Цзян Чэн развернул письмо и выругался, не стесняясь в выражениях. Он знал такие ругательства, каких не услышишь на улице. Он мог бы переполошить весь дом, если бы ругался чуточку громче. Но он не мог орать на всю округу, потому что Вэй Ин спал. Очнулся он на второй день и сразу начал жаловаться, что Цзян Чэн всю кровать занимает и такой тяжёлый, что и на пол не спихнёшь. Цзян Чэн и правда заснул рядом с ним, и никто не посмел его потревожить. Всё переживал. Всё обнимал своего названого брата, пытался даже щекой о него тереться, но почему-то под конец всегда получалось губами. Просто Цзян Чэн голову поворачивал. А потом лежал лицом к Вэй Ину, обнимая его одной рукой, пытался с ним разговаривать, обещал все блага жизни и свободу от обязательств заклинателя. Но Вэй Ин не реагировал. Целитель велел ждать, а Цзян Чэн с ума сходил, не зная сколько вообще можно ждать. Невыносимо было видеть его таким беспомощным. Потом Цзян Чэн заснул с ним и проснулся от того, что кто-то слабо пинал его вбок. Цзян Чэн сразу сообразил, приподнялся на локте, навис над Вэй Ином, а тот даже глаз не открыл, сразу его по имени назвал. И откуда только узнал? Цзян Чэн пах как-то по-особенному?
А сегодня, когда Вэй Ин снова заснул – он вообще чувствовал себя неважно все эти дни – прискакал посланник с письмом из Цинхэ. Цзян Чэн как чувствовал, что не стоило писать Хуайсану, а он написал. Было бы плохо, если бы он узнал от кого-нибудь другого. Тогда бы он ещё скорее приехал. И не упрекнёшь: заботится о друге и хочет помочь, поддержать.
Да как же. Заботится он. Так и думает, как бы увести из Юньмэн Цзян первого помощника. Если бы он посягал на Вэй Ина только как на помощника или заклинателя, Цзян Чэн бы ещё смирился с его попытками, но Хуайсан хотел чего-то совершенно другого.
- Никому тебя не отдам, - Цзян Чэн поднял взгляд от письма и устремил его на Вэй Ина, подошёл, сел на краешек кровати и пригладил его растрёпанные волосы. Кожа Вэй Ина была настолько обморожена, когда его нашли, что потом начала шелушиться – и целитель прописал приятно пахшую мягкую смесь, видимо, содержащую какое-то масло, потому что пальцы после неё оставались скользкими. Цзян Чэн поначалу сам брался намазывать лицо Вэй Ина, шею и всё, до чего достал мороз, а Вэй Ин пытался смеяться и сопротивлялся. В итоге его разбирал жестокий кашель. Цзян Чэну пришлось вверить уход за лицом ему самому. Да и не так это важно было. Вэй Ин не барышня, чтобы привлекать мужчин гладкой кожей. Он и шершавой привлекал. Да ещё как привлекал. Цзян Чэн на него насмотреться не мог, когда он лежал вот так, без движения, погрузившись в глубокий сон. Цзян Чэн мог бы любоваться им часами, но не сегодня. Он погладил его щёку кончиками пальцев. Уже не такая и шершавая, разгладилась, или мёртвая кожа уже обсыпалась.
Сегодня нужно было сообщить ему новость о госте. Цзян Чэн не хотел этого делать, но Не Хуайсан обязательно пожелает его увидеть.
- Вэй Усянь, - тихонько позвал Цзян Чэн.
Вэй Ин продолжал спать.
- Как же ты обленился, - выдохнул Цзян Чэн. – Вэй Усянь, проснись, а то я тебе нос оторву.
- Не надо. Больно, - не открывая глаз, ответил Вэй Ин.
- Так ты не спишь?!
- Ой, и кричать тоже не надо, моя голова-а-а…
- Болит? Как? Раскалывается? Колет?
Цзян Чэн письмо выронил, потянулся к нему обеими руками. Потом и ногами забрался, чтобы удобнее было, его голову ощупывал, а Вэй Ин улыбался, млел. Только сейчас Цзян Чэн осознал, что его одурачили, но не стал поднимать шума, притворился, что не заметил, продолжал его голову трогать, потом гладить, потом и вовсе улёгся рядом.
Вэй Ин его руку поймал в обе свои, обнял, а Цзян Чэн ничего не делал.
- Завтра или послезавтра Не Хуайсан снова приезжает, - сообщил Цзян Чэн, помогая его пальцам играть со своими. – Пишет, что рассчитывает задержаться до твоего полного выздоровления.
- О, отлично.
- Отлично? – Цзян Чэн не поверил. – Отлично, ты сказал?
- Веселее будет.
- Кому веселее?
Вэй Ин почувствовал подвох и наконец открыл глаза. Он руку Цзян Чэна к губам поднёс, видимо, желая проверить, сколько его названый брат сможет выдержать, пока не взорвётся упрёками. Цзян Чэн усмехнулся. После случившегося он с удовольствием всё это выдержит и ещё попросит. Цзян Чэн позволял дуть на свои пальцы, потом на ладонь, даже лизнуть свои подушечки, и не отнимал руки. От того, что это делает с ним Вэй Ин, сердце разгонялось. Цзян Чэн чуть и правда с ума не сошёл, когда хоронил своего брата. Тогда он понял, что Вэй Ин значит для него.
Вэй Ин прижал всю его ладонь к своим губам и подул. Горячо и приятно, хоть и немного мокро.
- Почему ты не ругаешься? – наконец Вэй Ин сам остановился, положил его руку себе на грудь и принялся гладить.
- Почему я должен ругаться?
- Ты всегда ругаешься, когда я начинаю с тобой играться.
- А сегодня не буду.
Никогда не будет. Цзян Чэн не знал, что должно произойти, чтобы он захотел остановить это.
- Ты в последний раз не ругался когда я стащил твой Цзыдянь, - вспомнил Вэй Ин.
- Хочешь я его тебе насовсем отдам?
Такое заявление явно застало Вэй Ина врасплох. Наконец-то они поменялись ролями. Теперь Цзян Чэн говорил всякие глупости, а Вэй Ин удивлялся.
- Да ну тебя, - и улыбнулся.
- В самом деле, - подтвердил Цзян Чэн и тут же обосновал. – Я хочу, чтобы в следующий раз у тебя было что-то ещё, кроме твоего меча и печатей. При мне Цзыдянь всегда был, а я даже не вспомнил, что им можно перерубить жгуты, - пауза. – Я даже их не видел. А когда увидел, думал о тебе, а не о том, как сразить тварь.
Цзян Чэн и правда устыдился своей оплошности, но уже потом. Возможно, если бы он воспользовался Цзыдянем, Вэй Ин не упал бы в воду и сейчас не лежал в кровати.
Но тогда Цзян Чэн и дальше продолжал бы злиться из-за его легкомысленных выходок, считал бы взрослым мужчиной с умом ребёнка. Это было не так. Вэй Ин вырос давным-давно. И он прямо сейчас доказывал это своими действиями. Он поднял руку Цзян Чэна, рассмотрел аметистовое кольцо и согнул его пальцы, а потом положил обратно себе на грудь.
- Это кольцо твоей матушки, - произнёс он серьёзно. – Я не могу забрать его. Но я попрошу у тебя дать его мне на время, когда возникнет трудная ситуация.
- Договорились, - Цзян Чэн потянулся к нему. Он должен что-то сделать, пока не приехал Хуайсан. Он тянулся и тянулся, пока Вэй Ин не опустил век. Тогда Цзян Чэн сам обмяк, свалился рядом с его головой, носом закапываясь в лежащие на подушке волосы. Вэй Ин завозился, поворачиваясь набок.
- Цзян Чэн, - очень тихо заговорил он.
- Что?
- Ты очень странно себя ведёшь.
- Потому что чуть не потерял тебя.
Честно – так честно.
- Поцелуешь меня? – спросил Вэй Ин и смотрел прямо в глаза. Они оба друг на друга смотрели. Теперь его просьба не выглядела шутливой. Цзян Чэн переосмыслил множество его поступков. Теперь и Цзян Чэн воспринял эти слова всерьёз.
- Чтобы ты не думал даже смотреть в сторону Хуайсана? Да, поцелую.
Вэй Ин лежал и смотрел на него. Цзян Чэн раньше не замечал, насколько красивы его черты, почти юношеские: большие глаза, высокие скулы, аккуратный нос и идеальные губы. Цзян Чэн хотел его поцеловать, поэтому, глядя только на эти губы, сглотнул. И Вэй Ин сам к нему пододвинулся, сам тронул губы Цзян Чэна своими, а Цзян Чэн под него руку подсунул, вытаскивая её с другой стороны и загибая на спину, сверху другой обхватил и целовал. Он не просто целовал. Он наслаждался этим. От этого поцелуя, который должен был вызвать только негодование, спокойно становилось. И хорошо… Больше, наверное, даже хорошо.
Цзян Чэн зашевелился. Он перевернул Вэй Ина на спину, освобождая свои руки и теперь целуя напористо, нависая над ним. Если бы Цзян Чэн мог, он бы его всего изнутри вылизал. Только если бы он хотя бы дотянулся до горла, приятного было бы мало.
Цзян Чэн приподнялся, внимательно смотря ему в глаза, изучая его реакцию, понравилось ли ему. Вэй Ин разомлел совсем, ослаб и не отпускал Цзян Чэна.
- Что с Хуайсаном будем делать? – спросил Цзян Чэн.
- Странный вопрос. Он наш друг. Не вижу причин для паники.
- Ты не видишь, а я очень даже. Ты свой первый поцелуй ему отдал.
- Первый? – переспросил Вэй Ин. – У меня их столько было. И не только поцелуев.
- Настоящий поцелуй, - Цзян Чэн начал сердиться от того, что Вэй Ин не понимает, что он имеет в виду. – То есть… Это же настоящее чувство, пусть только и у него.
- Цзян Чэн, - Вэй Ин потянул его на себя, вынуждая его опуститься, а потом обнял, прижал к своей груди, - но чтобы это было настоящее, должны любить оба.
- Так чего ты с ним целовался?
- А ты прям ревнуешь.
Хотел отшутиться, только Цзян Чэну смешно до сих пор не было. Он и правда чуть ли не в панике пребывал. А вдруг, пока Вэй Ину вставать нельзя, Хуайсан сделает с ним что-нибудь противоестественное? Цзян Чэн не сможет дежурить возле него круглосуточно.
- Цзян Чэн, - совсем тихо позвал Вэй Ин.
- Да, я ревную. В конечном итоге, спасал тебя я, а не он. И ты принадлежишь мне, а не ему.
- Хорошо-хорошо, - засмеялся Вэй Ин. – Дай мне встать.
- Зачем?
- Мне надо размяться.
- Ты ещё слаб. И Ци не восстановилась.
- Если я всё время буду лежать, откуда вообще силы возьмутся? – Вэй Ин завозился, руки разжал и попытался скинуть с себя Цзян Чэна, а Цзян Чэн снова его губы поймал и снова целовал. На сей раз чтобы отвлечь и утихомирить, но в итоге втянулся сам и чувствовал всё то же самое, тёплое и дух захватывающее. Цзян Чэн никак не мог забыть тот день, когда рыдал над ненайденным телом. Тогда его жизнь вдребезги разбилась, а он ничего сделать не мог. Понимал, что так бывает, но всё равно будущего уже не видел. С того дня у него в душе поселился страх потери. Он не мог потерять Вэй Ина. Кого угодно другого. Ему, наверное, было легче оплакать сестру, чем его. Это были страшные мысли. Цзян Чэн замирал от них, внутри всё останавливалось, но он понимал, что это действительно так.
- Цзян Чэн, ты чего? – тихонько спросил Вэй Ин, оторвавшись от его губ, руку поднял, провёл по щекам Цзян Чэна. – Чего ревёшь-то?
- Из-за тебя, - не соврал Цзян Чэн, но и объяснять не стал. Сам не ожидал, что всё ещё так остро реагирует.
- Из-за меня?
- Из-за того, что ты можешь к Хуайсану убежать и меня бросить.
- Ну не ври.
- Не вру.
- Что, правда? – Вэй Ин удивлялся. И лицо его ещё больше походило на юношеское. – Я не знал. Я ни к кому от тебя не уйду. Я думал, ты пообещал поцеловать меня только для того, чтобы не портить отношений с Цинхэ Не.
Цзян Чэн не ответил, всё ещё любовался им. Наконец-то он был уверен, что никакой Хуайсан его не заберёт с собой.
- Цзян Чэн, помоги мне подняться.
- Нет.
- Я же не болен. Я продрог только.
- До костей промёрз, - уточнил Цзян Чэн. – Чуть не умер. А это куда хуже простуды.
- Больше не умру, обещаю.
- И Ци в тебе нет, поэтому лежи и принимай всё что я тебе даю.
- У меня не насовсем Ци нет.
- Когда сможешь её восстановить, тогда и позволю встать.
- Ну Цзян Чэн…
- Дай мне тебя побаловать. Я очень этого хочу, - изменил тактику Цзян Чэн. – Ты никогда беспомощным не бываешь. Я хочу насладиться тем, что ты не можешь дать мне достойного отпора.
- Это низко.
- Ну и пусть. Тебе же нравится, - Цзян Чэн подсунул руки под него, прижал к себе и перевернулся на спину, увлекая за собой. Они местами поменялись, Вэй Ин устроился на его груди, в его объятиях.
- Я в любое время могу побыть перед тобой беспомощным, если ты попросишь, - заверил Вэй Ин. – И я не буду столько тянуть, сколько ты тянул с поцелуем. А я уже беспокоиться начал, что ты не чувствуешь ко мне того же, что чувствую я. Я думал, тебе всё равно, с кем я целуюсь. Я правда так думал.
Цзян Чэн слушал его и молчал. Он хотел не только целоваться, но пойти дальше казалось немыслимым, особенно сейчас.
- Поцелуешь меня ещё? – в очередной раз повторил Вэй Ин и голову поднял.
Цзян Чэн приподнял свою, чтобы встретить его губы и никогда не выпускать его из объятий. Даже если Цзян Чэн разожмёт их и отпустит, он знал, что Вэй Ин в них обязательно вернётся.
Вэй Ин, конечно же, встал. Теперь Цзян Чэну предстояло проследить, чтобы он вообще на улицу не выскочил. Тогда бы пришлось хватать его, применяя силу, взваливать на плечо, как куль, и возвращаться в кровать.
Цзян Чэн застал его в тот момент, когда, разобравшись с основным ворохом документов, решил его навестить. Он и поднос с пирожками и чаем прихватил, сам, не дожидаясь слуг. Ему хотелось самому это сделать, поэтому он стоял на кухне и ждал. А Вэй Ин был на ногах, уже одевался. Цзян Чэн в дверях остановился с сердитым вопросом:
- Я что, неясно сказал, что тебе предписал целитель?
- Я с ума сойду весь день лежать.
Вэй Ин перестал одеваться, так и замер с наполовину натянутым ханьфу. Полы так и мотались в разные стороны. Цзян Чэн прошёл в комнату, позволяя двери самой закрыться, поставил поднос на стол и приблизился, тяня перед собой руку с оттопыренным указательным пальцем:
- Разделся и лёг. Сейчас же.
- Ну Цзян Чэн!
- Никаких «Цзян Чэн». Хочешь, чтобы я раздел тебя силой? Я уж аккуратничать не буду, разорву твои шмотки и вышвырну.
- Ты обращаешься со мной… - Вэй Ин и правда был возмущён, - как с деревянным ведром. У него и то прав больше.
- Ведро рабочее, а ты болен. И пока не поправишься, можешь не мечтать даже поравняться с ведром.
- Неправда, ты только мной командуешь. Значит ведро стоит выше главы ордена, раз не выполняет твоих требований.
- Я и ведром покомандую, - заверил Цзян Чэн. - Легло и разделось!
- Так оно тебя и послушало!
Цзян Чэн сердился. Он так сердился на беспечность Вэй Ина, который не понимал, что его измученному и промёрзшему организму всё ещё нужно постоянное тепло и покой, что окинул покои взглядом в поисках, за что бы зацепиться, чтобы действительно не распустить руки. Упомянутое ведро стояло там, в углу. Видимо, поэтому Вэй Ин и привёл в пример именно ведро. Кажется, оно было пустым. Что оно делало здесь, Цзян Чэн даже гадать не хотел. Он просто подошёл к этому проклятому ведру и изо всех сил, с применением Ци пнул его. Ведро подбросило вверх, до самого потолка, где оно с громким треском разлетелось на обломки, встретившись с препятствием.
Только тогда Вэй Ин всполошился, глаза расширил:
- Цзян Чэн, ты чего? Ты правда разозлился?
- Мне не ведро, а тебя следовало уму-разуму поучить, да больно хрупкий ты сейчас. Поэтому живо! Легло-разделось! – и жест рукой на кровать.
Вэй Ин ни за что бы не послушался, не будь он уверен в искренней злости Цзян Чэна. Сейчас всё было очень серьёзно. Сейчас, если Вэй Ин добавит к своим болячкам ещё что-нибудь, его вообще любая лёгкая простуда свалит. Целитель говорил, что Вэй Ину надо очень усердно беречь своё здоровье. И Цзян Чэн будет его беречь, иначе не быть ему главой ордена.
Вэй Ин потащил ханьфу с плеч, потом кофту и наконец остался только в нижней одежде, в которой и забрался под одеяло. Цзян Чэн ещё стоял с вытянутой рукой. Едва гнев в нём улёгся, он руку опустил и взялся за поднос, поставил его на кровать. Вэй Ин отодвинулся, чтобы больше места было.
- Цзян Чэн, не злись, - попросил он. – Я не знал, что ты так рассердишься. Я правда не собирался выходить на улицу.
- Держи и пей, - Цзян Чэн больше голоса не повышал, вложил чашу с чаем ему в руку. Вэй Ин повозился, усаживаясь, чтобы одеяло его до пояса закрывало, поднёс чашу к губам и отхлебнул. И пил он очень соблазнительно. Но заставлять ослабленного человека заниматься всяким непотребством – вообще ни в какие рамки не умещалось. Цзян Чэн просто не мог даже намекнуть, что одних невинных поцелуев ему мало. Хотя поцелуи перестали быть такими уж невинными. Цзян Чэн норовил расцеловать всё, что торчало из-под одежды Вэй Ина. А Вэй Ин смеялся, не воспринимал всерьёз. Сколько же в нём ребячества. И как гармонично оно сочеталось с его юношескими чертами лица, когда он расслаблялся и они разглаживались.
- У меня с лицом что-то не так? – спросил Вэй Ин, почти допив чашу. Второй рукой он уже за пирожок держался и откусывал от него.
- Бледное. Смотреть жалко, - отговорился Цзян Чэн. Не признаваться же, что взгляда оторвать не может. Сам как ребёнок себя вёл со своей проклятой любовью. Нет бы женщину какую путную найти, так нет же, первый помощник, да ещё и брат. Благо, фамилии у них разные, а то вообще стыдоба.
Вэй Ин жевать перестал, рот приоткрыл, готовый что-то сказать, а во рту показались остатки разжёванного пирожка. Вэй Ин только и успел быстро сглотнуть, чтобы не искажать речь. Цзян Чэн не хотел ничего слушать, он сам к нему наклонился и поцеловал. Вэй Ину даже просить не надо об этом. Он уже и не просил. Он просто напрашивался своей непокорностью и юношеским личиком. Возможно, только Цзян Чэн видел его юношеским, а для остальных оно было обычным взрослым лицом. Цзян Чэн целовал его так, как будто Вэй Ин мог действительно его бросить и уехать в Цинхэ. Почему-то Не Хуайсан являлся для Цзян Чэна угрозой, сравнимой разве что с той тварью, которая сожгла половину ордена в середине осени.
Цзян Чэн первым отлепился от Вэй Ина, который только тогда сглотнул. Они оба, проглатывая кусочки пирогов и свои, и чужие. Какая разница, если всё равно уже попробовали друг друга.
- Не вставай больше без крайней необходимости, - совершенно избавившись от злости, попросил Цзян Чэн.
- Постараюсь. Но если почувствую, что схожу с ума от безделья, всё равно встану.
Цзян Чэн воздуха набрал, чтобы заново его отчитать, а Вэй Ин поспешно пояснил:
- Но на улицу выходить не буду. Когда приезжает Не Хуайсан?
- Обязательно надо было вспомнить про него именно сейчас?
Цзян Чэн с досадой откусил от пирожка, больше не наклоняясь над Вэй Ином, сидел прямо.
- Он наш гость. Более того, важный гость. Как можно о нём просто забыть?
- Я не позволю ему к тебе даже близко подходить.
- Твоя ревность сейчас неуместна. Я же сказал, что не поеду с ним.
- Он хитрый и симпатичный, - Цзян Чэн сам понимал, что продолжает себя настраивать на определённый лад, заведомо ложный. – И он умеет притворяться милым и беззащитным. А ты, как всегда, захочешь его поддержать. Не заметишь, как окажешься в его объятиях.
- Если и окажусь, то только в условных. Я умею отличать людей одного от другого. С ним всё равно не так приятно целоваться, как с тобой.
- А, всё-таки допускаешь, что можешь оказаться?
- Не так, как ты подумал. Я не собираюсь обниматься с ним в кровати.
- Я вообще запрещаю тебе с ним обниматься, хоть в кровати, хоть при встрече. Приветственного жеста вполне достаточно. Я бы тебе и улыбаться ему запретил, но тогда он обидится.
- Ты что, настолько сильно не хочешь, чтобы он приезжал? Он же не за мной на самом деле приезжает, - вкрадчиво разъяснил Вэй Ин то, о чём Цзян Чэн и так прекрасно знал. – Он хочет выразить сочувствие и оказать поддержку. Это очень, между прочим, приятно. Не каждый орден будет так заботиться о соседях.
- Я уверен, что это заслуга не ордена, а его личная.
- Даже если личная, Не Хуайсан не тот человек, который возьмёт чужое.
Цзян Чэн остановился на этой фразе, не хотелось больше спорить. Вэй Ин сам не подумал, что сказал. А он только что сказал, что для Хуайсана он – чужое добро. А чьё, если не Цзян Чэна?
Цзян Чэн так и смотрел на него, не в силах избавиться от разливающегося в груди чувства.
- Я знаю, что осознанно ты никогда ничего не сделаешь, чтобы мне стало плохо, - произнёс Цзян Чэн спокойно. – Но у тебя постоянно получается делать это ненамеренно.
- Жизнь состоит не только из приятных моментов, - философски заметил Вэй Ин. – Думаешь, ты делаешь мне только приятное?
- В таком случае, давай хотя бы сейчас перестанем говорить о неприятном.
- Тогда…
- Поцелую, - и Цзян Чэн снова потянулся к нему.
Не Хуайсан приехал уже на второй день после того, как Цзян Чэн получил от него письмо. Хитрец, знал же, что не получит отказа, поэтому выехал сразу вслед за своим письмом. Он вообще мог не писать. Напрасное бумагомарательство. Цзян Чэн сам вышел на пристань. Лёд разбили до самых причалов. Он плавал толстыми кусками, а между ними вода снова начинала схватываться, но недостаточно крепко, чтобы корабль застрял. Спутать судно с чьим-нибудь другим не представлялось возможным. По всей палубе были развешены флаги Цинхэ Не, а над парусом развевался стяг с эмблемой ордена. Ветер дул несильный, но достаточный для того, чтобы забраться под накидку и пощекотать морозными пальцами закутанное в тёплые ткани тело. Цзян Чэн даже не поёжился, стоял прямо, подавая пример стойкости остальным. Гость спускался по трапу первым. Он загодя увидел Цзян Чэна и тут же прикрыл нижнюю половину лица веером. Не мог просто поприветствовать улыбкой. Возможно, суровый брат его за это ругал, призывал быть серьёзным и суровым, как он сам. Цзян Чэн никогда не вмешивался в чужие семейные отношения.
Не Хуайсан первым подошёл и протянул коробку, вместо приветствия сообщая:
- Я не мог явиться без гостинца для больного друга.
- Другу гостинец привезли, а главе ордена нет? – ревниво отметил Цзян Чэн.
- Что вы? – Хуайсан ничуть не растерялся. – Это всего лишь вкусный гостинец. Полагаю, мы все втроём можем посидеть за столом и оценить его вкус.
- Не получится, - покачал головой Цзян Чэн.
- Господин Вэй ещё не пришёл в себя? – участливо спросил Хуайсан, кажется, огорчился, выглядеть стал жалобно.
- Видят небеса, лучше бы он лежал без чувств, - Цзян Чэн чуть глаза не закатил и тут же подобрался. Хотел прямо тут выложить всё как на духу. Не Хуайсан умел вытаскивать из людей их сокровенное. Только Цзян Чэн не поддался, сразу заметил его уловку.
- Позвольте поскорее добраться до дома. Очень холодно, - подтолкнул его Хуайсан. Только не холод его туда гнал, а жар, испепеляющий его изнутри. Тот самый жар, что душил Цзян Чэна. Беспокойство само поднялось. Цзян Чэн пошёл с ним рядом, забирая гостинец. Что-то достаточно тяжёлое, с одной стороны твёрдое.
- Вино? – предположил Цзян Чэн.
- Лучшее вино во всех землях клана. Вкуснейшая засоленная рыба, маринованные фрукты и копчёный окорок с пряностями. Вэй Усянь ведь может пить вино?
- Вэй Усянь душу тьме продаст за него. Пропащий человек.
- Господин Цзян всё ещё недоволен им? Я в любой момент могу забрать его с собой.
- Нет уж. Вы, пожалуйста, довольствуйтесь своими помощниками. Вэй Усяня я никому не отдам. И вы знаете почему.
- Знаю, господин Цзян. Очень хорошо знаю, - Хуайсан вздохнул.
От него и скрывать ничего не стоило, только насмешки бы вызвал, загороженные веером. А сейчас Хуайсану было вовсе не весело. Он даже веер сложил.
Повозка ждала их у самого начала пристани. Можно было войти со стороны озера, но эта часть всё ещё стояла в руинах. Зимой строиться трудно, поэтому Цзян Чэн благоразумно решил дождаться, пока снег не сойдёт. В повозке тоже было холодно, хоть слуги и поставили маленькую жаровню с догорающими углями. Однако и поездка получилась короткой. Цзян Чэн первым спрыгнул и развернулся, чтобы предложить помощь гостю. И замешкался. Это что же получается? Он даже мужчинам будет руку подавать? Вэй Ину, помнится, он никогда не предлагал помощь подобного характера. Однако Хуайсан, видимо, не забивал себе голову подобными глупостями, принял руку, пока Цзян Чэн ещё держал её поднятой, а дальше само вышло.
- Прошу следовать за мной, - Цзян Чэн на двери указал, сам рядом пошёл. А едва они очутились под сводами дома, едва дверь за ними закрылась, Цзян Чэн чуть не ахнул. Вэй Ин тоже стоял там, собранный и лишь немного растрёпанный. Причёска у него была собрана на юношеский манер, в высокий хвост, что выглядело нелепо.
- Вэй Усянь! – не дожидаясь приветственных реплик, Цзян Чэн к нему шагнул и руку вытянул. – А ну вернулся в свои покои!
- Цзян Чэн, но это же неприлично – не встретить важного гостя.
- Гостя глава ордена встретит, не беспокойся. А ты – живо легло-разделось!
Не Хуайсан снова прикрывал лицо веером. Цзян Чэн к нему обернулся и обратился с жалобой:
- Вот видите, с чем мне приходится иметь дело.
- Я счастлив, - Хуайсан будто вовсе не заметил Цзян Чэна, прошёл мимо него к Вэй Ину, руки протянул, раскрывая свои чёртовы объятия. - Я так счастлив, что мой дорогой друг пришёл в себя и быстро поправляется.
- Господин Не! – воскликнул Цзян Чэн, делая рывок за ним, только коробка с гостинцами в руках всё ещё мешала.
Он опоздал. Кто тут и умел с точностью рассчитывать время, так это Хуайсан. Он немедленно заключил Вэй Ина в объятия и снова потянулся к нему лицом, опуская веер.
Цзян Чэн опаздывал. Ему снова придётся смотреть, как его возлюбленного целует другой человек. Но Вэй Ин сам не растерялся. Видимо, он контролировал ситуацию получше главы ордена. Он взял гостя за запястье и поднял его веер к лицу, развернул, выставляя его барьером, и восхищённо прокомментировал:
- О, какая необычная роспись! Древнее приземистое дерево и столько корней! А змейки между ними! Выполнено великолепно!
Цзян Чэн выдохнул. Ему рассмеяться хотелось от облегчения и благодарности к возлюбленному.
- Вы правы, - подхватил Хуайсан, легко перескакивая с дружеского отношения на официальное. – Я случайно заметил это чудо по дороге в Цинхэ, когда возвращался две недели назад, и не смог устоять.
- Как жаль, что я редко пользуюсь веером, - сразу же и отрубил желание делиться веерами Вэй Ин. – Хотя бы из-за уважения к твоему прошлому подарку стоит взять это в привычку.
- Вэй Усянь смотрелся бы с веером очень красиво, - согласился Хуайсан.
Цзян Чэн усмехнулся уже мысленно. Пусть только Вэй Усянь попробует взять в моду эту дурную привычку. Тогда у него с Хуайсаном появится куда больше тем для разговоров. А то ещё и обмениваться веерами начнут. Нет уж.
- Вэй Усянь, ты забыл, что я сказал тебе? – Цзян Чэн напомнил о себе, когда Хуайсан готов был предпринять уже вторую попытку.
- Понял, слышал, - Вэй Ин иронично раскланялся. – Слушаюсь, глава Цзян, и немедленно раздеваюсь и ложусь, - он не мог просто уйти. Цзян Чэн ждал его фразы. Любой фразы, даже насчёт коробки в руках Цзян Чэна. Вэй Ин действительно развернулся уже в дверях и изрёк. – Но хотя бы под присмотром мне можно будет поговорить с гостем?
Выдал Цзян Чэна с головой. Цзян Чэн никак этого не ожидал, чуть снова не выругался. Вэй Ин самым наглым образом разоблачал его чувства перед всеми.
- Пошёл вон! – прикрикнул Цзян Чэн и взглянул на улыбающегося Хуайсана с блестящими от любопытства глазками. Едва он понял, что обратил на себя внимание, тут же прикрылся веером, а Цзян Чэн нахмурился. Улыбка стёрлась с лица гостя вместе с опускающимся веером, но глаза у него всё ещё лукаво сияли.
- Господин Цзян так сильно ревнует своего помощника, что, боюсь, у меня нет ни шанса
Доказывать, что это лишь забота о больном брате, не имело никакого смысла. Хуайсан видел истину. Цзян Чэн, вместо того, чтобы неловко оправдываться, к нему подошёл и заявил:
- Не забывайте об этом, младший господин Не. Боюсь, я не настолько сдержан, как вы. Идёмте, провожу вас в ваши покои, а позже, вместе, выпьем вашего замечательного вина. Вэй Усянь будет в восторге.