Tearing me apart with words you wouldn't say,

And suddenly tomorrow's a moment washed away.

'Cause I don't have a reason, and you don't have the time,

But we both keep on waiting for something we won't find.

All I ever wanted, the secrets that you keep,

All you've ever wanted, the truth I couldn't speak.

'Cause I can't see forgiveness, and you can't see the crime,

And we both keep on waiting for what we left behind.

The light on the horizon was brighter yesterday,

With shadows floating over, the skies begin to fade.

You said it was forever but then it slipped away,

Standing at the end of the final masquerade.

© Linkin Park — Final Masquerade

Дола сидел на краю балкона, небрежно свесив ногу, и неторопливо потягивал вино. Отсюда ему открывался прекрасный вид на внутренний сад, где неспешно прогуливались гости. В преддверии грандиозного бала в Термарилль прибыли главы Старших Домов вместе со своими семьями. Глядя на них, Дола усмехнулся: у него была репутация паршивой овцы, но даже она не перевешивала титул младшего принца. За последние несколько дней нелюдь успел отшить несколько фрейлин и парочку особо отчаянных дочерей союзных Домов. Кроме того, прибытие гостей из Джагаршедда особенно сильно взбудоражило общество высокородных, и несколько дней назад Дола стал свидетелем довольно забавной сцены. 

«Иокаста» приближается к Термариллю, и с борта уже видно переливающиеся в лучах заката золотые шпили. Когда Дола поднимается на палубу, то видит отца, задумчиво разглядывающего дворец. 

«Должен признать, иллирийцы умеют впечатлить, — произносит Полководец, едва нелюдь оказывается достаточно близко. — Вид на дворец, летучий корабль… Они умеют демонстрировать величие». 

«Можешь сказать об этом принцессе Махавель, ей это польстит», — усмехается Дола. 

«Махавель... — Полководец хмурится, вспоминая. — Ах да, та решительная женщина из Анклава, — он смеется в бороду. — В прошлый раз она знатно меня уязвила». 

«Тебя? — веселится Дола. — Тогда я тоже просто обязан выразить ей свое почтение».  

Некоторое время отец и сын стоят в тишине. Не обращая внимания на холодный ветер, Полководец всматривается в башни дворца. Дола вздрагивает, когда шеддар неожиданно касается его плеча: 

«В каком крыле находятся покои Императрицы?» 

Нелюдь недоуменно вскидывает брови и мнется, но под взглядом отца, указывает рукой на одну из башен: 

«Там, — Дола жмёт плечами. — Наверху башни горит свет, значит матушка уже в опочивальне». 

Тяжелая рука Полководца неожиданно ложится нелюдю на макушку и ласково треплет волосы. 

«Почему бы не дать высокородным повод для сплетен?» — с неожиданным озорством усмехается отец. 

Дола не успевает понять, о чем он, когда за спиной Полководца разворачиваются мощные кожаные крылья. 

«Постой, ты же не… — последние слова младший принц произносит уже в пустоту. 

Не слушая его, шеддар взмахивает крыльями и с удивительной легкостью взмывает в закатное небо. Дола провожает фигуру Полководца долгим взглядом, не в силах признаться себе в том, как же сильно он сейчас завидует отцу. 

По прибытию в Термарилль младшему принцу приходится отдуваться за всех, объясняя, почему среди прибывших гостей нет Первого Полководца. А наутро, идя по коридору, нелюдь видит, как из покоев Императрицы выходит отец. Он небрежно поправляет слегка мятую тунику и проходит мимо оторопевших иллирийцев с невыносимо довольным выражением лица. 

Дола тихо рассмеялся, вспомнив недавние события. Поведение гостя из Джагаршедда было столь вопиющим, что иллирийцы не могли это переварить. Но никто не мог ничего высказать в лицо Императрице, ведь это было чревато отлучением от двора. И последние несколько дней Дола откровенно наслаждался тем, как баламутит высокородных от беспомощного возмущения. 

В опочивальне тихо скрипнула дверь, и на балкон проскользнула служанка. 

— Ваше Высочество! 

Поклонившись младшему принцу, она поставила поднос с фруктами на небольшой столик и замерла. Дола обернулся и уставился на девчонку. Бреннан выглядела гораздо лучше, чем в их первую встречу. С лица окончательно сошли кровоподтеки, а глаза сверкали неподдельной радостью. 

— Спасибо, — нелюдь подхватил с подноса ягоду и метким движением отправил ее в рот. — Как поживает камердинер? 

— С ним произошло несчастье, — от Долы не укрылось то, как Бреннан пыталась сдержать счастливую улыбку. — Давеча он сломал ногу, и вероятно ему придется покинуть должность.

Служанка замялась, теребя подол платья: 

— Это… вы постарались, Ваше Высочество? 

— Не понимаю, о чем ты, — Дола отправил в рот очередную ягоду. — Выходит, я остался без камердинера? Какая жалость. 

Он отвернулся, пряча паскудную ухмылку. Ведь всего пару дней назад нелюдь видел, как из комнаты камердинера выходит перепуганная служанка со следами побоев. Дола понимал, что это происходит не в первый и не в последний раз. И никому не было дела до беззащитных девчонок, для которых работа во дворце оставалась единственным способом не погрязнуть в нищете. Мужчинам-полукровкам было гораздо проще — иллирийская армия принимала всех, за что стоило поблагодарить Императрицу Лиланг. Но вот женщины… Их уделом становились или бордели, или служба высокородным. 

Поэтому, когда перепуганная служанка исчезла, торопливо поправляя платье, Дола посчитал своим долгом навестить зазнавшегося камердинера и провести воспитательную беседу. Если, конечно, спуск по лестнице пинком под зад можно было считать педагогическим элементом. 

— Вы не боитесь упасть, Ваше Высочество? — спросила Бреннан. 

— Я что, слышу в твоем голосе заботу? — Дола нарочито сильно наклонился вперед, разглядывая сад. 

Бреннан вцепилась в его рубаху, словно это спасло бы младшего принца от падения. 

— Не волнуйся, — Дола отсалютовал бокалом. — Я не умру такой нелепой смертью. 

«Ни я, ни мой брат. Мы не умрем. Никогда не умрем», — эхом откликнулось в разуме. 

К появлению нового голоса в своей голове Дола отнесся довольно философски. Смирение с тем, что с ним что-то не так, пришло к нелюдю достаточно быстро, а сил удивляться уже не осталось. 

«Голосом больше, голосом меньше… — мрачно подумал младший принц. — Я и без них был не в себе». 

Бреннан продолжала крепко держать его за край рубахи, и нелюдь с подозрением уставился на служанку. 

— Будь на моем месте Лайе, — заметил он, — тебе бы наверняка уже отрубили руки. 

— Я просто хотела поблагодарить Ваше Высочество за то, что вы сделали, — Бреннан опустила глаза. — И тогда, и сейчас. Что бы ни случилось, я всегда буду на вашей стороне. 

Дола усмехнулся и пригубил вино: 

— Вряд ли я здесь надолго задержусь, — он увидел погрустневшее лицо служанки и мягко улыбнулся. — Лучше служи верой и правдой моему Дому, это гораздо важнее. 

— Я поняла, Ваше Высочество, — Бреннан, наконец, убрала руки. — Вы собираетесь присоединиться к трапезе с семьей? 

— Придется, — Дола поморщился. — Подготовь мундир. 

— Но Императрица отправила вам мантию… — служанка склонила голову. — И сказала, что отказ не принимается. 

Нелюдь недовольно скривился: 

— А в чем, собственно, смысл высокого титула, если я даже не могу выбрать, как мне одеваться? — ворчливо заметил он, слезая с перил. — Давай сюда эту мантию. Если вдруг я в ней запутаюсь и сверну себе шею, прошу винить в этом только мою матушку. 

Обед проходил на застеклённой террасе, с которой открывался совершенно потрясающий вид на Термарилль. Лайе неторопливо попивал вино и разглядывал присутствующих. Здесь были принцесса Махавель, Императрица и их рогоносные гости — Редо и Моренос.  Шеддар, которого звали Карасом, куда-то исчез с утра пораньше, и Лайе удивляло то, что Императрицу это не волновало. Наследный принц покосился на пустующее место рядом с собой и вздохнул. Дола по-прежнему не любил светские приемы и пытался слинять при каждой удобной возможности, а сегодня и вовсе не выходил из покоев. И если раньше причиной остаться при дворе для него был сам Лайе, то сейчас нелюдя ничто не удерживало рядом с братом. Лайе вздохнул, покачивая в руке бокал и задумчиво наблюдая, как плещется внутри багряная жидкость. 

Он все ещё отчаянно надеялся, что «любовь» Долы к мертвой ведьме окажется лишь наваждением, временной одержимостью, которая развеется при виде хорошеньких иллирийских фрейлин. При мыслях о Сольвейг Лайе скрипнул зубами, злясь на самого себя. С тех пор, как она появилась в жизни близнецов, все пошло наперекосяк. И даже любовь Долы, которой наследный принц так дорожил, истаивала, словно иней на ладонях. Зеленоглазая ведьма осталась далеко-далеко, став пеплом на земле Реванхейма, и все же по-прежнему была рядом. Память о ней и о днях и ночах, проведённых вместе, жила в Доле. И пусть он по-прежнему улыбался и несносно себя вел, невозможно было не почувствовать исходившую от него глухую тоску. 

И Лайе от этого тошнило. 

Он злился на себя, на брата, на свою глупую ненависть к бабочке-однодневке, которая умерла и унесла с собой в могилу десятки человеческих жизней. 

Глядя на мать, беззаботно общавшуюся с Первым Полководцем, Лайе нахмурился. Возвращение домой оказалось совсем не таким, как он себе представлял. Несмотря на кажущееся спокойствие, во дворце царило напряжение, а грядущий бал только нагнетал атмосферу. Пока Дола прозябал в бастионе Дергдейт, Лайе ознакомился с происходящим в Империи, и приятного в этом было мало. За тринадцать лет Дома Янос и Ассэне сумели укрепить свои позиции, и теперь их старшие сыновья занимали место в командовании иллирийской армии. Принцы Шанур Сионар и Рейно Йонах сдерживали стремительно росшую власть соперничавших Домов, а Императрица Лиланг предложила семье Ассэне выгодный для обеих сторон договор. 

Ценой которого был брак Лилайе Даэтрана с принцессой Симеон. Не то чтобы наследного принца это не устраивало. С детства он привык к тому, что его судьба предопределена, и принимал это как должное. И все же ему было неспокойно, а предчувствиям Лайе привык доверять. 

Наследный принц до хруста в пальцах сжал бокал и почувствовал на себе внимательный взгляд Первого Полководца. Лайе заставил себя улыбнуться и поспешно взглянул на мать. Как и всегда, Лиланг выглядела безупречно. В детстве Лайе казалось, что его мать похожа на статую — такая же непоколебимо уверенная в себе, спокойная и холодная. И если бы он не увидел ее истинное лицо в день возвращения, то верил бы в это до сих пор. Сейчас же, наблюдая за ней, Лайе понимал, что Императрица носила маску так же, как и он. А за ней скрывалась совсем еще молодая иллирийка, слишком рано ощутившая на плечах бремя власти. И теперь, когда рядом был мужчина, которого Императрица любила, она казалась Лайе куда более… живой. На скулах Лиланг появился румянец, синие глаза сияли счастьем, а на темных губах все чаще появлялась открытая улыбка. 

Понаблюдав за матерью, наследный принц перевел тяжелый взгляд на Полководца. Он честно пытался найти в нем хоть что-то, напоминающее семейное сходство, но раз за разом приходил к выводу, что куда больше от отца досталось Доле. Его свободная и беспокойная душа, звериный взгляд и, конечно же, норов, доставлявший всем столько проблем. Для Лайе же Редо оставался чужаком, которого стоило остерегаться. Хоть Полководец был спокоен и дружелюбен, наследный принц остро чувствовал исходящую от него опасность — куда более сильную, нежели от остальных шеддаров. 

Лайе залпом допил вино и подозвал слугу, требуя снова заполнить бокал. Поерзав на своем месте, нелюдь постарался вслушаться в разговор за столом. 

Махавель по-прежнему вела непринужденную беседу с Мореносом. В основном они предавались воспоминаниям о былых временах, порой обмениваясь легкими колкостями. И Лайе казалось, что это доставляло им обоим удовольствие. 

— Большинство иллирийцев отказывается это признавать, но история шеддаров полна ключевых моментов. Преимущественно, кровавых, — заметила принцесса Махавель, элегантно разрезая мясо в тарелке. 

— Вам стоило бы вспомнить королеву Имрах, — невозмутимо парировал Моренос, с хрустом отправив в рот ножку куропатки вместе с костью. 

— Имрах была королевой Камайнена, а не Совершенной, — немедленно отозвалась иллирийка. 

— Вы забыли, ради чего Имрах пожертвовала Камайненом? Землёй, которую вы, иллирийцы, заняли и назвали Вечной, — подал голос Редо, отвлекшись от созерцания Лиланг. 

Присутствующие посмотрели на него. Полководец медленно качнул головой: 

— Ваши Совершенные уничтожили то, что осталось от камайя, лишив их народ возможности возродиться, — Редо неторопливо отпил вино. — А хельги, обреченные жить в Ульях и управляемые единым разумом королев? Многие уже забыли, что Совершенные сделали с Хальгейзой и ее народом. Очень удобно не помнить о том, что на войне все средства хороши, а последствия пусть разгребают потомки. 

Повисла тяжелая тишина. Лайе подумал, что до устоявшегося мира между Иллирианом и Джагаршеддом им ещё далеко. По его ощущениям, весь союз держался на любви Полководца и Императрицы и открытой торговле между государствами. Происходящее было лишь попытками нащупать верный путь, хрупкую дорогу к сосуществованию без ненависти. И даже то, что Первый Полководец Джагаршедда сейчас был здесь, на Вечной Земле, можно было счесть за какое-то чудо, счастливое стечение обстоятельств. Ведь история могла сложиться совсем иначе, когда юная Лиланг отправилась к шеддарам. Если бы ее тогда убили, то не было бы сейчас ни союза, ни этого обеда, ни Долы с Лайе. И, возможно, уже не существовало бы самой Вечной Земли, останься она в руках Кровавого Императора. 

— Сложно, наверное, смотреть на нас, и не ненавидеть? — подал голос Лайе. 

Он встретился взглядом с Полководцем, и на губах древнего воина расползлась снисходительная улыбка. 

— Гораздо проще, чем ты думаешь, — усмехнулся он. — Жить в ненависти легко, но нужно уметь прощать. 

— Прощать? — Лайе захлопал глазами, обескураженный неожиданным ответом.  

Рядом весело хмыкнула Императрица, и наследный принц бросил в ее сторону непонимающий взгляд.

— Однажды я задала ему тот же вопрос, — Лиланг тихо засмеялась, подперев лицо ладонью. — Мне даже интересно узнать, будет ли ответ тем же, что и тогда. 

Лайе нахмурился, поочередно глядя то на мать, то на Редо. 

— Когда-то я сражался с Даэтраном Познавателем, — неторопливо заговорил шеддар. — Мы имели все шансы друг друга поубивать, но Совершенный Глеанн призвал Хаос. Когда в небе открылся Разлом, мы с Познавателем выжили только благодаря чуду. Никто из нас не желал становиться кормом для Тысячеглазого, и в тот момент не имело значения, кто рядом — друг или враг. В конце концов все свелось к тому, что мы оба оказались заложниками жизни, которой не просили. Ненависть бессмысленна, когда существуют непреложные обстоятельства. 

«Он говорит о неизбежности, — зло подумал Лайе. — Как о данности». 

Улыбка исчезла с лица Полководца. 

— Уже потом я узнал, что королева Имрах пожертвовала своим народом. Она сожгла себя и свое нерожденное дитя лишь для того, чтобы Камайнен не достался Совершенным. И больше нет ни камайя, ни Земли Свободы. А проклятие Имрах и чары Совершенных продолжают пожирать Джагаршедд, делая нашу землю бесплодной и мертвой, — Редо ненадолго замолчал. — Вот это — цена ненависти. Она не оставит после себя ничего, кроме выжженной земли. Я хочу для своего народа другое будущее. 

Лайе замолчал, осознавая, что Полководец был неприятно прав. В голову снова полезли мысли о Сольвейг и ссоре с близнецом. 

«То, что случилось между мной и Долой — цена моей ненависти?» — невесело подумал наследный принц. 

— Точно так же погибла наша Айягарасэ, — нарушила тишину принцесса Махавель. — Легенды говорят, что Золотая Земля была прекрасна, а ее народ — бессмертен. Но Совершенные стремились к чему-то большему, нежели вечная жизнь. Они жаждали безусловного господства и уничтожали непокорных. И в своей погоне за победой впустили в мир Тысячеглазый Хаос, который подарил им смерть и вечность в пустоте. 

— Совершенные приговорили себя сами, — пожал плечами Редо. — Но отрадно видеть, что не все из их потомков живут прошлым. 

Его взгляд, устремлённый на Лиланг, потеплел, и Лайе с трудом поборол желание закатить глаза. Кислая мина наследного принца не укрылась от внимания Редо. Вновь переключившись на сына, шеддар сложил могучие руки на груди: 

— Но где же твой брат? Неужели он совсем не горит желанием почтить нас своим вниманием?

В голосе Первого Полководца отчетливо прозвучала насмешка. 

«Его здесь нет, потому что ты ему не нужен, — хотелось колко ответить Лайе. — Потому что он не хочет вспоминать дни, в которых было столько боли». 

— Он никогда не любил светские приемы и пустословные беседы, — с чопорным видом произнес наследный принц. 

— Ему здесь не место, — Редо склонил голову набок. — Вечная Земля не стала ему домом. 

— А Джагаршедд, значит, был? — окрысился Лайе. — Там его все любили, да? 

— Лилайе Даэтран! — предостерегающе одернула его Лиланг.  — Держи себя в руках. 

Но наследный принц смотрел только на Редо, не замечая ничего вокруг. 

— Его место всегда было здесь, рядом со мной! — заносчиво произнес Лайе. — А не на Огненной Земле, где господствуют лишь предубеждение и смерть. 

Ощущая повисшую за столом неловкую тишину, он стоически выдержал взгляд Полководца. 

— Дерзишь, — Редо насмешливо сощурился. — Я уж думал, что в тебе совсем ничего от меня нет, сын. 

Он выделил последнее слово и теперь с нескрываемым удовольствием наблюдал за тем, как меняется выражение лица наследного принца. Пока Лайе пытался найти достойный ответ, Полководец спокойно продолжил: 

— Право сильного, Лайе. Оно было всегда и везде, но ты слишком юн, чтобы это осознать, — говорил шеддар, не сводя с наследного принца тяжелый взгляд. — Возможно, через пару веков ты поймёшь, что для мелкого полукровки не сдохнуть на чужой земле уже достижение. Огонёк сильнее, чем ты думаешь, и не тебе решать, где его дом. 

«Знай своё место, щенок»,— сквозило в словах Первого Полководца, и Лайе стало неуютно. 

Он вдруг в полной мере осознал, что сидевший перед ним шеддар куда более стар, нежели кто-либо из иллирийцев. Редо жил задолго до пришествия Совершенных. Он помнил Джагаршедд другим: плодородной и зеленой землёй, а не отравленной пустошью. Редо видел Предрассветную войну и пережил свой легион. Он прошёл через весь Период Исхода и прожил много тысячелетий после. И Редо не гневался на дерзкие речи сына, он просто считал их бессмысленными. И, разумеется, он не воспринимал серьезно гнев Лайе. И что хуже всего, Редо был уверен в своих словах. 

Неизбежность. 

Лайе ненавидел ее. Видя ее повсюду, он чувствовал себя бессильным. 

«И тебя не будет рядом, чтобы его спасти». 

Слова Тысячеглазого то и дело всплывали в памяти, отравляя душу нелюдя. И чем чаще он их вспоминал, тем больше ему чудилось, будто все к тому идёт. 

К концу. 

Наследный принц собрался было дать гневную отповедь отцу, но услышал приближающиеся шаги. Подавившись невысказанными словами, Лайе обернулся и удивленно застыл. Впрочем, внимание всех присутствующих так же оказалось приковано к новому гостю. 

Поежившись от столь пристального внимания, Дола Даэтран застыл на пороге террасы. Непослушные волосы были зачесаны назад так, чтобы не выбивалась ни одна прядь. Черная мантия, украшенная золотым узором, сидела на нелюде, как влитая. Лайе мимоходом подумал, что сейчас брат впервые в жизни по-настоящему выглядит, как младший принц Дома Даэтран. 

— Ты все же решил почтить нас своим присутствием, — усмехнулась Лиланг. — И прислушался к моей просьбе. 

Дола недовольно одернул мантию и оттянул давивший на горло воротник. 

— Не то чтобы у меня был большой выбор, — буркнул он, присаживаясь рядом с братом. 

Беседа между гостями возобновилась, а подоспевший слуга тут же наполнил бокал младшего принца. Едва Дола пригубил вино, как Лайе склонился к его плечу.  

— Обязательно было ломать камердинеру ногу? — укоризненно шепнул он. 

Дола усмехнулся, осознав, что ничто не способно укрыться от взора его брата. Он безразлично пожал плечами: 

— Согласен, не стоило. 

Не успела на лице Лайе расцвести облегченная улыбка, как близнец шепотом добавил: 

— Надо было ему сразу причиндалы отрезать, чтобы не взялся за старое. 

Лайе осуждающе сдвинул брови, но промолчал. 

Полководец с интересом разглядывал Долу, кривя губы в слабой усмешке. Заметив это, Лайе ощутил потребность снова нахамить отцу. Не нравилось ему, как Редо присматривается к Доле, не нравились и разговоры о том, что Доле не место здесь. 

— Ты рассказал им о корабле? — вопрос отца застал близнецов врасплох. 

Дола нахмурился, а Лайе недоуменно повернул голову в его сторону. 

— Корабле? — вкрадчиво поинтересовался он. — Каком корабле? 

Дола неуверенно поерзал на стуле и виновато отвел взгляд. В день, когда Малакай привел его в те руины, решив  исподтишка проверить на одержимость, Доле и в голову не пришло, что древний корабль может оказаться ценной находкой для иллирийского народа. К тому же рассказывать брату о том, что в том месте он особенно ясно услышал зов Тысячеглазого, нелюдю совершенно не хотелось. А последовавшая за этим череда событий и вовсе заставила Долу позабыть о том, что он был на том корабле.

— Когда мы были в Шергияре, — его голос звучал тихо, — Малакай показал мне останки корабля Совершенных. 

На террасе воцарилась тишина, и внимание всех присутствующих снова оказалось прикованным к Доле. Младшему принцу стало неуютно и он замолчал, зыркая на всех исподлобья. 

— Корабль Совершенных? — наконец, переспросила принцесса Махавель. — Расскажи о нем, пожалуйста. 

Несмотря на то, что в ее голосе звучало лишь отстраненное любопытство, от Лайе не укрылось, как принцесса взволнованно теребила пальцами салфетку. 

— Он не похож ни на что из того, что я видел здесь, в Иллириане. Сделан из неизвестного металла, а внутри мы нашли саркофаг, — Дола сделал глубокий вдох. — В нем лежит Совершенный Глеанн. 

— Что?! — воскликнула Лиланг, в изумлении переглядываясь с Полководцем. 

Лицо принцессы Махавель побледнело, и она подалась вперед: 

— Ты уверен, что это он? — от волнения женщина забыла про титул. — Дола, ты не ошибаешься? 

— Мы увидели память корабля — так это назвал Малакай, — пояснил младший принц. — В воспоминаниях в небе открылся Разлом и поглотил Совершенного. Язык был похож на наш, но в то же время казался другим. Кто-то кричал, — Дола опустил взгляд на свои руки. — «Принцесса Мадригаль» терпит крушение». 

Махавель шумно выдохнула и откинулась на спинку кресла. Скомканную салфетку она небрежно положила на стол. На губах принцессы появилась кривая улыбка. 

— Поверить не могу, — прошептала она. — Я... Мой Дом столько времени искал его тело. В наших записях он числится пропавшим без вести, но я всегда думала, что Глеанн сгинул в землях Белого Безмолвия… Мы и подумать не могли, что он встретил свою смерть в песках Джагаршедда. 

— То был черный день для всех нас, — подпер подбородок Моренос. — Именно тогда генерал Глеанн уничтожил Хазарем, сердце нашей земли. 

— И заплатил за это высокую цену, — эхом добавил Полководец. 

Махавель, забыв про этикет, потерла глаза, словно переживания лишили ее сил: 

— Спасибо, — она благодарно улыбнулась сначала Доле, а затем и шеддарам. — Теперь… Теперь хотя бы известно, где он упокоился. Жаль, что тéла принцессы Мадригаль уже не найти. Стоило бы похоронить их вместе. 

Дола наблюдал за женщиной с легким недоумением. То, как она говорила, словно свидетельствовало о том, что Махавель когда-то лично знала и Глеанна и его возлюбленную Мадригаль. Но разве было это возможным? Ведь иллирийцы давно утратили секрет бессмертия. И принцесса Махавель точно не могла помнить времена Совершенных. 

— Принцесса Мадригаль ушла в Джалмаринен, — неожиданно подал голос Лайе. — Когда матушка отправила нас выяснить причины гонений полукровок, мы нашли останки в катакомбах под Ресургемом. Мадригаль… 

— Лайе! — резко оборвал его Дола. 

Наследный принц бросил на близнеца обиженный и испепеляющий взгляд. 

— Она обратилась в прах, стоило нам прикоснуться к ней, — продолжил он, благоразумно умолчав об остальном. — От неё ничего не осталось. 

Махавель кивнула, принимая слова наследного принца на веру. Дола же отметил, что в этот раз она не выглядела изумленной. Впрочем, в отличие от Глеанна, оставившего в истории кровавый след и бесследно исчезнувшего, принцесса Мадригаль окончила свою жизнь вполне ожидаемо. Дола знал, что после того, как она стала одержимой и отправилась на поиски павшего генерала, Дом Йонах отрекся от ее имени. 

— Я не думал, что чьи-то мощи могут иметь столь большое значение, — буркнул нелюдь. 

— «Чьи-то мощи»? — насмешливо произнесла Махавель. — Глеанн был одним из семи генералов Совершенных. Тем, кто дал начало своему Дому. Вполне естественно, что мы хотели бы найти его тело. 

— У иллирийцев, — парировал Дола, — какое-то нездоровое отношение к покойникам. 

— Это наша история, младший принц. 

Махавель назидательно подняла указательный палец вверх, до ужаса напомнив Ису с его любимыми нотациями. 

— Это, — не удержался и передразнил нелюдь. — Помешательство на прошлом! 

— Дола! — теперь Лиланг одернула уже младшего принца. 

Он вскинул руки в примирительном жесте. 

— Действительно, — несмотря на это, голос нелюдя сочился ядом. — Кто я такой, чтобы рассуждать о таких вещах. 

— Дом Махавель изучает артефакты Совершенных в поисках утраченных знаний, — обратилась Императрица к Полководцу. — Орден Искателей Древностей мог бы помочь с раскопками и забрать тело Глеанна. 

— Джагаршедд будет безмерно рад возможности передать вам Совершенного и его корабль, — лучезарно улыбнулся Полководец. 

«Мы будем счастливы сплавить вам обратно мощи остроухого», — перевёл для себя его слова Дола и спрятал улыбку. 

— Махавель, — обратилась Лиланг к гостье. — Займись этим. 

— Непременно, Ваше Величество, — улыбнулась женщина.

Ее рубиновые глаза вспыхнули торжеством. 

— Моренос сообщит все необходимые сведения, — добавил Полководец, с легкой улыбкой наблюдая за оживившейся принцессой. 

— Я сегодня же отправлю письма с необходимыми указаниями в Эйн Ханым и Грандин. Будет лучше, если Искатели начнут подготовку уже сейчас, — Махавель перевела взгляд на молчащего шамана. — Моренос, вы поможете мне с должными инструкциями? 

— Разумеется, — шеддар склонил голову в знак согласия. 

Близнецы наблюдали за оживившимся собеседниками, чувствуя себя лишними. И если Лайе еще слушал разговор с интересом, то Дола боролся с желанием встать и уйти. 

— Если вы собираетесь отправлять на нашу землю Искателей, то кто-то из высокородных должен отправиться с ними, — молвил Редо. — Жест доброй воли, знак доверия. 

Последние слова шеддар произнёс несколько резче, чем хотел и досадливо скривил губы. За столом воцарилась тишина, и Дола ощутил прикованные к себе взгляды. Он поерзал на стуле, стараясь стать как можно более незаметным. Лайе же внимательно смотрел на отца, ощущая в происходящем подвох. В голове роились бесчисленные мысли в поисках решения. Наследный принц не мог припомнить никого, кому можно было бы довериться настолько, чтобы отправить его в Джагаршедд. 

— Нам нужен тот, кто хорошо знаком с нашими обычаями, — Редо рубил короткими фразами, тяжело глядя на братьев. — Тот, кто жил среди нас. 

— Это проблема, — заговорил Лайе. — Никто из моего народа не жил... 

— Я согласен, — оборвал его Дола. 

На какой-то миг Лайе показалось, что он ослышался. Медленно повернув голову, он увидел, что Дола и Редо неотрывно смотрят друг на друга. Лиланг молчала, не собираясь вмешиваться. Моренос и Махавель тоже притихли, с интересом наблюдая за развитием событий. 

— Чего?! — возмутился Лайе, но Дола проигнорировал гневный возглас. 

— Я согласен, — твёрдо повторил он, сложив руки на груди. — Я поеду в Джагаршедд. 

По губам Редо скользнула удовлетворённая улыбка. Сейчас он был похож на хищника, поймавшего добычу. 

«Подождите-ка, — оторопело подумал Лайе, — какого демона тут происходит?!» 

Воспитание не позволило ему громко выругаться, поэтому наследный принц молча прикусил губу. Он почувствовал себя лишним, неожиданно осознав, что за этим столом его слова не имеют никакого веса. 

— Прошу прощения, но мне нужно перекинуться парой слов с младшим принцем, — он демонстративно подчеркнул титул Долы.

С грохотом отодвинув кресло, Лайе тронул брата за плечо и размашистой походкой направился прочь. Дола закатил глаза, и под насмешливым взглядом отца последовал за братом. Едва они вышли с террасы, Лайе схватил близнеца за руку и потащил подальше от чужих глаз и ушей. Остановившись под раскидистым деревом, он резко развернулся и, пробуравив Долу недовольным взглядом, зашипел: 

— Ты с ума сошёл?! Зачем тебе в Джагаршедд? Неужели забыл, что там с тобой сделали? 

— Успокойся, — Дола сложил руки на груди, совсем как Полководец. — Я вполне способен за себя постоять.

— Тебе совсем не обязательно это делать… 

Лайе хотел взять Долу за руку, но близнец отшатнулся. 

— Лайе, — устало вздохнул он. — Ты вроде бы умный. Так почему ни разу не задумался, что после всего случившего мне нужно… время? 

— Одно дело — добровольная ссылка в Дергдейт, — прошипел сквозь зубы близнец, — и совсем другое — отъезд на чужую землю. 

— Ах вот оно что, — Дола фыркнул. — Боишься остаться один? Поставишь свое эго выше всего остального? 

Лайе молча выслушивал обидные слова, изо всех сил сжимая кулаки и глядя в одну точку. Непостижимым образом близнецу удавалось выбить его из равновесия всего парой колючих фраз. 

— Смотрю, ты уже забыл про вашу великую идею создать мир без войны и ненависти? Народ Империи — превыше всего, — нелюдь язвительно озвучил негласный девиз иллирийцев. — И, кажется, ты сейчас мешаешь мне поступить правильно. 

Лайе гневно вскинул голову, не желая принимать услышанные доводы: 

— Все можно решить совсем иначе! 

— Хватит! — рявкнул Дола. — Не тебе сейчас решать, что для меня лучше. Ты бы лучше к Ириану Ассэне присмотрелся повнимательнее! 

— Что? К Ириану? — Лайе оторопело захлопал глазами. 

— Ты знал, что принцесса Симеон была его возлюбленной? — уже спокойнее продолжил его близнец. — Ириана сослали в Дуэн Гвальчу за то, что он отказался принять решение отца. Я бы на твоем месте ожидал от него удара в спину. 

— Ты что-то… Путаешь, малой, — Лайе недоверчиво улыбнулся. — Семья Ассэне слишком хорошо дрессирует своих детей. Ириан не пойдет против воли отца. 

— Ты уверен? — Дола пристально смотрел в глаза близнеца. — Не все так… рассудительны, как ты, брат. 

Лайе обиженно поджал губы, так и не найдясь с ответом. Убедившись, что спора не будет, Дола неожиданно теплым жестом растрепал брату волосы. 

— Надеюсь, ты прислушаешься к моим словам, — он улыбнулся. — Не только тебе всегда быть правым. 

И оставив растерянного близнеца стоять в одиночестве, Дола широким шагом направился прочь. 

***

Тронный зал всегда поражал воображение Лайе своим великолепием, но сегодня — особенно. Слуги постарались на славу, разукрашивая его в честь зимнего праздника. Наследный принц подумал, что за всю свою жизнь не видел подобного торжества. Стоя вдали от гостей, он разглядывал потолок, разукрашенный золотыми лентами и переливающимися бусинами из драгоценных камней. А между ними в воздухе застыли сотни свечей, освещавших зал. Прищурившись, Лайе разглядел своды потолка, где мерцали загадочные камни-светлячки, в обычное время не позволявшие Термариллю погрузиться во тьму. Именно здесь, в тронном зале, их было больше всего, и они напоминали нелюдю звездную россыпь в ночном небе. В очередной раз Лайе задумался, какой же силой обладали Совершенные, раз их артефакты работали в полную силу и поныне. 

Наследный принц взглянул в сторону гостей, наслаждаясь чарующей музыкой, что доносилась с балкона. Музыкантов видно не было, но Лайе и без того знал, что Лиланг наняла лучших флейтистов Империи для сегодняшнего дня. 

Гости неторопливо переговаривались, и наследный принц криво усмехнулся: бал был для многих просто возможностью похвастаться богатством и властью и способом заключить теневые сделки в кулуарах дворца. А со стен, в изобилии украшенных фресками, на иллирийцев холодно взирали их Совершенные. 

Лайе вдруг почувствовал себя одним из них: молчаливый наблюдатель, лишенный возможности что-то изменить и вынужденный просто смотреть за деяниями своего народа. Эта мысль пришла в голову наследного принца столь неожиданно, что он на мгновение озадачился, не понимая, откуда она взялась. 

Сморгнув наваждение, нелюдь скользнул взглядом по толпе и усмехнулся. Разумеется, гости из Джагаршедда приковали к себе всеобщее внимание. Они были облачены в белоснежные туники, оттенявшие смуглую кожу, а на рогах сверкали золотые украшения, невольно притягивавшие взгляды. К удивлению высокородных, гости из Джагаршедда вели себя весьма учтиво, отнюдь не выглядя теми варварами, какими их представляла иллирийская история. Искусно лавируя между гостями, они умудрялись поддерживать беседу на вполне приличном языке Империи. И, конечно же, масла в огонь подливал спутник Императрицы — Первый Полководец. По сравнению с ним, утопая в многослойных одеяниях, Лиланг казалась особенно хрупкой и юной. Она крепко держала Редо за локоть, словно не желая отпускать его ни на мгновение, а с губ Императрицы не сходила искренняя и счастливая улыбка. 

Закатив глаза, Лайе перевел взгляд на юную иллирийку, все это время державшуюся особняком. Плавно покачивая в руке бокал с игристым вином, она наблюдала за гостями, не торопясь присоединяться к светским беседам. 

Принцесса Симеон Ассэне, невеста будущего Императора. 

Лайе не видел ее довольно давно и уже успел отметить, что за прошедшие годы принцесса расцвела: исчезла подростковая угловатость, а по-детски невинное выражение лица сменилось на высокомерие, свойственное всем иллирийцам. Все жесты Симеон были выверенными, а манеры — совершенными. Семья Ассэне славилась приверженностью к древним и почти отринутым традициям. И глядя на свою невесту, Лайе понимал, что безразличное высокомерие и гордость в ней взращивали с рождения. Воспитывали так, словно желали сделать Совершенной. 

Лайе усмехнулся своим мыслям, ведь он мало чем отличался от Симеон. Возможно, Дола был прав, и наследный принц оставался заложником собственного разума, ведомый не чувствами, а расчетом и гордостью. 

Поправив мантию, Лайе подошел к Симеон и, учтиво склонив голову, протянул ей ладонь: 

— Окажите мне честь, принцесса. 

Иллирийка жеманно остановила слугу и поставила на поднос опустевший бокал. 

— Ваше Высочество, — она изящно присела в полупоклоне. — Слышала, Ее Величество скоро объявит о помолвке. 

Холодные и тонкие пальцы принцессы легли в ладонь наследного принца, и он церемонно коснулся их губами. 

— Позвольте спросить, — он лукаво улыбнулся. — Вы одобряете решение своего отца? 

На лице Симеон мелькнуло секундное замешательство. Но она быстро взяла себя в руки и горделиво расправила плечи. 

— Если это принесет благо моему Дому, то мое мнение не имеет значения. 

«Какой скользкий ответ», — мысленно отметил Лайе. 

— Но я не вижу вашего отца среди гостей, — он повел принцессу сквозь тронный зал. 

— Он не смог приехать, — тихо ответила Симеон, — и отправил принца Ириана в качестве своего Голоса. 

— Довольно странный выбор, — нахмурившись, отозвался Лайе. 

— Не волнуйтесь, Ваше Высочество, — холодно улыбнулась принцесса. — Я уверена, что Ириан понимает всю серьезность нашего договора и не посмеет его нарушить. 

Лайе вспомнил последний разговор с Долой и тихо вздохнул. Он привык доверять чутью близнеца, но сегодня ему очень хотелось, чтобы тот ошибся. Но все же близнец сумел заронить в душу Лайе сомнения, и теперь его снедала смутная тревога. 

Когда Лайе и Симеон поднялись по ступеням, ведущим к трону, Императрица громко хлопнула в ладони, и этот звук эхом разнесся под сводами зала, заставив гостей затихнуть. Иллирийцы замерли, в ожидании глядя на солнце Империи. Лайе вполуха слушал, как Лиланг приветствует гостей и с улыбкой сообщает о перемирии между Домами Ассэне и Даэтран. Наследный принц спрятал улыбку, ощущая повисшее в воздухе всеобщее изумление. За многовековую историю Вечной Земли вражда между двумя семьями не угасала ни на мгновение. Лайе с нетерпением ожидал, когда Императрица объявит о помолвке, чтобы увидеть вытянувшиеся физиономии высокородных. 

И когда в полнейшей тишине прозвучали заветные слова, Лилайе Даэтран шагнул на свет, держа за руку свою невесту. С нескрываемым удовольствием он наблюдал за растерянными лицами гостей. 

А потом зал взорвался овациями. 

Боковым зрением Лайе увидел высокомерную улыбку Симеон и подавил желание рассмеяться. Он, как никто другой, понимал чувства принцессы. Сейчас они стояли перед иллирийцами, надменные и безупречные, словно являя собой то, к чему стремился их народ. 

Совершенство. 

— Вас это не утомляет? — вполголоса обратился Лайе к невесте. 

— Отнюдь, — она продолжала улыбаться, глядя на толпу. — Ради такого стоит потерпеть. 

— Полностью согласен, — усмехнулся наследный принц. — Когда еще им доведется увидят такую картину, верно?

Поздравления текли рекой, как и вино на пиру. А затем пришел черед танцев. Обычно бал открывала Императрица, но сегодня задача создать идеальный образ для подданных лежала на плечах наследного принца. Лайе церемонно пригласил невесту на первую хансе. Танцуя, они тихо переговаривались, и Лайе был вынужден признать, что у Симеон острый ум и бойкий язык. 

— Вы смотрите на жизнь совсем, как… — принцесса запнулась, не решаясь продолжить. 

Лайе притянул ее чуть ближе, чем того требовали правила, и заговорщицки шепнул: 

— Продолжайте, вряд ли я услышу что-то из ряда вон выходящее. 

— Вы, — после недолгой паузы произнесла Симеон, — совсем как чистокровный иллириец. 

Наследный принц надменно улыбнулся, закружив невесту в танце. 

— При ближайшем рассмотрении выяснилось, что мы не так уж и отличаемся от вас, высокородных, верно? 

Оказавшись совсем близко, Симеон недоверчиво вскинула голову: 

— Вас это не задело? 

— А должно было? О нашей с братом репутации мне прекрасно известно, — теперь Лайе и его невеста ритмично вышагивали под музыку, касаясь друг друга только ладонями. — Об отношении иллирийцев к полукровкам тоже. Наше с Долой отличие от остальных заключается только в высоком статусе, не более. 

— Мой отец не одобрил бы ваши слова, — Симеон отвела взгляд в сторону. 

— Но его здесь нет, не так ли? — улыбка исчезла с лица наследного принца. — Возможно, это даже к лучшему. Вдруг у него бы не выдержало сердце? 

Исполняя с принцессой одну из фигур хансе, Лайе подумал, что мать была права. Они с Симеон составили бы хорошую пару, несмотря на брак по расчету. Наконец, когда танец закончился, Лайе вежливо откланялся перед невестой и завертел головой, пытаясь отыскать в толпе близнеца. Он увидел его возле одной из колонн, окруженного томно вздыхавшими девицами. На лице Долы застыла кривоватая дежурная улыбка, но Лайе готов был поклясться, что в кои-то веки близнец вспомнил уроки этикета от Исы и отвечал восторженным поклонницам с должной учтивостью. 

«Будь это иные времена, — насмешливо подумал наследный принц, — кто-нибудь уже не досчитался бы одну из своих дочерей». 

Праздник шел своим чередом. Пока Лайе дежурно общался с гостями, а за руку его держала принцесса Симеон, Дола вёл себя как ни в чем не бывало. Он смеялся, шутил и расточал комплименты юным фрейлинам. Когда было нужно — он шёл рука об руку с Лайе. Для окружающих близнецы представляли собой идеальное сочетание спокойствия и силы. Создавали иллюзию красивой жизни, идеальный образ для подданных. 

«Будущий Император и его верная ищейка». 

Лайе слышал чужие мысли, и они его неимоверно раздражали. Он увидел хмурого принца Ириана и поморщился. За весь вечер Ириан Ассэне не совершил ничего предосудительного, и даже его речь звучала на удивление прилично. Прожигая наследного принца и Императрицу неприязненным взглядом, Ириан сообщил, что глава Дома, Вальен Ассэне, не смог прибыть на приём и отправил сына быть его Голосом. Несмотря на исходившее от него чувство неприязни, Лайе не смог уловить отголоски чего-то зловещего. Возможно, его сбивали с толку назойливые мысли окружающих, а возможно, Дола действительно ошибся. Но тревога по-прежнему не отпускала нелюдя. Он чувствовал опасность, но не мог определить ее источник. От напряжения у Лайе начинала болеть голова. Он не понимал, принадлежит ли это чувство ему или же Доле. 

Во время очередной хансе на глаза наследному принцу снова попалась Императрица. Лиланг счастливо улыбалась и, сверкая глазами, кружилась в танце с Первым Полководцем. Древний шеддар не собирался ее никому уступать, а среди высокородных не нашлось никого столь отчаянного, чтобы подойти к рогатому гостю. Во время второй и третьей хансе Лайе наблюдал за братом, который с завидным упорством отшивал девиц, не переставая при этом очаровательно улыбаться. Лайе только хмыкнул: Дола был прирожденным ловеласом и мог обаять кого угодно. Судя по всему, именно сегодня харизма сыграла с ним злую шутку, и младший принц просто не знал, куда себя деть. 

«Жаль, что его сердце отдано мертвой ведьме». 

Одной этой мысли оказалось достаточно, чтобы у Лайе испортилось настроение. Сплясав с принцессой Симеон ещё пару хансе, он вежливо откланялся и заскользил по залу в поисках Долы. Но к удивлению Лайе брата не оказалось на месте, а расстроенные фрейлины охотно поведали, что младший принц сослался на неотложное дело и исчез. Смутная тревога Лайе только усилилась, и он обратился к своему Дару. Но здесь и сейчас было слишком много гостей. Чужие помыслы и чувства пропитали воздух настолько, что нелюдь не мог сконцентрироваться на чем-то одном. Как он не почувствовал опасность от Ириана, так же он не мог найти Долу. Текущий по венам Дар оказался бесполезным в такой толпе, и наследный принц занервничал. 

Дождавшись перерыва между танцами, Лайе подошел к матери, оживленно беседовавшей с Полководцем и отвёл её в сторону. Благосклонно кивнув сыну, Императрица легким жестом показала Редо, что сейчас вернётся. В ответ шеддар сложил руки на груди и повернулся к Мореносу. Мимоходом Лайе отметил, что весь вечер шаман провёл рядом с принцессой Махавель, которую полностью устраивало его общество. Игриво улыбаясь и сверкая рубиновыми глазами, иллирийка дарила ему почти каждый свой танец, что вызывало у наследного принца веселую усмешку. 

— Ты не видела Долу? — спросил Лайе у матери, едва они отошли в сторону. 

— Этот негодник наверняка смылся подальше, — улыбнулась Лиланг. — Как же он все-таки недолюбливает чистокровных. 

Лайе нахмурился. 

— Но в будущем ему придется иметь с ними дело. Он не сможет вечно оставаться в тени. 

— Думаю, сегодня он может себе это позволить, — вздохнула Императрица. — А тебе не стоит контролировать каждый его шаг. 

— Не то чтобы я контролировал, — проворчал Лайе. — Я скорее боюсь его непредсказуемости. 

— Ты так привык, что вы с ним неделимы, — ответила Лиланг. — Но то, что ты сделал, забыть и простить сложно. Дай ему немного времени и свободы. 

— Я просто не хочу, чтобы он уезжал в Джагаршедд, — процедил сквозь зубы наследный принц. — Ему там не место. 

— Это всего лишь экспедиция, а Искателям нужен тот, кто сможет все проконтролировать, — Лиланг повела плечами. — Кроме твоего брата не подойдёт никто. В конце концов, он знает шеддаров лучше, чем кто-либо из нас. 

— Вместо него может отправиться принцесса Махавель. Ты только посмотри на них с Мореносом! — Лайе кивнул в сторону шамана, чьим вниманием безраздельно завладела серокожая женщина. — Да они же в восторге друг от друга, так пусть и отправляются в Джагаршедд вместе! 

— Я слышу нотки ревности, — покачала головой Императрица. — В тебе сейчас говорит не наследный принц, а эгоистичный мальчишка. Не забывай, сын мой: «иллирийский народ превыше всего».

Лиланг немного помолчала, разглядывая насупившегося нелюдя. Наконец, она протянула руку и непривычно материнским жестом коснулась его лица: 

— Неужели жизнь среди людей заставила тебя забыть все, чему ты научился? Мы до сих пор считаем себя выше остальных, хотя именно мы — пришлый народ. Сотни лет в изоляции от остального мира не привели ни к чему хорошему. Мы вырождаемся и слабеем, а союз с Джагаршеддом — гарантия нашей силы. И вы, близнецы, были рождены как доказательство этого, — тепло исчезло из глаз Императрицы, а голос налился сталью. — Ты наследный принц, Лилайе, и в твоих руках — будущее Империи. Твоему брату также суждено свершить множество великих дел, даже если он этого не хочет.

Лайе сердито сдвинул брови к переносице, но ему нечего было противопоставить матери. 

— Он не должен уезжать, — повторил он. — Ты уже разделила нас однажды, так зачем хочешь сделать это снова? 

Лиланг долго и пристально смотрела на сына, а затем на ее губах появилась невеселая усмешка: 

— Верно, — тихо пробормотала она. — Вы же Её первые... 

Последние слова Императрицы затонули в окружающем шуме. 

— Что? — переспросил Лайе.

Но Лиланг, будто спохватившись, легкомысленно улыбнулась и повела плечами: 

— Не беспокойся о Доле слишком сильно. Лучше иди к своей невесте, она уже довольно долго наблюдает за тобой. 

— Несомненно, она наблюдает, — буркнул Лайе, совершенно не желая возвращаться к принцессе Симеон. 

Вместо этого он ещё раз обвёл долгим взглядом тронный зал и раскинул над гостями свой Дар. Шквал чужих мыслей оглушил наследного принца, обрушившись яростным шквалом. Обрывки разговоров из разных концов зала смешались в одно целое. Вырванные из контекста слова чередовались друг с другом, теряя смысл. От неожиданности Лайе растерялся и попытался закрыться от чужих мыслей. Но Дар, словно чувствуя неуверенность своего носителя, отказался подчиняться. На миг наследного принца прошибло холодным потом. Чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота, Лайе устремился к небольшому балкону, скрытому от любопытных взоров плотными шторами. 

***

Проводив сына долгим взглядом, Лиланг обернулась к Полководцу. Редо усмехнулся, протягивая Императрице ладонь: 

— Еще танец? 

— Ты решил окончательно перебаламутить наше общество? — звонко рассмеялась Лиланг. — Мало тебе их негодования, когда ты, — тут она укоризненно ткнула шеддара в грудь, — максимально демонстративно вышел из моей опочивальни? 

— Никогда не устану смотреть, как их… корежит, — сверкнул зубами Полководец. — Такой шанс выпадает крайне редко. 

Он провел Императрицу в центр зала и закружил в неторопливом танце под чарующую флейту. 

— Их корежит уже от одного твоего присутствия, — хмыкнула Лиланг. — Но соглашусь, наблюдать за этим действительно весело. 

— Рад видеть, что власть тебя не изменила, Лиль, — на губах Полководца появилась нежная улыбка. — Но, возможно, просто прошло слишком мало времени. 

— Задай мне этот вопрос еще через сотню лет, — с озорством подмигнула Лиланг, прижимаясь к груди шеддара. 

— Твои взгляды на будущее весьма… жизнерадостны. 

Полководец отпустил возлюбленную, но лишь для того, чтобы она крутанулась, взметнув полы мантии, а затем вновь притянул к себе. 

— Не ворчи, — Императрица звонко засмеялась. — Ты, конечно, стар, как этот мир, но все же будь снисходительнее. 

— Ты ранишь меня в самое сердце, — усмехнулся Редо. — Но ты и правда думаешь, что у нас будет столько времени? 

Улыбка на мгновение исчезла с лица Лиланг. Полководец был прав, и не было ни дня, когда она не думала о сделке с Неназванной. Но мать всех Совершенных уже много лет не приходила к Императрице, и Лиланг хотела верить, что время платить по счетам наступит еще нескоро. Поэтому она вновь улыбнулась Редо: 

— Я верю, что нам с тобой вместе идти ещё много-много лет. И в моем сердце всегда будет место для тебя, ma leathanna. 

Ничего не ответив, Полководец подумал, как же ему несказанно повезло встретить Лиланг. Он жил так долго, что порой казалось, будто его сердце давно превратилось в камень. Но истинная любовь пришла неожиданно и быстро, не оставив ни сомнений, ни страха. И Редо неожиданно для себя сумел вспомнить, каково это — жить и ждать каждую встречу, точно благословения Первозданных. 

Поддавшись моменту, Полководец наклонился и жадно поцеловал Лиланг. Отстранившись, он выдохнул в губы: 

— Я бы с удовольствием выкрал тебя на пару часов из-под носа этих заносчивых остроухих. 

— Тебе их совсем не жалко? — пряча улыбку, Лиланг покачала головой. — Уйдем, когда гости как следует напьются. Зря что ли я заказывала столько вина? 

Когда музыка затихла, обозначая завершение хансе, Императрица и Полководец направились к кушеткам, где отдыхали утомившиеся гости. 

— Каждый раз, ступая по этой земле, я не могу поверить, что делаю это не как завоеватель, а как союзник, — тихо признался Редо. 

— Ничего бы не было, не рискни мы тогда, — рассмеялась в ответ Лиланг. 

— Одно из немногих решений, о которых не приходится сожалеть, — склонил голову Полководец. 

Лиланг взглянула на него, пытаясь понять, сколько же тяжелых решений ему приходилось принимать на протяжении столь долгой жизни. Когда-нибудь Редо сам расскажет о них, а сегодня… Сегодня Лиланг хотела побыть счастливой как можно дольше. Ведь потом мужчина, который ее любит, уедет, и неизвестно, сколько пройдет времени, прежде чем они снова встретятся. 

В уголке для отдыха Полководец и Императрица обнаружили принцессу Махавель и Мореноса. Эти двое с увлечением что-то обсуждали, и Редо быстро подхватил свою спутницу под локоть, отводя в сторону. 

— Я вижу, у них в полном разгаре укрепление взаимоотношений между народами, — с иронией прокомментировал он происходящее. 

— Не будем им мешать, — Лиланг прикусила щеку, чтобы не рассмеяться и не испортить идиллию. 

Чуть дальше они обнаружили принцессу Симеон в окружении дочерей из других Домов. Лиланг хмыкнула: сегодня каждый хотел пообщаться с невестой наследного принца. По Симеон сложно было понять, что она чувствует, глядя на пытавшихся подлизаться к ней иллирийцев. Все же Ассэне и правда пытались сделать свою дочь идеальной. 

Подойдя к ней, Лиланг благосклонно кивнула склонившимся подданным и одарила принцессу лучезарной улыбкой. 

— Надеюсь, бал тебя не утомил, и ты всем довольна, — произнесла Императрица. 

— Величие Дома Даэтран невозможно умалить, — учтиво ответила Симеон, опустив глаза. 

Лиланг услышала тихий смешок Полководца, и с трудом удержалась, чтобы не ткнуть его локтем. Даже не оборачиваясь она знала, что на губах шеддара расползлась язвительная улыбка. Не укрылось это и от Симеон. Принцесса, выдержав пристальный взгляд Редо, выверенным движением поправила мантию. 

— Я счастлива видеть, что солнце Империи уверенно смотрит в будущее и заключает необычные союзы, — губы Симеон тронула слабая улыбка. — Нас всех ждут интересные времена. 

— Очень интересные, — усмехнулся Полководец. 

К удивлению Лиланг, Симеон не торопилась откланяться, словно ей и правда была интересна беседа с древним шеддаром. И пока они с Редо обменивались ироничными фразами, Императрица неторопливо подошла к столику с яствами. Опустившись на кушетку, она с блаженным вздохом вытянула гудевшие ноги. Она откинулась на спинку, наблюдая за Полководцем и незаметно улыбаясь. Пусть бал и был частью политики, но именно сейчас Императрица чувствовала себя как никогда живой. Ей хотелось верить, что решение заключить мир с Домом Ассэне было правильным. Редо был прав, говоря, что цена ненависти порой бывает слишком высока. И когда-то Дом Даэтран прочувствовал это на себе сполна. Когда Лиланг, едва оправившись после родов, стала солнцем Империи, то не думала, что сумеет справиться с навалившимися проблемами. Но Счастливчик Элли хорошо постарался, обеспечив будущей Императрице надежный тыл, а рядом всегда были Иса и принцесса Махавель. 

«Наверное, Элли улыбается, глядя на меня из Абэ Ильтайна», — усмехнулась про себя Лиланг. 

Но ностальгия довольно быстро сменилась тревожными мыслями о близнецах. Они вернулись из Джалмаринена совсем другими, не сколько повзрослевшими, сколько… сломанными. Хоть Лайе и рассказал Лиланг свою версию событий, но она понимала, что произошло что-то еще. 

Что-то, о чем не желали говорить ни наследный принц, ни его брат. И, глядя на них, Императрица все чаще видела сходство с близнецами из прошлого Неназванной. 

Такие же гордые и упрямые, порой высокомерные. И порой — слишком опасные, не сколько для окружающих, сколько для самих себя. 

«Надеюсь, — подумала Лиланг, борясь с усталостью, — что в этой жизни их ждет иной путь». 

***

Когда Лайе вылетел на балкон, то к своему удивлению обнаружил там Долу. Близнец сидел на перилах, совершенно не боясь свалиться вниз, и задумчиво смотрел на сотни огоньков, окружавших подступы дворца. Услышав шаги, он не обернулся, лишь отсалютовал бокалом. 

— Решил скрыться подальше от чужих глаз? 

Лайе подошел ближе и прислонился к перилам, вдыхая полной грудью свежий ночной воздух. 

— Этим стервятникам только дай повод, — пожал плечами Дола, — тут же растерзают на месте. 

— Боишься, что они сожрут тебя с потрохами? — колко поинтересовался наследный принц. 

Дола тихо засмеялся: 

— Узнать бы, кто шепнул гостям, что натравить на меня толпу томно вздыхающих девиц — хорошая идея. 

— Не смотри так на меня, — отмахнулся Лайе, — я здесь не при чем. 

— Верю, — хмыкнул Дола, — ты бы поступил совсем иначе. 

Лайе с подозрением взглянул на близнеца, ища в словах подвох. Но Дола, криво улыбаясь, залпом осушил бокал и отставил его в сторону. Лайе барабанил пальцами по перилам, радуясь тому, что головная боль стихла, а чужие мысли больше не звучат так ярко, как в зале. 

— Скажи, — подал голос Дола, — тебе никогда не казалось, что Императрица не считает нас своими сыновьями? 

Лайе удивлённо уставился на близнеца. Первым его порывом было возмутиться, но в голове всплыл день возвращения домой. То, как Лиланг отчитала Лайе, не выглядело обычным материнским беспокойством. Тогда наследный принц был слишком расстроен и обижен, чтобы задуматься об услышанном, но сейчас…

Сейчас Лайе нахмурился, вдруг осознав, что Лиланг всегда держалась отстраненно. Но у маленького нелюдя все мысли были заняты поиском разделенного близнеца, а остальное его не интересовало. Когда же он нашел Долу, чувство одиночества исчезло навсегда, как и потребность в материнском внимании. 

«Я разделила вас, чтобы вы не повторили судьбу других близнецов! Чтобы вы оба выжили! Не поубивали друг друга, как ваши предшественники!» — эхом зазвучали в голове слова Императрицы. 

Когда Лайе сказали, что у них с Долой одна душа на двоих, он ни разу не усомнился в услышанном. Но никогда не задумывался, почему мать так была в этом уверена. И почему она говорила про других близнецов так, словно знала наверняка о прошлых жизнях. 

«Верно, вы Её первые…» — последние слова Императрицы тонут в окружающем шуме, оставляя Лайе в недоумении. 

«Первые — кто?» — нелюдь ожесточенно потер виски. 

В голову пришла мысль, что стоило бы поискать в императорской библиотеке какую-нибудь информацию обо всех когда-либо существовавших близнецах Вечной Земли Иллириан. 

— Ли? — окликнул Дола. 

Лайе вздрогнул, вынырнув из размышлений, и поймал встревоженный взгляд брата. 

— Может, ты и прав, — наследный принц помолчал. — Но мы с тобой вряд ли понимаем, что такое быть любимыми детьми своих родителей. 

Загадочно хмыкнув, Дола пожал плечами. Лайе чувствовал: ему есть, что сказать. Но сегодня младший принц был на удивление молчалив. 

— Должен сказать, я удивлен, что ты сегодня вел себя, как… — Лайе замялся, подбирая нужные слова. 

— Истинный заносчивый высокородный? — лукаво подсказал Дола. 

— И ни разу никого не оскорбил. Не сшиб ни одного подноса, — подхватил Лайе. — Тебя ни разу не вызвали на дуэль. Ты даже не затащил какую-нибудь из фрейлин в кусты! 

— Досадное упущение, — в тон ему фыркнул Дола. — Погоди, до конца бала еще далеко. Я все успею исправить! 

Некоторое время близнецы молчали, а потом громко расхохотались. 

«Словно и не ссорились никогда», — с улыбкой подумал Лайе. 

— Мне кажется, гости заскучали без скандалов, — спрыгнув с перил, Дола поправил сбившуюся мантию. — Покажем им настоящих принцев Даэтран? 

Лайе тяжело вздохнул, не зная, радоваться подобной смене настроения или нет. 

— Ты о моей невесте подумал? — беззлобно проворчал он. 

— Ей придется привыкнуть. Наверняка помолвка с одним из полукровок уже нанесла ее семье серьезный удар по гордости, — в голосе Долы зазвучало прежнее ехидство. — На твоем месте я бы после свадьбы одолжил у матери пробовальщика еды. 

— Неудивительно, что высокородные тебя не переваривают, — фыркнул Лайе. 

Ему совершенно не хотелось оказаться в центре громкого скандала, но желание позлить парочку высокородных было слишком соблазнительным. Ведь Лайе, как и Дола, не слишком-то любил иллирийцев, помешанных на чистоте крови. 

— Уговорил, — наследный принц слабо улыбнулся. 

Лайе отдернул шторы, вновь окунаясь в мир, полный дворцовых интриг. Рядом, пригладив непослушные волосы, встал Дола. 

— Идем, мой венценосный брат, — сверкнув острыми зубами, он первым шагнул вперед. — Встряхнем этих напыщенных засранцев. 

Жертву не пришлось долго искать. Шествуя по залу и обмениваясь с гостями дежурными фразами, близнецы увидели принца Ириана. Он слушал свою сестру и на удивление тепло улыбался. Братья переглянулись и вальяжной походкой направились к беседовавшей парочке, намереваясь разнообразить вечер обменом колкостями. 

При виде принцев Даэтран у Ириана Ассэне ожидаемо скривилось лицо. Но, спохватившись в последний момент, он учтиво поклонился хозяевам сегодняшнего вечера. 

— Приветствую, звезды Империи, — когда Ириан поднял голову, на его губах была холодная улыбка. 

— Приветствую, Голос семьи Ассэне, — кивнул головой Лайе. — Как поживает ваш отец? 

— Он в добром здравии, — отстраненно ответил Ириан. — Но сами понимаете, дела семьи всегда на первом месте. 

— Очевидно, Ее Величество думает так же, — произнес Дола, криво улыбнувшись. — Иначе ради чего весь этот праздник? 

Младшему принцу доставляло несказанное удовольствие наблюдать за тем, как на короткий миг исказилось лицо Ириана. 

Уловив изменившуюся атмосферу, принцесса Симеон благоразумно сделала вид, что ее здесь нет. Очаровательно улыбнувшись, она поспешила к фрейлинам, оставив брата на растерзание принцам Даэтран. 

— Должно быть, вы в восторге от оказанной вам чести? — усмехнулся Дола, пристально глядя на Ириана. 

— Несомненно, — иллириец вернул ему усмешку и посмотрел на Лайе. — Еще раз поздравляю Ваше Высочество с помолвкой. Вам несказанно повезло с невестой. 

Лайе удивленно вскинул брови, а Ириан подозвал слугу и подхватил с подноса два бокала. С церемонной улыбкой он протянул вино наследному принцу. 

— Я не желаю зла ни своей сестре, — Ириан перевел насмешливый взгляд на Долу, — ни Дому Даэтран. 

Младший принц нахмурился, пытаясь уловить подвох, но в этот раз Ириан безупречно держал на лице маску дружелюбия. Судя по всему, Лайе тоже сбило с толку неожиданное поведение принца Ассэне, но он величественно принял бокал из его рук. 

— За принцессу Симеон, — Ириан отпил вино, внимательно глядя на собеседника. 

Лайе не торопился следовать его примеру. Лукаво сощурившись, он покачал бокал, а потом произнес: 

— Вы неожиданно спокойны, Ириан. Вас не заботит дальнейшая судьба сестры? 

— Наоборот, я очень обеспокоен, — принц Ассэне вздохнул. — Вы же должны понимать, что чистота крови для иллирийцев означает все. А Симеон заслуживает только самое лучшее. 

«Началось», — подумал Дола. 

Он последовал примеру собеседников и тоже озаботился очередным бокалом с вином. Дальнейшая беседа обещала быть весьма интересной, и младший принц приготовился к незабываемому зрелищу. 

— Кажется, вы намекаете на то, что я недостаточно хорош для вашей сестры? — на губах Лайе появилась язвительная улыбка. 

— Я бы не посмел, — Ириан не отводил от него взгляд. — Ведь родство с правящим Домом — высшее благо для любого из нас. 

Лайе замер, снова не донеся вино до губ. 

«Для любого из нас». 

Ириан весьма недвусмысленно провел черту между наследным принцем и носителями чистой, древней крови Совершенных. 

— Очевидно, вам было очень тяжело отдавать любимую сестру в мои руки, — Лайе захлопал ресницами. — Не подскажете, какое количество иллирийской крови должно быть в подходящем для Симеон женихе? 

— Чуть больше, чем имеется у вас, Ваше Высочество, — не выдержал Ириан. 

Лайе невозмутимо поднял одну бровь, словно размышляя, как же отреагировать на не слишком завуалированное оскорбление. 

— Принц Ириан, — наконец, мягко поинтересовался он, — вы сомневаетесь в моих возможностях сделать… качественного наследника? 

За плечом громко фыркнул Дола, и сразу приглушил смех глотком вина. Лайе же посмотрел на свой бокал и под разочарованным взглядом Ириана отставил его обратно на поднос. 

— Позвольте прояснить ситуацию, — голос наследного принца был предельно сочувствующим. — Ваша семья столетиями хранила так называемую чистоту крови. Дар в ваших детях измельчал, что уж говорить о здоровье наследников. И я, — тут Лайе театрально положил ладонь на сердце, — переживаю за будущее Дома Ассэне ничуть не меньше, чем вы, принц Ириан. 

Сзади продолжал содрогаться в беззвучном хохоте Дола, а Ириан в недоумении открыл рот, пытаясь найти достойный ответ. Лайе же невозмутимо продолжал: 

— Семья Ассэне сама себя поставила в крайне непростое положение, и я уверен, что с этим очень сложно смириться. Разумеется, Дом Даэтран не мог не предложить вам помощь. 

Дола наблюдал за растерявшимся Ирианом, думая о том, что одним из безусловных талантов близнеца было умение унижать словами. 

— Я говорю без злого умысла и искренне переживаю за будущее Империи, — с кристально чистым взглядом произнес Лайе. — Ведь вырождение — очень опасная вещь. Кому, как не вам об этом знать, Ириан.

Завершив свою язвительную речь, наследный принц с победным видом уставился на оппонента. 

— В ваших словах есть зерно истины, — Ириан цедил слова сквозь зубы. — Но стоит учитывать, что мне и моей семье необходимо время, чтобы принять подобную точку зрения. 

И тут впервые за все время в разговор вступил Дола. 

— Если вдруг не получится, — очаровательно улыбнулся он, — вы всегда можете продолжить свой род привычным вам способом, — нелюдь повел бровями в сторону Симеон. — Дела семейные, знаете ли. 

Ириан побагровел, а Лайе спешно прикрыл лицо ладонью, скрывая злорадную ухмылку. 

«Браво, малой, — он до боли прикусил щеку, чтобы не засмеяться в голос. — Это был удар ниже пояса».

Пока близнецы развлекались, доводя иллирийца до белого каления, чуть поодаль за ними наблюдали Лиланг и Редо. 

— Что они творят?! — негодующе прошипела Императрица, услышав обрывок разговора. 

Ее порывом было вклиниться в чужой разговор, но Полководец мягко подхватил возлюбленную под руку и покачал головой. 

— Я бы не стал вмешиваться, — он даже не пытался скрыть веселую ухмылку. — Мне интересно увидеть, чем все закончится. 

Лиланг в ответ закатила глаза: 

— Я тебе скажу, чем все закончится: одной дуэлью и сорванным договором между Домами. 

— Не будь столь категорична, — продолжал веселиться Редо. — Все вполне в иллирийских рамках приличия. 

Но в этот момент до ушей Императрицы донеслись последние слова Долы. 

— А вот это, — невозмутимо прокомментировал Редо, — уже весьма по-шеддарски. 

— Вот же негодники! — Лиланг решительно заспешила в сторону распоясавшихся сыновей. 

Подоспела она весьма вовремя: Ириан выглядел так, словно был готов вызвать на дуэль обоих братьев одновременно. Рядом с несчастным видом стоял слуга, который усердно прикидывался мебелью, лишь бы на него никто не обратил внимание. Лиланг резко остановилась рядом с сыновьями и одарила их испепеляющим взглядом. Но на лицах близнецов не было ни капли раскаяния, только полное удовлетворение итогами беседы. 

— Принц Ириан, — Императрица одарила иллирийца успокаивающей улыбкой. — Уверена, мои сыновья не желали вас оскорбить. Точно так же, как и вы не хотели ссоры. 

После этих слов у спорщиков не осталось иного выбора, кроме как согласиться. Убедившись, что конфликт погашен, Лиланг незаметно с облегчением выдохнула. Она взглянула на едва дышавшего слугу и тут же взяла единственный оставшийся на подносе бокал. 

— Я бы хотела, — Императрица по очереди оглядела близнецов и Ириана, — чтобы между нашими Домами воцарился крепкий мир. Чтобы он основывался не только на браке, но и на взаимном доверии. Это тернистый путь, но в его конце — величайшая награда. 

С этими словами Лиланг пригубила вино, а на лице Ириана на мгновение отразился неподдельный ужас. 

— С вами все в порядке? — Императрица сделала второй глоток. — Вы так сильно побледнели. 

— Я кое о чем вспомнил, — иллириец быстро взял себя в руки. — Приношу свои извинения, Ваше Величество, но я вынужден покинуть вас.

Он церемонно поклонился и быстро исчез в толпе. Улыбка тут же сползла с лица Лиланг, и она развернулась к близнецам. 

— Принцы Даэтран! — Императрица готова была метать молнии. — Держите себя в руках! Вы хоть понимаете, к чему могут привести неосторожные слова? Войны между Домами начинались и за меньшие оскорбления! 

Лайе потупил взгляд, вполне убедительно изображая раскаяние. Дола же остался верен себе и продолжал паскудно улыбаться, выслушивая гневную речь матери. 

— Дорогая, — Редо приобнял Лиланг за плечи. — Уверен, они все уже поняли. 

— А ты, — иллирийка ткнула его пальцем в грудь, — не потакай им! 

Наконец, Лиланг успокоилась, и протяжно вздохнула: 

— Мне таких усилий стоило договориться с Ассэне о мире, — проворчала она, — и я надеюсь, что вы не разрушите этот союз своими длинными языками. 

— Мы ужасно виноваты, матушка, — Дола, наконец, сумел придать своему лицу серьезное выражение. — И полностью раскаиваемся за свои слова. 

Лиланг сердито взглянула на безалаберного сына и собралась залпом осушить бокал с вином, когда по телу разлилась странная слабость. Императрица пошатнулась, опираясь на Полководца. 

— Все в порядке? — Редо встревоженно заглянул ей в лицо. 

— Да… да, — Лиланг ободряюще улыбнулась. — Мне вдруг стало душно. Думаю, я слишком устала за сегодняшний вечер. 

Под обеспокоенными взглядами близнецов она гордо расправила плечи, словно демонстрируя, что солнцу Империи все нипочем. 

А потом бокал выпал из ослабших пальцев Лиланг и со звоном разбился. На глазах у оцепеневших близнецов Императрица схватилась за горло, пытаясь сделать вдох горящими легкими. Она начала оседать на пол, но Редо успел подхватить ее и бережно опустить вниз. 

— Императрице плохо! — рявкнул он на весь зал. — Позовите врачевателя, быстро! 

— Матушка! — Лайе первым подался вперед, пытаясь оказать посильную помощь. 

Пока Полководец и Лайе пытались хоть что-нибудь сделать, Лиланг беспомощно скребла пальцами по шее, издавая жуткие хрипы. Наконец, она вздрогнула в последний раз и замерла, глядя широко раскрытыми глазами на Редо. 

— Лиль, — севшим голосом позвал ее Полководец. — Очнись, Лиль. 

Он легонько встряхнул тело Императрицы, но ее голова лишь безвольно откинулась назад. Редо в отчаянии зарычал, прижимаясь лбом ко лбу Лиланг. 

Лайе смотрел на бледное, искаженное предсмертной гримасой лицо матери, запечатлевая страшный образ навсегда в своей памяти. Наследный принц осторожно коснулся пальцами руки Императрицы и сдавленно пробормотал: 

— Матушка? Мам! 

Вдруг Лайе ощутил что-то странное: вокруг воцарилась мертвая тишина, и казалось, исчез даже дувший с балконов ветерок. Вскинув голову, наследный принц увидел склонившуюся над телом златокожую женщину. Она печально провела пальцами по лицу Императрицы. Всего на краткое мгновение Лайе заметил силуэт матери, тут же растаявший в воздухе. 

«Твой долг уплачен, — шепот женщины зазвучал прямо в голове нелюдя. — Теперь ты свободна». 

Она встретилась взглядом с Лайе, и на золотых губах появилась тоскливая улыбка. А потом женщина исчезла без следа, и время возобновило свой ход. 

Лайе вздрогнул, услышав голос отца. 

— Кто это сделал? 

Редо вскинул голову, окинув собравшихся вокруг гостей злым взглядом. Аккуратно уложив Императрицу на пол, Полководец поднялся на ноги. 

— Я спрашиваю: кто это сделал? — повторил он. 

В глазах Редо вспыхнула холодная ярость, заставившая ближайших гостей отпрянуть. Все же разгневанный шеддар пугал иллирийцев куда сильнее, чем случившаяся трагедия. Редо ходил из стороны в сторону и бил хвостом о пол, готовый броситься на первого, кто сделает неверный шаг. Но откуда-то сбоку возник Моренос. Он успокаивающе положил ладонь на плечо Полководца и тихим голосом произнес на ишарае: 

— Beythuk maharrim, — шаман заставил Редо посмотреть на себя. — Ben-al-asakh, Mishitar. 

Полководец застыл, приходя в себя. Когда он вновь взглянул на гостей, на его лице не было ничего, кроме скорби. Тем временем в зале появился Иса. Растолкав иллирийцев, он замер перед телом Лиланг. 

— Слишком поздно, — презрительно бросил Редо. 

— Врачеватель мертв, — отрывисто сообщил Иса. 

Опустившись на колени перед Императрицей, он быстро осмотрел тело и нахмурился. 

— «Убийца королей», — произнес он. 

В зале повисла звенящая тишина. Каждый высокородный знал, что это название одного из самых быстрых и опасных ядов Империи. Лайе недоуменно взглянул на Ису: 

— Им не пользовались веками… 

— Но это не значит, что он перестал существовать, — прозвучал голос Долы. 

Лайе стремительно обернулся и увидел, что близнец держит в руках разбитый бокал. В голове наследного принца сразу возник образ испуганного Ириана в миг, когда Лиланг отпила вино. На Лайе нахлынула ярость: 

— Он ещё здесь. Найди его, — срывающимся голосом произнёс нелюдь. — И приведи ко мне.  

Он ещё не договорил, а Дола уже сорвался с места, пробираясь к выходу. Ириан покинул тронный зал достаточно давно, и у него была фора. Расталкивая гостей локтями, Дола поймал взгляд Шанура, командира Гончих. Тот понял все без слов, и когда младший принц выскочил из зала, то успел услышать приказ оцепить дворец и перекрыть все выходы. 

В голове у Долы было пусто. Все его внимание сосредоточилось на одном. 

«След» Ириана Ассэне. 

И весь остальной мир перестал существовать, остался лишь алый песок, словно осыпавшийся на полах Термарилля. И Дола быстро шел по нему, как по путеводной нити, не видя больше ничего вокруг. 

«Догнать, — вертелось в голове, — и постараться не убить».  

В одном из коридоров «след» Ириана резко обрывался, и Дола замер, недоверчиво оглядываясь. Сжав кулаки так, что когти врезались в кожу, он зажмурился, сосредотачиваясь на звуках вокруг. 

До ушей нелюдя донеслись едва различимые шаги за стеной, и он широко распахнул глаза. 

«Тайный ход, — Дола стиснул зубы. — Какого демона?» 

Он нашел камень, открывавший проход за стену, и шагнул в темноту. 

«Раз-два-три, в голове — щелчок». 

Ириан знал тайные ходы дворца, а личный врачеватель Императрицы был мертв. Это означало только одно — кто-то предал семью Даэтран. 

«Раз. Два. Три. Беги-беги-беги!»

В отличие от Ириана Доле не нужен был факел, ведь шеддарская кровь позволяла видеть во тьме почти так же четко, как и при дневном свете. А в полной тишине нелюдь слышал шаги, раздававшиеся где-то впереди. 

«Раз-два-три, щелчок». 

Пусть кто-то и подсказал Ириану, как тайно выйти из дворца, но Дола знал этот лабиринт, как свои пять пальцев. Знал он и то, что тоннель, по которому идет принц Ассэне, ведет в тупик. Злорадно усмехнувшись, нелюдь свернул на развилке в другую сторону и затаился в одной из ниш. 

«Раз. Два. Три». 

Дола неторопливо считал удары сердца, ожидая, когда Ириан вернется к развилке. 

Никаких чувств, только холодный разум и четкая цель. Все остальное не имело значения. 

«Четыре. Пять. Шесть». 

Он услышал шаги и тихую ругань, а стены тоннеля осветили всполохи пламени от факела. Дола изо всех сил вжался в стену, продолжая вести отсчет. 

«Семь. Восемь. Давай, я тебя жду. Девять».  

Когда на повороте появился принц Ириан, нелюдь опрокинул его на спину сокрушительным ударом в зубы. Факел отлетел в сторону и с шипением погас, погрузив соперников в темноту. 

Дола бил больно, но не смертельно. В конце концов, ищеек Вечной Земли учили не только убивать, но и добывать информацию любой ценой. Но Ириан и сам был Гончим, поэтому после нескольких ударов он сумел вывернуться и пнуть Долу в голень. Зашипев, тот схватил иллирийца за волосы и с силой приложил лицом о пол. Ириан вырвался из захвата и, повалив нелюдя, вцепился ему в горло. Тут же ему прилетело несколько ударов в бок, но это не остановило обезумевшего иллирийца. Он все сильнее сжимал пальцы на шее соперника, отчаянно желая, чтобы горевшие в темноте золотые глаза наконец-то погасли. Вдруг Дола перестал сопротивляться и обмяк. Ириан недоверчиво замер, не спеша убирать руки. Стоило ему ослабить бдительность, как тьму в тоннеле разогнала яркая вспышка пламени. Дола выбросил вперед руку и раскаленными пальцами вцепился в челюсть Ириана, обжигая болью. 

С диким воем иллириец отпрянул назад, держась за лицо. Кашляя и растирая горло, Дола поднялся на ноги. Не обращая внимания на сопротивление, он протащил Ириана по тоннелю и выволок в широкий коридор. Там нелюдь склонился над принцем Ассэне, глядя холодно и отчужденно. 

— Я бы тебе все пальцы переломал, shienadan, — сообщил Дола. — Да только времени нет. 

Он цокнул языком, разглядывая обожженное лицо соперника. 

— Мясник! — с трудом выплюнул Ириан.  — Ты и твой брат — шеддарские ублюдки! 

Дола только удивлённо вскинул брови. 

— А ты — чистокровный ублюдок, способный только гадить исподтишка, и что с этого? — спокойно отозвался он. — Твой отец заключил с Императрицей договор, так зачем было ее травить, а?! 

Ириан истерически расхохотался: 

— Да какая теперь разница! 

Он продолжал заходиться в безумном смехе вперемешку с кровавым кашлем, и Дола резко поднял его с пола. Перестав сопротивляться, Ириан нетвердо шагал вперед. Остановился он всего один раз, увидев двери в тронный зал. Но Дола, не церемонясь, сильным тычком в спину втолкнул принца Ассэне внутрь. 

В зале по-прежнему было полно иллирийцев, но теперь их разогнали по разным углам Гончие. Шум не стихал, а взгляды всех присутствующих приковались к вернувшимся. Даже Моренос и Махавель стояли поодаль с таким видом, словно их только что прогнали. Возле тела матери по-прежнему сидел только Лайе, а рядом недвижимой статуей застыл Первый Полководец. Кто-то уже накрыл Императрицу шелковой тканью, но Лайе упорно не отпускал ее руку. 

Дола снова пихнул Ириана в спину, заставив рухнуть на колени. 

— Он здесь, — громко произнес младший принц.

Лайе наконец-то смог оторвать взгляд от матери и перевести его на Ириана. Медленно поднявшись с пола, Лайе отряхнул мантию. На негнущихся ногах он подошел к стоящему на коленях, но дерзко глядящему на него иллирийцу. 

— Встать, — холодно приказал наследный принц.

Его воля подавляла все вокруг, и все, кто был в зале, застыли, следя за каждым движением нелюдя. 

— Я сказал: встать! — рявкнул Лайе. 

Незримая сила резко вздернула Ириана на ноги.

— Зачем ты убил ее? — уже спокойно произнес наследный принц. 

Ириан истерически расхохотался и с вызовом вздернул подбородок: 

— Я ничего тебе не скажу, смесок! 

— Напротив, — ответил Лайе, — ты расскажешь мне все, как миленький. 

— Ты думаешь, я боюсь пыток? — снова рассмеялся Ириан. — Ну попробуй заставить меня говорить. 

— Кто сказал, что мне нужны твои слова? — холодно улыбнулся наследный принц. 

Улыбка сползла с лица Ириана, стоило ему увидеть взгляд Лайе. Синие глаза словно затягивали в бездонный омут, лишая воли. Ириан запоздало отшатнулся, но тело уже сковала слабость. Разум вспыхнул огнем, словно кто-то кромсал его изнутри, вырывая из памяти мечты и желания. 

«Ты не знаешь о боли ничего, — зазвучал в голове Ириана голос наследного принца. — У неё нет ни капли милосердия». 

Ириан закричал, схватившись руками за голову. На глазах перепуганных иллирийцев он рухнул на пол и скорчился в агонии. Под сводами зала разнесся протяжный вой, быстро сменившийся тихим скулежом. 

Стоявшая в толпе принцесса Симеон рванула к брату и была поймана за руку Долой. Она метнула в младшего принца полный отчаяния взгляд, но он отрицательно качнул головой. Симеон бессильно замерла, не в силах оторвать взгляд от корчившегося Ириана. Она вздрогнула, когда ладонь Долы мягко, но решительно закрыла ей глаза. 

— Не смотри, — голос младшего принца звучал тихо и горько. 

Лайе же стоял, продолжая выворачивать душу Ириана наизнанку. В это мгновение, глядя на мир глазами сломленного иллирийца, он видел его прошлое, настоящее… и рухнувшее будущее. 

Ириан смотрит на сестру, улыбаясь искренне и счастливо. В их семье не так много радости, и Симеон — единственное светлое, что дарит Ириану душевный покой. Принцесса Симеон ласкова и добра, она совсем не похожа на своих братьев и сестер. 

В глазах Ириана она — совершенна. 

Ему плевать на вырождение Дома, а рядом с сестрой он забывает и про ненависть отца. Вальен Ассэне пренебрежительно относится к сыну, и с самого детства Ириана сравнивают со старшим братом. 

Лильхарраном Ассэне, Кровавым Императором. 

Пусть Вальен и отрекся публично от него, но даже спустя годы он несет скорбь о погибшем сыне в своем сердце.  

Ириан рос, понимая, что никогда не станет равным тому, кто смог занять престол, пусть и ненадолго. И тем сильнее его ненависть к близнецам Даэтран — полукровкам, которым посчастливилось родиться сыновьями Императрицы. 

И только Симеон становится для Ириана отдушиной. Ради нее он готов бросить все или, наоборот, свернуть горы, если она попросит. Когда отец принимает предложение Императрицы и соглашается отдать принцессу Симеон одному из близнецов, ненависть вспыхивает в Ириане с новой силой. Он не любимый никем сын и не имеет никакой власти в собственном доме. И глядя на сестру, безропотно принимающую жестокую волю отца, Ириан в отчаянии принимает единственное верное для себя решение. 

Убить Лилайе, наследного принца Дома Даэтран. 

Не станет его — и власть Императрицы ослабнет, а Симеон останется рядом. Гнев застилает разум, и Ириану наплевать на последствия, о них он будет думать потом. 

Раздобыть яд оказывается легко — именно Дом Ассэне когда-то изобрел «убийцу королей». Когда Вальен Ассэне неожиданно сваливается с болезнью, юный принц видит в случившемся благоволение Первозданных. И, став Голосом своего отца, Ириан наполняет ядом фамильный перстень. 

«Ты останешься со мной, — думает он, отправляясь на бал в честь помолвки. — И мы будем счастливы… Навсегда». 

Лайе вынырнул из чужого разума, не веря увиденному. 

И все-таки Дола был прав. 

Но лишь отчасти — не оказалось никакого заговора, были лишь чувства и безраздельная глупость, приведшие оба Дома к печальному итогу. 

Глядя на застывшего и смотрящего в одну точку Ириана, Лайе шумно выдохнул. Выплеснувшаяся злоба не принесла ему облегчения, но и сожаления он тоже не почувствовал. 

Боковым зрением он заметил, что Симеон вырвалась из рук близнеца. Подбежав к Ириану, она упала на колени и схватила его за плечи. 

— Ир! Ири, это же я, Симеон! — иллирийка трясла брата, но безрезультатно. — Посмотри на меня, Ир! Ири…

Иллириец смотрел на сестру абсолютно пустыми глазами. В них не было ни души, ни разума, ни узнавания. Перестав бесконечно повторять имя Ириана, Симеон перевела отчаявшийся взгляд на Лайе. Забыв о гордости, она схватила наследного принца за край мантии: 

— Почему он меня не узнает? Ваше Высочество, — Симеон уткнулась лбом в холодный пол. — Верните мне Ира… Верните его! Вы же можете это сделать, да? Пожалуйста… 

Вместо ответа Лайе на нетвердых ногах сделал шаг назад, глядя на иллирийку сверху вниз. 

— Принцесса, — раздался сочувствующий голос Долы. — Вряд ли это возможно. 

Симеон непонимающе обернулась ко второму близнецу. 

— Но почему? Он же… он же жив! 

— Жив, — кивнул Дола, — но от него ничего не осталось. 

Принцесса замерла, не веря своим ушам. А потом выхватила из прически острую шпильку и бросилась к наследному принцу. Разумеется, ее попытка была обречена на провал: Дола быстро перехватил принцессу, не позволив совершить ошибку. 

— Брось, — посоветовал он, стиснув запястье иллирийки. — Не надо. 

В ответ Симеон лишь крепче сжала шпильку в ладони. Глядя на Долу, она вызывающе улыбнулась: 

— Вы будете прокляты за ваши деяния! 

Принцесса Симеон резко подалась вперед, напарываясь горлом на тонкое лезвие. Брызнувшая кровь окрасила мраморный пол в алый, а иллирийка обмякла в руках младшего принца. 

— Твою… мать, — пробормотал Дола, в оцепенении глядя на тело. 

Тяжело сглотнув, он опустил Симеон рядом с Ирианом и застыл, глядя на свои окровавленные руки. Как сквозь вату Дола слышал голос Лайе: 

— Уберите их... Кто-нибудь, — деревянным голосом приказал наследный принц. 

Подошедшие Гончие взяли под руки Ириана и подняли тело Симеон. Ещё двое собирались унести Императрицу, но Полководец им не позволил. Дола медленно поднял голову, глядя на отца. Редо был непривычно собран и спокоен, словно это не на его глазах только что развернулась иллирийская драма. 

— Я сам. 

Запечатлев на лбу Лиланг поцелуй, Редо бережно, словно она была сделана из хрупкого стекла, поднял ее на руки. Осторожно прижимая иллирийку к груди, Полководец медленно удалился из зала, провожаемый десятками взглядов. 

— Зачем Ириан её убил? — наконец, тихо произнёс Дола. 

— Его целью была не мама, — сдавленно ответил Лайе. — Яд был для меня. 

…Моренос смотрел в спину Полководца, чувствуя, как сжимается сердце от боли за старого друга. Рядом тяжело вздохнула принцесса Махавель. 

— Неужели нельзя обойтись без дворцовых интриг хотя бы пару десятилетий? — проворчала она, щелчком пальцев подозвав растерянного слугу. 

Под недоумевающим взглядом шамана Махавель взяла с подноса два бокала. Один она тут же залпом опорожнила, а второй протянула Мореносу. 

— Все равно случилось непоправимое. А лучше джагаршеддских вин ничего не сыскать, — невозмутимо сказала она опешившему шеддару. — Когда теперь представится возможность насладиться столь изысканным вкусом? Выпейте со мной, ведь от нашего вмешательства мало что изменится. 

И Моренос с обреченным видом послушно пригубил вино.