Это было бы что-то, захватывающее дух .
Фэн Синь знал, что волноваться не о чем, но всё же не мог успокоиться.
Сегодня снова был день, после которого мало-помалу начала разрушаться его жизнь. Это был день, о котором будут рассказывать истории и слагать легенды, день, который войдет в историю.
Не самый лучший день.
Лучник беспокойным взглядом, будто и не слыша всего гомона толпы в городе, окинул сопровождавших процессию воинов, танцовщиц, музыкантов и всех остальных, остро ощущая, что ему здесь не место, и только желая, чтобы этот злосчастный день поскорее закончился.
Он, может, вскоре и закончится, но за ним последуют другие, которые будут намного хуже, и им не будет конца.
Фэн Синь чувствовал себя совершенно обессилевшим.
Ему было дурно, и тело само собой порывалось попытаться что-то изменить в этот день, хоть он и принял, стиснув зубы, решение ничего не предпринимать, с тяжелым сердцем признав, что без Хуа Чэна их шансы противостоять Цзюнь У становятся еще меньше.
Его взгляд дальше скользнул по незнакомцам и наконец упал на стоявшего поодаль Му Цина, готовящегося к своей роли с такой напряженной спиной, что лучнику мгновенно стало его немного жаль. Столько учился, так старался, но за роль всего лишь демона никаких заслуженных почестей не получит. Скоро нужно будет уходить следить за процессией, и напоследок ноги Фэн Синя сами собой отнесли его к слуге.
— Не волнуйся, — негромко сказал он, останавливаясь рядом, глядя на то, как Му Цин сжимает в руках церемониальную саблю. — Всё будет хорошо.
Тот на мгновение застыл, а затем стащил с лица свою клыкастую маску, сквозь которую были видны только его черные глаза.
— Я и не волнуюсь, — самодовольно буркнул он таким тоном, будто ничто не могло пойти не так, пока он был рядом, тоном, которым осмеливался говорить только с ним, давая Фэн Синю повод чуть расслабиться и приподнять уголки рта в невеселой улыбке. Напрягшийся в ожидании Му Цин кинул на него быстрый взгляд, мысленно наверняка повторяя все самые важные части выступления, а затем внимательно уставился на него, удивленно моргая. — Ты… бледный. Очень.
Лучник ничего не ответил, лишь пожав плечами.
— Ты-то почему волнуешься? — нахмурившись, спросил слуга, наблюдая за тем, как приводят лошадей, заканчивая приготовления. — Ты даже не выступаешь.
— И как мне с вами двумя не волноваться? — проворчал Фэн Синь, потянувшись рукой к макушке в ожидании замершего Му Цина, но на полпути передумал и убрал ее, решив не портить тому прическу в столь знаменательный день. Он отвлекся, услышав, как крикнули всем разойтись по местам. — Ладно. Удачи.
— Удача мне не нужна, — спокойно возразил тот, и уже уходивший лучник несдержанно фыркнул, уже не удивляясь чужой самоуверенности, но всё еще порой посмеиваясь с нее.
— Прекрасный настрой, — бросил он через плечо и, покидая императорский дворец, остановился взглядом на холодно наблюдавшим за ним Наставнике.
Вчера Фэн Синь, вызвавшись доложить ему о задумке Се Ляня вместо, насколько он помнил, недостаточно настойчивого Му Цина, воспользовался этим шансом, пока они двое были наедине, и раскрыл ему все свои карты, оставляя ждать предсказанных событий, всё ради того, чтобы для Его Высочества тот был не вечно осуждающим все поступки старшим, а верным и понимающим союзником.
Изменит ли это хоть что-нибудь? Он не знал. Но, может, так Се Ляню будет чуть легче в будущем.
Процессия двинулась в путь, который, к сожалению, не окажется достаточно долгим. Первыми шли воины, за ними танцовщицы, от которых Фэн Синь старался держаться на почтительном расстоянии, затем оглушительные музыканты в повозке, от которых у него, находившегося слишком близко, почти раскалывалась голова, и под конец донельзя разукрашенная платформа, на которой маленький Му Цин в ярко бросавшемся на фоне роскоши в глаза черном в одиночку исполнял свою роль.
Они постепенно приближались к башне городской стены, негодование толпы из-за отсутствия Воина, радующего Богов, лишь росло, и Фэн Синь всё чаще ловил себя на том, что невольно оглядывался на слугу, убеждаясь, что тот в порядке, и ему казалось, несмотря на закрывающую лицо маску и расстояние между ними, что каждый раз Му Цин глядел на него в ответ. От этого мурашки бежали по коже.
В один момент лучнику пришла в голову мысль о том, что он мог бы быть там, на платформе, рядом с ним, и ему пришлось отвлечься, перестав витать в облаках, чтобы восстановить сбившийся от этой глупости ровный шаг. Но если забыть о том, что это было невозможно, о том, что ему пришлось бы ради этого оставить работу телохранителя, о том, что ему нужно было бы играть Шэньу…
Это было бы что-то, захватывающее дух.
Остановиться на мгновение напротив Му Цина, и на платформе лишь они двое, это происходит между ними. Заглянуть в чужие глаза и прочесть в них упрямую уверенность и предвкушение, прошептать, когда они окажутся рядом, что тому безумно идет черный, надеясь, что лязг металла скроет все слова. Вынудить слугу быть в сражении с ним серьезным, оценить лицом к лицу, насколько невообразимо тот вырос в каждом из смыслов за эти два года, позволить ему дать себе волю.
Он бы точно не заставил Му Цина ждать себя ради какого-то эффектного появления, которого никто не просил и из-за которого на слугу выливалось раздражение толпы. И бросившего в исполнителя роли демона чашку Ци Жуна — при виде этого Фэн Синь зло стиснул зубы, пусть и знал, что столь талантливому совершенствующему что-то подобное будет нипочем.
Поймав, кажется, чужой внимательный взгляд еще раз, лучник наконец понял, почему Му Цин был так зол год назад, не получив желаемого ответа на свой вопрос. Сейчас он бы сказал, что да, пусть и совсем немного, но он хотел бы сыграть роль бога, если демона будет играть эта зараза и никто другой, но было уже слишком поздно это говорить — Се Лянь наконец появился.
Фэн Синь осекся и больше не оборачивался на платформу, лишь следя за тем, чтобы процессия не сбивалась с темпа. Он не смотрел на их сражение, которое видел во время подготовки десятки раз, даже когда наступила финальная сцена, в которой демона торжественно «убивали» на радость толпе.
Его взгляд был прикован к городской стене, с которой с пронзительным криком упал ребенок.
***
— Фэн Синь, — негромко и с явным колебанием в голосе позвал его Му Цин, когда они вместе закончили обыскивать дворец, пытаясь найти пропавшую коралловую бусину Его Высочества, и сошлись на том, что она могла слететь еще на улице Шэньу. Нужно было сразу после представления выгадать момент и как можно более правдоподобно заметить вслух, что Се Лянь потерял свою сережку. Но лучник был слишком отвлечен и просто забыл это сделать, а теперь пришлось с недовольным видом переворачивать все здание вверх дном, хоть он и знал, что бусину присвоил себе будущий Непревзойденный. — Так как тебе?
— Что? — рассеянно отозвался он, с подрагивающими от негодования губами в мыслях возвращаясь к той жуткой пещере, полной доказательств одержимости Хуа Чэна Его Высочеством.
— Представление, — после короткой вымученной паузы подсказал ему Му Цин.
Фэн Синь попытался сосредоточиться на их разговоре, но в мыслях невольно вновь и вновь возвращался к тому моменту, когда грязный мальчишка отчаянно вцепился в одежды наследного принца, отказываясь отпускать и смотря зловещим взглядом.
— Всего три круга обойти удалось, да… — измученно выдохнул он, неловко почесывая шею. — Не очень хорошо получилось.
— Я не про это, — возразил слуга. — Случившееся — вовсе не моя вина.
Фэн Синь, недоумевая, с чего тот решил, что его в чем-то обвиняют, перевел на Му Цина взгляд, отвлекаясь от мысли, что относительные мир и благополучие в Сяньлэ продлятся лишь еще три года, и опешил, заметив, как зло, хмурясь и стиснув зубы, тот на него смотрит, словно ожидая услышать что-то на редкость плохое в ответ и готовясь к смертельному выпаду, чтобы защититься.
Этот придурок в самом деле решил, что грандиозно проваленное представление ставят ему в вину, или что?
— Его Высочеству несказанно повезло, что роль демона играл именно ты. Никто другой не сумел бы так ему подыграть, и случилась бы беда, — немного беспокоясь за свою сохранность из-за этого откровенно недовольного взгляда, выдавил из себя Фэн Синь, опасаясь, что если ничего не скажет сейчас, то Сюаньчжэнь надумает себе всякое, и осторожно с одобрением похлопал того по плечу, рискуя получить по руке, если неправильно понял, что от него хотят. — Хорошо потрудился.
— И? — будто бы с трудом выдавил из себя Му Цин, когда лучник уже отвернулся, собравшись вернуться к Его Высочеству.
— Пойди переоденься? — неуверенно предложил Фэн Синь, совсем не понимая своего собеседника, но предполагая, что тому крайне неудобно до сих пор быть в черных доспехах демона, в которых он сражался во время представления.
Слуга замер на несколько секунд, сверля его нечитаемым темным взглядом, от которого лучнику стало совсем не по себе и показалось, что он вот-вот словит первый удар в лицо от Сюаньчжэня, но затем, ничего не сделав, развернулся и молча ушел к себе, оставляя его ломать голову над тем, что это могло значить.