Не Хуайсан встречал брата после обеда, когда тот возвращался с полевых испытаний последнего выпуска адептов. Не Минцзюэ остался крайне недоволен. Он сам там чуть рвать и метать не начал, едва усмирил своей гнев, для чего пришлось сквозь силу воткнуть в землю свою саблю. Она сопротивлялась, а он сосредоточился на руках, крепко сжимая её рукоять, и медленно направлял её вниз, в снег, в мёрзлую землю, которую сабля рассекла почти до половины лезвия. Только тогда Не Минцзюэ смог взять себя в руки и некоторое время сидел на корточках в самом сугробе. Не хватало ещё на своих же кидаться. А всё из-за того, что молодняк отвратительно справился с заданием. С такими навыками половина из них сгинет в ближайший год. Минцзюэ сидел в этом сугробе, пока никто не решался подойти к нему, и размышлял, что же с ними делать. Может быть, заставить пройти дополнительный курс? Или направить на боевую практику в Цишань Вэнь? Цинхэ редко отправлял своих адептов в Цишань. И сейчас было гадко на душе, но выбора не оставалось. Там юных мальчиков и девочек вымуштруют и натаскают на дрессированных тварях. Вернутся уже взрослыми людьми через полгода. И всё же это был Цишань Вэнь. Они чуть не убили Не Минцзюэ в прошлом, и доверия к ним он не испытывал, да порой ещё вырывалось обидное прозвище «псы из клана Вэнь», за которое Не Минцзюэ в последствии корил себя, ибо в этом случае сам являлся смутьяном.
Он вернулся первым в сопровождении немногочисленной свиты. Лошадей на перевале оставили, а сами вскочили на мечи. Не Минцзюэ спрыгнул на расчищенный двор, саблю подхватил, заводя клинок за спину лезвием вверх, напрочь забывая о ножнах. Может быть, там, на тренировках и оставил, потому что не мог отыскать по пути. Ерунда, запоздавшие привезут и передадут лично в руки.
- Брат, - Хуайсан сам навстречу вышел, - как прошли тренировки?
- Никак, - бросил он. – Это не заклинатели, а сборище неумех. Кто их обучал?
Мог бы и не спрашивать. Не Минцзюэ отлично знал наставников и сам порой прикладывал руку к обучению молодёжи. Он намеревался собрать всех учителей и распекать их так долго, пока не почувствует, что снова готов сорваться. Плохо, что выговор продлится всего ничего. Он понимал, что сорвётся быстрее, чем слушатели успеют испугаться за своё будущее. Хотя в данном случае не грех кого-нибудь прилюдно казнить, чтобы другим неповадно было.
- Успокойся, брат, - Хуайсан к нем подошёл. Отважно подошёл, за руку его взял, под руку и попытался перекинуть себе через плечо, как будто Минцзюэ был ранен, а он только рванул пленённую руку на себя.
- Не надо обращаться со мной как с маленьким! – рявкнул он и тут же за бровь схватился. Не хотел орать на брата. Хуайсан всё равно не отступил, шагал рядом и продолжал руки тянуть:
- Брать, пожалуйста, отдай мне саблю.
- Поди делом займись!
- Отдай, - настаивал Хуайсан.
Минцзюэ остановился, прищурился, глядя на него, пристально, угрожающе, а тот даже не дрогнул. Знал, бестия, что Минцзюэ его не тронет даже в крайней ярости. Хуайсан как будто его мысли прочитал и взялся за его крепко сжатые на рукояти пальцы именно тогда, когда Минцзюэ собирался выпустить её. Он выпустил, а брат тут же перехватил и завёл за свою спину точно так же, как минуту назад держал Минцзюэ. Потом они вместе возобновили путь.
- Что случилось, пока меня не было? – спросил Минцзюэ, сражаясь с ещё не угомонившейся яростью. В таком настроении он мог бы ударом кулака дверной косяк разворотить, но был уверен, что в покоях его ждёт успокаивающий чай. Не Хуайсан всегда был внимательным к людям, всё подмечал, порой до мурашек. Иногда за эту его проницательность Минцзюэ его выгнать за дверь хотел с распоряжением не лезть в душу. Да ладно бы просто проявлял свои способности понимать людей, так он ещё попадал под горячую руку. Постоянно. Выбирал именно такие моменты. Но надо отдать ему должное, Минцзюэ успокаивало его вмешательство.
- Прилетал посланник из Гусу, - доложил брат.
- Он ещё здесь? – вместо содержания письма спросил Минцзюэ, уверенный, что это тот же самый мальчишка, Цзинъи. Шустрый паренёк. Такого не грех возле себя держать. Минцзюэ к нему даже некую слабость начал питать, порой в свободное время хотелось познакомиться поближе. Но он всё равно скоро приедет на обучение в Цинхэ – вот и познакомится по его достижениям.
- Нет, он вернулся сразу, как передал письмо мне, - ответил Хуайсан.
- Вернулся? – не поверил Минцзюэ. – Это было письмо для тебя?
- Нет, для главы ордена.
- Так чего ж меня не дождался? – Минцзюэ протянул руку за письмом, которое тут же легло ему в ладонь. – Это был адепт?
- Да, брат.
- Наверно, не тот адепт. Уж он бы точно дождался, лично в руки передал.
Хуайсан промолчал, продолжал наблюдать, как Минцзюэ читает письмо, приостановившись в коридоре. Минцзюэ это раздражать начало, а Хуайсан как будто снова в мыслях прочёл, отвернулся к стене, принялся изучать картину на развёрнутом свитке.
Послание от главы Лань. Оказывается, пару ночей назад в Облачных Глубинах потоп был, все руки были заняты, иначе отправили бы сообщение в тот же день. Лань Хуань утверждал, что ущерб не такой значительный, как они полагали. Не такой, как в Юньмэн Цзян после пожара. Он писал, что они обойдутся собственными силами, что Цинхэ уже очень помог им во время болезни главы.
Минцзюэ усмехнулся и всучил письмо обратно брату, прямо к его груди приложил широкой ладонью, вынуждая забрать. Хуайсан только и успел руки вскинуть, чтобы оно не упало. Потом они вместе путь продолжили.
- Чего этот адепт не стал дожидаться ответа? – поинтересовался Минцзюэ, ни к кому конкретно не обращаясь. – Понимать же должен, что чем гонять другого человека, можно было просто подождать. Тот шустрик, вон, сутки ждал, пока я не ответил.
- Брат говорит о мальчике по имени Лань Цзинъи? – уточнил Хуайсан.
- О нём. О ком же ещё? Ты знаешь другого такого же дотошного?
- Дотошных много.
- Ой, - Минцзюэ поморщился, отмахнулся, - заканчивай со своими рассуждениями. Где мой чай?
- Ждёт в твоих покоях, брат.
- Хорошо. Никого ко мне не пускать. Через час пусть зайдёт самый шустрый адепт, надо будет отнести ответ в Гусу Лань.
- Так не пойдёт, - покачал головой Хуайсан, - я пойду с тобой и хотя бы помассирую плечи, чтобы снять напряжение.
- Я тебе что, неженка?
- Нет, ты очень сильный воин, но тело должно расслабляться, кому бы оно ни принадлежало.
- Больно сладко заливаешься, - прокомментировал Минцзюэ, осознавая, что ярость и правда уменьшилась вдвое. – Будешь подхалимничать – выгоню на тренировочное поле, чтобы познал наконец искусство настоящей битвы, а не языком трепал.
Не Хуайсан улыбался. Он всегда так делал. Порой за это ему подзатыльник отвесить хотелось, но он уже давно не мальчик, а представительный мужчина. Минцзюэ не мог позволить себе обращаться с ним как с адептом. Прилюдно рявкнуть – всегда пожалуйста, но не более того. И Хуайсан этим постоянно пользовался.
Минцзюэ, едва достиг дверей своих покоев, развернулся к нему, хотел напомнить о его дурных привычках, но только рукой махнул. В конечном итоге, брат хорошо справляется с дипломатической стороной, если дело доходит до совета кланов. Минцзюэ постоянно прощал ему слабости и давно смирился с ними.
Ответ пришёл быстро, как будто глава Лань намеревался обмениваться любезностями. Тем не менее, Минцзюэ довольно усмехнулся. Он сам составил письмо так, чтобы вынудить на него ответить. Обвинял брата в легкомысленности, а сам что делает? В Гусу идут напряжённые работы, а он отвлекает их адептов. Не Минцзюэ хотел увидеть этого мальчишку ещё раз, услышать из его уст о произошедшем той ночью.
- Глава Не, - к нему в покои ворвался слуга и тут же склонился в поклоне.
Минцзюэ на него рыкнуть хотел за безобразие – стучаться не учили? – но заметил в его руках скрепленный сургучной печатью маленький свиток – послание, не иначе. Он встал, из-за стола вышел, оставляя все недописанные бумаги, и подошёл, перехватил свиток, в печать всмотрелся. Точно из Гусу Лань. А значит и адепт недалеко. Только тот мальчишка всегда из рук в руки передавал. Неужели испугался?
- Где посланник? – спросил Минцзюэ, не желая размениваться на долгие прелюдии.
- Ждёт во дворе. Как глава Не и распорядился, посланника не отпустят, пока ответ не будет написан.
- Когда это я велел задерживать посланников? – Минцзюэ грозно на него глянул и прошёл мимо, так и не распечатав письма. Так хотел посмотреть на мальчишку. Если он снова в своей хлипкой накидке, Минцзюэ точно начнёт его распекать, больше по привычке, чем действительно из проявления заботы. Или из-за заботы? Он не знал, что им движет, когда дело касалось Лань Цзинъи. Как будто его собственный отпрыск, на которого он возлагал большие надежды.
- Ну? – не замечая никого во дворе, громко произнёс не Минцзюэ, - где посланник?
Искал только его, но видел привычно снующих слуг, заклинателей, нёсших наблюдение за двором, мальчишку в хилой накидке и белых одеяниях, с лентой, обхватывающей лоб. Минцзюэ поначалу и по нему лишь скользнул взглядом, а потом логика подоспела. Это он и был, посланник, незнакомый паренёк, кажется, даже младше Цзинъи.
- Я здесь, глава Не! – подскочил паренёк к нему уже со сложенными в жесте руками.
Злиться не имело смысла, но Минцзюэ разозлил сей факт. Как будто все его планы были нарушены в одночасье. Он стоял перед мальчишкой и хмурился. Так выразительно хмурился, что адепт буквально затрепетал от страха, но держался. Он не осмеливался в глаза смотреть, чего уж говорить о наглости и упрёках за то, что постоянно откладывает прочтение важного послания.
- Чего это Гусу Лань постоянно посланников меняет? – спросил Минцзюэ.
- Все заняты, глава Не, - отрапортовал мальчишка.
- Звать как?
Зачем спросил? Минцзюэ совершенно не интересовало его имя. Более того, он его тут же забудет, едва вернётся к своим делам. Он запоминал имена людей, которые были ему полезны или интересны. Выходило, что и Лань Цзинъи стал ему интересен. Но если бы это не было так, побежал бы он смотреть на посланца из Гусу? Спросил бы вчера брата об адепте, доставившем письмо?
- Лань Дужэ, - назвался адепт.
- Раньше с посланиями присылали другого адепта, уже освоившегося в Цинхэ. С чего такие перемены? – настаивал Минцзюэ. И это его тоже злило, что он задаёт бесполезные вопросы вместо того, чтобы просто развернуть письмо и ответить на него.
- Гусу Лань не распределяет постоянные направления, - он явно не понимал, чего от него хотят.
- Но мне сказали, что он был послан именно потому, что уже познакомился с Цинхэ, - Минцзюэ тоже настаивал на своём и превратил в вопрос. – Где Лань Цзинъи?
- Он болен, глава Не.
Без заминки. Минцзюэ не спешил тут же задавать следующего вопроса, никак не ожидал услышать именно это.
- Вроде не выглядел болезным, - прокомментировал он, вовсе забывая о послании, скрепленном печатью. – Что с ним произошло?
- В ту ночь, глава Не, он слишком переусердствовал, находясь в самых ответственных точках, промок насквозь и продолжал работать. А через сутки его свалил сильный жар.
- Вот как…
Заболел. Небось, сам в воду лез, стараясь выделиться, пытался брать на себя работу старших, которые без него лучше бы управились. Лань Хуань писал, что в ту ночь все вымокли и промёрзли, кто-то сильнее, кто-то едва-едва. Лань Цзинъи, видимо, досталось по полной. Минцзюэ хмурился, а адепт перед ним вовсе сжался, переступил с ноги на ногу, боясь рот лишний раз раскрыть. Уж Цзинъи бы точно не стал помалкивать, спросил бы, когда будет готов ответ.
- Ступай за мной, - распорядился Минцзюэ, намереваясь немедленно написать ответ и заодно спросить, не та ли это скверная болезнь, что свалила главу ордена в прошлый раз? Но если бы это было так, Лань Хуань непременно бы сообщил. Болезнь не была заразной. Она просто появлялась и накрепко вцеплялась в свою жертву.
Минцзюэ больше не разговаривал с мальчишкой. Он ни слова не сказал, когда тот остановился прямо возле дверей внутри покоев, а потом там же опустился на колени. Минцзюэ его и взглядом не удостоил, сел за стол, развернул письмо и наконец прочитал его. В нём говорилось о положении в Гусу и предварительных расчётах. В нём Лань Хуань заверял, что они справятся своими силами, что продуктов и материалов у них в достатке, что Цинхэ и так очень им помог…
Минцзюэ фыркнул. Сколько можно об одном и том же говорить?
В письме было сказано, что большую часть времени приходится обрубать лёд по всем Облачным Глубинам, да прибирать дома, заменять подгнившие опоры. Работы на месяц, если специально не оттягивать. А то можно и за год не доделать. Но Гусу Лань – деятельный орден, никому не позволит прохлаждаться.
Но в письме ни слова не было о той болезни, пожирающей заклинателей. Минцзюэ осознал, что действительно беспокоится. Он мог бы взять гору теплейших накидок и отдать их мальчишке, но Цзинъи постеснялся бы их носить, красуясь перед товарищами. Когда надо, он способен на смущение. А когда от него требуется молчание, он из кожи вон лезет, требуя немедленно прочитать письмо, а потом ещё и ответить. Помнится, он всем самым доверенным лицам из Цинхэ отказал, лично ждал, пока глава письмо не заберёт.
Минцзюэ закончил письмо, не забыв вписать, что вышлет помощь, несмотря на заверения главы ордена. Соседи должны помогать друг другу, а не сидеть и радоваться, что подобное несчастье случилось не с ними.
- Вот, возвращайся в Гусу и передай, чтоб больше не писали ответов. Что глава Не всё и так прекрасно понял и принял к сведению.
- Да, глава Не, - мальчишка резво на ногах оказался, уже кланяясь, пока Минцзюэ вдавливал в расплавленный сургуч свою печать, скрепляя края свитка. А потом ещё шнурком перевязал для надёжности.
Мальчишку он сразу отпустил, не предложил чаю или обогреться. И так в покоях просидел сколько времени, а здесь постоянно тепло стояло. Минцзюэ вернулся к документам и осознал, что не получается сосредоточиться. Из-за мальчишки раскис – куда это годится? Он бумаги отложил, брякнул локоть на стол, сам наклонился и пальцами потёр лоб посередине. Только сейчас он осознал, что голова у него трещит. Он размышлял, как поступить с Гусу. Помощь он пришлёт – это не обсуждается. Даже если пообещал её в порыве, слово он сдержать обязан, потому как если главы орденов начнут врать направо и налево, какое же к ним доверие? Но о своём решении он ничуть не жалел. Более того, он подозревал, кто будет возглавлять отряд добровольных помощников.
Дверь снова открылась, без стука, пропуская брата с чайным подносом в руках. Ароматно пахло на всю комнату, перебивая привычные запахи от благовоний. Минцзюэ никогда их не жёг сам, об этом заботились слуги или брат, которому везде нос надо сунуть.
Минцзюэ выпрямился, опустил руку ото лба. Если Хуайсан осведомится, болит ли у него голова, то непременно получит. Хуайсан не спросил, просто поставил поднос на столик, сдвигая бумаги его бортиком. Последнюю, что посередине застряла, Минцзюэ сам убрал, а потом и вовсе махнул рукой, отправляя все эти недописки и прошения на пол, даже не посмотрел, куда они закатились. Только чернильницу не тронул и кисть, что лежала рядом на подставке.
- Брата что-то беспокоит? – Хуайсан говорил мягко, его голос струился, как этот проклятый ручей. Минцзюэ сейчас раздражало и это.
- Беспокоит, - вместо ругани ответил Минцзюэ и незамедлительно поделился. – Я еду в Гусу Лань. Задержусь там дня на три. Ты остаёшься вместо меня. И только попробуй развалить орден.
Он потряс пальцем в воздухе перед лицом младшего брата, а Хуайсан и бровью не повёл. Вот что значит волшебное терпение.
- Я всё понял, брат, - этот проклятый ручеёк продолжал течь, раздражая Минцзюэ всё больше. Лучше бы брат добавил стали в голос, а не этой своей мягкости.
- Не вздумай мне тут распускать адептов, - пригрозил Минцзюэ. – Я ещё не решил, что делать с провинившимися.
- Ты хотел послать их в Цишань Вэнь, - напомнил Хуайсан, с которым Минцзюэ обычно делился своими планами.
- И пошлю. Я уже отправил письмо с запросом. Ответа пока не получил. Если не получу его до завтра, справляться с этим придётся тебе, - Минцзюэ всё ещё сердился. Он не мог контролировать это состояние. Оно походило на горящую лучину. Если её не трогать, то она так и будет тлеть, но если подбавить соломки, то вспыхнет пламя. Минцзюэ продолжал выдавать наставления, пока брат наливал чай в две чаши. – Помимо обсуждения с Цишань Вэнь на тебя ложится вся работа по счетоводству и отчёты заклинателей. Следи, чтобы возвратившиеся наблюдатели рассказывали во всех подробностях. И только посмей пропустить какую-нибудь опасность.
Не Хуайсан точно не пропустит. Он умел отфильтровывать сведения. Этого у него не отнять. Он и дела вести умел. Не Минцзюэ не первый раз покидал орден на несколько дней и всегда возвращался к покою и порядку. А сейчас никаких возмущений в мире не было, неоткуда ждать серьёзной опасности.
- Брат, тебя что-то беспокоит? – спросил Хуайсан напрямую.
Знал бы он.
Минцзюэ отмахнулся:
- Главу ордена всегда что-то беспокоит. Не бывает управления без проблем.
- Нет, - настаивал Хуайсан. – Тебя беспокоит что-то личное. Это тот адепт? Ты же его ждал, иначе зачем спрашивать, кто доставил письмо?
- Не твоё дело, - пресёк все расспросы Минцзюэ и пальцем для убедительности ткнул. – Почему меня должны интересовать какие-то адепты?
- Это известно только тебе, - Не Хуайсан уже верил в свои предположения.
- Больно умный стал, - добавил нотку грозности в голос Минцзюэ, на которую брат никак не отреагировал. – Сиди и занимайся своей работой, не лезь в душу другим людям, а то не посмотрю на то, что ты мой брат, велю выпороть.
Конечно же, он не сделает этого. И Хуайсан это прекрасно понимал. Удивительно, что он вообще настолько спокойно уживался со вспышками ярости Минцзюэ и даже, кажется, находил поводы для веселья. Как будто ничего не происходило. Это люди называют любовью близких, когда мгновенно прощают все недостатки. Минцзюэ вздохнул и взялся за чашу с чаем, решив оставить все эти бесполезные догмы другим.
Облачные Глубины выглядели необычно. Их вид, несомненно, понравился бы живописцам, которые немедленно взялись бы за кисть и чернила, дабы запечатлеть картину во всём сверкающем великолепии. Вряд ли когда-нибудь ещё доведётся увидеть такое роскошество. Всё поселение, включая склоны гор и ровное пространство, каждый закоулочек, блестел, подобно бриллианту. Лошади шли неуверенно, то и дело останавливаясь, приходилось их понукать, пока одна из них не поскользнулась на льду и едва удержала равновесие. После этого она вообще встала и упёрлась, как осёл. В Гусу, видимо, знали какое-то волшебное заклинание, успокаивающее животных. Без помощи не удалось бы сдвинуть перепуганную скотину ни на шаг.
Не Минцзюэ сидел напротив Лань Хуаня и потягивал чай. Он считал немедленное чаепитие при встрече гостей блажью. Сперва надо делом заниматься, а походило, будто все тут только прохлаждаются. Но это было далеко не так. Минцзюэ собственными глазами видел, сколько людей трудится на улице, срубая эти глыбы льда. Река почти не подёрнулась льдом, так как совсем недавно весь он был разбит. Русло – единственное, что удалось восстановить полностью и придать ему прежний вид, не считая вытащенных на берега ледяных глыб, которые ниже по течению где-нибудь создали бы затор. А так весной сами растают и вернутся в реку.
- Вам не стоит беспокоиться, - Лань Хуань привычно улыбался, слегка, ненавязчиво. У него лицо само по себе выглядело улыбчивым. – Облачные Глубины потеряли не так много. Несколько строений, которые и так вскоре пришли бы в негодность. Несколько разбитых подмостков. Это всё.
- Учитывая деревни, что лежат ниже по течению, и которые тоже поглотила эта ненасытная река, потратиться вам всё-таки пришлось, - возразил Минцзюэ, залпом выпивая чашу. – И ещё придётся. Ты думаешь, после того, как я снабжал вас средством от болезни, у меня больше и попросить ничего нельзя?
- Но я и так в неоплатном долгу перед вами, мой дорогой друг, - Лань Хуань оставался спокойным.
Минцзюэ усмехнулся и тут же разбил все наигранные правила эфемерных приличий:
- Ты до конца жизни собираешься тыкать мне этим долгом? Лучше составь списки того, что потребуется для восстановления Облачных Глубин и пострадавших деревень. Они ведь всё на вас спишут, я даже не сомневаюсь.
Лань Хуань подлил ему чаю, и Минцзюэ снова выпил его залпом, не поморщившись из-за горячего.
- Материалами и защитой от тварей я помогу, - продолжил Минцзюэ. – Некогда сейчас вам сражаться с запросами от населения. А заодно, может, наши заклинатели поучатся друг у друга.
Лань Хуань его мигом раскусил:
- Говоря об обучении, вы имеете в виду, что у Цинхэ Не есть чему поучиться. Но Гусу Лань тоже неплохо справляется с угрозами.
- Больше опыта – больше возможностей, - гнул Минцзюэ.
- Не смею отрицать, - Лань Хуань пил маленькими глотками. Ему вообще не хотелось пить, но он выполнял долг вежливости перед гостями. – Группа наших адептов уже собирается на обучение в ваш орден. Думаю, это для них будет очень полезный опыт. Но и вам не помешало бы посмотреть на обучение с другой стороны.
- Это с какой же?
- Почему бы вам не послать своих адептов к нам? Сейчас только идёт набор. Каждому ордену отводится несколько мест. Для вас я могу сделать исключение и увеличить их до пяти.
- Пять? – Минцзюэ это число совсем не впечатлило. Он считал его смехотворным. – Ваш орден не может принять больше адептов?
- Скажите, сколько вам нужно – и я всё устрою, - пообещал Лань Хуань.
- Нет уж, спасибо. Что скажут другие ордены, если вы таким образом начнёте выделять Цинхэ?
- Они поймут, - заверил Лань Хуань. – Услуга за услугу.
- А если все ордены пришлют своих людей в помощь, а потом потребуют, чтобы и от них вы приняли столько адептов, сколько удобно им, но не вам? Чему вы научите такую толпу? Тем более, всего за полгода.
Лань Хуань помедлил с ответом, отпил чай и поставил чашу на столик. Ему нечего было сказать на сей счёт. И Минцзюэ не собирался рушить планов Гусу по приёму адептов. Правила для всех должны быть едины. Если орден решил дать три места для каждого ордена, значит и должен давать по три. Исключения могут быть, но никак не из-за особого расположения одного главы к другому.
- Какой же слабый ты человек, - беззлобно пожурил Минцзюэ. – Как можно прогибаться под чьи-то требования? Так ты до того дойдёшь, что позволишь вытирать о свой орден ноги, если кто посильнее посмеет гавкнуть на Гусу.
- Никогда, - покачал головой Лань Хуань. – Это разные вещи. Я всего лишь хотел сделать приятно своему другу, которому обязан.
- А обучать моих адептов тоже будешь сам?
- Вы правы, - Лань Хуань и тут быстро уступил. Ну что за человек? Совсем не похож на того, кто самоотверженно сражался с кланом Вэнь и даже выдумывал хитроумные стратегии.
- Эх ты, Сичень, - Минцзюэ решил не останавливаться на характере собеседника. Когда будет нужно, Лань Хуань проявит его. – Совсем ты размяк с годами. А если так невтерпёж кому-нибудь угодить, почему не женишься? Женщины, они знаешь какие ласковые бывают? Сам порой от них забываю, что у меня целый орден за плечами.
- Но вы так и не женились, - напомнил Лань Хуань расчётливо.
- Так если они меняются постоянно, как можно выбрать?
- Всем хочется внимания главы ордена.
- А ваш брат? – напомнил Лань Хуань. – Почему вы решили сосватать невесту ему, а не себе?
- Пустое, - отмахнулся Минцзюэ, показывая, что не собирается перемывать косточки ни брату, ни женщинам, ни самому Лань Хуаню, который никак не женится. Когда посчитает нужным, тогда и женится. С какой стати это должно волновать Минцзюэ? – Я слышал, что слёг мальчик тот, шустрый, что везде меня разыскать мог. Уж не та ли это паскудная болезнь, от которой ты мучился?
- Лань Цзинъи? – словно уточнил Лань Хуань. – У моего доброго друга и правда симпатия к этому мальчику. После той ночи упало с жаром несколько заклинателей, не только адептов, у которых сила духа ещё не так крепка. Но все они быстро идут на поправку. Только пятеро никак не оправятся.
- Кто из них? – потребовал конкретики Минцзюэ. Он был больше чем уверен, что среди них и Цзинъи.
- Те, кто поспевал везде и лез в самую воду, - покачал головой Лань Хуань в сожалении. – Это мой недосмотр. Мне нужно было распорядиться хотя бы раз, чтобы они вернулись домой и переоделись в сухое. Тот адепт, Лань Цзинъи, ещё не оправился. Целители от них не отходят, но это обычная болезнь, не та, что сжигает заклинателей. Боюсь, Лань Цзинъи не позволят вставать с кровати ещё по меньшей мере неделю, так как он дышит с хрипами.
- Что, настолько серьёзная простуда? – Минцзюэ нашёл в себе сочувствие. Он не заметил, как вслушался, не понял, когда сам дрогнул. Жалость, что ли проявилась? – Не знаю, что с ним такое: о себе совсем не думает. Он и тогда торчал на морозе весь день, пока я не освободился. А всё из-за проклятого письма. Как будто передать через слуг нельзя.
- Лань Цзинъи исполнительный юноша, - Лань Хуань действительно хорошо о нём отзывался. – Его наставник мой брат, поэтому он не хочет случайно потерять письмо, чтобы это в последствии не сказалось на учителе.
- Упрямец он, - подытожил Минцзюэ.
- Мой друг хочет навестить его?
- Не сегодня. Не из-за адептов я сюда приехал. А то и сам встану в ряды помощников.
- Не стоит, - покачал головой Лань Хуань. – Что скажут люди, если я заставлю работать главу ордена, тогда как сам отсиживаюсь в четырёх стенах?
- А это не их дело. Пусть что хотят говорят. Тем более, после поганой болячки никто не возмутится от твоего бездействия.
- Я не бездействую, - Лань Хуань указал на гору свитков. Те самые свитки, что поступают в орден каждый день. И в каждом требуют от главы неимоверных усилий. К тому же, нужно составлять отсчёты о расходах. А сейчас ещё и эти работы.
- Тогда ты не будешь против, если я сам покомандую восстановительными работами?
- Право, мой друг, мы хорошо справляемся. К тому же, сегодня с утра я получил ответ от Юньмэн Цзян. Они тоже горят желанием прислать подмогу. Недостатка в помощниках точно не будет.
- Юньмэн Цзян пусть не лезут. У них самих работы по горло.
- Я так и ответил. Посмотрим, что скажет их глава, - Лань Хуань вспомнил о пустой чаше Минцзюэ и немедленно подлил. Чай уже не дымился, но всё ещё оставался тёплым. Всё равно этот факт расстроил Лань Хуаня – по его лицу видно. – Я немедленно распоряжусь насчёт свежего чая, - произнёс он и поднялся.
Минцзюэ ничего не сказал в ответ. Нравится ему суетиться – пусть суетится. Всё равно заняться нечем.