на самом деле потеряли иллирийцы, забыв о своей Матери и исказив правду.
«Они должны вернуться, — говорит Неназванная, глядя на Полководца. — Я вижу — ты часть того будущего, что ждет близнецов, если принцесса согласится».
«Покажи нам его», — отрывисто произносит Редо.
Неназванная склоняет голову к плечу и перед Лиланг с Полководцем мельтешит калейдоскоп видений. Они длятся всего мгновение и в то же время растягиваются в вечность. Перед глазами — варианты будущего, зыбкие и непостоянные. И везде Лиланг видит братьев, чьи жизни переплетены даже сквозь время и расстояние. Одни образы сменяются другими, и принцессе кажется, что она снова и снова проживает жизнь нерожденных еще близнецов. Лиланг видит черноволосую ведьму, что принесет братьям много боли. Видит она и седую девчонку, способную зажечь звезды. И какими бы ни были их пути, в конце всегда одно: Разлом Белого Безмолвия, и близнецы, стоящие перед ним.
Полководец хмурится, осмысляя увиденное. Когда он снова смотрит на мать Совершенных, его взгляд становится тяжелым и колючим.
«Недостаточно просто вернуть их, верно? — он усмехается. — Что ты не договорила, Неназванная?»
Златокожая женщина тихо смеется и грозит пальцем:
«Ты слишком любопытен, Девять. Разве не интереснее заключить сделку и самому узреть, как все изменится?»
«Нет, не интересно, — резко отвечает Полководец. — Лиланг говорила, что эти души прокляты. Я не шаман, но даже я знаю, что проклятие мертвецов невозможно повернуть вспять. И нужна огромная сила, способная его хотя бы ослабить».
Мать Совершенных перестает улыбаться. От нее больше не исходят скорбь и горечь. Гордая и величественная она возвышается над принцессой и Полководцем, сияя золотом. Тьма вокруг полнится голосами тех, кого давно нет. Они шепчут на языке забытом, певучем, чужом:
«Мы рождались, мы не прощали, мы умирали. Мы убивали, мы не сожалели, мы не понимали. Мы себя изжили».
По спине Лиланг бегут мурашки, и она думает, может ли нерожденная душа иметь память?
«Мы теряли, мы искали, мы нашли, — доносится со всех сторон. — Мы здесь, мы ждали, мы спали. Мы проснёмся».
Сердце принцессы пропускает удар: голоса проникают под кожу, словно даже умершие Совершенные все еще могут влиять на чужие разумы.
«Мы верим, мы помним, мы терпим. Мы ждём, — принцессе хочется зажать уши и больше не слышать непрекращающийся шепот. — Мы вечны, мы совершенны, мы неделимы. Мы вернёмся».
Но Редо не позволяет голосам сбить себя с толку. Он упрямо ждет ответ от Неназванной.
«Жизнь за жизнь, — наконец, отвечает Совершенная. — Хоть как-то изменить судьбу может только добровольная жертва».
Редо переводит взгляд на Лиланг. Он прекрасно понимает, о чем говорит златокожая женщина.
«Непреложная истина равноценного обмена проста, — произносит Полководец. — Чтобы близнецы выжили и стали свободными, кто-то должен умереть».
Лиланг вцепляется в его руку, преисполненная странной решимости. Когда-то Элли сказал:
«Быть счастливыми — это не про нас, Лиланг Даэтран. Мы были рождены для других целей».
И сейчас она понимает смысл этих слов. Варианты будущего, увиденные принцессой, были печальны и трагичны не только для неё, но и для всех остальных. Лиланг вскидывает голову, встречаясь со взглядом Совершенной:
«Пообещай мне одно, — она заставляет свой голос не дрожать. — Ты дашь нам еще немного времени».
Принцесса боится смотреть на Полководца. Но он не убирает руку из ее ладоней, только сжимает крепче тонкие пальцы.
«Жизнь за жизнь, — говорит Редо. — Сдержи обещание, Неназванная».
Мать всех Совершенных счастливо смеется и хлопает в ладони, всего одним движением подтверждая заключенный договор.
…Лиланг дрожащими пальцами сжимала чашу, вполуха вслушиваясь в разговор на другом конце зала. Когда она очнулась, то первым делом увидела лицо Счастливчика Элли. Едва ли не впервые на памяти принцессы Элион выглядел по-настоящему перепуганным. Он хлопотал вокруг Лиланг, точно курица-наседка, пока она пыталась прийти в себя.
— И каково это — лицезреть прародительницу нашего народа? — нелюдь присел рядом с принцессой.
Она пожала плечами.
— Неназванная выглядела… одинокой.
Элион покосился на Лиланг.
— Ты чувствовала себя так же?
С тяжелым вздохом принцесса едва заметно кивнула.
— Я не уверена, что приняла верное решение, Элли, — тихо пробубнила она. — Во сне мне все казалось правильным, но сейчас… Это ведь затронуло не только меня, но и Редо.
Бывший лорд-канцлер ободряюще приобнял Лиланг за плечи.
— Сомнения — это правильно. Это позволяет взглянуть на проблему с другой стороны, — он улыбнулся. — Но не позволяй сомнениям разодрать тебя на части. То, что вы сделали — было верным решением. А последствия… Что ж, будем решать проблемы по мере их поступления.
Лиланг благодарно улыбнулась, чувствуя, как на душе становится немного спокойнее. Она перевела взгляд на шамана и Полководца, стоявших возле выхода из храма.
— Как думаешь, они еще долго будут ругаться? — вздохнула принцесса.
— Ну, начали они еще до твоего пробуждения, — хмыкнул Элли. — Но согласись, не каждый может позволить себе орать на Первого Полководца и не заиметь при этом тяжелые последствия.
И впрямь: шаман вопил, отчаянно размахивая руками и не стесняясь в выражениях.
— Ты понимаешь, что это значит?! Я бы мог понять, согласись только принцесса на это безумие, но ты-то? — голос Мореноса эхом разносился под потолком. — Ты видел пришествие Совершенных и пережил Исход! И ты так просто решил выменять свою жизнь на жизни тех, кто привел Совершенных и Тысячеглазого в наш мир?!
Полководец слушал вопли старого друга, выгнув бровь и нетерпеливо щелкая хвостом по полу. Вздыхая, он ждал, когда словесный поток шамана иссякнет. Наконец, Моренос выдохся и замолчал.
— Поверить не могу, что ты так легко согласился, — сипло буркнул он после непродолжительной паузы.
Полководец качнул головой.
— Ты все еще помнишь, каким был мир до пришествия Совершенных? — тихо спросил он. — Мы прожили всего пару столетий до начала войны и еще четыре тысячи лет после Исхода. Тебе не кажется, что это слишком много?
— Нет, не кажется, — сердито отрезал Моренос, нервно расхаживая из стороны в сторону. — С ума сойти, ты заключил сделку с матерью Совершенных. Да Махасти отвернется от тебя после такого!
— Я уверен, наша Первозданная достаточно милостива, чтобы простить одну ошибку своему любимцу, — усмехнулся Редо.
Впрочем, слабая улыбка тут же сошла с его лица.
— Нет ничего хорошего в том, чтобы жить так долго и видеть столько смертей. Пусть будет так, как должно, Моренос, — продолжил Редо. — Быть может для того я и выживал в каждой войне. Разве ты не хочешь вновь увидеть, как цветет наша земля? Я выбрал лучшее будущее, — он пожал плечами. — Но за все нужно платить.
Моренос обессилено опустил плечи, понимая, что старый друг прав абсолютно во всем. Редо хлопнул его по спине и направился к Лиланг. Моренос смотрел вслед и думал, что навсегда запомнит их такими: хрупкая и несовершенная фигура остроухой принцессы в крепких и надежных объятиях древнего Полководца.