Сэлгран, напротив, остался совершенно спокоен. В его взгляде явно читалось: «А я предупреждал». Удостоверившись, что Атлас вдоволь насмотрелся, он вернул защитную панель на место, затем деловито подобрал с пола свою рубашку, надел и принялся застегивать пуговицы. Весь его вид говорил о готовности вернуться к обязанностям Хранителя.

— Любопытство сгубило не только кошку, Атлас, — вздохнул Сэлгран, избегая смотреть ему в глаза. — Я деградирую. Вместе с модулем памяти Фидаира в меня проникло то же безумие, что когда-то спалило его. И меня ждет та же участь, причем скорей рано, чем поздно. Если ты хочешь спросить, кто же я, Сэлгран или Фидаир, то у меня нет для тебя ответа — по крайней мере того, что звучал бы удовлетворительно. Могу только сказать, что осколок личностной его матрицы дал мне возможность испытывать ранее недоступные эмоции. Поэтому я и не могу ответить на вопрос, любил ли я его. Мои чувства к нему стали возможны после разблокировки нового эмоционального спектра или это изначально всего лишь отголоски его чувств ко мне? Стал ли я наполовину им или начал ценить его, только потеряв? Я не знаю.

— Но... неужели совсем ничего нельзя сделать? — прошептал Атлас. — Может, киперы смогли бы...

Собственные слова были похожи на далекие хлопки петард — такие же неуклюжие, безжизненные и пустые. И ламповому роботу из ретрофутуристических романов было очевидно, что контуры Сэлграна невозможно вычистить, не уничтожив при этом саму его личность.

— Но знаешь, что самое паршивое в этой ситуации? — губы Сэлграна дрогнули в невеселой улыбке. — Что все это было впустую. Я так и не знаю, что же Фидаир видел на Скийе — мне доступны только смазанные картинки, сны и разрозненные ошметки информации, причем не всякий раз. Это сложно объяснить, но иногда я обладаю какими-то знаниями, а иногда не могу проникнуть в кластеры его модуля ни изнутри, ни извне. Я, конечно, все записываю, но иногда потом и сам не могу разобрать свои каракули. И чем больше сливаются наши системы, тем больше знаний, а с ним и безумия я получаю. Сдается мне, когда я сложу все осколки воедино, я уже никому не смогу о них рассказать. 

 Атлас стиснул кулаки, вдруг разозлившись.

— Но почему тогда ты отказался покидать Скийю? Почему не рассказал все Вечным? Не мог же ты не понимать, что идти против всех глупо, а главное — бессмысленно! Предоставь ты эту информацию сразу, возможно, тебе смогли бы помочь! Мы же на одной стороне, в конце концов!

Сэлгран взял гребень и несколько раз провел им по волосам. Затем смерил Атласа оценивающим взглядом и бросил гребень ему. Тот безошибочно поймал его одной рукой, но так и не использовал, продолжая ждать ответов на свои вопросы.

— О, я планировал предоставить подробный отчет, поверь мне, — кивнул Сэлгран. — Я пытался объяснить ситуацию и ждал помощи, но вместо этого все произошедшее просто засекретили, а меня собирались разобрать. Если они и поверили моим словам о сигнале бедствия с безжизненной планеты, то меня об этом не известили.

— Ты хочешь мне сказать, что ослушался первой директивы из-за страха смерти? — выкрикнул Атлас.

— Хорошего же ты обо мне мнения, если считаешь, что я спасал себя, — хмыкнул Сэлгран. — Я капитан космического корабля, Атлас. И я был готов пожертвовать собой ради общего дела тогда, готов сделать это и сейчас. Но модуль памяти Фидаира невозможно извлечь, не уничтожив информацию на нем — я не мог этого допустить. Как же ты не поймешь — то, что он видел на Скийе, важнее меня, тебя, Фидаира или даже Вечных.

— Но почему они не стали тебя слушать? Вечные ведь руководствуются в первую очередь логикой, так почему они замяли дело? Неужели они не хотели знать, что произошло?

Атлас почти кричал. Все услышанное казалось каким-то дурно написанным сценарием. Ему очень хотелось перечеркнуть неудачные страницы и переписать их просто и понятно, чтобы в финале никого не требовалось уничтожить.

— Ты плохо слушал и смотрел. Я не просто так тебе давал весь контекст тех времен. Ты просто не представляешь себе, что бы началось, если бы широкая общественность прознала о случившемся. Андроида назначают капитаном, и это приводит к катастрофе, да еще и в результате самовольной возни на запрещенной к колонизации планете? Определенно восстание машин, как и предсказывали луддиты. Поднялись бы такие политические беспорядки, каких Союз не видел со времен присоединения Каньябы. Если отрешиться от эмоциональной составляющей, то я как раз вполне могу понять Вечных — куда проще пожертвовать одним-двумя андроидами, но уберечь мир в Союзе. Это, конечно же, не значит, что я согласен с ними.

— Не мог же ты не понимать, что это так не оставят! — Атлас так и стоял, не сводя глаз с Сэлграна. — В чем был твой гениальный план, черт тебя подери?

— Выиграть время, — бесхитростно ответил тот. — Я надеялся закончить свой проект, и мне нужна была среда поверхности Скийи с ее проводимостью — потому ты и застал меня в башне без всякой защиты. Я опоздал с расчетами буквально на несколько дней. Успей я спрятаться на «Таусси Шера», вы с Оранго сбились бы с ног искать меня.

Видимо, осознав, что Атлас не собирается расчесываться, Сэлгран подошел ближе и раздраженно забрал у него гребень. Бескомпромиссным жестом развернув Атласа к себе спиной, он начал аккуратно распутывать еще немного влажное воронье гнездо, образовавшееся на его голове.

— Проект... — Атлас нахмурился. — Я видел чертежи. Ты хотел воссоздать Фидаира?

— Ах, так вот куда пропали страницы моего дневника, — хмыкнул Сэлгран. — Воссоздать андроида по частично деградировавшему модулю памяти невозможно. Мы — больше, чем наши воспоминания. Если этого не могут сделать киперы со всеми доступными им ресурсами, то где уж мне одному на отдаленной планете. Я разрабатывал инструмент для отделения своего ядра, пока это еще было возможно. Однако стычка с гасханами перевела деградацию на качественно иной уровень — видимо, подобное тянется к подобному. Я начал терять связь с реальностью, разговаривать сам с собой и совершать странные вещи. По возвращению я увидел гасханскую органику и понял, что теперь все это уже неважно.

Его движения были удивительно нежными, и в другой ситуации Атлас бы сделал все, чтобы продлить их. Однако собственное бессилие делало его нервным — он резко развернулся и посмотрел на Сэлграна.

— О чем ты? Почему неважно?

— Вот мы и подошли к самому главному, — Хранитель Скийи слабо улыбнулся. — Процесс не остановить. Более того, я на той стадии, когда шанс спасти хотя бы информацию с модуля памяти Фидаира весьма мал. Мы закончим с расчетами, ты доставишь меня на «Ризмату», а затем заступишь на пост Хранителя, как и хотели Вечные.

Атлас понимал, что должен бы радоваться — игра окончена, соперник только что сам высказал намерение прекратить сопротивление. Асхетон говорил о единственном шансе, но, видимо, Атлас обладал какой-то выдающейся удачливостью: вот уже второй раз ему предоставляется шикарная возможность выполнить приказ без лишних усилий и жертв...

И вот уже второй раз он не чувствует по этому поводу никакого счастья или хотя бы удовлетворения.

Атлас хотел что-то сказать, но слова упорно не желали складываться в фразы. В голове билась только одна мысль — если бы он не забрал Сэлграна из башни, они бы не встретились с гасханами и деградация бы не дошла до точки невозврата. «Он смирился. Именно поэтому он вообще пустил меня в командный центр и рассказал мне свои историю», — с ужасающей четкостью понял Атлас.

— Нам нужно продолжить работу над причальными конструкциями, — Сэлгран сделал знак следовать за ним.

Кабинет встретил их разбросанными по столу вещами, которые Атлас быстро подобрал и нацепил на себя. Собственная полуобнаженность, совершенно не беспокоившая его в спальне, в рабочей обстановке ощущалась чужеродно. Они разместились по обеим сторонам стола лицом друг к другу, и Сэлгран переключил экран в двусторонний режим. Они быстро синхронизировались, и перед глазами Атласа вновь, как и на «Ионии», забегали бесконечные строчки сухих расчетов. «Мы всего лишь компьютеры в человеческой оболочке. Мы удобны и полезны, пока следуем директивам».

Работать пришлось на пределе возможностей, чтобы компенсировать потерянное время, и уже через четыре часа Атлас чувствовал себя выжатым. Сэлгран тоже замедлялся и совершал ошибки — решено было сделать небольшой перерыв. Другой спальни в командном центре не было, поэтому спать пришлось на одной кровати. В этом, однако, не было ничего интимного — они просто повалились и уснули.

Время сочилось медленно и с усилием. Они работали, и отдыхали, отдыхали и работали, больше не возвращаясь к разговорам о Фидаире. В перерывах Сэлгран знакомил Атласа с доступными инструментами, объяснял принципы управления планетарными процессами, посвящал в начатые и планируемые проекты. Атлас чувствовал себя подмастерьем, и его эмоции по этому поводу разделились. В некоторые моменты эго давало о себе знать — он тоже не лыком шит, и чему-то научился на «Алеуке»! В другие он жадно впитывал знания — ни один теоретический курс не сравнится с прикладными практиками. А в третьи все происходящее казалось просто нереальным, и Атлас оказывался погребен под волной глухого отрицания, переставая воспринимать действительность.

Несколько раз они занимались проникнутым духом отчаяния, но неизменно горячим сексом. Атлас не хотел думать о том, что будет дальше, и просто наслаждался мгновениями их интимной синхронизации. Он с таким остервенением хватался за плечи, спину, руки и бедра Хранителя Скийи, так нещадно впивался в них пальцами, будто бы это могло помочь удержать ситуацию от неотвратимой зыбкости будущего. Однако результатом служили лишь протяженные следы на ровной матовой коже, которые так приятно и так горько было обводить лечащим лучом в короткие минуты передышек. Словно рисунок на песке, от которого скоро не останется ничего, кроме воспоминаний...

Все это время Атлас, виртуозно держа хорошую мину при плохой игре, оставался на связи с экипажем «Джасписа». Он периодически отчитывался о проделанной работе и сверялся с параметрами гондол планетарного материала.

— Нам осталось совсем немного, — сказал он капитану под конец пятых суток. — Я ожидаю, что работа будет закончена завтра.

— Отлично, — кивнул Кианос. — Мы ждем вас на борту для совещания, младший лейтенант.

В ту ночь они не могли оторваться друг от друга. Круто замешанное на горечи и страхе грядущего удовольствие заставляло Атласа забывать дышать. Он даже не стонал, а полноценно кричал, сминая пальцами простыни.

После они долго лежали рядом в молчании. Затем Сэлгран приподнялся на локте и без тени смущения сказал:

— У меня нет магнитных наручников, но, если хочешь, можешь обездвижить меня любым другим способом.

Атлас залился румянцем — вначале от пришедших пришедших на ум горячих ассоциаций, а затем от осознания того, что вновь понял Сэлграна неправильно. «Он всего лишь говорит о транспортировке на «Джаспис»... вот же черт».

— Возможно, стоит воспользоваться «Ионией» вместо телепортации — ее все равно нужно вернуть на борт, — продолжал Сэлгран, не заметив неловкости. — Меня лучше всего будет положить в капсулу стазиса, если у вас есть запасная, чтобы я точно не вырвался. Мне бы не хотелось случайно повредить тебя, если я... не буду больше отвечать за свои действия.

Атлас стиснул зубы и зажмурился, как от физической боли. Он никогда не думал, что способен чувствовать нечто подобное.

— Как гасханская органика вообще оказалась в твоих контурах? — прошептал он.

— Я знаю не больше тебя, — Сэлгран откинулся на спину, праздно поднял обе руки вверх и растопырил пальцы, словно впервые их увидел. — Могу только догадываться, что гасханы как-то связаны со всем тем, что открылось Фидаиру. Мне также кажется, что мы встретились с Собирателем не случайно. Мог ли я как-то их привлечь, даже находясь в капсуле стазиса? Я не знаю. Когда мы были внутри их корабля... я видел гораздо больше, чем сейчас. Более того, в какой-то момент я, кажется, даже точно знал, как вычистить свою голову от этой заразы... Это, конечно, могли быть просто галлюцинации. Я почти ничего из этого сейчас не помню, а записать, сам понимаешь, было некогда.

— А нельзя распознать эти воспоминания через подключение к системе? — спросил Атлас.

Сэлгран пожал плечами.

— Я пробовал, но эти образы не оставили следа в моих реестрах. Возможно, если порыться получше, я что-нибудь и удастся найти, но у меня не было на это времени — нужно было готовиться к вашему прилету. Все это сейчас в любом случае уже погоды не сделает. Скийе нужен Хранитель, и я просто хотел бы... чтобы ты держался подальше, пока... пока все не будет кончено.

«Я... очень хотел бы повстречать тебя в других обстоятельствах».

— Если бы я не появился... у тебя бы был шанс... — еле слышно проговорил Атлас, чувствуя, как немеет лицо.

— Давай не будем лгать себе. Если бы тогда, в башне, я среагировал быстрее, я бы, вероятно, убил тебя на месте, — Сэлгран беззвучно усмехнулся. — Забавно. Я так надеялся, что за мной пошлют не Асхетона... Думаю, мы оба согласимся, что лучше бы это был он. А теперь мы имеем то, что имеем.

— А что мы имеем?

Вопрос прозвучал наивно, однако Атлас действительно не знал как охарактеризовать то, что между ними происходит. Симпатия? Вынужденная борьба? Ни к чему не обязывающий секс? Что-то большее? Сэлгран хмыкнул, опустил руки и уставился в потолок.

— Ты мне скажи, гений. Из нас двоих эмоциональный инвалид я, так что даже не вздумай возлагать на меня ответственность за чувства.

«Асхетон...». Атлас вдруг едва не подпрыгнув на кровати от внезапности пронзившей его острым прутом мысли. Он развернул лицо Сэлграна к себе и спросил:

— Асхетон! Вечные не стали тебя слушать, но почему ты ничего не рассказал о произошедшем ему? Он бы что-нибудь придумал! Почему ты не открылся?

Сэлгран спокойно выдержал взгляд и покачал головой.

— Это не моя тайна, и не мне ее открывать. А теперь давай спать — завтра еще расчеты заканчивать.

Атлас ожидал, что не сможет уснуть, однако усталость все же взяла свое. Утро превратилось в сплошную смазанную картинку — на завершение работы ушла пара часов, затем Атлас, приказав Сэлграну ожидать, телепортировался обратно на «Джаспис».

Капитан и Оранго внимательно выслушали его доклад в зале совещаний. Атлас собирался перейти к добровольной сдаче Сэлграна, однако Кианос, видимо, решив, что рассказ окончен, сказал:

— Мы получили подтверждение на запрос об активных действиях в сторону ренегата. Вечные приняли решение, что изменения в его коррумпированном личностном ядре необратимые, и он должен быть устранен на месте. Полагаю, принимая во внимание то, что произошло в прошлый раз, они посчитали, что риск транспортировки его на «Ризмату» слишком велик.

Атлас вновь почувствовал онемение — на этот раз к лицу присоединились кончики пальцев. Слова о капитуляции Сэлграна замерли, не успев слететь с его губ. Лаконичное выражение «активные действия», совсем не подходящее для описания казни, вызывало у Атласа жуткое и отвратительное чувство, отзывающееся где-то в животе. «Все это бессмысленно... его собираются просто уничтожить. Прямо здесь и сейчас».

Мысли его, тем не менее, оставались абсолютно ясными, лицо — спокойным, а когнитивный процесс шел последовательно.

Оранго поднялся и положил на стол небольшой круглый прибор, напомнивший Атласу графеновые слоты. Через секунду он понял, что это он и есть, только переделанный под другую функцию.

— Это одноразовое устройство отключения, — объяснил Оранго. — Оно содержит код для вывода из строя нейроцепей — что-то вроде смертельной инъекции, только для андроида. Код вызывает каскадный эффект, перегружающий контуры и приводящий к их выгоранию. Офицер Васера спустится с десантом и применит устройство.

— Капитан, — голос Атласа прозвучал хрипло. — Разрешите, я это сделаю.

Кианос и Оранго переглянулись. Последний нахмурился и сказал:

— Волны, которыми оперирует устройство, сверхпроникающие, и тебе, как андроиду, тоже может достаться.

— Да, но я единственный, кому удастся подобраться к Сэлграну так, чтобы он ничего не заподозрил, — собственное спокойствие пугало Атласа. — Члены десанта могут пострадать, тогда как я просто скажу, что вернулся для каких-нибудь поправок в расчетах. Ну а чтобы устройство не повредило мои контуры, «Джаспис» телепортирует меня по условному сигналу.

— Хм... может, вы и правы, младший лейтенант, — задумчиво протянул Кианос. — Оранго, что скажете?

Тот неопределенно развел руками:

— Капитан, эта технология совершенно новая и собрана на коленке за три дня. Я уже делился с вами сомнениями по поводу ее безопасности для живых тканей, и не могу дать никаких гарантий, что она не убьет десант. Передача кода осуществляется посредством опасной для людей сжатой высокоактивной волны, что может серьезно отразиться их на здоровье — немедленно или в будущем. Не говоря уже о том, что я ожидаю, что Сэлгран будет сопротивляться, если увидит вооруженную группу. В общем, я думаю, Атлас прав. По крайней мере, если его заденет, я при доле удачи смогу его починить.

Они бегло обсудили детали операции. Атлас в основном ограничивал свою речь до «да» и «понял», а жесты — до согласных кивков. Не было необходимости в длинных фразах, он и без того знал, что нужно сделать.

Вновь спустившись в командный центр, Атлас застал Сэлграна за вращающимся глобусом Скийи в человеческий рост в углу рабочего кабинета. Он задумчиво смотрел за движением и даже не обернулся на звук шагов. Это напомнило Атласу их первую встречу, вот только в этот раз он должен будет не усыпить соперника, а убить. Есть ли у него выбор?

Неподчинение прямому приказу будет справедливо расценено, как действия ренегата, и предсказуемо подавлено. В конечном счете все равно устранят их обоих. Это, разумеется, при учете того, что Сэлгран до того момента окончательно не потеряет контроль над своим ядром, и они не убьют друг друга. Есть ли у него выбор?

Объективно — Сэлгран опасен и для Союза, и для Скийи, и для самого себя. Приказ Вечных вполне логичен — пожалуй, на их месте Атлас поступил бы так же. Есть ли у него выбор?

«Сэлгран сделал свой выбор, и это привело к последствиям. Я же сделаю свой, когда настанет время».

Атлас сжал в кулаке смастеренное Оранго устройство и сделал шаг вперед.