Поскольку Атлас не получил существенных повреждений, и его функциональности ничто не угрожало, он остался дожидаться спасательной группы. Время еще никогда не текло так медленно. Секунды вязли в нерадостных мыслях и ощущении бессилия, точно в желе — а может, это просто сбитые сенсоры барахлили. Успел ли Тафари доставить Асхетона в реанимацию вовремя? Смогли ли медики вернуть его к жизни? Атлас прекрасно понимал, как малы шансы. Одна лишь транспортировка с торчащим из сердца куском металла, да еще и таким малостабильным способом, как полет здоровенного рамфоринха, могла убить его или сделать из его и без того едва живого сердца мешанину клеток, восстановить которую окажется невозможно.

Пестрящее зрение создавало ощущение головокружения, так что оставаться в сидячем положении становилось все сложнее. В ожидании спасательной группы Атлас лег на спину рядом с Сэлграном и переплел свои пальцы с его. Тот, разумеется, никак не отреагировал — вся энергия, которую он получил из батареи бластера, ушла на синхронизацию и передачу сообщения. И по вине Атласа оно так и осталось не доставленным. Если бы он поспешил, может быть, он бы успел сказать Асхетону — тот бы воспрял духом и продолжал бороться с забытьем... Если бы, если бы, если бы.

— Что же мы будем делать без него? — тихо спросил Атлас. — Что я буду делать без вас обоих?

Он лежал и просто смотрел в небо, иногда перебирая жесткую ладонь в своей. Он не мониторил активность системы Сэлграна, намеренно рассинхронизировавшись с ним, поскольку был совершенно не готов услышать безнадежно стихающие импульсы каскадных ошибок.

— Помнишь, ты сказал, что хотел бы повстречать меня в других обстоятельствах? — продолжал Атлас. — Какие обстоятельства ты имел в виду? — он немного помолчал, словно ожидал, что Сэлгран ответит. Кинул на него косой взгляд и сказал: — Уж конечно, ты не думал о самом обычном ухаживании? Знаешь, всякие там свидания, кафе, прогулки... это было бы так глупо.

Конечно же, Сэлгран не думал об этом. Его надорванная главная шина уже даже не искрила, что явно сигнализировало близкую смерть личностного ядра от недостатка питания.

— А я вот думал, — срывающимся шепотом продолжил Атлас, сильнее сжимая его руку. — И представлял всю эту глупость. Думал, мы могли бы... будь у нас больше времени... К черту. Теперь ты все знаешь, теперь я признался тебе.

Атласу казалось, что он медленно и безвозвратно опускается на дно океана, с каждой минутой чувствуя на себе давление воды все больше, а узкая полосочка черно-синего неба — это далекая поверхность, до которой уже никогда не достать. Он закрыл глаза и просто подчинился сокрушающему чувству.

По субъективному отсчету прошло около получаса, прежде чем он услышал отдаленный рокот двигателей. Атлас встрепенулся и сел. Контуры Сэлграна уже не подсвечивались, однако помощь подоспела раньше, чем он рассчитывал — возможно, еще есть надежда!

«Надежда... или безысходность?» — вдруг подумал он, вспомнив, что приказ на уничтожение Сэлграна все еще в силе. Можно было ожидать, что его приведут в исполнение немедленно. Да, бывший Хранитель Скийи и без того почти мертв, но любой офицер «Регмалиона» сочтет своим долгом расплавить его тело, чтобы уж наверняка. Сможет ли Атлас помешать, особенно зная, какую опасность представляет собой Сэлгран? Ему очень хотелось верить, что с исчезновением основной массы гасханской органики уйдет и безумие, но правда была в том, что никто не пойдет на риск проверки, не имея гарантий.

Луч прожектора разрезал темноту — Атлас так и не успел решить, защищаться ли ему из последних сил, нарушая первую директиву, или отступить и безмолвно наблюдать за казнью. По счастью, этого и не потребовалось — в расселину спустились не военные с «Регмалиона», а его старые-добрые знакомые Ньери Васера, Ви Рилари и Тинаш Кибб на одном из челноков «Джасписа». Тепло поприветствовав Атласа, они помогли ему погрузить тело Сэлграна и, не теряя времени, набрали высоту.

— Гасханская атака захлебнулась, как только вы упали, — сообщила Ньери, когда они взмыли в воздух. — Сейчас они улепетывают, сверкая дюзами... если бы, конечно, в их отвратительных кораблях, таковые имелись. Без этого, — она мотнула головой в сторону бывшего Хранителя Скийи, — они оказались вовсе не такими смелыми. Забавно, что они не открыли свой проклятый юни-разлом и не исчезли, а улетели старым-добрым пространственным способом. Наводит на мысли о том, что они на самом деле вовсе не управляют ими, а просто каким-то образом оказываются рядом всякий раз, когда один из них открывается.

— «Регмалион» сейчас добивает и прогоняет остатки их сил. Битва все еще идет, но уже на границе системы, так что капитан Кианос вывел «Джаспис» из укрытия. Тафари дал нам твои координаты, и, раз уж все заняты, мы решили помочь хоть чем-то, — добавила Ви.

— Что с Асхетоном... верховным адмаршалом? — задал Атлас единственный интересовавший его вопрос.

Тинаш покачал головой.

— Тяжело ранен и доставлен в реанимацию, подробностей мы не знаем. Тафари вызвал доктора Фотсинг, Оранго, главного хирурга «Регмалиона» и целую команду медиков и инженеров. Они пытаются понять, как подступиться — насколько я понял, даже его собственные офицеры не знали, что он не андроид.

Атлас выдохнул — по крайней мере, Фари успешно передал Асхетона в руки квалифицированных специалистов. Значит, надежда еще есть. Ви, словно услышав его мысли, а может, считав язык тела, тихо пояснила:

— Он в коме. Прогнозы неутешительные.

У Атласа не было сил расстраиваться. Его эмоции просто отключились или затормозились — до конца полета он не сказал ни слова. Шторм совершенно стих, впрочем, предварительно нанеся заметный ущерб: поваленные деревья, сошедшие обвалы и сели, вышедшие из берегов реки. Челнок пролетел над местностью, которую уже сложно было считать селом, но еще язык не поворачивался назвать городом — Атлас заметил множество разрушенных зданий. Без сомнения, жители сложат легенды о разразившейся над миром великой буре, захватчиках с небес и их предводителе в красном плаще.

На горизонте обозначился внешне не пострадавший командный центр Зилона — внушительное здание, похожее на усеченную пирамиду. Обычно окруженный маскировочным полем, сейчас он был виден любому желающему — если бы, конечно, кому-то пришло в голову смотреть. Офицер Васера лихо и точно приземлилась на одну из посадочных площадок. Она обращалась со штурвалом так умело, точно была не заведующей лабораторией, а пилотессой высшей категории.

— Мы доставим Сэлграна в ремонтный центр, а ты пока можешь узнать, есть ли новости о состоянии верховного адмаршала, — сказала Ви.

Не дожидаясь повторного приглашения, Атлас выбрался из челнока. Уточнив направление у встречающих их служащих, он направился прямиком в санчасть, где предсказуемо вперился в закрытые двери. Несколько минут он околачивался рядом и мерил коридор шагами, словно ожидал, что сейчас выйдет Бильяна Фотсинг или кто-нибудь еще и сообщит ему, что опасность миновала, состояние Асхетона стабилизировалось, и он непременно пойдет на поправку.

Этого, конечно же, не произошло. Атлас облокотился на стену и сполз вниз, утыкаясь в колени. Хотелось, чтобы все произошедшее оказалось дурным сном, но андроидам не снятся сны — хорошие или плохие. «Сэлгран говорил, что он иногда видит сны — обрывки памяти Фидаира и что-то еще... и почему я не спросил у него об этом еще тогда, на Скийе? Почему я не спросил у него о других вещах? Будет ли у меня еще возможность хоть раз поговорить хоть с одним из них... Сэлгран не сказал мне и про Асхетона... я должен был догадаться!».

От физического и морального измождения веки тяжелели с каждой секундой, а мысли становились все бессвязнее. «Почему Старший сам мне не рассказал, ведь он хотел, он же обещал! Интересно, снятся ли ему сны? Наверное, ведь он человек... Видит ли он их прямо сейчас? Грезит ли он о Мариам?.. Я должен ему сказать, он обязан знать... Черт, Сэл, ты должен сам сказать ему все, что знаешь, ведь я не понял и половины из того, что ты мне показал... ты должен поговорить с Асхетоном. И почему тебя нет рядом, когда ты больше всего нужен?!».

В какой-то момент внутренний диалог стал размытыми картинками — наверное, так и выглядят сны для людей. Атлас встрепенулся, возвращаясь в реальность. Вокруг ничего не поменялось — все тот же светлый и безлюдный коридор, все та же тишина. Однако его системе хватило двадцати минут для быстрой перезагрузки — сознание снова обрело ясность и перестало путаться.

Ждать здесь бессмысленно. Если бы у врачей были новости, они бы давно их сообщили. Атлас несколько раз глубоко вдохнул и с силой потер глаза. Сегодня два дорогих ему индивида — андроид и человек — пострадали, и пусть он не может помочь одному, но его навыки могут пригодиться другому. Он решительно поднялся, бегло глянул на висящий на стене план здания и направился в ремонтный центр.

Его встретила новая закрытая дверь — светящаяся красным панель требовала код доступа. Атлас машинально набрал свой личный код, но был лишь награжден звуковым сигналом отказа. Он попробовал еще и еще, затем попытался использовать уникальный матричный отпечаток — электромагнитный аналог отпечатков пальцев или скана сетчатки — ничего, словно его право доступа в систему было аннулировано. Атлас со злости стукнул по двери и выругался.

— Не буянь, — послышался голос сзади.

Атлас обернулся — Оранго как раз вышел из лифта и направлялся к двери.

— Асхетон в коме, — поспешно сказал он. — Дела не очень. Врачи колдуют над ним, а я в операционной только мешался — его механические части починки не требуют. Не знаю, сколько он сможет протянуть на искусственном обеспечении. Живой мозг — прихотливая штука, сам знаешь...

Они помолчали, не глядя друг на друга. Атлас никогда не задумывался, какие отношения связывают других андроидов с Асхетоном, но вид Оранго не нуждался в пояснениях. Для них обоих он был не просто верховным адмаршалом, а Старшим, потерять которого было равносильно потере члена семьи.

— Тебе... временно закрыли доступ к Сэлграну, — наконец, сказал Оранго, переводя тему. — Как и в некоторые другие части командного центра. Безопасность, сам понимаешь...

— Ну так останови меня, — зло прошептал Атлас, вперившись взглядом в ненавистную дверь.

— Вообще-то, я тут для другого, дружище.

Оранго ввел свой код доступа. Панель сверкнула зеленым и раздвижная дверь открылась. Атлас поймал его взгляд — улыбнувшись, тот качнул головой, словно приглашая.

— Фари сейчас без устали работает над координацией действий с первым офицером Валааном. Он передал, что слишком занят, чтобы делать это лично, но поручил мне сохранить его командный центр в целости. Сказал, ты будешь долбиться в дверь, пока не выбьешь ее с концами. Я-то вначале не понял... а потом вот понял. А-то я все контуры ломал... В тот раз, когда Сэлгран усыпил нас и захватил «Ионию» — как из всех возможных мест ты мог оказаться именно в его постели?

«Друзья... А есть ли они у меня? Можно ли считать другом такую же машину, как и я сам?».

Вспомнив собственный глупый вопрос и найдя на него ответ, Атлас почувствовал себя лучше. При всей катастрофичности ситуации, он ощутил, как давящий на его плечи вес вдруг немного полегчал.

— Спасибо.

Это слово вышло неловким и совсем не передавало всех эмоций, и в то же время его оказалось вполне достаточно. Оранго рассмеялся и хлопнул его по плечу.

— Посмотрим, чем тут можно помочь, — сказал он, заходя в помещение следом за Атласом.

Сэлгран лежал на ремонтном столе, который легко можно было принять за операционный. От его тела шли провода, подключенные к бесчисленным приборам проверки систем. Места, на которые пришелся удар, были разобраны, левая рука полностью отсоединена и держалась лишь на пучке шин, а лицевые панели сняты, так что от когда-то привлекательной внешности остался лишь жуткого механического вида череп.

От внимания Атласа, однако не укрылось, что даже в таком состоянии Сэлгран был надежно пристегнут к столу. И, как бы ему ни хотелось винить Тафари, Валаана и Вечных в излишней мнительности, он прекрасно понимал меры предосторожности.

Они с Оранго подключились к сканирующей программе и пробежались по результатам — пока предварительным, но уже весьма нерадостным. Без сомнения, вспышка активности перед синхронизацией усугубила ситуацию. Даже со всеми проводами, которые питали Сэлграна вместо поврежденной главной шины, энергетическое снабжение стабильно ухудшалось, сигналы пробегали хаотично, вызывая каскадный эффект отклонений — как программных, так и аппаратных. Приборы диагностировали отсутствующие и поврежденные детали, однако автовосстановитель лишь выдавал критические ошибки.

— Раздери меня гасхан... когда-нибудь ты непременно расскажешь мне, как э-т-о, — с выражением крайней брезгливости Оранго указал магнитной отверткой на пульсирующий кусок щупальца, — оказалось в его голове. Впрочем, это, конечно, многое объясняет. Я всегда считал, что он... с прибабахом. Надо сказать, для повреждений такого уровня он еще вел себя весьма адекватно. Пока мы не вычистим этот мусор, об отладке не может быть и речи.

Атлас не ответил, весь обратившись в желание сделать хоть что-то, чтобы исправить ситуацию. Подчиняясь указаниям Оранго, он быстро нашел необходимые инструменты и включил большую круглую лампу, напоминающую операционный светильник — сходство с реанимацией стало максимальным. «Не знаю, как ты относишься к играм со связыванием, но у тебя, в принципе, нет выбора», — думал он, фиксируя голову Сэлграна специальными скобами.

Даже невооруженным глазом было заметно, как точечные куски метастаз пульсировали, словно старались вновь разрастись и стать одним целым. Нацепив по паре специальных очков, Атлас и Оранго принялись за утомительную и кропотливую работу по безжалостной чистке. Где-то органику можно было просто снять пинцетом, но в основном ее приходилось вырезать вместе с кусками микросхем, в которые та проросла.

Атлас и Оранго провозились несколько часов, не остановившись даже на короткий отдых. Понемногу сообщения диагностики становились из красных оранжевыми и, наконец, желтыми. Однако взамен головные контуры Сэлграна стали напоминать решето — в каждом было по нескольку дырок разного размера.

— Атлас... — в последний раз убедившись, что метастаз не осталось, Оранго снял очки и поднялся. — Мы, конечно, убрали эту гадость, но повреждения настолько масштабные, что я... я просто не хочу давать тебе ложной надежды.

Он указал на один из экранов, который показывал модуль памяти Сэлграна под увеличением — в тех местах, где кристалл был ранее оплетен органикой, его поверхность покрылась ничего хорошего не предвещающей рябью.

— Во-первых, я не знаю, удастся ли вообще восстановить систему, — продолжал Оранго. — А во-вторых... сколько данных осталось в его памяти? Сможет ли он вспомнить хоть собственное имя, даже если однажды сможет вновь говорить?

— Я понимаю. Я в любом случае благодарен тебе за помощь, — тихо ответил Атлас.

— Мы больше ничего не можем сделать, дружище, — Оранго положил руку ему на плечо и попытался направить его к выходу. — Идем, я провожу тебя. Тебе нужно отдохнуть.

— Я... скоро приду, — не глядя на него, пробормотал Атлас. — Просто... оставь нас ненадолго, ладно?

Оранго не стал спорить — входная дверь зашипела и затем вновь захлопнулась. Еще некоторое время Атлас просто бессмысленно смотрел на экран — модуль памяти выглядел весьма зловеще, отпечатки органики почти наверняка поменяли его хрупкую структуру.

— Ох и наворотил же ты дел, — вздохнул Атлас, переводя взгляд на Сэлграна. — Похоже, тебе все-таки пришлось довериться моему «паяльнику». Наконец-то и от меня будет толк — не все ж тебе силой блистать. Надеюсь после этого, — он указал на изображение модуля памяти, — твой характер станет еще хуже, а иначе вообще зачем это все.

«Надеюсь, твой характер вообще цел», — это он вслух произнести не решился. Атлас перезапустил программу диагностики, словно надеясь, что она внезапно выдаст какой-то другой результат, устало опустился в крутящееся кресло и запрокинул голову. Яркий свет резанул зрительные цепи, и Атлас прикрыл глаза, чувствуя, что готов отключиться прямо здесь.

— Знаешь, ты теперь просто обязан восстановиться, — продолжал бормотать он. — Я пролетел полгалактики, десантировался в шторм, почти убил тебя, чуть не упал в ядро и, возможно, потерял Старшего... Мы с Оранго битый час копались в твоей голове. Если после этого ты не будешь функционировать, клянусь космосом, я просто не знаю, что я с тобой сделаю.

Атлас вновь посмотрел на Сэлграна — тот, конечно же, оставался недвижим и безответен. Перед мысленным взором Атласа возникла другая картина, словно из иного времени и иной жизни. Полутемная монастырская келья, едва дышащая Ви и он — растерянный и не знающий, что делать, а потому просто целующий бедную девушку.

«Возможно, влюбленность действительно сильнее забытья».

Атлас наклонился и легко коснулся губами того, что осталось от губ Сэлграна. Они были холодными, твердыми и имели металлический вкус, а сам поцелуй вышел горькой пародией на волшебные поцелуи из сказок. Издав исступленный всхлип, Атлас облокотился на изголовье ремонтного стола и опустил голову на сложенные руки. «Чего я ждал? Что он воскреснет, как заколдованная принцесса?».

— Это все так глупо, — прошептал он. — Они ведь все равно разберут и уничтожат тебя. После всего случившегося они точно не позволят нам... черт. Черт! Мне тебя не хватает. Не хватало все это время. А теперь ты умудрился расколошматиться о камни и лежишь здесь, в режиме сохранения. А я, не получив ни царапины, говорю с тобой, зная, что ты не в состоянии функционально обрабатывать речь... Первая директива, вторая директива... Ты нужен Старшему. Черт тебя побери, Сэлгран! Ты нужен мне! Мне еще так многое нужно у тебя спросить. Про гасхан, про юни-разлом, про Скийю, про Фидаира, про Асхетона, про Мариам... про твои татуировки и про то, почему иногда рядом с тобой я чувствую запах сандала...

— Потому что при определенных обстоятельствах возникает непроизвольная частичная синхронизация ядер, которая настраивает андроидов на одну волну.

Сложно было сказать, как давно Тафари стоял в дверях. В других обстоятельствах Атлас, возможно, обеспокоился бы тем, какую часть из его монолога тот слышал, но сейчас ему было все равно. Он выпрямился и посмотрел в темные глаза Хранителя Зилона.

— В качестве побочного явления возникает нечто схожее фантосмии у живых, — продолжал Фари тихо. — Только это не галлюцинация. Матричные частоты действительно есть, и воспринимает-то наша система их правильно, но по какой-то причине обрабатывает и выводит на компилятор, как запахи.

— Тебе-то откуда знать? — удивился Атлас.

Тот передернул плечами, совсем как когда-то давно, наверное, целые миллионы лет назад, в учебном центре:

— От киперов.

«Ну конечно. Стоило ожидать, что если кто и в курсе таких деталей, то это Фари, — подумалось Атласу. — И почему я сразу не догадался спросить у него?»

— Они не разобрались, откуда у нас такой механизм, но он очень схож с феноменом обонятельной ностальгии у людей. Говорят, у каждого андроида свой «запах», но почувствовать его может только другой андроид при существовании тесной эмоциональной связи.

— То есть... я тоже чем-то «пахну»?

— А вот это ты сам у него спросишь, — Фари позволил себе полуулыбку. — Пришел официальный ответ Вечных — приказ на уничтожение Сэлграна временно приостановлен. Ренегата требуется восстановить для дальнейшего трибунала, который пройдет здесь, в командном центре. Атлас... — он осекся. — Твое имя тоже в списке. Я... пришел проводить тебя в карцер.

— Стоило бы догадаться, — тот едва удержался от горькой усмешки. — Давно пора, если честно. Долго же до них доходило. Идем.

Всю дорогу они молчали. Упомянутый «карцер» оказался самой обычной комнатой, расположенной в жилом крыле центра — кровать, отсек для личных принадлежностей, стол с терминалом, душевая комната. Сумка с немногочисленными вещами Атласа уже была доставлена с «Регмалиона», не оставляя места для иллюзий — он под домашним арестом.

Атлас вошел в комнату и обернулся на стоящего в коридоре Тафари. Только сейчас он обратил внимание, что тот одет в официального вида камзол, словно вернулся с важного совещания. В сочетании с этим веселенькое золотое ожерелье и целых семь сережек в одном ухе смотрелись весьма мятежно — впрочем, вполне в его духе.

— Мне правда жаль, что твоя планета пострадала из-за меня, — сказал Атлас, прощаясь. — Я осознаю, что все могло закончится куда плачевнее.

Фари только хмыкнул, видимо, так и не решив, злится он или нет:

— Думается мне, «все» еще не закончено. Нельзя ли было как-то потише со своими играми? Полмира мне чуть не снесли, бешеные. Если это у вас прелюдия, то я боюсь спросить, что будет дальше.

Атлас только виновато улыбнулся, а затем, опустив взгляд, негромко добавил:

— Спасибо. Что отправил ко мне Оранго и что дал закончить в ремонтном центре.

Он не увидел, но почувствовал, как Тафари кивнул, принимая благодарность — большего Атласу и не требовалось.