- Давай жить для нас...
Му Цин для Фэн Синя особенный. По крайней мере, он сам себя так заверял.
Разумеется, он понимал, что нет второго точно такого же человека как он, который бы ревностно следил за тем, чтобы лучник не забывал есть, на которого можно было бы положиться в чем угодно и который бы предупредительно закатывал глаза, но с того момента, когда они вновь сблизились, проходили дни, недели, счет уже шел на месяцы, а Му Цин не чувствовал себя… тем самым.
Это было странно, ведь они были ближе, чем раньше. Проводили вместе дни, проводили вместе ночи, и небожитель научился улавливать взглядом мелочи, говорившие о том, что у Фэн Синя уже закончились силы, но он продолжал упрямо надрываться, и научился останавливать его и понимать, когда нужно просто молча побыть рядом.
Тот начал порой улыбаться и смеяться так ярко, что Му Цин застывал на месте и не мог отвести взгляд. Успокаивающе касался его плеча, когда небожитель уж слишком начинал злиться на легкомысленность людей, из-за успехов Его Высочества на поле боя словно игнорирующих тот факт, что они всё еще были в состоянии войны, и, забывшись, трепал его по голове, слишком поздно спохватываясь, что испортил хвост, который только научился идеально завязывать.
Ничего особенного.
Однажды Му Цин, решившись, почти умер от смущения, но выпалил на ночь вновь, что любит его, затем услышал, что его любят в ответ, и всё. Словно хороших снов пожелал.
Неужели Фэн Синь любит его просто как… члена семьи? Как младшего брата? Нет, он ведь тогда точно сказал не то, что говорят тем, кто как младший брат...
Но просто… ничего не происходило, и они всего лишь жили дальше. Тренировались, выполняли прихоти Его Высочества, улаживали проблемы. Пока Му Цин сходил с ума, загоняя самого себя своими противоречивыми мыслями и необоснованными догадками.
- Значит, - внезапно начал Му Цин, когда они дошли до почти безлюдного района Сяньлэ, и неловко замолк. Какое значит? Словно они посреди разговора. Но нет, они просто молча шли разбираться с очередным делом, и он понял, что больше не может не спрашивать. - Мне можно… тебя… коснуться?..
Фэн Синь взглянул на него так удивленно, что пришлось беспомощно зажмуриться на пару секунд от стыда.
- Тебе всегда можно было меня касаться, - спокойно ответил тот, и Му Цин прошел еще через три стадии смущения.
- Нет, не в этом смысле. Касаться… как… - он запнулся вновь, не зная, какое подобрать слово. Любовник? Слишком пошло! Возлюбленный? Спутник жизни? Как это вообще назвать, не сгорев от стыда дотла? - Не как друга…
От последовавшей затянувшейся паузы Му Цин захотел провалиться сквозь землю, но мог только, сцепив руки за спиной, идти дальше, полностью одеревенев.
- Если ты этого хочешь, то я не против, - несколько озадаченно сказал Фэн Синь, и вроде как и разрешил, а вроде и... Небожителю безумно, даже уже не до румянца на лице, а до боли в груди стыдно от того, что ему хотелось, чтобы Фэн Синь сам тоже хотел коснуться его в ответ, и стыдно от того, что его чувства к нему сильные настолько, что вот-вот может начать задыхаться от волнения, но он ничего не мог поделать? Он впервые в жизни полюбил кого-то не как часть семьи, и совершенно не знал, куда деть этого себя, который теперь начал казаться грязным от всех этих мыслей, от которых просто так не отвертеться. - Но разве ты не воздерживаешься?
- Воздерживаюсь, - ровно подтвердил Му Цин, уходя в мыслях далеко, чувствуя, как сердце ухает вниз, потому что да, он воздерживается из-за своего метода совершенствования, он уже жалеет, что выбрал именно его, но разве это мешало хотя бы взять его за руку? Что угодно, лишь бы он чувствовал себя желанным.
Не хотелось, чтобы его обнимали только из-за кошмаров.
- Му Цин? Ты совсем бледный, - обеспокоенно заметил Фэн Синь, встревоженно не находя себе места, и, когда Му Цин просто мотнул головой, без слов говоря, что всё в порядке, перехватил его за предплечье и потянул за собой в совершенно безлюдный переулок.
Когда-то давно Му Цин бы рассерженно прочитал ему нотации о том, что в подобным места заходить слишком опасно, но теперь они небожители и смертные для них не сильнее беспомощных котят.
- Ну и зачем ты меня сюда притащил… - пробормотал он, останавливаясь у стены, зная, что нужно собрать себя по кусочкам и идти работать дальше, всё это зная, и вздрогнул всем телом, когда Фэн Синь, наклоняясь, коснулся его щеки, убирая мешающие пряди, чтобы получше разглядеть его лицо.
- Му Цин? - встревоженно позвал его тот еще раз, и рука сама потянулась накрыть его ладонь, касавшуюся слишком ярко раскрасневшегося лица, ведь эта поза, когда всё внимание отдано ему, она… - Я… Я и вовсе не думал, что ты можешь… думать о подобном...
- За кого ты меня вообще принимаешь? - пробормотал Му Цин, потупив взгляд.
- За самого прилежного ученика своего пути совершенствования, - вздохнул тот, и с этим нельзя было поспорить.
- А что насчет тебя? - нервно выдохнул небожитель.
- Меня? - недоуменно переспросил Фэн Синь и удивленно опустил взгляд, когда Му Цин мягко повел его руку со щеки чуть ниже, позволяя коснуться своей шеи пальцами, холодными настолько, что не удалось не сглотнуть нервно, и лучник кожей почувствовал, как дернулся кадык.
Фэн Синь совсем забыл смотреть на его лицо, уставившись на его шею с таким видом, будто пытался осмыслить что-то совершенно невозможное, и Му Цину требовательно хотелось, чтобы тот сейчас мог думать только о том, как глухо бьется под его прикосновением пульс, насколько нежна кожа, насколько сильно она контрастирует с его смуглостью, и ни о чем другом.
Му Цин чувствовал, что умрет потом от смущения, когда память против воли подкинет воспоминание о том, что он сейчас собирался сделать, но всё равно сжал чужую ледяную ладонь чуть крепче и, слегка откинув голову, повел еще ниже, по выступающим ключицам, замирая, на самую малость заводя палец под свой ворот, оттягивая, неотрывно глядя на чужое лицо.
Лицо Фэн Синя, который всё еще не мог поверить, что это в самом деле происходит, и который очень явно и неизбежно заливался краской с каждой секундой и каждым его движением, в конце концов не выдержав и резко отвернувшись в сторону, словно смотреть дальше было выше его сил, и Му Цин, целиком и полностью осознавая, что они всё еще на улице, но чувствуя, что разум такой ясный, каким давно не был, потянулся свободной рукой и мягко притянул ошарашенно послушного Фэн Синя за затылок к себе ближе, завороженный чужим беспомощно смущенным выражением лица.
Когда расстояние между их губами сократилось до всего нескольких сантиметров, разум пронзила резкая мысль о том, что он понятия не имел, как целоваться, и Му Цин неловко застыл, не зная, как ему быть.
До дрожи хотелось, чтобы последний шаг сделал Фэн Синь, который, похоже, умудрился забыть, как дышать, в то время как небожитель мысленно почти выл от того, насколько лучник был красив.
Красивый, прекрасный, невозможный, за шрам на веке Ци Жуну когда-нибудь конец, с десяток стихов возникло в голове, но ни один не подходил, и Му Цин почти ничего не слышал за тем, как оглушительно стучало сердце в ушах, только жадно глядя, глядя, глядя, пока Фэн Синь, опомнившись, не вырвал свою ладонь из его слабой хватки и не закрыл ей ему рот, испуганно отшатываясь, быстро и нервно дыша, всё еще красный, но уже не смущенный, а словно в ужасе.
И Му Цин был еще в большем ужасе, не понимая, что он сделал не так - всё, не всё, часть?
- Я… сделаю всё, что ты захочешь, - спустя длинную паузу, пока они молча смотрели друг на друга, низко сказал Фэн Синь и вопреки своим словам сделал пару шагов назад, прочь от него, словно боясь. - Но я не буду с тобой спать.
Му Цин широко распахнул глаза, не зная, не ослышался ли он, потому что услышать подобное он не ожидал, но лучник мрачно смотрел на него, не говоря больше ни слова, не опровергая поспешно то, что только что сказал, и отказ ударил слишком сильно, так что небожитель, вспыхнув от унижения, поспешил обойти его, чтобы уйти прочь.
- Подожди, - Фэн Синь поспешно перехватил его за руку, и Му Цин неохотно остановился, глядя в землю, еще надеясь на что-то. - Я… Ты…
- Что ты, - исключительно ровно проговорил небожитель, чувствуя, как его терпение превращается в нервозность.
- Ты злишься… - тихо закончил тот совершенно невпопад.
- Да что ты говоришь, - фыркнул Му Цин, резко высвобождая свою руку из хватки и успел сделать только один раздраженный шаг вперед перед тем, как его крепко обхватили со спины, обнимая, не давая уйти.
Почти дух из него этих выбили.
- Я… боюсь… - едва слышно сказал Фэн Синь, когда чужое терпение уже почти полностью истощилось, и Му Цин, уже собиравшийся беспощадно ударить его, чтобы высвободиться, замер. - Потерять тебя…
- Как это… связано с этим? - потрясенно пробормотал он, не понимая, почему близость, поцелуи, касания, взгляды должны будут привести к тому, что они расстанутся.
Он вообще… не хотел расставаться ни в коем случае...
- Так ведь… - Фэн Синь стиснул его еще крепче, так, что стало уже больно, и Му Цин собирался было раздраженно осадить его. - Что если ты подорвешь свое совершенствование и в следующем сражении…
Небожитель вздрогнул всем телом, наконец понимая, насколько большой он идиот. Память услужливо подкинула то, каким разбитым его возлюбленный был от одного вида той растерзанной девушки, напомнившей ему о...
А он…
Он трезво рассчитывал, что даже удар по его совершенствованию не сделает его бесполезным, ведь он полагался на духовную силы, которую получал из небесного дворца Сяньлэ от всех верующих Его Высочества.
Да, он стал бы слабее.
Да, он бы напрямую резанул свою возможность вознестись.
Но ему так сильно хотелось его...
В голове что-то перещелкнуло, и Му Цин ясно понял, что Фэн Синь к нему даже не прикоснется неподобающим образом.
Словно ведро холодной воды на голову вылили. И в ней стало так пусто, до звона. И ему теперь не только трястись, пытаясь согреться и привести себя в норму, но и успокаивать лучника, которому наверняка стало нехорошо из-за мыслей о смерти.
Му Цин рассеянно взглянул на крепко обнимающие его руки.
Красивые.
Желанные.
Недосягаемые.
Он закрыл глаза и поджал губы, опуская голову.
- Когда эта война закончится, - внезапно сказал Фэн Синь, и небожитель встрепенулся, выбитый из своих мыслей. - Когда я буду знать, что ты в безопасности. Когда… Когда-нибудь… - он вздохнул прижимаясь всем телом и словно немного дрожа. - Давай… Давай победим в этой войне ради нас? Не ради Сяньлэ, не ради народа, не ради Его Высочества… а ради нас?
Звучало… как еще одна мечта.
Но в этот раз общая.
- Давай… - треснувшим голосом ответил Му Цин. - Давай жить для нас...
Он растерянно втянул голову в плечи, чувствуя, как тот целует его в макушку, и это был единственный поцелуй, который они могли себе позволить.
Разве это не странно? Фэн Синь покраснел один раз и пообещал ему прекрасное будущее, а Му Цин уже от этого по-дурацки счастлив.