Должно быть, ему удалось привить маленькому Сюаньчжэню чувство прекрасного.
Фэн Синь аккуратно распаковывал под заинтересованные взгляды Его Высочества и его слуги свою заботливо запечатанную для проделанного долгого пути посылку, которую он и позабыл ждать. Когда она, избавленная от первых перемотанных слоев, наконец начала принимать свою окончательную форму, Се Лянь, поняв, что это, широко улыбнулся, склоняя голову набок.
— Поздравляю, — тепло сказал он, и Му Цин устремил на него недоумевающий взгляд.
— Благодарю, Ваше Высочество, — отозвался телохранитель, заставляя слугу вопросительно на него уставиться, и нашарил приложенное к подарку письмо.
Он тяжело на него уставился, не зная, следует ли ему прочитать его сейчас или позже, но спустя пару секунд раздумий со вздохом вскрыл его, не собираясь неблагодарно откладывать на потом.
Фэн Синь откинулся назад, упираясь спиной в кровать наследного принца, и устроил руку на колене, пробегаясь глазами по письму и с каждой следующей строчкой хмурясь всё больше.
— Плохие новости из дома? — озабоченно спросил через какое-то время Се Лянь, и его телохранитель, с неудовольствием дочитывая, отрицательно коротко мотнул головой, сосредоточенно прикусывая губу.
— Всё в порядке, — ответил он, аккуратно сложив письмо, и застыл, держа его в руке, глядя на нераспакованный подарок, проделавший столь дальний путь. — То же, что и всегда. «Синь-эр, ты давно не был дома» да «Синь-эр, матушка по тебе соскучилась», так ведь до них же из столицы целую вечность добираться, — и вздохнул, не веря, что родителям, которые так долго мучились из-за его странности и нелюдимости, в самом деле хочется с ним увидеться. Они наверняка с облегчением вздыхали каждый раз, когда он писал в ответ, что слишком занят и не может оставить службу.
Скорее всего, просто вежливость, а не их настоящие чувства. Но плечи всё равно подавленно опускались, и Фэн Синь думал, что он редкостный чудак — ему восемь сотен лет, но всё равно плохо от осознания, что у него, должно быть, никогда больше не будет возможности встретиться с родителями еще раз. Следующим летом наследного принцу исполнится семнадцать, и там уже будет не за горами его вознесение.
— «Синь-эр»? — повторил Му Цин, и лучник, выдернутый из размышлений, растерянно промолчал, не зная, что и сказать на свое детское умилительное прозвище, сказанное этим глубоким голосом. Он теперь не только заглядывался, но и заслушивался, пропуская мимо ушей значение всех слов, которыми слуга обменивался с Его Высочеством по учебе, лишь наслаждаясь их звучанием. Страшно было подумать, что последует дальше.
— Верно, «Синь-эр», — добродушно подхватил Се Лянь, заставляя отдать внимание ему, чистому и светлому, не вызывающему у Фэн Синя, к счастью, никаких неподобающих мыслей. Оставалось только научиться так же реагировать на Му Цина. — Можно тебя так звать?
— Нет, — мгновенно ответил лучник. — Ты не моя матушка.
— Тогда, может, Сяо Синь? — предположил Его Высочество всё с той же улыбкой.
— Я. Старше. Вас обоих, — четко обозначая паузы, отказал Фэн Синь и этому прозвищу, вновь притянув свой подарок и продолжив его распаковывать.
— А-Синь, — внезапно негромко сказал Му Цин, и лучник, уже коснувшийся гладкого дерева, замер, прогоняя непрошенно прибежавшие мурашки.
Надо было отругать его за то, что принимал сторону Его Высочества в этом глупейшем споре, но Фэн Синь слишком растерялся для этого. Ему было бы проще услышать, как Сюаньчжэнь вновь цедит сквозь зубы раздраженное «Наньян».
— А-Цин, — вместо этого брякнул он, не глядя, в ответ, не сумев даже выдавить из себя желанную дразнящую насмешку.
На душе только что было очень плохо, и стало только хуже, и Фэн Синь, стараясь не думать о том, что был бы совсем не против, если бы Му Цин в самом деле звал его так наедине и не только это, понимая, что такие мысли бесплодны и безнадежны, осторожно взял в руки новый лук, полученный в подарок.
Если подумать… Год прошел с прошлого дня рождения, когда ему прислали предыдущий, и это значит, что прошел почти год с того момента, когда Се Лянь привел мальчишку знакомиться, ведь тогда он как раз возился со своим подарком, приноравливаясь к нему.
— Ого, — выдохнул Фэн Синь, поднимая новый лук выше и разглядывая его с неподдельным изумлением, ненадолго забывая обо всем остальном. — Отец в этот раз превзошел сам себя.
Балансировка просто… прекрасная, вес идеальный, форма такая, что он не мог перестать любоваться, а лежит в руке так по-родному, словно сделан на заказ, и ему хочется найти мастера, которому принадлежит этот шедевр, и выразить словами весь свой восторг, наблюдать за работой, вздыхая, и первым опробовать его труды. Сосредоточенно разглядывая каждую мелкую деталь, каждый высеченный на древесине узор, чувствуя, как падает сердце при виде не столь мастерски вырезанного «Фэн», наверняка оставленного руками отца, лучник рассеянно промычал что-то неразборчивое в ответ, а затем озадаченно вскинул голову, поняв, что совсем не расслышал вопроса.
— Му Цин спросил о том, что ты будешь делать со своим предыдущим луком, — повторил для него Се Лянь, уже не в первый раз видевший, как Фэн Синь возится со своим новым оружием, как с писаной торбой, и несколько к этому привыкший.
Что он будет с ним делать… Телохранитель, поглаживая большим пальцем свой подарок, перевел задумчивый взгляд на свой обиженно лежавший рядом старый лук, чувствуя одно лишь нетерпеливое желание воспользоваться новым, убедиться, что он и в самом деле так хорош, как выглядит и чувствуется. Восемьсот лет назад его страсть к лукам еще не была на нынешнем уровне, и родителям не приходилось, потакая его единственному увлечению, дарить на каждый его день рождения новый, раз за разом превосходя самих себя. В итоге у него не было того самого оружия, которое он после вознесения мог сделать своим духовным.
Но этот лук… он, кажется, был особенный.
Но и прошлый был очень хорош, не хотелось бы просто вешать его на стену как украшение.
— Ты его хочешь? — внезапно осенило Фэн Синя, и в следующий момент у него не осталось уже никаких сомнений. Му Цин, приноровившись к своему небольшому луку, в последние недели особенно ревностно пытался одолжить на тренировках пострелять принадлежавший телохранителю.
Должно быть, ему удалось привить маленькому Сюаньчжэню чувство прекрасного.
Но вот способности прямо отвечать на вопросы слуге всё еще не хватало. Вместо того, чтобы четко сказать, хочет он его или нет, Му Цин опустил голову, глядя на свои руки, будто борясь с самим собой, и Фэн Синь, хотевший было перекинуться с Се Лянем красноречивыми взглядами, замер, рассматривая его беспокойное лицо, пытаясь понять, о чем тот в этот момент может думать.
Он не знает, как сказать, что не заинтересован?
Он не знает, хочет или нет?
Он не знает, в самом ли деле ему нужен лук, которым он даже не может нормально пользоваться?
Сложный.
Решив, что тот сам должен дойти до того, чтобы озвучить свое желание или нежелание, Фэн Синь, сглотнув, давясь повисшей тишиной, отогнал мысль о том, чтобы повторить свой вопрос, подгоняя, и неловко застыл.
— Хочу, — еле слышно пробормотал Му Цин с таким видом, будто за это единственное слово его уже поволокли к эшафоту, и у лучника не хватило сил даже подумать о том, что он мог бы ему отказать.
Он тогда бы словно беспомощного котенка пнул.
— Тогда можешь забрать, — едва ли громче разрешил Фэн Синь, отворачиваясь, смущенно расчесывая шею.