Сидя в теперь уже своём кабинете, Куроо просматривал гору скопившихся на столе резюме. Он вытащил несколько наиболее многообещающих из них, но затем остановился, наткнувшись на одно имя – «Кай Нобуюки». Куроо и Кай 9 лет работали в Париже плечом к плечу, какое-то время даже вместе снимали жильё. Они были друзьями, почти братьями.

Куроо взял телефон и позвонил ему.

— Mon frére! Comment ça va?

Кай молчал буквально мгновение между ударами сердца, узнавая голос, который он не слышал уже несколько месяцев, а затем мягко засмеялся:

— Ah, je vais bien, merci. Et toi?

— Теперь уже лучше, учитывая, что я нашёл тебя. Ты в Нью-Йорке?

— Да, приехал сюда буквально две недели назад. Правда, я думал, что смогу найти работу быстрее, — сказал друг, усмехаясь.

— Что ж, я как раз смотрю на твоё резюме. И я открываю ресторан, поэтому, что ты скажешь на то, чтобы стать моим су-шефом? Я доверяю тебе больше, чем кому бы то ни было, и знаю, как ты хорош в своём деле. Кухня чудесная, вместе мы могли бы творить прекрасные блюда. Ты согласен? – сказал Куроо, решив, что незачем ходить вокруг да около.

— Bien sûr, — быстро ответил Кай, вновь чувствуя доверие, которое они выстраивали годами, — завтра я свободен, смогу заглянуть к тебе.

— Кай, друг мой, я тебя обожаю.

Кай засмеялся:

— Toi aussi, à bientôt, — его французский акцент был таким явным и успокаивающим для Куроо. Он скучал по нему все те месяцы, что они не виделись.

***

— Проклятье, — сказал Яку, осматриваясь на кухне, в этих джунглях из нержавеющей стали.

— Тебе нравится? – усмехнулся Куроо, чуть ударив его локтем под бок.

— К чертовому сожалению, да, — вздохнул Яку. – Она огромная. Потрясающая. И я ненавижу тебя за это!

— Ты ведь можешь здесь работать. Я лично приглашаю тебя.

Яку еще осмотрелся, разворачиваясь на месте.

— А где моё рабочее место? Только не говори, что маленький уголок? – он кивнул в сторону дальнего угла, где расположились индукционная печь, мраморная доска, небольшая духовка и встроенный в стол холодильник.

Куроо поднял палец, требуя проявить терпение, а затем пошел куда-то, подзывая Яку следовать за ним. Они прошли мимо мойки, на что Яку фыркнул:

— Ты ведешь меня к мусорке?

— Тебя ждёт кое-что великолепное, — Куроо толкнул и придержал открытой большую маятниковую дверь с небольшим окошком.

Яку заглянул в внутрь и от восторга открыл рот:

— Черт побери!

Куроо жестом пригласил его внутрь, следуя за ним, чтобы дать возможность в полной мере осмотреть комнату. Яку прошелся, заглядывая под стойки и в промышленные миксеры, засовывая голову в духовку, проводя пальцами по кирпичной печи, которая осталась от прошлого владельца, и проверяя изоляцию выдвижных холодильников. Когда он закончил со своей проверкой, он взглянул на Куроо и сказал:

— Она прекрасна!

— Почему же ты тогда кажешься таким злым? – засмеялся Куроо, прислоняясь к стене у двери.

— Потому что я до чёртиков люблю её.

— Значит, ты с нами? Вся эта кондитерская будет твоей. А ты станешь chef de pâtissier.

— Шеф-кондитер?

— Именно так.

— Я смогу придумывать свои собственные десерты? Мои блюда? Десертное меню?

— Конечно, — сказал с улыбкой Куроо и взмахнул руками так, что это означало «это всё твоё».

Яку глубоко вздохнул и кивнул.

— Я согласен. Дай мне пару недель. Нужно разобраться с текущей работой.

***

Через несколько недель после того звонка Кенма наконец пришел в ресторан. Он бродил по кабинету, неловко осматриваясь.

— Хочешь экскурсию? – спросил Куроо, пока искал на столе книгу, которую недавно купил.

— Наверное…

— Вот ты где! – Куроо присел, протягивая другу маленькую черную книгу. – Вот, это для тебя. В ней куча рецептов. Тебе нужно всего лишь их запомнить до открытия ресторана.

— И когда это будет? – Кенма взял книгу и пролистал ее.

— Не знаю, как минимум через три-четыре месяца.

Кенма кивнул, положив книгу на стол:

— Это место гораздо больше, чем я себе представлял.

— Всё или ничего, — ответил Куроо, вставая из-за стола, и зашёл на кухню. – Я хотел бы заменить эти стены стеклянными, знаешь, чтобы всё было на виду. Смотри, здесь мы будем заканчивать приготовления блюд перед подачей. Я просто обожаю тот огромный гриль! А вот эта, — он провёл ладонями по холодной плоской поверхности чугунной плиты, искрясь восторгом, — одна из моих любимиц. Всё на этой кухне газовое – готовим только на настоящем огне.

— Звучит опасно, — заметил Кенма.

— Нет, — продолжил Куроо, — огонь – лучший друг любого повара! И посмотри сюда, — Куроо подошёл к нескольким огромным ящикам и открыл один из них, показывая сверкающие медью и нержавеющей сталью сковороды и кастрюли. – Разве они не прекрасны?

Кенма рассмеялся, подшучивая над ним:

— О, да, так и есть.

 Куроо отмахнулся, чувствуя непонимание. Кай бы его поддержал, как и другие повара.

— Пойдём, я покажу тебе бар, — сказал Куроо, закрывая ящик и проходя в обеденный зал.

Кенма последовал за ним и нахмурился, увидев, что стало с этим местом: на полу лежал разорванный ковёр, обои содраны, а все столы составлены у одной стены. В то же время, бар оставался прелестным: стойка была отделана тёмным мягким деревом, тут нашлось место для хранения стаканов, маленького холодильника и фризера, небольшой раковины и станции для приготовления. Кенма хмыкнул и прошёл внутрь, чтобы осмотреть всё и потрогать.

— Хэй, — воскликнул Куроо, — ты отлично там смотришься.

Кенма бросил на него быстрый взгляд, вздохнул, а затем потянулся рукой вверх, чтобы убедиться, что он достанет до стаканов.

— Тут неплохо. Лучше, чем я думал, — довольно кивнул Кенма.

— Я бы не покупал дерьмовый ресторан.

— Но они закрылись, потому что ресторан именно таким и был.

Куроо покачал головой:

— Они закрылись, потому что их шеф умер, и никто не смог найти ему замену.

— Звучит паршиво. И всё же, сколько ты собираешься мне платить?

— А сколько ты хочешь? – засмеялся Куроо.

— Двадцать долларов в час.

Куроо хмыкнул, удивившись таким запросам.

 — Ну да, конечно. Давай остановимся на десяти долларах в час, пока мы не откроемся, а затем уменьшим до восьми в час, плюс ты забираешь все заработанные чаевые.

Кенма приподнял бровь, спрашивая:

— А что, если я буду слишком хорошо справляться?

— Тогда я назначу тебя администратором зала, будешь получать десять в час плюс чаевые.

— Так-то лучше.

***

Несколько недель спустя Куроо удалось собрать вполне хорошую команду. Молодой кондитер по имени Лев, только что окончивший кулинарную школу. Сугавара – пекарь с многолетним опытом работы в заведениях, где необходимо было каждый день печь свежий хлеб и багеты. Инуока – молодой повар, успевший поработать в изысканном ресторане на Манхэттене. Громкий повар Ямамото из Лос-Анджелеса. А еще парень с острым языком и быстрыми руками по имени Дайшо, который будет помогать Кенме на баре.

Сотрудники приходили в ресторан каждый день, работали над организацией кладовой и холодильной комнаты, и изучали всё необходимое, чтобы соответствовать высоким стандартам Куроо. Кай взял на себя роль су-шефа и со всей серьёзностью принялся обучать молодых поваров, показывая им принцип работы на каждом участке кухни, чтобы они поняли, где лучше всего справляются.

 Куроо хотел организовать работу на кухне так, как это было в Париже. Он был бы chef de cuisine, главным поваром, ответственным за окончательную готовность и сервировку блюд перед подачей. Он громко для всех называл бы заказы, контролировал качество еды и по мере возможности помогал бы своим поворам. Кай стал бы су-шефом, его правой рукой, его глазами и ушами. А также был бы ответственным за гриль и приготовление мяса.

У Ямамото душа лежит к творчеству, поэтому он отлично справится с должностью соусье, где ему надо будет не только отвечать за горячие закуски и соусы, но при необходимости помогать Куроо с сервировкой мясных и рыбных блюд перед подачей.

Инуока – самый молодой член команды. Он сейчас горит страстью к этой работе, желанием учиться и всем помогать, поэтому бегает от цеха к цеху, пытаясь найти своё место и стать превосходным во всём, за что берётся.

И пока все осваивались со своими обязанностями, Куроо корпел над меню. Он хотел создать что-то, что с самого начала приятно потрясёт людей. Может, уйти во французскую кухню? Бистро? Или изысканные блюда? Он хотел создать свой собственный уникальный стиль, но пока не был уверен, в чём он состоит.

***

Ещё одного повара Куроо нашёл во время одной из своих бесцельных прогулок по городу, когда чувствуешь себя слишком паршиво, чтобы спать. Позади был долгий день и ужасно долгий вечер, запланированные дела не удалось завершить, а холодильная комната отказывалась работать, но никто не понимал, почему.

Аллея была не самым безопасным местом для прогулок. Перед зданием и на тротуарах толпились люди, пьяные от алкоголя и наркотиков, слишком громкие, чтобы услышать самих себя, одетые не по погоде легко, учитывая, что сейчас март. Они дрожали, сопели и поглядывали на бедную официантку за стойкой. Здесь расположилась единственная круглосуточная закусочная в городе, в меню которой было: барбекю, стейки, паста и картофель-фри – всё, что так любили туристы и местное население и ради чего те приходили сюда время от времени.

Куроо решил свернуть за угол, как он всегда делал, чтобы обойти эту толпу. Здесь, в пахнущем сыростью переулке, он нашёл мужчину, сидящего на опрокинутом ящике из-под молока. Он пытался прикурить вторую сигарету от первой, которую затем выкинул и потушил подошвой чёрных рабочих ботинок. На нём была порванная куртка повара с закатанными по локоть рукавами, испачканная так, будто побывала на свалке, а его влажные серебристые волосы удерживала жёлтая бандана. Он прижимал к груди руку, обмотанную пропитанным кровью полотенцем, а взгляд его будто был направлен в пустоту.

Куроо остановился, держа руки в карманах пальто, наблюдая и удивляясь запахам, идущим от этого мужчины: к его коже прилип сладкий аромат лука, дым от мяса пропитал куртку, а от полотенца исходил резкий привкус крови.

— С тобой всё в порядке? – спросил Куроо, больше ради удовлетворения собственного любопытства, чем из-за какого-то беспокойства.

— А? Да, конечно, — сказал мужчина, с улыбкой вдыхая никотин. – Просто немного порезался.

— А выглядит довольно опасно, судя по количеству крови. Почему не едешь в больницу? – Куроо знал, что повара не всегда заботятся о своём здоровье, особенно когда дело доходит до порезов. Он сам однажды затянул с поездкой в больницу, зная, что потребуется накладывать несколько швов. Но рана этого незнакомца казалась действительно опасной.

— Ай, сейчас чертовски много работы. Мне надо только пара минут, чтобы аспирин начал действовать, и можно возвращаться на кухню, — его трясло, и невозможно было сказать от холода или от адреналина.

— Ты здесь работаешь? – Куроо был потрясён такой самоотверженностью.

— Да, уже два месяца, дольше всех в этой забегаловке.

Куроо пялился на грязную дверь заднего входа, которая держалась приоткрытой благодаря подложенной бутылке пива.

— И что здесь готовят?

— Всякое дерьмо для туристов, — рассмеялся незнакомец, выпуская из легких сигаретный дым. Он пошатнулся, вставая на ноги и что-то тихо проклиная, и приподнял полотенце, чтоб взглянуть на свою рану.

Куроо наклонился, чтобы лучше рассмотреть:

— Черт побери, – пробормотал про себя Куроо, одновременно зачарованный и полный отвращения. 

Мужчина странно взглянул на него, но затем продолжил курить. Сигарета задрожала, зажатая губами, когда он злобно усмехнулся:

— Отвратительный, да? Прошёлся прямо посередине.

Куроо за свою жизнь видел много разных порезов: легкие, с которыми справлялись обычные пластыри, некоторые требовали нескольких швов, другим необходимо было хирургическое вмешательство. Но он всё ещё был в шоке от увиденного минуту назад. В ладони мужчины была щель шириной с поварской нож, проходящая насквозь между костяшками третьего и четвертого пальца, будто распятие Христа. Кровь, как патока, стекала вокруг старой, застывшей в корку. Его руки были в красно-коричневых пятнах, а пальцы дрожали, согнувшись как когти какой-то хищной птицы. Куроо заметил несколько темных линий на его запястье. Неужели еще какие-то травмы? Незнакомец, прищурившись, рассматривал свою руку, будто человек, которому нечего терять. Он лечил аспирином гигантскую рану в своей ладони и внезапно стал самым безбашенным человеком, которого Куроо когда-либо встречал. 

— Тебе срочно нужно в больницу, — с ужасом в голосе произнёс Куроо, чувствуя, как его пустой желудок скрутило от тошноты.

— Не, мне уже надо возвращаться. Останется шрам, но в целом всё будет в порядке, скорее всего, — с улыбкой сказал незнакомец, возвращая полотенце на место и доставая из кармана скотч. Он оторвал кусок зубами и плотно обмотал его вокруг руки. От каждого движения пальцами мужчина свистел, резко втягивая воздух сквозь сжатые зубы, а сигарета при этом начинала мягко мерцать в темноте. В его голосе чувствовался какой-то акцент, который Куроо не мог распознать. Это было заметно в том, как он произносил последние слоги в словах, как в разговоре выскакивала буква «р» или как медленно и размашисто он проговаривал гласные. Казалось, будто он пытается скрыть своё происхождение или перенять резкую, прыгающую городскую манеру разговора, но получалось у него это далеко не всегда.

Дверь со стуком открылась, и на улицу выглянул низкий толстый мужчина:

— Бокуто, сука, тащи свою задницу на кухню, у нас тут пиздец вообще-то.

 — Ещё двадцать секунд, — ответил Бокуто, затягиваясь еще несколько раз, пока горящая бумага не добралась до фильтра и держать сигарету становится невозможным.

— Даю тебе пять, — сказал мужчина и вернулся внутрь, хлопнув дверью так, что разбилась бутылка.

— Должно быть, ты шутишь, — сказал Куроо, — тебе нельзя сейчас работать.

— Чувак, — человек по имени Бокуто усмехнулся ему в лицо так, будто он просто не знал, о чём говорит, — я не могу закончить смену, пока не обслужу девятьсот посетителей. Иначе меня уволят.

— Ты выполняешь девятьсот заказов за вечер? – переспросил Куроо, боясь, что он неправильно расслышал. Популярные рестораны обслуживают двести-триста человек. Куроо за всю свою долгую карьеру никогда не переходил черту в четыреста обслуженных за вечер посетителей. Девятьсот – это слишком много. Безумно. Самый настоящий ад.

— Для вечера пятницы это нормально, так что, да. Правда, сегодня на смену вышло только четверо, поэтому… — Бокуто бросил сигарету, чуть подпрыгнул, успокаивая и приводя себя в тонус перед тем, как вернуться на адскую кухню.

 — Постой, — быстро сказал Куроо, достал из кармана ручку и клочок бумаги, на котором попытался поместить своё имя и номер телефона. – Подлечи свою руку и позвони мне. Думаю, я могу предложить тебе работу получше.

Бокуто взял бумажку, чуть приподнял одну бровь, взглянув на запись, а затем и вторую, увидев часть составленного ранее на этой же бумажке примерного меню. Он поднял глаза, взглянув на Куроо и злобно улыбнувшись:

— Ты ведь даже не знаешь меня.

— Я бы хотел, чтобы у меня работали такие самоотверженные люди, как ты.

Бокуто кивнул, медленно складывая бумагу, а затем остановился, неуверенный в том, переживёт ли она ночь в кармане его порванной куртки или испачканных штанов. Они уже были пропитаны потом и разными жидкостями из кухни (вроде масла, соуса или крови), а ночью всё будет ещё хуже.

— Чёрт, к концу смены от неё ничего не останется, — сказал Бокуто в никуда.

Дверь снова открылась, и в этот раз из неё выглянул маленький худой паренёк с фартуком через шею:

— Йоу, тебя Джонни зовёт.

— Да, да, скажи, что я вернусь через долбанную секунду! – Бокуто махнул ему повреждённой рукой.

Куроо уже достал свой телефон, открыв меню создания нового контакта. Он забрал обратно бумажку и передал Бокуто свой мобильный. Через минуту не без труда Бокуто набрал одной рукой свой номер и вернул телефон. Куроо прочитал имя: Бокуто Котаро.

— Я тебе позвоню в ближайшее время. Через несколько месяцев я открываю собственный ресторан. Ты бы мне очень пригодился.

— Да, черт побери, жду с нетерпением. Спасибо, мужик, — с ухмылкой ответил Бокуто, издевательски помахав ему окровавленной рукой, а затем вернулся вместе с парнем на кухню.