Положительно, с каждым годом его новой жизни День Рождения нравился ему всё больше.

Парни с самого утра выключили все свои телефоны и весь день провели с ним. После завтрака они посмотрели какой-то старый ковбойский фильм в кинотеатре торгового центра. Баки сказал — он, Брок, очень любил его. Фильм. Но у него снова ничего не всколыхнулось. Потом там же Баки увидел на одном байкере, жующем в МакДаке гамбургер, чёрные перчатки, митенки. Баки утверждал — такие же, один в один, были у Брока, когда они вместе выполняли важное задание по внедрению. Байкер согласился обменять их на автограф Стива. Тот, конечно, согласился, но рука почему-то дрожала всю автограф-сессию, спонтанно организованную для появившейся мотоциклетной братии. А он молча сидел в стороне и трогал заклёпки на потертой коже. За грудиной все так же молчало.

— Всё будет хорошо… — прошептал Баки, приобняв его за плечи и похлопав по спине Стива, кусающего губы. С самого начала его новой памяти, Баки не унимался ни на день, всё ища способы всколыхнуть воспоминания, а Стив молча переживал за него, смотря невозможными пронзительными глазами куда-то в самую глубину чистого, как белый лист, сознания.

***

Они возвращались из Центрального парка, когда на привычном маршруте возник полицейский кордон.

— Прошу прощения, сэр, — офицер из оцепления вежливо указал выглянувшему в окно Баки в направлении объезда. — Какой-то псих захватил школу. Взял в заложники младший класс с преподавателем и требует миллион долларов, вертолет и Капитана Америку.

— Ну, если требует…

Стив быстро вышел из машины, на ходу доставая телефон. Полицейский замер истуканом, лишь коротко и размеренно моргал, словно робот. Пока Стив дозванивался, как он, Брок, сразу понял, в их организацию, он чувствовал невольную свою вину за то, что тот был вне доступа, когда ему, наверняка, уже звонили не раз.

Они с Баки вышли следом и направились за спиной Стива, как за маяком.

Парни рассказывали ему о себе, даже показывали оригинальные газеты сороковых годов. И хотя это было совсем из разряда невозможного, он верил им, доказательства были неоспоримы. Первое чувство, испытанное новым им, — гордость. Он работал с суперсолдатами, героями Америки!

Дверь машины, стоявшей возле второго от места происшествия кордона оцепления, отворилась, выскочивший агент протянул Стиву его щит, который тот принял не останавливаясь.

— Они на восьмом этаже, — агент говорил быстро, пока они продолжали идти дальше. — Сокол проверил тепловизором: все двенадцать учеников и преподаватель живы. Преступник один, вооружен армейским короткоствольным автоматом. Одна из новых моделей… — агент отрицательно покачал головой на взгляд Стива, всё же остановившегося на секунду.

— Дай мне данные по оружию, — Баки тут же достал свой портативный планшет. — Посмотрю по базам.

Агент коротко кивнул. Они как раз дошли до первого кордона, где их встретила агент Хилл; он, Брок, помнил ее. А вот похожего на пирата чернокожего мужчину нет, хотя парни что-то рассказывали о Директоре их организации и, кажется, упоминали повязку. Директор бросил на него сочувствующий взгляд, похлопал Стива по плечу и уже по-рабочему чётко изложил текущую ситуацию.

— На наркомана не похож, на затаившего обиду ученика — тоже, по возрасту не подходит, — закончил свой рассказ Директор.

— Отец, — вдруг раздался голос агента Хилл, все повернулись к ней. — Это отец одного из бывших учеников, четыре года назад вынужденного уйти из этой школы. Отец не мог больше оплачивать его обучение. Мать мальчика умерла за год до этого — утечка газа. Хорошо, дом на воздух не взлетел. Отец вернулся раньше сына и почувствовал запах. Смерть матери наложила отпечаток на мальчика. В обычной школе он так и не прижился, после уровня платной быстро скатился, чуть не оказался в каком-то наркопритоне. Сейчас ему требуется лечение в психиатрической клинике, на которое у отца денег тоже нет… после увольнения из…

Внезапно агент Хилл замолчала на середине фразы и заметно побледнела.

— Стив, — сориентировалась она быстро, но голос хрипло сорвался. — Будь крайне осторожным.

— Отцу тоже не помешала бы психиатрическая помощь? — нахмурился Директор и взял из рук агента Хилл электронный планшет.

— Можно сказать и так, — кивнула та и, прихватив Директора и Стива за локти, отвела их в сторону.

— Похоже, у нас очень секретная организация, — сдержанно улыбнулся он подошедшему Баки. Тот приобнял его за плечи, становясь спиной к зданию школы, словно закрывая от невидимой угрозы.

Даже издалека было заметно, как потемнело лицо Стива, он резко обернулся и посмотрел на них с Баки; прикусив губу, зажмурился и замотал головой. Агент Хилл продолжала что-то говорить ему, Директор молчал, тоже то и дело бросая взгляды в их сторону.

Стиву принесли гарнитуру и шлем как раз в тот момент, когда, судя по жестам Директора и агента Хилл, ожили их наушники. Переодеваться в форму Капитана Стиву было некогда, он только скинул куртку, чтобы не мешала свободе движений, оставшись в джинсах и футболке. Не оглядываясь на него и Баки, двинулся в сторону, чтобы незаметно для обзора преступника пройти за угол и начать там подъем — практически по отвесной стене, но он, Брок, уже ничему не удивлялся, только с интересом наблюдал.

Чей-то марш протеста на параллельной улице наделал больше шума, чем проведенная операция. Он не понял, что хотел захватчик, зачем требовал Капитана Америку, но меньше чем через полчаса его уже выводили из здания двое агентов, следом тяжело шагал Стив.

Он направился ему навстречу — Баки кто-то отвел в сторону что-то показать — и в результате столкнулся с задержанным. Увидев его, тот вздрогнул, словно щепки раскидал державших его агентов и прямо в наручниках бросился на него. Не осознавая, что делает, он перехватил руки развернувшегося в замахе задержанного. В суматохе бросившихся на помощь Стива и еще кого-то (сосредоточенный на внезапной схватке, он не различал других лиц), арестованный сумел вывернуться, уйти профессиональным перекатом в сторону и резким движением ноги достать его по затылку.

Резкая боль пронзила голову, словно в нее воткнули шило. Он зашипел, инстинктивно закрывая рукой место удара. Рядом блеснула на солнце бионика Баки, и арестованный буквально полетел в руки подоспевшей помощи. Стив перехватил перешедшего в боевой режим Баки и не без усилий удерживал его, бормоча что-то на ухо, пока нападавшего усмиряли шокерами, надевая другие, усиленные, наручники.

А у него перед глазами вдруг чётко возник другой кадр: тот же человек, только вокруг них не цветущие вишни, а бетонные стены мрачного небольшого помещения. Он, полуобнаженный, висит на закованных в цепи руках. Человек медленно обходит его, и в следующий момент в затылок прилетает сильный удар. Тело подается вперед, напрягшийся пресс принимает следующий удар. Второй мужчина, что остается стоять перед ним, спрашивает про коды. Коды… Картинка перед глазами идет рябью, словно сбивается телевизионный сигнал.

Он тряхнул головой, совершенно чётко понимая, что это видение — реалия его прошлого. Он знал этого человека — тот был среди… кого? Где было то помещение? Почему его там держали?

Его вдруг ведёт, земля уверенно уходит из-под ног, ярко-розовые цветки вишни мельтешат перед глазами.

— Брок! — Стив всё же отпускает Баки и бросается к нему.

Арестованного вовремя грузят в фургон, когда машина срывается с места, металлический кулак Баки только успевает пробить бронированную дверь. Баки утробно рычит вслед и возвращается к нему.

Склоняется сверху. А он видит лишь растрепавшиеся черные волосы перед глазами и лицо Стива — и после следующего всплывшего в памяти кадра проваливается в темноту.

***

Прохлада коснулась лба. Почему он знал, что дальше притворяться бессознательным бессмысленно?

— Брок.

— Он был там, — не открывая глаз.

— Брок… — еще тише. Значит, точно был.

Всего несколько кусочков пазла прошлого, вывалившиеся на него, еще не давали всей картины, но сумятицу в мысли внесли такую, будто открыли коробку на пять тысяч элементов. Тот мужик, удар, ощущение боли и холода. И лицо Стива. Такое же холодное, неприязненное. И от этого больно сейчас. Так разительно тот Стив отличается от Стива, что каждый день последних пяти лет был рядом с ним.

— Он был там, — он открыл глаза и посмотрел на Баки.

Сейчас он лежал в своей комнате, в их общем доме, рядом на столике использованные ампулы, пустой медицинский шприц, переносной ингалятор кислорода, что ему при выписке отдала симпатичная доктор, он изредка им пользовался, просыпаясь после кошмаров. Никогда не мог вспомнить содержание снов, но сейчас почти был уверен, что снилось ему то помещение и заполнившая его до краев боль.

— Был, — кивнул Баки. — Я прошу тебя выслушать меня. Стив хотел сам поговорить и объясниться, я не пустил. Ему сейчас тоже плохо.

— Он был одним из них? — голос всё же дрогнул. Он еще не мог полноценно назвать себя Броком, но уже знал — тот человек в цепях — он. Разом заныли запястья, плечи и лопатки.

— Его послали проконтролировать допрос, — осторожно произнес Баки.

— Допрос? — вскинулся он, продолжая отчаянно пытаться увидеть в воспоминании самого Баки. Но его там не было. — Я — преступник?

— Нет! — Баки отчаянно замотал головой. — Но тогда так думали. Пока я всё не объяснил.

— Я потерял память не во время задания, — вдруг понял он, произнеся с сомнением, но уже не спрашивая. Короткий вздох Баки в ответ был красноречивее слов. — Что там еще случилось?

— Брок, надо посоветоваться с Хе…

— Что. Там. Случилось.

Баки был настолько взволнован и не в себе, что вместо живой закусил металлическую ладонь.

— Я не успел совсем чуть-чуть. Прости меня… — выдохнул он, обхватив руками голову готового отвернуться Брока. — Но и Стив не хотел. Поверь мне! Он не знал правды и думал, что ты прячешь меня, чтобы навредить. А ты меня защищал.

Баки рассказывал, явно старательно выбирая слова. За эти пять лет Брок ни разу не видел его таким, даже когда тот возвращался после длительного отсутствия, пропитанный усталостью, пороховой гарью и кровью. Но никогда он не был так взволнован, как в эту минуту.

А он слушал. Всё больше становясь тем Броком, понимая, что пока не помнит многого из сказанного, но чувствует, что всё случившееся тогда — правда. И несколько дней заключения, пыток и давления; и скрытый агентами удар в голову (одним из тех людей и оказался захвативший школу человек); и согласие Стива на рискованное воздействие. Баки с сожалением говорил, что Стив не хотел этого, что всё его существо противилось этому, но он, всё больше становящийся Броком, сливающийся с ним-прошлым в одно целое, чувствовал, как рушится хрустальный замок его новой жизни.

— Брок, пожалуйста. Брок… Родной, прошу тебя. Брок, послушай…

Он слушал, пытался переварить, понять в меру своего состояния. Очень хотел поверить, ведь Баки и Стив все эти пять лет… И тут вспомнились постоянно виноватые глаза Стива и то, как он избегал его, Брока, первое время.

Злости не было, было пусто и холодно. Его начал бить озноб.

— Брок! — Баки наклонился к нему, приподняв, словно пушинку, прижал к груди и…

Он вздрогнул, посчитав, что Баки случайно коснулся губами уголка его губ. Парни иногда целовали его в щеку, но он считал это проявлением внимания. Но когда Баки уже более уверенно поцеловал снова, сомнений не осталось.

Наверное, если бы он дернулся, попытался вывернуться, Баки отпустил бы его, но его словно парализовало. Нет, это не было неприятно, скорее, это был очередной шок, взорвавший в его голове понимание, что он тоже такой. Был. И наверняка остался, судя по бессознательной реакции тела. Его привлекали мужчины, он привлекал мужчин, но он был уверен, чувствовал это, что никогда не допускал себя с Баки или Стивом. Почему-то они казались ему чем-то недосягаемым. И вот получалось, что Баки совсем не против успокоить его таким образом.

Разрываемый желанием Брока-прошлого и сопротивлением происходящему Брока-настоящего, он терялся в ощущениях, когда дверь снова открылась.

Он зажмурился, потому что не хотел видеть Стива сейчас, только не сейчас и не так. Но Баки понял это по-своему, форсируя свои действия. Но по-своему это понял не только он. Что-то говорить Стиву совершенно поплывший Баки не мог, только возбужденно дышал, целуя тело под собой, спускаясь все ниже.

И когда он вобрал в себя полувозбужденную плоть, Стив не удержался и поймал губами стон Брока.