Озадаченный, Атлас еще некоторое время стоял в коридоре, куда его в конечном итоге вынес поток людей. «Какого черта? Он что, уклоняется от меня?». Было очевидно, что Сэлгран стабилизировался — Атлас только что был свидетелем демонстрации его вполне состоятельных физических и когнитивных функций. Что могло явиться причиной такого поведения? И о чем бы, во имя космоса, им шептаться с Оранго?

Теряясь в догадках, Атлас сделал несколько шагов по направлению к своей комнате. «Вообще-то я спас его. Мог бы хоть спасибо сказать... Или вообще что-нибудь сказать, если уж на то пошло!». Он вспомнил выражение лица Сэлграна — тот словно бы испугался. В отсутствие логического объяснения, Атлас начал строить самые дикие догадки. С чего бы Сэлграну бояться? Может ли быть, что он каким-то образом слышал всю ту эмоциональную чушь, которую Атлас говорил ему, пока тот был в режиме сохранения? И теперь он не знает как на нее реагировать и потому выбрал стратегию избегания?

Ему виделся только один способ узнать точно: спросить напрямую. Решительно дошагав до ближайшего терминала, Атлас запросил местоположение комнаты Сэлграна — после освобождения из-под стражи его должны были распределить жилое крыло. По дороге он успел знатно накрутить себя, так что, не получив ответа на дверной звонок, непременно бы начал барабанить, не услышь он знакомый голос:

— Атлас...

Он обернулся и встретился взглядом с Сэлграном. Только сейчас он разглядел, что на смуглой коже красовались свежие шрамы, обозначая серьезность повреждений. Они неравномерной стягивающей паутиной шли от левого виска на скулу и шею, уродуя до сего момента безупречную внешность, затем спускались к ключице и исчезали под неформально расстегнутым воротником рубашки. Отдельные продольные царапины тянулись до самого предплечья, показываясь из-под гармошки закатанных рукавов.

От самоуверенности, которую Сэлгран демонстрировал на суде и собрании, не осталось и следа. В желтых глазах читалось смущение. Бывший Хранитель Скийи пытался что-то сказать, но слова не шли к нему, и он лишь беспомощно размыкал и вновь смыкал губы.

— Атлас... — вновь выдавил он из себя. — Я...

Наверное, он хотел сказать что-то важное, и стоило позволить ему собраться с мыслями и чувствами. Но его простые и чистые эмоции в сочетании с неспособностью с ними совладать, подкупали так сильно, что Атлас не дождался. Чувствуя, как внутри что-то скручивается в тугой ком, он бессовестно воспользовался своим преимуществом в эмоциональной сфере и прошептал:

— Ради всего святого, Сэл... просто заткнись.

Атлас не остановился даже перед мыслью о том, что их могут увидеть. Схватив Сэлграна за грудки, он притянул его к себе и впился губами в его рот. В этот раз в его глазах не было ни удивления, ни страха, ни беспокойства — только чистейшая ошеломленность от переполнения эмоциями.

— Я... — выдохнул он, отрываясь. — Я собираюсь поцеловать тебя.

— У тебя что, задержка в обработке данных? — прошептал Атлас в ответ, обвивая его шею. — Ты уже это сделал, чудик. Посмеешь остановиться на этом — я тебя...

Он не успел договорить — Сэлгран в своей безапелляционной манере взял инициативу, прочно запечатывая его губы. Не глядя, он набрал код на сенсорной панели и буквально втащил Атласа через порог. Казалось, они лишились верхней части одежды еще до того, как дверь успела издать звуковой сигнал закрытия. Нижняя не замедлила последовать, и к тому моменту, как под спиной Атласа оказалась кровать, на них уже не осталось даже белья.

Сэлгран больше не делал попыток объясниться. Все, что он, оперируя своей упрощенной эмоциональной матрицей, ранее не смог переложить в слова, отлично передавали его жесты и ласки. Его пальцы вошли в тело Атласа, нетерпеливо и требовательно растягивая перед сексом, а поцелуи, которыми он покрывал его соски, были жгучими и кусачими.

В Сэлгране заводило абсолютно все — от повредивших идеальный рисунок татуировок шрамов до того, как хорошо он помнил все чувствительные точки партнера. Сейчас этому андроиду можно было только подчиняться, и Атлас, теряя голову и чувствуя, как внутри что-то плавится, полностью отдавался моменту.

— Возьми меня... — простонал он, направляя его член в себя. — Черт... да, вот так...

«Если мы просто машины, которые по стечению обстоятельств могут наслаждаться сексом, то почему я хочу именно его? Почему не кого-то другого? Почему, в конце концов, не просто обезличенно получить оргазм от мастурбации?».

Сэлгран шептал его имя — низкий звук его голоса отдавался синхронизацией где-то в груди. Атлас хотел бы оставаться лицом к лицу, хотел бы упираться лбом в лоб, хотел бы зафиксировать взгляд на взгляде Сэлграна и пить его до дна. Однако очень скоро стало слишком хорошо — от вхождения к вхождению он выгибался так, что возил макушкой по простыне. Он сжимал коленями бедра партнера и не сдерживал стонов, не заботясь о том, слышно ли их из коридора. 

«Я хочу засыпать и просыпаться вместе», — эта мысль была первой хоть сколько-нибудь связной, оформившейся в голове Атласа, когда они уже лежали рядом, тяжело дыша. Почему-то она оказалась настолько волнительной и пугающей, что Атлас дернулся и перевернулся на живот, будто стараясь спрятаться от нее. Словив это движение, как разряд тока, Сэлгран вдруг поднялся, сел на кровати и потер лицо ладонями.

— Все возвращается, — тихо сказал он. И, уловив невысказанный вопрос Атласа, пояснил: — Моя идиотская память. Скажи мне, каковы были шансы, что из всего произошедшего я забуду именно тебя?

Он помолчал немного, затем грустно усмехнулся и покачал головой.

— На самом деле я изначально не помнил почти никого. Воспоминания были похожи на старую исколотую булавочницу — мелких дырок так много, что рисунок просто не складывается. Оранго отказался лезть в модуль из-за опасности обрушения ядра. Сказал, что все должно вернуться, как это часто бывает у людей. Что эвристический мозг — живой или электронный — сам достраивает недостающие куски. К моменту суда, например, я уже знал, кто ты, но все еще понятия не имел, как ты выглядишь. А система распознавания лиц знатно барахлила вплоть до сегодняшнего дня, пока я не осознал это и не попросил Оранго ее откалибровать. Он утверждает, что аппаратная ошибка произошла точно перед падением в расселину. Теперь-то я понимаю, что это случилось, потому что последним, что я видел и слышал, был именно ты, — он вздохнул. Следующие слова явно дались ему с трудом: — Я... я боялся, что забыл тебя.

«Твое... имя... Хочу... вспомнить...».

Атлас обвел пальцем линию особо крупного шрама, тянущегося по всей левой стороне спины Сэлграна. Синтетическая кожа андроидов со временем всегда залечивалась полностью, не оставляя никаких следов, и он поймал себя на мысли, что ему будет не хватать этих отметин. Они придавали телу Сэлграна особый шарм.

— Что ж, это вполне объясняет твое поведение, — тихо ответил он. — Но мы — больше, чем наши воспоминания, не забыл?

 Сэлгран поймал его руку и смущенно продолжил:

— Также я... Не был уверен, какие отношения нас с тобой связывают, и... — он неловко прочистил горло — Сколько мне... позволено.

— Ну и сколько же? — Атлас не смог сдержать смешка.

Сэлгран развернулся и неуловимым движением накрыл его своим телом, накрепко прижимая к кровати.

— Больше, чем я думал, но меньше, чем надеялся.

Его шепот обжег ухо Атласа, а упоительное ощущение тяжести сверху вернуло его в возбужденное состояние быстрее, чем он успел осознать это. «Да что со мной не так, мы же только что занимались сексом! Почему я опять хочу его?».

— И на что же ты такое надеялся, позволь узнать?

Сэлгран беззвучно рассмеялся, поднялся и обозначил поцелуй в основании его шеи.

— Да так, — прошептал он, заставляя Атласа вздернуть зад, согнуть колени и развести их до бесстыдства широко.

Упирающийся в Атласа стояк кружил голову, заставляя хотеть большего. Сэлгран мягко взял его руку и направил ее к паху.

— Хочу, чтобы ты касался себя, пока я буду тебя трахать.

Атлас уже не мог связно отвечать, поэтому просто протяжно простонал. Ощущение наполненности заставило его смять простынь свободной рукой. Он таял от наслаждения, закрывал глаза и вскрикивал на каждый толчок. Не замедляясь, Сэлгран целовал его спину и шею, иногда прикусывая кожу. Для Атласа существовали только эти прикосновения, только рваный синхронизированный ритм, только знакомый запах сандала.

Надолго их не хватило — удовольствие заполняло с головой, вылившись в яркий оргазм. Ослепленный и оглушенный, Атлас лежал лицом в подушку и судорожно цеплялся пальцами за ладонь Сэлграна, словно опасаясь, что они вновь вдруг оказались в открытом космосе, и скоро сила инерции оттолкнет их друг от друга.

— Не знаю, известно ли тебе, но во вселенной есть и хорошие парни тоже, — тихо сказал Сэлгран. — А ты зачем-то снова спас меня. Вначале в расселине, а потом и на суде — теперь все знают, что у тебя дурной вкус в мужчинах.

Он очертил кончиками пальцев скулу Атласа и притянул его ближе к себе.

— Ты просто невыносим, — пробормотал тот. — В следующий раз сам выпутываться будешь, так и знай.

Сэлгран накрутил прядь его волос на палец и требовательно спросил:

— Цветы мои поливал?

— Ты еще сомневаешься? Оставил мне наследство, тоже мне. Конечно поливал, а еще удобрял, и обрезал. Прибудем на Скийю — сам убедишься, можешь даже ревизию провести.

Некоторое время они лежали, не разговаривая. Атлас повернулся на бок, прижимаясь к груди Сэлграна спиной и бесцеремонно укрываясь его рукой, как одеялом. Он чувствовал, что готов отключиться — глаза настойчиво закрывались, а система требовала отдыха. Хотелось провалиться в сон прямо так, будучи стиснутым в чем-то среднем между захватом и объятиями. «Почему мне вообще это нравится? — лениво думал он. — Одному ведь спать гораздо удобнее...».

«Я хочу засыпать и просыпаться вместе».

Портативное устройство смело расслабленность момента не хуже урагана, негромко пискнув уведомлением. Сэлгран молча встал, подобрал устройство с пола, где оно все это время валялось вместе с одеждой, подал его Атласу, а сам направился в сторону душа. Сообщение от Тафари гласило: «Малая комната для совещаний. Парня своего тоже прихвати». Озадаченный, Атлас крикнул Сэлграну, чтобы тот подождал его, и поспешно встал. Зачем бы они ни понадобились Фари, в его гладком и лаконичном тексте сквозила тревога и срочность, поэтому на блажь времени не было.

— Все хотел спросить, откуда у тебя татуировки, — сказал Атлас, кидая короткий взгляд на предплечья Сэлграна, когда они одевались.

— Фидаир нарисовал их за несколько часов до высадки на Скийю, — негромко ответил Сэлгран, не глядя на него. — А после всего случившегося я решил сохранить их в память о нем и набил их самостоятельно прямо поверх рисунка, — он оттянул ворот рубашки и показал место на верхней части лопатки, которое Атлас запомнил еще на «Ионии». — Я плохо видел с этой стороны, поэтому кое-где вышло кривовато.

Перед выходом он вдруг легко коснулся руки Атласа и, все так же избегая смотреть ему в глаза, смущенно спросил:

— Наш... э-э-э... официальный статус?

Атлас поймал его подбородок и заставил посмотреть на себя — потребовалась секунда, чтобы понять, к чему относился вопрос. Не знай он Сэлграна, он бы непременно решил, что тот издевается — после всего, что они пережили вместе, задавать такие вопросы! Но нет, бывший Хранитель Скийи был предельно серьезен, и Атлас не смог отказать себе в удовольствии поддеть его.

— Мы в чужом доме и должны соблюдать правила вежливости, — ответил он совершенно серьезно.

Сэлгран окончательно растерялся, попадаясь в расставленную специально для него этическую ловушку:

— Что это значит? — прошептал он. — Какие правила вежливости?

Атлас скользнул ладонью вверх по его истерзанному шрамами предплечью и плечу, приобнимая.

— Тафари назвал тебя моим парнем, мы же не хотим его разочаровывать? — он закусил нижнюю губу, но все равно не смог сдержать коварной улыбки.

Сэлгран притянул его к себе — пожалуй, слишком грубо. Уже в следующий же миг они целовались так, словно не видели друг друга несколько лет. Порыв был столь силен, что Атлас в какой-то момент обнаружил себя прижатым к стене. Он упустил момент, когда успел обвить ногой бедро Сэлграна — тот поддерживал его за талию и колено. Головокружительное ощущение твердого члена впритык к собственному недвусмысленно намекало, что шутка пошла не по плану. «Я хочу его... боже, я так сильно его хочу. Чтобы он взял меня вот так, без нежностей, без утомительных прелюдий и не раздеваясь. Прямо здесь, со шлепками и стонами. И когда я успел стать таким похотливым? Или я на самом деле всегда таким был? О чем я вообще думаю... Нас ведь ждут».

Сэлгран неохотно отстранился и раздраженным жестом одернул совершенно не нуждавшуюся в этом рубашку. Отчаянно противостоя желанию сделать что-нибудь игривое и безрассудное в ответ, Атлас ограничился тем, что облизнул губы и направился к выходу. Сэлгран, на лице которого было написано крайнее неудовольствие от очередного поражения в словесной перепалке, направился следом.

— Забавно, что нам вообще формируют мужскую репродуктивную систему, не находишь? — вдруг спросил Атлас, когда они уже свернули в нужный коридор.

Сэлгран только хмыкнул.

— Как раз очень даже логично. Мы же сделаны из единого живого образца с косметическими отступлениями. Как предполагает информация из человеческой ДНК, так мы и развиваемся. В нас нет никаких изначальных генов, но осталась общая структура формирования тканей.

— Ты... всегда это знал? Как и то, что Асхетон на самом деле киборг? Ты ведь это имел в виду, когда назвал это «не твоей тайной»?

Атлас тут же пожалел о своем неосторожном вопросе. Взгляд Сэлграна остекленел, и он, едва шевеля губами, негромко ответил:

— Что-то знал, до чего-то догадывался. Вечные не стали слушать о сигнале бедствия, а доказать свои слова мне было нечем — логи системы связи «Таусси Шера» исчезли после крушения. В тот момент я... был уверен, что Асхетон работает на них, — Сэлгран опустил взгляд и сжал руки в кулаки. — В случившемся виноват я один. Если бы не мое недоверие, Тафари бы не пришлось иметь дело с гасханами, тебе — рисковать репутацией ради ренегата, а Асхетон был бы жив. Я бы просто... хотел сделать хоть что-то, чтобы только дать ему знать... Он не должен умереть в неведении.

— Прости, я не хотел...

Атлас попытался взять его за руку, однако тот удивительно легко ушел от прикосновения, вместо этого шагнув к двери.