Более изнурительной тренировки Атлас не помнил. Его наставник был везде и нигде, он двигался с невероятной скоростью и умудрялся между физическими ударами применять еще и энергетические. Для таких атак кому угодно, включая самого Атласа, потребовалась бы хотя бы одна лишняя секунда для концентрации, но Асхетон делал это с кажущейся легкостью.

В нем как будто бы сочеталось все сразу — ловкость, точность, физическая выносливость и мощь. Сомнений в том, почему именно он являлся главнокомандующим армии Вечных, не возникало. Атласу легко представлялось, как облаченный в боевые доспехи и шлем Асхетон вел корабли в наступление и смело брал знаменитых своей неуязвимостью гасхан на абордаж.

За два часа Атлас успел несколько раз побывать в нокауте, получить ожоги обеих кистей даже через перчатки, ничего хорошего не предвещающее потемнение кожи на груди и бесчисленное множество ссадин. А если бы он так и забыл про шлем, к этому бы добавились еще травмы шеи, лица и головы. Асхетон же в свою очередь выглядел лишь растрепанным и усталым, но не раненым. За все время Атласу удалось его атаковать только два раза, один из которых был отражен, а другой блокирован.

То, что его ментор окажется сильнее, было ожидаемо — а иначе какой смысл тренироваться? Но демонстрация разницы уровня оказалась, пожалуй, уж слишком наглядной. Подкрадывающаяся боль, обещающая через несколько часов стать полноценной, никак не способствовала спокойному принятию своего оглушительного фиаско.

Словно решив добить Атласа контрольным, в конце тренировки Асхетон с бессердечной прямотой выдал:

— У нас впереди много работы. Пока это никуда не годится, — он вытер лоб рукавом, и добавил: — Так у тебя ничего не получится.

Чувствуя, как внутри что-то закипает, Атлас выкрикнул:

— Что? Что у меня не получится?

Он тут же осекся — кто он такой, чтобы повышать голос на верховного адмаршала? Разрешение называть его без титулов не давало права на подобное поведение. Асхетон, однако, выглядел скорее удивленным, чем оскорбленным. Атлас сглотнул, вновь обретая самообладание, и торопливо продолжил:

— Прошу прощения, сэр... Старший. Но для чего мне эти тренировки? Против кого мне драться?

Асхетон пожевал губами, быстрым движением распустил хвост, встряхнул головой и задумчиво запустил пятерню в волосы.

— Тебе не сказали, — это прозвучало не вопросом, а констатацией факта.

Повисла мучительная пауза. Асхетон отвел взгляд, а щеки его едва заметно порозовели — механизм изменения цвета кожи был привязан у андроидов к эмоциональным реакциям. Знаменитая эвристика сознания, качественно отличающая андроидов от обычных роботов, плотно переплеталась с чувственной сферой — если не будет одного, то не будет и другого. Это единство и являлось причиной, по которой все андроиды обладали эмоциональным спектром, пусть и не в одинаковом масштабе — у более старых моделей охват был меньше.

Асхетон же являлся не просто старой, а самой первой из моделей, однако, его эмоции совершенно не казались Атласу урезанными. «Впрочем, можно ли быть хоть в чем-то уверенным, когда речь идет о верховном адмаршале?» — подумал он.

Асхетон сказал негромко:

— Прости, но я не думаю, что готов быть тем, кто объяснит ситуацию, — он жестом показал, что ученик может идти. — Тебе... вероятно, скоро сообщат, — добавил он, словно извиняясь.

Атлас не нашелся с ответом и просто по обычаю чуть поклонился — так встречали и прощались с учителями по физическому развитию и боевым искусствам — а затем вышел из тренировочного зала.

Боль и недосып, о котором он успел забыть, догнали его на входе в апартаменты. Он чувствовал себя полностью выжатым, хотя день только начинался. Быстро написав Оранго, что сегодня встречу придется отменить, он пошел в душ. Шипя и извиваясь, как раненая змея, он с трудом вылез из тренировочного костюма. Прохладная вода не принесла облегчения, нещадно «кусая» его поврежденную кожу.

Все андроиды имели возможность до известной степени притушить болевые ощущения, но такая практика считалась нежелательной и даже опасной. У Атласа, однако, сейчас не было выбора — не то чтобы для андроидов существовали болеутоляющие таблетки. Он жмурился от неприятных ощущений и успокаивал себя тем, что вода непременно поможет восстановлению клеток.

Атлас осторожно промакнул полотенцем тело и встал перед зеркалом, оценивая масштабы повреждений. Подняв локти, он в полуобороте осмотрел длинную царапину на боку — не успел уйти от удара подручным предметом. Затем повернулся спиной и посмотрел на содранную кожу на лопатках и ниже поясницы — проехался по полу в одном из своих нокаутов. Никаких глубоких ран не намечалось — все исключительно на уровне неприятного, болезненного и унизительного.

Да, не таким он представлял себе знакомство с легендарным Асхетоном. «А я-то еще думал, вот похвастаюсь перед Тафари своими занятиями, он обзавидуется», — с грустной иронией подумал Атлас.

Он еще немного покрутился у зеркала, а затем, с трудом сгибая обожженные пальцы, залечил то, что смог. Починка контуров путем манипуляций с энергией являлась одним из умений, которыми Атлас в обычном состоянии мог бы по праву гордиться. Сейчас же ему удалось лишь немного выровнять края ран — не большее сил не было.

«Нужно поспать... попозже за учебу сяду», — Атлас притушил свет и аккуратно, стараясь поменьше тревожить места ссадин, скользнул под одеяло. Он отключился почти сразу же.

Как и обещал Асхетон, назначение на миссию пришло довольно скоро — на следующее же утро. Вот только вместо того, чтобы пролить свет на ситуацию, оно лишь запутало Атласа еще больше. 

— Хранитель? — недоверчиво повторил Оранго.

Они встретились в комнате отдыха вечером того же дня, правда совсем ненадолго. Занятия с Асхетоном стояли в расписании раз в два дня — видимо, для того, чтобы дать Атласу возможность хотя бы немного восстановиться и закончить другие курсы. Такой график почти не оставлял времени на что-либо кроме учебы, но Атласу сейчас просто необходимо было выговориться.

— Но это еще не самое странное, — нетерпеливо сказал он. — Введи координаты моей будущей планеты в справочник.

Оранго немедленно набрал длинный ряд цифр во встроенном в стол терминале. Между ними повисло голографическое изображение планеты и побежали строчки технических характеристик.

— Скийя, третья планета системы Эйдолона... — забормотал Оранго, вчитываясь в текст. — Так что тут у нас?.. Ядро, состав атмосферы, коры и мантии, хорошо... удаленность от звезды, магнитное поле, разброс температур, скорость вращения, ладно...

Атлас терпеливо ждал, положив подбородок на сложенные руки.

— Гравитационный коэффициент, проводимость, ага... Дата колонизац... так, погоди-ка. В смысле? — Оранго выключил голограмму и вперился в Атласа недоуменным взглядом. — Она что, уже колонизирована?

— Причем еще до моего рождения!

— И что это все значит? — растеряно спросил Оранго.

— Кто бы мне пояснил, — Атлас недовольно закатил глаза.

И тут же добавил про себя: «Я знаю самого вероятного кандидата на эту должность... если, конечно, мне удастся его разговорить». Мысли о скорой тренировке с Асхетоном вызывали волнение и даже некоторый страх. Этот орешек вполне мог оказаться ему не по зубам не только в бою, но и в диалоге.

— На территориях Союза что теперь, недостаточно пригодных для колонизации планет, что тебя отправляют на уже освоенную? — не унимался Оранго. — Если мини-мир уже интегрирован, то что вообще тебе там делать?

— У Хранителей много обязанностей помимо этого, — Атлас пожал плечами. — Мы следим за развитием всей биосферы и разумного общества в ней, собираем и сохраняем данные, проводим различные эксперименты. Но самое главное, мы предупреждаем Вечных о возможной близости гасхан, чтобы они успели послать боевой корабль для защиты. Конечно, разведка просчитывает их вероятные маршруты, но эти гады иногда появляются внезапно, так что из центра не всегда уследишь.

Оранго поскреб подбородок.

— Что-то вроде впередсмотрящего на судне? А не логичнее ли просто установить орбитальные пушки помощнее?

Атлас усмехнулся. Оранго мог быть гением в механизмах, но он совершенно ничего не понимал в вопросах планетарного характера. Что и не удивительно, ведь его никто не готовил к обязанностям Хранителя.

— Какие-то средства защиты у планеты есть, но все они должны быть хорошо скрыты от местных, а их эффекты замаскированы под какие-то естественные явления. Сам понимаешь, в таких условиях особо не разбежишься.

В истории практически каждой планеты ядра Союза еще до открытия Семян Жизни был хотя бы один печальный эпизод первого контакта с варварскими мирами. Предоставление неразвитому обществу технологий за пределами его понимания в лучшем случае приводило к жестоким вооруженным столкновениям, в худшем — к полному уничтожению планеты. Поэтому Центр Планового Управления, на тот момент являвшийся главным органом власти Союза, быстро отказался от идеи насильно ускорять развитие цивилизаций.

Вместо этого за такими планетами было установлено наблюдение. Эта схема работала почти век, пока не появились гасханы — цивилизация, с которой были бесполезны переговоры или соглашения. Их внезапные нападения и являлись главной причиной того, что человечество не могло покинуть освоенные территории. Пришедшие на смену ЦПУ Вечные и начали назначать андроидов-Хранителей в отдаленные миры. Причем особенно они оказались востребованы именно при колонизации и сразу после нее, когда цивилизация наиболее уязвима.

— Так что об отсутствии работы не переживай. Меня же интересует куда более важный вопрос, — Атлас побарабанил пальцами по столу и поднял на Оранго выразительный взгляд. — Планета была колонизирована кем-то — не сам же себя мини-мир интегрировал! Так куда делся прежний Хранитель?

— Сейчас узнаем.

Оранго потянулся было к панели терминала, но Атлас остановил его, тронув за рукав футболки:

— Бесполезно, я уже искал. Ни названия посевного корабля, ни имени Хранителя в открытом архиве нет. Вероятно, файлы засекречены — другого объяснения мне в голову не приходит.

Оранго покачал головой и задумчиво выдал:

— И на что ты только подписался?

— Ты говоришь так, как будто у меня есть выбор, — Атлас невесело усмехнулся. — Первая директива — подчиняться Вечным, не забыл? Назначение есть назначение.

Они еще немного поговорили, строя самые различные догадки, а затем Атлас все же направился в апартаменты. Ему не очень-то хотелось снова опозориться перед Асхетоном на завтрашней тренировке, и чтобы хоть немного улучшить свои шансы в бою, следовало лечь пораньше.

Выговориться действительно помогло. В голове немного прояснилось, и к тому моменту, как Атлас дошел до своей двери, он уже успокоился и начал рассуждать логично. Возможно, его задание описали так сухо, потому что оно слишком обширно и конфиденциально, чтобы вместиться в простой приказ? У Вечных наверняка была весомая причина дать ему именно такую миссию. Как бы там ни было, его не отправят на планету, предварительно не сообщив необходимых подробностей, ведь так?

Утро настало слишком быстро. За два дня раны Атласа успели несколько затянуться, однако он совершенно не чувствовал себя готовым к новым. «С другой стороны, это шанс узнать о что-то моей миссии», — попытался он подбодрить себя. Получилось плохо, поэтому он просто обреченно натянул защитный костюм и поспешил в зал.

Асхетон был столь же немилосерден и даже менее разговорчив, чем в прошлый раз — он не дал ни одной лишней секунды для вопросов. Так себе педагогическая методика по мнению Атласа, впрочем, он бы ни за что не решился высказать это вслух. Бой прошел едва ли не хуже предыдущего, и Атлас бы затруднился ответить на вопрос, что пострадало больше — его тело или его гордость.

— Я подумал над твоим вопросом, и ответ на него положительный, — сказал Асхетон под конец.

Эти слова сбили Атласа с толку. Единственный вопрос, о котором он мог сейчас думать, касался его миссии, и ему потребовалась секунда, чтобы вспомнить, о чем они говорили в тот раз.

— Мы будем использовать оружие в дальнейшем. Но пока для минимизации повреждений обойдемся без него.

Это могло бы звучать издевательством, если бы голос Старшего был хотя бы чуть менее равнодушным. Более того, Атлас хотел, чтобы это было так — это бы дало ему внутренний карт-бланш на злость в ответ. «Черт бы тебя побрал», — думал он, глядя, как Асхетон наконец-то разоблачается от своего мешковатого пуловера. Стойкая неприязнь к верховному адмаршалу, его непробиваемому хладнокровию, строгому тону и глухой неотзывчивости перебила даже трепет перед ним.

Атлас собирался мысленно добавить еще пару крепких слов в адрес Старшего, но вдруг замер, вперившись в него взглядом. Нижняя майка, как и другая одежда, сидела на Асхетоне ужасно — словно с чужого плеча. Но не сомнительный стиль верховного адмаршала приковал внимание Атласа, а причудливый выступ в районе его солнечного сплетения. «Похоже на дополнительную защиту центрального процессора... Боится, что я пробью его?», — подумал он.

Осознание того, что эти тренировки тоже что-то значат для Асхетона, придало уверенности. Атлас прямо спросил:

— Старший... почему я лечу на уже колонизированную планету? — он смотрел собеседнику прямо в глаза, как бы давая понять, что его проигрыш в бою не означал, что он готов уступить во всем и уйти без ответа.

Асхетон шумно вздохнул и посмотрел на свои руки. По-видимому, он ожидал этого вопроса и за два дня мысленно смирился с тем, что ему придется на него ответить.

— Ты не первый Хранитель Скийи.

— Это я уже понял. Что случилось с первым?

— Неправильная постановка вопроса, — сказал Асхетон, не поднимая взгляда. — Что случится с первым.

Атлас, может, хотел бы что-то сказать, но кроме междометий в голову ничего не шло. Он начинал в полной мере понимать свою весьма деликатную ситуацию и то, почему об этом ничего не было в приказе. Интересно, когда ему собирались сообщить такие немаловажные «детали»? Асхетон посмотрел на него с какой-то неоднозначной смесью эмоций, среди которых ясно читалось лишь одно — эта тема была ему неприятна. 

Весь путь от зала до апартаментов Атлас корил себя за то, что не решился задать уточняющих вопросов. Кто этот первый Хранитель? Почему на его место понадобился новый? Что он сделал такого, что его необходимо сместить, да еще и таким образом? Контекст ясно давал понять — едва ли это будет мирная встреча. Одно из двух: либо прежний Хранитель о происходящем не осведомлен, либо же категорически с ним не согласен, и Атлас не знал, что из этого хуже.

Он в красках представлял себе разные варианты развития событий, и мысли заняли его так, что он даже забыл о своих ссадинах, в возбуждении меряя комнату шагами. «Не просто же так Вечные на такое решились, — думал он, пытаясь успокоиться. — Растить андроида, вкладываться в его развитие, чтобы потом убрать?».

В свете всего этого Атлас даже порадовался, что увольнительная Оранго скоро заканчивается. Едва ли он мог поделиться своими открытиями с кем-то из друзей, а делать вид, что все в порядке, сил не было.