Река набухла от проливных дождей, ускорила свой бег среди камней. Вздыбающие барашки волн не оставляли шанса на безопасную переправу. Летали вокруг обрывки птичьего пуха, оставшего после недавней драки двух самцов. Выщипали друг друг грудку и остались с ничем - самка предпочла улететь на юг, чем оставаться и размножаться.

Белоснежный превратился в грязно-серый. Чернел вдалеке лес, скрывая в себе оленей, ради которых Хэ Сюань и поднимается на эту чёртову гору. Вместе с счастливой богиней ветра, которая ради этого случая надела цветистую шаль и каждый раз вызывала ветер, дабы эту шаль развевало по ветру как крылья. Демонесса вздыхала, глядя на это ребячество.

Её жена никогда не умела быть спокойной. Каждый шаг она обсуждала с Хэ Сюань, шутила и забегала далеко вперёд, подпрыгивая на месте от нетерпения. Своевольная, словно ветер, которым и управляет. Она переправила себя и жену через горную реку, заодно высказав желание съесть шишки, растущие кучками на соснах. Хэ Сюань могла лишь смотреть и соглашаться.

В лесу было тихо. Было слышно собственное дыхание, оно вырывалось из застывшей груди со хрипом, разбивалось на стоны. Хэ Сюань вовсе перестала дышать, лишь не слышать эти болезненные звуки, напоминаниющие смерть. Ей хотелось слышать перепелиный смех, слушать как стучат сапоги Ши Цинсюань и хлопки нежных рук. А не слушать свою смерть.

Падали иголки, осыпая хвойным ароматом девушек как свадебным покрывалом. Несколько хвоинок застряло в хвосте богини, которая полезла покататься на одной хлипкой ветке. Хэ Сюань, когда Цинсюань слезла, потянулась вытащить их и подарить прохладный поцелуй в уголок глаз.

Солнца рыжий луч не проникал сквозь густой полог, не позволял светлым увидеть звериные следы. А демонесса, создание ночи, видела двух оленей - мать и детёныша. Они свернули за большим валуном, очевидно не подозревая о охоте на них. Ши Цинсюань жмурилась, обнимая руку Хэ Сюань, не спрашивая что она увидела. Доверяет. Доверяет, несмотря на предательство, навсегда засевшее горьким ореховым комком в животе. Хэ Сюань не заслужила эту детскую улыбку и внутренний свет глаз.

Она криво улыбнулась, шепча на розовое ушко свои наблюдения. Ожидаемо, Ши Цинсюань испугалась за пару оленихи с олененком и захотела проследить за ними, дабы их не убили другие охотницы за оленями. Слишком добрая, так хочет всем помочь и одарить своим божественным светом.

Она тихо ступала по пружинящему ковру из иголок, не желая спугнуть олениху, она ведь не такая, правда Хэ Сюань? Мы же не сделаем сиротой олененка? В этом лесу так мрачно, наверное они ищут более светлое место, где оранжевый круг заката согреет их перед холодной ночью. А можно их взять к себе, дацзе не помешала компания бы, да и оленей она любит.

Ши Уду. Хэ Сюань не нравится упоминание этой богини в их разговоре, своенравная богиня вновь портит весь день одним своим существованием. Она никогда не сможет забыть обо всем что она сделала, не сможет сделать вид, что этого никогда не было и что не Ши Цинсюань предначертано было стать демонессой. Морщинки залегают тенями на мраморном лице мертвой, создают совершенно особую атмосферу лесного духа.

Ши Цинсюань в восторге, она так любит природу Хэ Сюань и готова повторять это много-много раз. Они обогнули валун и уже видят олененка, но олениха отошла. Ши Цинсюань запищала и лишь твердая рука на воротнике не дала ей тут же заобнимать робкого олененка. Они остались под темной тенью, незамеченные дикими зверями и духами. И Ши Цинсюань улыбалась, поднося к губам бледные руки в трещинах смерти.

Оленёнок весь оранжевый, подгоревший от солнца, дрожал на безветрие и спотыкался об каждый камешек. Он со страхом в бездонных глазах вглядывался в лесную тьму, ожидая по свою душу острые клыки и черные когти чернее этой мглы. Он не чувствовал ничего умиротворяющего в сосновом лесу без своей матери. И Ши Цинсюань, что обцеловала каждый сантиметр своей Хэ Сюань, хотела лишь подойти и успокоить эту дрожь. Она же богиня, кому как не ей успокаивать живых существ?

Размякшая от супружеской нежности демонесса не заметила осторожного дыхания богини. И лишь когда развела головой ветки олениха, увидела свою богиню вместе с спящим олененком на коленях и оранжевым нимбом над головой. Хэ Сюань проморгалась, но нимб так и не исчез. А олениха не испугалась чужую человеку, улегшивсь рядом со своим ребенком. Ши Цинсюань приглающе помахала рукой Хэ Сюань, предлагая присоединиться ко сну этих очаровательных зверюшек.

Лесные звери не боятся тех кого тронула смерть и богинь, любящих все живое. Они доверчиво прижались к холодному потрескавшему телу Хэ Сюань и тёплому Ши Цинсюань, словно малые дети. Никакие охотницы и хищники их не потревожат этой ночью. А оранжевый нимб спасет от лесной тьмы, которая протянула липкие щупальца от сосен к Хэ Сюань.

В сердце Цинсюань так много невыраженной любви, что она делится ею со всеми. И Хэ Сюань доверяет ей свое разбитое на осколки и собранное смолой сердце, прося вылечить её бессмертие оранжевым светом. Лес принял их любовь.