Рука? Куда ему деть руку? Положить ее… куда? Вот… прямо… на…
— Почему ты всё еще не спишь? — спросил, не скрывая раздражения в голосе, Му Цин, который после их возвращения в столицу несколько часов проносился по городу, раздавая солдатам приказы для укрепления обороны, и обнаружил в темной спальне горе-лучника не видящим десятый сон, а медитирующим на кровати.
По крайней мере, тот привел себя в порядок и сменил одежду — от окровавленного избитого внешнего вида, при одном взгляде на который у небожителя холодело в груди и набегали совсем свежие вызывающие комок в горле воспоминания, осталась лишь пара синяков и усталость на лице. Фэн Синь выглядел даже лучше, чем обычно в последний месяц, чистый, опрятный, распущенные волосы не успели высохнуть до конца и слиплись прядями, а выражение лица неожиданно не грозное.
И при всём при этом он не спал.
— С чего бы мне спать? — спросил лучник так, словно удивление в данной ситуации было самой адекватной реакцией, и стоявший в паре шагов от него Му Цин перенес вес с ноги на ногу и раздраженно сложил руки на груди. — Нужно приглядывать за Его Высочеством.
Его Высочество благополучно и крепко спал в соседней комнате, даже не шевельнувшись, когда помощник беззвучно зашел его проверить, но даже в самом беспомощном состоянии он не нуждался защите от тех, кто в сравнении с ним казался крохотным муравьем.
— Ты всего лишь смертный. Толку от тебя мало, — веско заметил Му Цин, и Фэн Синь устало отвел взгляд, заставляя поджать губы.
— Его Высочество поделился со мной духовной силой, — сказал тот словно в свое оправдание.
— Это всё еще не делает тебя небожителем, — возразил Му Цин, говоря себе, что это последняя его реплика в их холодном споре, который в этот момент был совершенно бессмысленным, что больше он на этот счет ничего не скажет, но этого и не понадобилось, так как Фэн Синь вместо ответа промолчал.
Он ведь… не задел его, нет?..
Это ведь чистой воды логика, стать небожителем даже Нижних Небес ведь не раз плюнуть да дать немного духовной силы…
Не могло же это его в самом деле задеть…
— Разве ты не устал сегодня? — спросил Му Цин, и попытки звучать помягче сделали голос только более напряженным. — Почему ты не ляжешь спать?
Тот ведь явно не на том уровне самосовершенствования, когда сон можно заменить медитацией…
— Ну… — вздохнул Фэн Синь с невеселым видом. — Не получилось.
Не получилось.
Значит, хотя бы пытался. Но не смог после такого ошеломляющего дня или ему теперь всегда было трудно заснуть?
Му Цин так привык к тому, что когда-то знал все мельчайшие повседневные мелочи о телохранителе наследного принца, с которым проводил бок о бок каждый день, что теперь, после стольких лет словно не зная о нем совершенно ничего, мог только растерянно строить догадки.
Он только на мгновение подумал о том грохоте, с которым Фэн Синь свалился наземь всего несколько часов назад, но от дискомфорта не смог не повести неловко плечами.
Такое так скоро не забудешь и спокойно не уснешь.
Но близость ведь успокоила его тогда?
Нужно сесть к Фэн Синю на постель поближе, плечом к плечу, можно даже коснуться его ненароком… Нет, от этого в голове опасно пусто, лучше держаться на доверительном расстоянии, оставив руки сложенными на груди, он совершенно спокоен, он не думает ни о чем, о чем думать не стоит…
Нет, ему нельзя сейчас начинать паниковать из-за какого-то сущего пустяка…
Лучник непонимающе уставился на него, севшего рядом, но напряженно молчавшего.
— Ох, точно, — спустя пару долгих мгновений спохватился тот. — Это ведь теперь твоя комната.
И резко поднялся, собираясь без промедления уйти.
Теперь его комната? И что? Подумаешь, раньше, когда Фэн Синь был тем, кто сопровождал Его Высочество во дворец, это комната была его, а теперь ее отвели Му Цину, и что с того?
Не настолько же мелочным его считали…
Он поспешно схватил его кончиками пальцев за широкий рукав, останавливая и заставляя непонимающе обернуться.
— Я буду с тобой, — серьезно выпалил Му Цин от всего сердца и, встретившись взглядом с удивленно распахнувшим глаза Фэн Синем, мгновенно ощутил, как резко кровь приливает к щекам. Этот день тоже принес ему много волнений, и держаться спокойно и собранно перед кем-то было в стократ сложнее обычного, но если это ради него… — Пока ты не заснешь. И после. Всё равно я буду охранять Се Ляня, пока он не проснется.
Он, отпустив лучника, прикрыл глаза, всем своим видом источая непоколебимую уверенность в себе, чтобы Фэн Синь перестал валять дурака и вернулся в постель, но в итоге не выдержал и бросил тайком на него взгляд, увлеченный мыслью, что тот мог тоже покраснеть от этой ситуации.
Он видел заливавшегося краской Фэн Синя раньше, так давно, что остались лишь расплывчатые воспоминания, но румянец на смуглой коже был попросту очарователен и заставлял сердце сладко биться в груди, до дрожи хотелось увидеть его вновь…
Но вопреки всем слабовольным ожиданиям чужое лицо выглядело точно так же, как и прежде, — нездорово, бледно, попросту устало — и это словно щелкнуло по носу, наконец приводя в чувства.
Му Цин чуть распахнул глаза и тут же отвел взгляд, боясь выдать себя.
Его чувства сейчас просто неуместны, о чем он вообще думает.
В грудь словно со всей пылкостью ударил бог войны, и он сосредоточился именно на этом ощущении, прогоняя из головы все лишние мысли и приводя выражение лица в порядок.
Он не испытывает к Фэн Синю неположенных чувств, он не испытывает к Фэн Синю неположенных чувств, он не испытывает к Фэн Синю неположенных чувств…
В самом деле, о чем он вообще думает…
— Спи, — ровно приказал Му Цин и, когда тот лишь неловко шелохнулся, но не сдвинулся с места, повторил тем же тоном. — Спи.
Еще и серьезный взгляд в придачу — и Фэн Синь, тихо обреченно вздохнув, обошел его широким кругом, помялся немного и забрался в кровать с другой стороны, пока небожитель неподвижно сидел, сложив руки на груди и строго прислушиваясь к тишине в соседней комнате.
— Хороших снов, — негромко сказал, не оборачиваясь, Му Цин, когда за спиной после непродолжительного копошения неловко затихли.
Небожитель мысленно приказал себе не принимать к сердцу, если ему скажут все-таки уйти, и нервно закрыл глаза.
— Да… Спокойной ночи, — выдохнул Фэн Синь, устало глядя на его донельзя напряженную спину — словно кот, в любой момент ожидающий нападения.
Ему достаточно было бы протянуть руку — и коснулся бы кончиков его собранных в конский хвост мягких волос, протер бы между пальцами и подтянулся бы поближе, чтобы…
У Фэн Синя не было сил на то, чтобы думать о том, как бы отреагировал Му Цин, не говоря уже о том, чтобы как-то соответствующе действовать.
Не было сил на то, чтобы надеяться, что силы появятся завтра.
Сил не было даже на то, чтобы наконец расслабиться и уснуть.
Но сегодня, в отличие от многих прошедших монотонных дней ему досталось так много такого щедрого внимания, от которого он успел совершенно отвыкнуть, что хотелось хоть о чем-нибудь поговорить, но опять же…
Когда дыхание Фэн Синя наконец выровнялось, Му Цин, колеблясь, обернулся к нему, напряженно разглядывая в полутьме чужое хмурое даже во сне лицо, думая, думая, думая, не считая часы до рассвета, сорвавшись в один момент нервно с места, чтобы пройтись по комнате, повторяя заученные в монастыре до дыр движения беззвучными взмахами воображаемой, чтобы не разбудить шумом, сабли, и неловко вернувшись обратно на самый край кровати.
Но нет, он не будет думать об этом, он совершенно точно не будет думать об этом…
Значит, у Фэн Синя была возлюбленная. Даже любовница.
Му Цин беззвучно, боясь нарушить его хрупкий сон, застонал и, отвернувшись, уронил лицо в ладони, зарываясь пальцами в волосы и пытаясь вернуть себе свое отличительное самообладание.
Он всегда чувствовал, что Фэн Синь… надломленный? Как и он сам. Такой, что не станет бездумно тыкать тебя лицом в твою боль, лишь бы взглянуть на реакцию, в отличие от толп богатеньких сынков в монастыре. Такой, что обжегся и с тех пор руки держал при себе, сторонясь людей.
Му Цин был без шуток уверен, что тот мог бы три дня просидеть в компании одного своего лука и был бы подобным совершенно доволен.
Как в то время, когда они еще не были толком знакомы, а реплики Фэн Синя и для него тоже ограничивались одними «Да», «Нет», «Возможно». Когда это неожиданно изменилось и он стал одним из двух людей, с которыми лучник добровольно разговаривал, Му Цин начал чувствовать себя необычайно особенным.
Но почему это изменилось.
Не могло же это быть из-за того, что…
Да быть не может, чтобы это было просто из-за…
Нет-нет-нет, он особенный сам по себе, а не…
Фэн Синь за спиной выдохнул так резко, что Му Цин вздрогнул и резко обернулся к нему. Во всем императорском дворце, в соседних покоях наследного принца одна лишь прохладная ночная тишина, и, казалось, только Фэн Синь нарушал ее своим ставшим беспокойным сном.
Кошмар?
Но тот не проспал и пары часов? И несколько минут назад очень даже мирно спал?
А теперь его дыхание участилось, стало тяжелым, и Фэн Синь словно пытался стать меньше, сжимаясь в незаметный комок, дернувшись на другой бок с бешено забившимся сердцем.
Разбудить его?
Нет, если насильно вырвать из сна, станет ведь только хуже.
Му Цин, уже смутно имевший представление, что сейчас должно было сниться лежавшему спиной к нему лучнику, придвинулся, взволнованно хмурясь, ближе и протянул к нему руку, надеясь, что его осторожное прикосновение снова сможет позволить хоть немного успокоиться…
— Нет.
Нет?
Он так и застыл с протянутой рукой.
Ему запретили касаться?..
— Нет…
Небожитель нервно убрал руку, на всякий случай отодвигаясь на самый край кровати, и напряженно застыл, сверля чужую спину взглядом.
— Нет… — тихо выдохнул в конце концов Фэн Синь снова, и только тогда Му Цин понял, что тот всего лишь говорил во сне.
С его мамой такое часто случалось после казни отца — прекратилось ли?
Мурашки пробежали по коже от воспоминания о ее неосознанных болезненный словах, и он, заставив себя перестать тревожно поджимать губы, придвинулся обратно, осторожно касаясь чужого напряженного плеча, принимаясь чуть поглаживать.
— Нет так нет, — негромко пробормотал он самым спокойным голосом, на который был только способен. — Как скажешь.
Не ушел от прикосновения.
Но и легче ему не стало.
— Нет… — сказал Фэн Синь снова, смазывая слово загнанным дыханием, и пальцы Му Цина на его плече чуть дрогнули.
Тот ведь знал, что его не ждут приятные сны, и всячески оттягивал момент, когда придется заснуть, значит, это происходило не в первый раз.
Но тогда в какой?
Как долго?
Весь этот месяц, пока он знал, что Фэн Синь в ужасном состоянии, но бездействовал, потому что дел было по горло и хотелось держать его от них подальше?
Или три года, пока он ни о чем не знал?
Му Цин чувствовал себя редкостным придурком за то, что смел мысленно жаловаться на свои сны, такие же идиотские как и он сам.
Нет, он ничего Фэн Синю не должен, ни беспокоиться о нем, ни заботиться, Фэн Синь его никогда ни о чем безвозмездно не просил, не требовал, не полагался на него, у него нет никакого чувства вины, ведь он никогда ничего Фэн Синю не обещал, они могли бы просто разойтись, и поэтому…
— Синь-эр… — прошептал Му Цин, неосознанно стискивая пальцы на чужом плече чуть сильнее, боясь отпустить. — Ты редкостный придурок…
Почему он не попробовал хотя бы попросить его тогда остаться вместе с ним, а не уйти с Его Высочеством…
Он понимал, почему, но всё же…
— Нет, — рвано ответил Фэн Синь, и в любой другой ситуации это бы насмешило небожителя, и он бы, не сдержавшись, фыркнул, но сейчас его сердце колотилось так, что за ним даже с его слухом не было слышно стука чужого, и смертный с рывком дернулся, уходя от прикосновения и чуть не падая с кровати в попытке испуганно приподняться.
— Синь-эр? — позвал его Му Цин, едва успевая перехватить за живот, чтобы не рухнул вниз, и замирая. — Успокойся, ты в безопасности, — тот словно и не слышал его, только пытаясь кое-как дышать, но хоть не вырывался. — Всё в порядке. Всё хорошо, ты…
— Его Высочество?.. — выдохнул Фэн Синь, толком не придя в себя, и Му Цин, вздрогнув, убрал руку с его живота, раз тот больше не собирался сигать с кровати носом вниз, и отодвинулся, застыв в напряженной позе.
— Спит в соседней комнате, — ровно сказал он, морщась от неприятного чувства в груди.
В итоге ничего не изменилось, и первым делом Фэн Синь спрашивал о Се Ляне.
Это так нечестно.
Тот приподнялся и с тяжелым вздохом сел, опираясь локтями о колени и измученно пряча лицо в ладонях.
— Пойдешь прогуляешься? — отворачиваясь еще сильнее и незаметно стискивая в пальцах простынь, глухо спросил Му Цин и чуть прокашлялся. — Или будешь пытаться заснуть?
— Надо бы, — неразборчиво пробурчал Фэн Синь непонятно на что в ответ и спустя слишком долгую паузу добавил. — Поспать.
В таком состоянии всё еще рассчитывать, что заснет?
— Можешь пойти прилечь на полу подле Его Высочества, если тебя это успокоит, — закатывая глаза, негромко, но с отчетливой задетой насмешкой предложил Му Цин.
— Как сон рядом с беспокойным ребенком может быть спокойным? — воспринимая его совершенно всерьез, проворчал Фэн Синь, и, кажется, это был знак, что ему уже немного лучше и кошмар нехотя, но отступал.
— Тогда что поможет? — мысленно перебирая варианты, зная, что не может подобрать тех самых правильных слов, не может прямо сейчас пойти и приготовить что-нибудь теплое и родное, не может даже в своих собственных чувствах разобраться, вздохнул он.
— Явно кто-то поспокойнее Се Ляня, — фыркнул тот.
— Разве я не прямо здесь? — веско заметил Му Цин, и Фэн Синь за его спиной растерянно промолчал. Напряженно прождав его ответа слишком долгое время, небожитель поморщился и, не обращая внимания на шуршание простыней, решив, что лучник наконец взялся за ум и пытался устроиться поудобнее, чтобы заснуть, продолжил. — Говорю же, можешь спать спокойно, я никуда не…
И замер, выпрямляя еще сильнее спину, к которой почувствовал прикосновение самыми кончиками пальцев.
Он растерянно обернулся, видя в полутьме, что Фэн Синь пододвинулся ближе — пододвинулся ближе лишь для того, чтобы рассеянно перехватить кончик его хвоста.
Он обернулся, и кончик выскользнул из чужих пальцев. От вида непривычно смирившегося выражения лица у Му Цина защемило сердце, и он протянул руку, приглаживая ему пряди, ошарашенно глядя на то, как Фэн Синь от нехитрой ласки устало прикрывает глаза, расслабляясь.
Явно многому научился у котов, которых так часто ходил кормить. Пусть и не так явно, но льнул в прикосновение.
Лицо совершенно не к месту начало гореть.
— Хочешь… я… — начал Му Цин и растерянно замолк, не находя сразу слов, чтобы закончить предложение не как полный дурак.
— Да, — согласился Фэн Синь тут же, явно не раздумывая, и небожитель вздохнул, не зная, понял ли тот без слов или просто был согласен на всё, и оставил свою саблю на краю кровати, чтобы в случае нападения суметь защитить.
Ему не должно было быть так неловко просто от того, что снимал верхние одежды, оставаясь только в нижних, особенно учитывая, что на него даже не смотрели, а лишь смирно лежали с закрытыми глазами, но немного не по себе было всё равно.
— Теперь точно спи, — пробурчал Му Цин, опускаясь на бок напротив и напряженно замирая. Рука? Куда ему деть руку? Положить ее… куда? Вот… прямо… на…
Фэн Синь что-то согласно промычал и, добитый усталостью, явно не имея таких проблем с принятием решений, просто закинув руку небожителю на бок, обжигая прикосновением и без особых промедлений проваливаясь обратно в сон, на этот раз не такой беспокойный и неприятный.
Му Цин же обреченно замер, не представляя, как ему в таком положении дожить до утра.