Беглый осмотр Сэлграна показал, что его аппаратная часть чудом не пострадала. Если бы ему вдруг потребовались запчасти на замену, то взять их было бы неоткуда — «Иония» растеряла все инструменты и материалы. Вместе с ними пропала и капсула стазиса, так что из вариантов размещения Хранителя Скийи оставалась только отдельная каюта. Пока Атлас укладывал Сэлграна на прежде принадлежавшую ему самому кровать, Оранго прошелся по помещению, убеждаясь, что в нем нет ничего, что можно было бы использовать в качестве оружия или источника энергии.

— Техника безопасности превыше всего, — сказал Оранго, вручную отключая терминал и даже основные осветительные контуры.

В его голосе слышалось нравоучение. Атлас прекрасно понимал почему — более того, он был с ним совершенно согласен. И все же, как только они вышли и заблокировали дверь всеми возможными способами, он не мог не высказаться в свое оправдание:

— Ну не бросать же его было на верную гибель в космосе!

Оранго вздохнул и отвел взгляд.

— Пойми меня правильно, — негромко сказал он. — Ты повел себя, как герой, и я восхищаюсь этим. Я не собираюсь строчить кляузу за то, что ты ослушался приказа, все закончилось хорошо, никто не пострадал. Но так рисковать собой? — он покачал головой. — Чем ты думал?

— А как же приказ? — возразил Атлас. — Ты же сам говорил, что в конечном итоге имеет значение именно он.

Оранго кинул на собеседника косой взгляд и сделал жест следовать за ним. Уже когда они дошли до самой лестницы в машинный отсек, он тяжко выдохнул и сказал:

— В приказе, друг мой, нет ничего о том, что Сэлграна нужно доставить в сознании, функциональности или хотя бы просто с исправным личностным ядром.

Атлас замер в смятении. Он несколько раз открывал и закрывал рот, но так и не нашелся с ответом. Оранго же тем временем разблокировал дверь, обвел взглядом открывшуюся ему картину и добавил:

— Ладно, все это детали. У нас тут, похоже, проблемы побольше намечаются.

Оценка повреждений соответствовала первому неутешительному впечатлению — «Иония» лишилась основного движка, а левый и правый компоненты резервного ионного оказались повреждены. С текущей конфигурацией корабль при стартовом импульсе начинал вращение сразу по трём осям, что не добавляло простоты управлению. В норме закручивание могло бы быть скомпенсировано бортовым компьютером с помощью двигателей ориентации, но в их случае он тоже слишком сильно пострадал. Восстановить что бы то ни было без запчастей или инструментов не представлялось возможным, и все сводилось к тому, что теперь Оранго или Атласу необходимо было присутствовать в рубке и беспрестанно производить расчеты на мощностях собственных контуров — изматывающая работа даже для андроида.

— Хорошо все-таки быть напичканным микросхемами. А вот представь были б мы людьми, — невесело усмехнулся Оранго. — И что бы делали? На листочке навигацию расписывали и на ручных калькуляторах рассчитывали?

В качестве аналогии Атласу вспомнились рассказы о морских путешественниках эпохи локальных материковых колонизаций. Хрупкие деревянные корабли могли получить пробоину на любом рифе, и тогда матросам приходилось подключать ручные помпы и работать посменно до изнеможения.

— Вот они плюсы быть андроидом, — ответил он угрюмо.

— Команда кремниевых, — Оранго важно поднял палец вверх.

Связь тоже работала неважно, однако им удалось передать «Джаспису» свои координаты и курс, чтобы корабль их подхватил — речи о том, чтобы самостоятельно долететь до «Ризматы» не шло. В аварийном режиме и на сниженной скорости бриг похромал к месту рандеву — по бортовому времени полет обещал занять чуть больше недели.

Они составили график дежурств так, чтобы давать друг другу хоть сколько-нибудь поспать. Первую вахту снова взял на себя Оранго — Атлас благодарно кивнул и вышел из рубки. Однако, уже раздевшись и даже выдвинув дополнительную кровать, он вдруг осознал, что все его пусть и немногочисленные, но все же необходимые личные вещи так остались в его прежней каюте.

— Вот черт, — пробормотал он, шаря взглядом по помещению в поисках хоть чего-то, что можно было бы быстро накинуть, чтобы сходить за своей одеждой.

Разумеется, ничего не нашлось, и Атласу пришлось со вздохом снова натягивать на себя защитную «кожу». Сил облачаться по всей форме не было никаких, поэтому он просто влез в нижнюю часть и завязал рукава комбинезона на поясе — едва ли в сложившейся ситуации кто-то осудит его за неподобающий внешний вид.

И все же в соседнюю каюту он входил с осторожностью. Напрасно — переведенный на проводное подключение Сэлгран все так же находился в режиме сохранения. Это состояние у андроидов больше напоминало кому, чем сон, так что можно было не волноваться о том, что тот проснется в самый неподходящий момент. В сумраке каюты отходящие от его тела провода напоминали трубки капельниц у тяжело больного.

Атлас пособирал по помещению свои вещи, кое-как покидал их в сумку и уже собирался уходить, но у самой двери вдруг обернулся и задержал взгляд на Сэлгране. Царапины на его груди выглядели глубокими и серьезными, и Атласу пришло в голову, что впивающийся в них защитный костюм точно никак не способствует заживлению.

«В приказе, друг мой, нет ничего о том, что Сэлграна нужно доставить в сознании, функциональности или хотя бы просто с исправным личностным ядром».

Атлас отложил сумку, присел рядом с кроватью и оценивающе провел по неровным краям ран, тревожа разрезанную бахромой синтетическую кожу. «Приказ действительно не уточняет, в каком состоянии должен быть Сэлгран... Но помимо приказа есть ведь еще и нравственные нормы, так? — подумал он. — Ренегат или нет, он пожертвовал собой, пытаясь спасти своих похитителей. Меньшее, что я могу сделать, это помочь ему восстановиться».

Мысль о том, чтобы раздеть бессознательного Сэлграна вызывала некоторую неловкость, но Атлас все же решил, что это будет правильно. «В конце концов, мы же всего лишь андроиды, что в этом такого?» — сказал он себе. Атлас распустил остатки застежек на его костюме до самого паха и чуть приподнял вначале правое, потом левое плечи Сэлграна, чтобы снять рукава. В глаза ему снова бросились татуировки, и в этот раз любопытство оказалось сильнее стеснения.

Атлас легко положил ладонь Сэлграну на лоб и внимательно «послушал» активность его системы, лишний раз убеждаясь, что тот не придет в сознание, а затем подсветил себе одной рукой, чтобы получше рассмотреть хитросплетение линий. Несмотря на то, что сам рисунок был очень точным, его выполнение на верхних частях плеч и ключиц страдало. Чернила на этих местах немного расплывались, выдавая кустарное производство.

Линии оплетали упругие мышцы, подчеркивая их и делая более видимыми. Атласу захотелось проследить пальцем ту, которая обводила бицепс. Он безотчетно подался вперед, но в следующий же миг осознал, что он делает и одернул себя, замерев, как пойманным с поличным преступник. Не он ли только что размышлял о нравственности? «Надо поскорее закончить с этим и уходить», — раздраженно подумал он.

Чтобы полностью освободить торс Сэлграна, Атласу потребовалось приподнять его, обхватив под лопатки. Он успел совершенно забыть, что и сам сверкал наготой, поэтому вздрогнул от ощущения неожиданно теплого тела вплотную к своей груди. Ему определенно не показалось — в норме кожа андроидов по человеческим меркам считалась прохладной, Сэлгран же был почти горячим. «Интересно, это особенности конструкции или следствие коррумпированного личностного ядра?».

Он снял с Сэлграна обувь, затем последовательно приподнял его бедра и ноги, наконец выпутывая его из разодранного защитного костюма и оставляя в одном белье. Это позволило залечить царапины, насколько возможно — им определенно потребуется не один день, чтобы полностью затянуться. Затем, едва не забыв сумку с вещами, за которыми он изначально и пришел, Атлас поспешно направился в свою каюту.

Еще несколько минут ушло на душ и оценку собственных ран. Атлас отделался парой ссадин, самая серьезная из которых находилась в очень неудобном месте между лопаток. Он немного покрутился перед зеркалом в попытках оценить ее, но ни сил, ни возможности залечиться не было. Поэтому, решив, что все само заживет, он просто свалился спать.

Несколько часов пролетели, как одна минута, и проснулся он, казалось, еще более уставшим. «Надо было просто уйти в перезагрузку, а не шататься туда-сюда, — недовольно думал он, одеваясь и приводя себя в порядок. — И Сэлгран этот еще...». Мысли о сопернике раздражали его так, словно Сэлгран лично был виноват в его усталости, обманом заставив тратить на себя время. Атлас понадеялся, что работа поможет ему привести мысли в порядок, но последующая вахта измотала его больше, чем бой с гасханами.

К тому моменту, как Оранго появился в рубке, чтобы сменить его, Атлас готов был уснуть прямо в кресле. И все же, несмотря на усталость, он вновь решил по пути заглянуть к Сэлграну. Сам не зная, что конкретно ожидает увидеть, он чувствовал, что от этого зависит его спокойствие и их общая безопасность.

Хранитель Скийи лежал на кровати ровно в той же позе, в которой его и оставили — ничего подозрительного или удивительного. Постояв немного в дверях, Атлас уже собрался уйти, как вдруг веки Сэлграна дрогнули, а янтарный взгляд безошибочно сфокусировался на нем. Сложно было сказать, сколько осмысленности нес этот жест, но Атлас вздрогнул от неожиданности и тут же сказал:

— Просто зашел проведать.

«И проверить», — добавил он уже мысленно, хотя прекрасно понимал, что Сэлгран, вероятно, сейчас вообще не разбирал слова и в любом случае не смог бы ответить.

Эти «проверки» быстро стали регулярными — Атлас заходил к Сэлграну после каждой своей вахты. Тот восстанавливался быстрее, чем ожидалось — уже на следующий визит он пришел в сознание, пусть и ненадолго. Тем временем сам Атлас постоянно чувствовал себя уставшим. Он списывал все на вполне ожидаемое утомление от расчетов, однако после четвертой вахты, давшейся ему тяжелее первых трех, он все же задался вопросом, насколько такое состояние вообще нормально для андроида. Твердо решив провести самодиагностику, как только закончит с делами, он вновь пошел в каюту к Сэлграну.

Он застал того не просто в сознании, но за отработкой мелкой моторики. С ловкостью фокусника Сэлгран крутил в правой руке какой-то небольшой предмет. Присмотревшись, Атлас понял, что это тюбик с кремом, который тот, вероятно, достал из прикроватной тумбочки. Уж если Сэлгран может позволить себе такое, значит, он точно может разговаривать.

— Ты мог хотя бы поздороваться, — не без яда заметил Атлас, уязвленный тем, что его «пациент» не сообщил о своем улучшившимся состоянии и не поблагодарил его за помощь.

— Мог бы, — Сэлгран усмехнулся и перевел взгляд на собеседника: — Здравствуй.

Эта реплика отчего-то вызвала у Атласа неконтролируемый приступ гнева. Жалея, что не может от всей души хлопнуть раздвижной дверью, он вылетел из каюты. Он вспоминал улыбку Сэлграна и видел — или хотел видеть — в ней самодовольство и заносчивость, накручивая себя еще больше.

— Вот же неблагодарный мерзавец! Кусок кремниевого шлака!

Атлас так разъярился, что забыл и про душ, и даже про обещанную себе диагностику. Он зашел в свою каюту, покидал одежду кучей прямо на пол и завалился на свою кровать, все еще полыхая. «Да Асхетон просто ангел, если учил его с таким-то отношением!».

Десять минут спустя, когда его воображение покинули мстительные картины брошенного и замороженного в открытом космосе Хранителя Скийи, он успокоился и наконец-то задался вопросом, что же именно его так взбесило. Чем больше Атлас задумывался об этом, тем больше недоумевал — едва ли Сэлгран сказал или сделал что-то обидное. И тем не менее, сколько бы Атлас не пытался переключиться на что-то другое, перед его внутренним взором все еще стояло лицо с точеными скулами и тонким изгибом губ. «Я разозлился на него... или на себя?» — уже засыпая, подумал Атлас.

Тем не менее, после следующей вахты он снова зашел к Сэлграну. «Надо бы начать проводить его ежедневную диагностику», — рассудил он, затрудняясь, однако, ответить на вопрос, ждет он или боится улучшения состояния соперника. Вероятно, ему просто хотелось иметь хоть какой-то контроль над ситуацией.

В этот раз, полулежа на кровати, Сэлгран разминал запястья и кисти рук.

— Ты поставил силовое поле на дверь каюты — думал, я сбегу? — спросил он сразу после приветствия.

— Ты проверял, есть ли силовое поле на двери каюты — думал сбежать? — парировал Атлас. В этот раз он дал себе слово оставаться спокойным, что бы ни случилось.

Сэлгран улыбнулся и развел руками, признавая себя побежденным, а затем сказал:

— Ты в тот раз так быстро ушел, что я даже не успел поблагодарить тебя за мое спасение.

— Сделай, пожалуйста, так, чтобы я о нем не пожалел, — все еще сухо ответил Атлас и в качестве последнего раздраженного жеста приладил провод в теменной разъем Сэлграна сильнее, чем следовало, заставив его голову дернуться.

— Я, конечно, постараюсь, — невозмутимо ответил тот, — но, надеюсь, ты поймешь, что я ничего не могу обещать. Ты, кстати, выглядишь не очень. Утечку починил?

— Утечку? — переспросил Атлас, прогоняя на портативном приборе основные параметры системы Сэлграна. Бежавшие перед глазами строчки сливались в сплошной поток бессмыслицы.

— Ну да, от той раны, которую ты получил в бою.

«От раны, которую я получил в...», — мысленно попугаем повторил Атлас, словно надеялся, что это придаст словам смысл. Он чувствовал, как даже мысли даются ему тяжело, так что потребовалась пара секунд, чтобы понять, что Сэлгран говорит о той самой ссадине между лопаток, которую он заработал, пропустив удар. За прошедшие дни он так ни разу на нее и не посмотрел — она не болела и не беспокоила, и Атлас решил, что она затянулась. Он хотел было сказать в ответ что-нибудь острое, но вдруг подумал о том, что небольшая утечка энергии неплохо бы объяснила его постоянную усталость. Он завел руку за спину, пытаясь прощупать место и, видимо, Сэлгран уловил это движение, сказав:

— Сними куртку и подними футболку. Туда могла попасть эта дрянь из сердцевины, кто знает, какие последствия это несет, — заметив нерешительность собеседника, он цокнул языком, раздраженно закатил глаза и добавил: — Ну не съем я тебя, честное слово!

Атлас почувствовал себя глупо. Почему он сам не догадался проверить свою рану, почему не попросил Оранго сделать это? «Симптомы действительно были не очевидны... а может, я просто туго соображаю?» — подумал он. К его эмоциям примешивалось еще и смущение от требования раздеться, в свою очередь снова вызывающее раздражение на самого себя.

Осознав, что Сэлгран все еще ждет, Атлас подчинился, повернувшись к нему спиной. Тот бесцеремонно залез пальцем в рану и тут же нащупал в ней что-то. Тактильные контуры отреагировали резкой болью, и Атлас даже охнул от неожиданности.

— Там что-то внутри, — сказал Сэлгран. — Не вижу ничего в таком освещении. Что бы это ни было, я могу это вынуть, но нужно лезвие.

— Ну да, — хмыкнул Атлас. — А потом ты меня же этим лезвием и... «обезвредишь».

Сэлгран поднял брови и скептически воззрился на Атласа.

— Тебе не кажется, что ты перегибаешь палку? Во-первых, в моем состоянии нападать на кого-то с медицинским лезвием — так себе затея. Ты сам только что прочел данные моих систем и прекрасно знаешь, что у меня пока еще плохо работают нижние конечности, так что до двери, даже не учитывая, что она заблокирована, я смогу разве что ползти. Во-вторых, я, конечно, очень рад, что ты не бросил меня в открытом космосе, но позволь напомнить тебе, что пока что ситуация такова: ты ворвался в мой дом, напал на меня, увез черт знает куда, а теперь ведешь себя так, словно опасность исходит от меня. Ну и в-третьих... если ты так меня боишься, просто попроси Оранго тебя прооперировать, в чем проблема?

Атлас почувствовал, как его щеки залил румянец. Стараясь скрыть смущение и радуясь, что в каюте работает только тусклый аварийный свет, он излишне резко потянулся за аптечкой, которую на всякий случай носил с собой на каждую проверку и едко сказал:

— Много о себе воображаешь, если думаешь, что я боюсь тебя.

Он вручил Сэлграну запечатанное лезвие и пинцет. Андроидам не грозили инфекции, но аптечки, как и многое другое, делались под людей, так что в стандартный набор входили стерильные предметы. Сэлгран взглядом указал ему сесть на край кровати, чтобы рана была на одном уровне с его глазами.

— Нужен свет, — сказал Сэлгран через секунду.

В аптечке где-то лежал фонарик, но Атлас решил, что эффективнее будет подсветить руками с двух сторон сразу — правда, для этого ему пришлось взять край футболки в зубы. С выражением сосредоточенности на лице Сэлгран отрегулировал освещение, затем легко чиркнул лезвием, отогнул край кожи и потянул. Секунда боли, онемение и быстро прошедшее ощущение «песочной руки», и вот Сэлгран уже показывает Атласу небольшой осколок на ладони.

— Похоже, кусок гасханского шипа, — сказал он. — Твоей удаче можно позавидовать — войди он в плату сильнее, последствия было бы трудно предсказать.

— Я думал, гасханские солдаты самоуничтожаются, — удивился Атлас, отпуская футболку.

Сэлгран пожал плечами.

— Возможно, туда попала жидкость из сердцевины и сработала, как консервант? В любом случае, его стоит сохранить, чтобы... ах ты черт.

Осколок рассыпался пылью прямо у них на глазах. Атлас на секунду встретился взглядом с Сэлграном и вдруг почувствовал острую необходимость как можно быстрее надеть форменную куртку, а еще лучше сразу оказаться в своей каюте. Ощущения были странными и немного пугающими, похожими на волнение или замешательство, но кроме дискомфорта в них было что-то еще.

Пауза затягивалась и становилась неловкой. Атлас понимал, что нужно бы поблагодарить Сэлграна за помощь, но почему-то ни одну из тех фразу, что приходили ему в голову, не получалось озвучить. Быстро собрав аптечку, он выдавил из себя «спасибо» и едва только не кинулся к двери. Сэлгран только шутливо отсалютовал ему и устало откинулся на подушку.